азве я не прав,
Эйрих?
     -- Вы правы, -- признал  тот. -- Такая опасность существует.  Но письмо
не  обязательно  передавать лично, его можно  бросить  в  ящик для прошений.
Правда, при этом  оно  может проваляться без  движения несколько месяцев,  а
потом какой-нибудь  мелкий чиновник  сочтет  его  бредом  сумасшедшего  и не
станет  передавать  наверх.  По-хорошему,  конечно,  нужно  именно  добиться
аудиенции у хана...
     --  Кроме того,  я не смогу  пересечь горы  без  еды,  а у вас,  как  я
понимаю, нет таких излишков  продовольствия, чтобы  хватило  на многодневное
путешествие, -- добавил Йолленгел.
     -- Верно, --  вынужден  был согласиться Эйрих, --  маги не оставили нам
никаких  припасов...  Да, скверно. Ну что ж, вы,  во  всяком случае,  можете
перемещаться в пределах Нан-Цора, а это уже очень немало.
     --  Да, хотя это и не слишком приятно. Город кишит живыми мертвецами...
как вы их называете?
     -- Зомби.
     -- Да, зомби. И к пирамиде мне бы тоже  не хотелось приближаться, а тем
более -- лезть внутрь. Там меня вряд ли защитят мои скромные способности.
     -- Думаю, здесь и вне  пирамиды можно  отыскать  немало интересного, --
подвел  итог  Эйрих. --  Сейчас  вы,  наверное, хотите  отдохнуть  с дороги?
Выбирайте себе комнату.
     Йолленгела не пришлось  долго уговаривать, и вскоре  он уже спал. Эйрих
поманил остальных за  собой,  причем  не  в  обеденную  залу, где они обычно
сходились беседовать, а в свою комнату.
     -- По-моему, теперь наше спасение -- вопрос ближайших дней, -- радостно
изрекла Элина. -- Но вы, Эйрих, кажется, чем-то недовольны?
     -- Просто  хочу предостеречь  вас  от излