доспехов за вами.
     Трибуны снова зашумели. Чужеземцы уже доказали свою ловкость и чудесные
умения; после того, что они проделывали с  кирпичами, даже доспех не казался
надежной  защитой  --  но  что  можно  сделать  голыми  руками против  меча?
Турнирное оружие, конечно, было тупым  -- но хороший  удар  оставлял вмятину
даже на латах,  что уж говорить о человеческой плоти, защищенной лишь тонкой
тканью.
     Пока  зрители переговаривались  относительно честности  подобного  боя,
какой-то рыцарь  в блестящем на солнце  панцире и шлеме, закрывавшем верхнюю
половину лица, уже  перебрался  через ограждение  и шагал  по  направлению к
будущему противнику. По обычаю Запада, он отсалютовал тургунайцу  мечом; тот
в ответ поклонился, сложив руки  перед грудью --  и  мгновенно занял  боевую
стойку.
     Рыцарь медлил;  он не  привык нападать  с  мечом на безоружного.  Тогда
тургунаец с внезапным пронзительным визгом метнулся к нему, разворачаваясь в
воздухе, и, прежде  чем его противник успел  что-то предпринять,  нанес  ему
удар ногой в незащищенную шлемом скулу. Рыцарь отшатнулся и  едва не выронил
меч,  но все  же сумел устоять на  ногах.  Теперь  от его нерешительности не
осталось и  следа:  ему, дворянину, на глазах  у  публики получить  пяткой в
челюсть от какого-то  чужеземного  холопа!  В ярости от  бросился  на врага.
Тургунаец  легко уклонился от  удара  и  оказался  за  спиной  у противника,
выкрикивая  что-то, по  всей видимости,  обидное. Рыцарь  резко развернулся,
нанося удар на звук; меч со  свистом рассек воздух --  но  на том месте, где
только что был торс тургунайца, теперь оказалась пустота.
     Раз за разом представитель Запада атаковал врага,  но  тургунаец всякий
раз оказывался быстрее свистящей стали. Тяжелый  меч требовал замаха, и воин
Востока безошибочно определял направление удара и уходил из-под него. Сам он
больше не  атаковал,  давая противнику  вымотаться. И действительно, рыцарь,
пытавшийся все увеличивать  темп в тщетных попытках  достать противника, уже
тяжело  дышал, а  вскоре и  удары его стали  реже и  медленней. Тургунаец же
улыбался, подпрыгивая на пружинящих  ногах, словно все происходящее было для
него лишь легкой разминкой. Не давая рыцарю передохнуть, он сделал несколько
ложных выпадов, явно забавляясь запоздалыми попытками противника блокировать
их мечом.  Похоже, что  в ближайшем будущем он собирался этот  меч выбить  и
закончить бой эффектной победой. Но тут случилось непредвиденное.
     Рыцарь в очередной раз бросился в атаку, и тургунаец  начал снова легко
уходить  из-под удара. Но тут рыцарь  оступился. Неожиданно для  него самого
меч резко изменил направление движения, и тургунаец, изучивший простой стиль
своего противника и не предполагавший ничего подобного, среагировал  слишком
поздно.  Заминка составила долю  секунды --  но этого хватило, чтобы  хоть и
тупое, но  узкое стальное  ребро  всей своей тяжестью  обрушилось  на голень
ханского  гвардейца.  Зрители   в  первых  рядах  явственно  услышали  хруст
ломающейся кости.
     Оба   противника  упали   на   землю.  Рыцарь,   которому   удар  помог
приостановить падение, рухнул  на колено и  на руку; тургунаец повалился  на
бок.  Последний,  не  получи  он  травму,  вскочил  бы быстрее, чем  рыцарь,
которому мешала  тяжесть  панциря;  однако теперь он смог  лишь сесть, в  то
время  как  его противник  был уже на ногах и  заносил меч. Маршал уже хотел
подать знак  об окончании поединка, но в  этот момент тургунаец, зачерпнув с
арены песок, швырнул его рыцарю  в глаза. Меч бессильно прочертил  дугу  над
землей,  не коснувшись откатившегося тургунайца; левая рука рыцаря метнулась
к глазам и наткнулась на шлем. С проклятиями он стал  стаскивать одной рукой
шлем, слепо и бестолково размахивая  мечом;  его  противник тем временем еще
раз  перекатился по  земле и подсек рыцаря резким рывком здоровой ноги. Воин
Запада,  все  еще  не избавившийся от шлема,  вторично  рухнул  наземь, и  в
следующий  миг его руку с мечом уже выкручивали сильные пальцы навалившегося
сверху тургунайца. Со стоном рыцарь выпустил оружие; мгновение спустя лезвие
было прижато к его горлу. Трубный звук рога возвестил конец поединка.
     На трибунах  стоял невообразимый шум.  Многие были возмущены  приемом с
песком, считая его подлым и бесчестным; но  немало было и тех,  кто воздавал
должное мужеству  чужеземца, который, несмотря на  тяжелую травму  и сильную
боль, сумел довести  бой  до  победы. Он  и сейчас стоял,  опираясь на плечо
одного из своих товарищей, с лицом, похожим на бледную маску, стараясь ничем
не выдать своих страданий.
     -- Что они кричат? -- спросил он у переводчика.
     -- Говорят, что кидать песок в глаза -- это нечестно.
     -- Передай им, что в бою честно все, что ведет к победе.
     Услышав эти слова, толпа взорвалась новыми криками. Раздалось несколько
оскорбительных  выкриков  в  сторону  трибуны,  где с непроницаемыми  лицами
сидели послы. Под королевским балдахином нервно переговаривались, решая, как
разрядить обстановку. В этот момент граф Айзендорг  поднялся и поднял  руку.
Ближайшие к нему  сразу смолкли;  затем волна тишины распространилась дальше
-- все ждали, что скажет прославленный герой.
     -- Наш гость не преступил законов турнира, -- сказал граф. -- Регламент
легковооруженных   поединков  разрешает   использовать   любое   оружие,  не
превосходящее по весу  простого меча для  одной руки. Горсть песка полностью
удовлетворяет этому условию.
     Это было логично, и возразить было  нечего; тем не  менее, и после слов
Айзендорга  в  толпе остались островки  недовольного  ропота.  Лишь  теперь,
выслушав одобрительный  вердикт, тургунаец покинул арену, опираясь на  плечи
двух соотечественников.
     -- Поразительно, -- фыркнул принц Артен,  -- они обвиняют в нечестности
человека, который дрался голыми руками против меча! Интересно, многие ли  из
них решились бы на такое.  Полагаю,  посол наградит его? -- спросил принц  у
Рандавани.
     -- Нет, -- равнодушно ответил тот, -- он будет наказан.
     -- Наказан? За песок в глаза?
     -- За то, что позволил ранить себя. Он расслабился с легким противником
и допустил ошибку.
     -- Но ведь он исправил ее!
     -- Нет. Он выиграл поединок, но его нога будет срастаться еще  долго, и
все это время он будет только лишней обузой для посольства. Жизнь и здоровье
воина  не принадлежат ему; они -- собственность его господина. Поэтому посол
ир-Забих накажет своего слугу за порчу своего имущества.
     -- Ну и обычаи у вас на Востоке, --  пробормотал  принц  (не в  первый,
впрочем, уже раз со времени знакомства с Рандавани).
     Тем  временем маршал, посовещавшись  с командиром  ханских  гвардейцев,
объявил,  что, раз  результат прошлого поединка вызвал нарекания, тургунайцы
готовы провести еще один.
     -- Может, на сей раз они будут биться как люди, с мечом и доспехами? --
крикнул кто-то из первого ряда.
     -- Нет, они хотят  поединка  по тем же принципам --  искусство  боя без
оружия с вооруженным противником.
     Сверкнул  вскинутый  в  воздух  меч  --  кто-то  принял  вызов.  Гибкая
юношеская фигурка легко перемахнула  через ограждение и направилась к центру
ристалища.  Новый рыцарь  был  облачен  в легкий  кожаный доспех с  нашитыми
металлическими бляхами, и меч его был  короче и легче стандартного (впрочем,
на поясе висел еще кинжал в длинных ножнах -- это допускалось). По  правилам
турнира, чем  легче  доспех,  тем больше очков  каждый удачный удар приносил
противнику; однако среди бойцов в третьей номинации всегда находилось немало
таких, кто  жертвовал защищенностью ради быстроты  и ловкости. Однако с этим
облегченным вооружением  слабо сочетался глухой  шлем,  полностью скрывавший
лицо.
     Бой начался. С  первых же минут тургунаец понял, что ему достался более
серьезный противник,  чем  его предшественнику. У  молодого  рыцаря  не было
четко предсказуемого стиля -- точнее, его стилем была непредсказуемость. Меч
так и порхал в его руках, выписывая сверкающие петли и внезапно  устремляясь
в атаку из  самых  неожиданных положений. Более того, юноша одинаково хорошо
владел левой и правой рукой и во время поединка несколько раз менял их. Будь
у тургунайца в  руках  оружие,  хотя  бы  простая  палка, он  бы  нашел  что
противопоставить  этому  натиску  --  но теперь был  вынужден лишь оступать,
огрызаясь короткими махами рук и  ног, не достигавшими цели. Юноша медленно,
но умело теснил его в угол ристалища, пресекая попытки уйти вбок.
     Но и  тургунаец  был  непрост.  Взмахнув руками,  он  сделал подряд два
сальто назад, оторвавшись таким образом от  противника; затем он дернул свой
тонкий пояс, и тот развернулся во всю длину, оказавшись длинным узким ремнем
с тяжелыми  металлическими  шариками на концах. Ханский  гвардеец прыгнул на
землю,  перекатываясь  вперед  и  вбок, и  в перекате хлестнул рыцаря  своим
поясом по ногам. Ремень, увлекаемый инерцией шарика, туго обвился вокруг ног
юноши, и тот  повалился на землю, не выпустив, однако, меча.  Тургунаец  уже
вскакивал,  держа конец  пояса  за  второй  шарик,  но рыцарь резким  рывком
спутанных ног  вырвал  этот шарик  из руки противника, заставив  того  вновь
потерять  равновесие.  Воин  Востока взмахнул руками, оказавшись  прямо  над
лежащим юношей,  и тут  же  получил двумя ногами в солнечное сплетение. Надо
отдать тургунайцу должное  -- он не  согнулся, тщетно ловя ртом воздух,  ибо
удар пришелся в твердые,  как  каменная плита,  напряженные  мышцы  брюшного
пресса; однако  этот  удар позволил  рыцарю выиграть пару секунд  и, откинув
шарик  и перекатываясь  в нужном направлении, освободить  ноги. Меч сверкнул
навстречу  тургунайцу,  пытавшемуся  этому  помешать.  Еще  мгновение  --  и
противники снова стояли друг  против  друга,  учащенно дыша. Рыцарь  утратил
свою  выгодную позицию,  но  это, казалось, его не смутило -- он вновь начал
оттеснять соперника, теперь уже в другой угол ристалища.
     Теперь  тургунаец  сменил тактику и  не  подпускал  противника  близко,
кружась вокруг него  и не покидая центральной  части площадки. Тогда  рыцарь
демонстративно  опустил  меч,  провоцируя нападение.  Турганаец, однако,  не
устремился  вперед,  а  продолжал  легко  подпрыгивать  на  полусогнутых  --
постепенно и почти незаметно  сокращая дистанцию с противником. Однако юноша
прекрасно  видел  это постепенное  приближение  и перешел  в  атаку  первым.
Впрочем --  на атаку это не походило, ибо, после  того  как клинок взвился в
воздух, его обладатель остался стоять на месте, вращая меч в своей необычной
манере  -- неправильными петлями, что требовало,  несомненно, немалой силы и
ловкости и  совсем не походило на обычные фехтовальные  приемы. Тургунаец на
мгновение  замер,  словно выбирая дальнейшую  тактику -- и в  этот  миг  меч
словно  бы случайно вырвался из руки молодого рыцаря и полетел прямо в живот
ханскому гвардейцу.
     Тот  среагировал  мгновенно и  прыжком ушел  в  сторону,  но рыцарь, по
первому движению уловив направление прыжка, сам бросился под ноги сопернику.
И  этот  бросок, и летящий меч  по  отдельности  не стали  бы  для  ханского
гвардейца  проблемой  -- но  с  двумя  внезапными  угрозами  одновременно он
справиться не смог. Рыцарю удалось сбить противника с ног; тот еще попытался
заломить правую  руку  юноши в захват,  но левая  рука  уже  воткнула кончик
кинжала в горло тургунайца. На сей раз победа досталась Западу.
     Хотя меч, брошенный во врага, также нарушал все обычаи турниров, на сей
раз  трибуны  шумели одобрительно: раз  тургунайцы  сами провозгласили,  что
честно все,  ведущее к победе, им следовало воздать по  их же  мерке.  Среди
нестройного шума  голосов  стали  раздаваться  выкрики,  требовавшие,  чтобы
победитель  открыл  лицо  и  назвал  свое имя.  Молодой человек,  подойдя  к
маршалу, что-то сказал; он говорил тихо, к тому же шлем  заглушал и  искажал
его голос.
     --  Рыцарь  обещает, что  откроет  имя  и  лицо позже,  после участия в
призовых поединках, -- объявил маршал.
     "Ну еще бы, кузина, -- мысленно усмехнулся Артен, -- сейчас вы никак не
можете это сделать".
     После того, как зрители  убедились, что глухой шлем выбран не случайно,
их интерес к личности победителя, естественно, возрос  -- но  не  настолько,
чтобы  затмить  другое  любопытство.  Все ждали, что уж теперь-то тургунайцы
выступят в своем вооружении; однако остававшиеся еще на арене воины отвесили
церемонные  поклоны королевской  и посольской ложам и покинули  ристалище --
как выяснилось, окончательно.
     "Ловко,  --  подумал  Айзендорг под недовольный гул толпы, -- чертовски
(*)  ловко  придумано. Они  показали нам,  на что  способны без оружия  -- и
оставили нас лишь догадываться, что  может  сотворить  тургунаец  с  мечом в
руках. " -- == -- == -- == -- == -- ==  -- == -- == -- == -- ==  -- == -- --
-- -- == -- == -- == -- == -- == (*) На самом деле в Тарвилоне нет  религии,
содержащей понятия бога и черта  (подробнее  об этом далее), а значит, нет и
соответствующих  выражений. Тем  не менее,  в  романе  иногда такие  обороты
встречаются, хотя автор старался ими не  злоупотреблять; это -- не более чем
издержки перевода реплик  героев на русский язык.  Значительно точнее был бы
перевод  на  английский: damned или (в  контексте "чертовски неприятно") [I]
hate [to do smth]. -- == -- == -- == -- == -- == --  -- == -- == -- == -- --
-- -- == -- == -- == -- == -- == -- == --
     Тем временем  настала  очередь собственно состязаний за  приз  турнира.
Пока  шла  жеребьевка,  Артен,  широко  зевнув, поднялся  со своего  места и
направился  в свои  апартаменты, наказав слуге позвать его, когда дойдет  до
заключительных поединков.
     Как и предполагалось, поединки, вместе со всеми перерывами, растянулись
на  весь день,  и  когда  принц  вновь  показался  на трибунах,  солнце  уже
клонилось к закату. Трибуны были выстроены полуподковой  вдоль южной стороны
ристалища;  утром и  вечером над  восточным  или западным  крылом  поднимали
высокие шесты с натянутой между ними тканью, дабы  солнце не било зрителям в
глаза. Участники  же  ранних и  поздних  поединков  могли,  выходя из  тени,
использовать положение светила, занимая позицию спиной к нему. Однако многие
рыцари  считали  ниже  своего  достоинства  пользоваться  таким   приемом  и
сражались боком к солнцу или в тени.
     Тем не менее, участники боя, на который явился  принц (а это был второй
полуфинал), этим обычаем пренебрегали. Правда, инициатор нарушения  традиции
сражался к солнцу лицом -- ибо не без оснований полагал,  что его надраенный
до зеркального блеска круглый щит доставляет больше неприятностей сопернику.
Соперником же  этим была Элина  --  принц не сомневался,  что это именно она
одержала верх над тургунайцем. То, что она добралась  до заключительных боев
турнира,  принца  не удивило.  Разумеется,  в  третьей  номинации  принимала
участие  не  только  молодежь,  но  именно  молодые  воины,  не  растерявшие
ловкости,  гибкости и  энергии, часто, как  было  известно Артену,  выходили
победителями. В  том  же, что его  кузина владеет мечом как минимум не  хуже
мужчины, принц уже имел возможность убедиться.
     Поединок  затягивался. Соперник  Элины, сражавшийся  со  щитом  и мечом
против  меча,  был  менее уязвим,  но  в  то  же  время его  руки  постоянно
оттягивала тяжесть металла, Элина же, периодически перекидывая  меч из одной
руки  в другую, давала отдых им обеим -- не говоря уже о том обстоятельстве,
что   фехтовальщик,  дерущийся   левой,  всегда  более  трудный   противник.
Постепенно рыцарь со щитом выдохся и перестал  атаковать, однако  его глухую
оборону пробить  было  непросто.  В  конце  концов  поединок был  остановлен
судьями,  и победа  по очкам досталась "Отверженному"  -- принц  усмехнулся,
услышав этот претенциозный  псевдоним, вполне, впрочем,  отражавший  тщетные
попытки Элины добиться права выступить на турнире открыто.
     После перерыва, необходимого для восстановления  сил победителя,  вновь
пропели рога,  призывая  финалистов  на решающий  бой.  Принц,  не  видевший
предыдущих поединков, с  удивлением  убедился, что соперником Элины является
столь же таинственная  личность,  с  лицом, скрытым шлемом, в легком кожаном
доспехе, вооруженная одним лишь мечом.  Этот претендент на приз, несомненно,
также был молод, и избрал себе еще более вызывающий псевдоним "Эрвард" -- то
было имя одного из легендарных героев старины.





     Снова зазвенели, скрещиваясь, клинки. Соперники явно стоили друг  друга
и дарили  публике  достойное финала зрелище.  Артен,  не искушенный  в таких
делах,  вздрогнул, когда "Отверженный" потерял равновесие  и едва не выронил
меч; но это  была лишь уловка, провоцирующая противника. Однако и Эрвард был
непрост  и   атаковал  с  осторожностью,  тотчас  отскочив,  едва  бессильно
опустившийся  меч  рванулся  к нему.  Позднее,  впрочем, он все  же  получил
скользящий удар по боку, но и сам не остался  в долгу, минуту спустя кольнув
соперника  под ребро.  Однако в обоих  случаях удары потеряли  большую часть
своей силы, прорываясь  через  защиту противника,  так что, даже будь оружие
боевым, пострадали бы доспехи, но не тела.
     Довольно долго ни одна из сторон не имела перевеса, но затем постепенно
"Отверженный" начал  сдавать. Эрвард, почуяв  слабину,  с удвоенной энергией
принялся теснить соперника к канатам. Принц, по началу решивший, что Элина в
очередной раз прибегла к  провокации, ждал, что  она  вот-вот  устремится  в
контратаку. Но похоже было,  что на сей раз все было всерьез. Через какое-то
время бой шел  уже почти в углу, у самых канатов. И хотя принц говорил себе,
что самоуверенной девчонке не помешает хороший урок, он все-таки поймал себя
на мысли,  что  надеется на ее победу, что не  все еще  потеряно и  у  Элины
найдется для Эрварда хороший сюрприз.
     И  "Отверженный"  словно бы услышал его  мысли! Когда оружие противника
устремилось  вперед, нанося  едва ли не  решающий удар,  рука "Отверженного"
сделала странное  винтообразное  движение,  словно  обвивая своим  мечом меч
Эрварда. Атакующий меч вжикнул между клинком и гардой обороняющегося, помимо
воли  хозяина  проходя  в  пустоту  мимо  кожаного  доспеха  и  застревая  в
импровизированном захвате  у самой  рукояти. В следующий миг  "Отверженный",
продолжая выворачивать  кисть,  рухнул  с  разворотом  на  одно  колено. Меч
вылетел  из  руки  Эрварда и  плашмя упал в  пыль. "Отверженный" моментально
вскочил  и, прежде  чем  Эрвард  успел  рвануться за  мечом,  грубым  тычком
отбросил своего соперника на канаты, приставляя острие клинка к его груди.
     Трибуны   шумели,   приветствуя   победителя.   Теперь   "Отверженному"
предстояло получить награду из рук  самого короля  -- но  сначала,  согласно
правилам, он должен был  открыть свое имя и лицо,  и принц заранее улыбался,
предвидя,  какой поднимется переполох.  Впрочем, прежде  надлежало открыться
проигравшему --  второе место  тоже считалось  почетным, но  вознаграждение,
разумеется, было скромнее и принималось из рук маршала.
     Двое бойцов  подошли к королевской ложе. Эрвард с явной  неохотой  снял
шлем.
     Принц увидел  раскрасневшееся --  не столько  даже  из-за горячки  боя,
сколько от смущения за свой проигрыш -- лицо  Элины. Все это время он  болел
не за того.
     Переполох поднялся не сразу -- на турнире было много гостей, не знавших
Элину и не  понявших в первый момент, что стоящий перед ними  юноша на самом
деле юношей не является; даже и среди тех, кто знал дочь графа, не все сразу
поверили  в  подобную дерзость. Но, пресекая всякие сомнения, девушка  гордо
подняла голову и звонко провозгласила свое имя:
     -- Элина, графиня Айзендорг!
     Вот тут уже по рядам зрителей прокатился настоящий гул. В нем слышались
восхищенные выкрики, но еще больше  было тех, кто возмущ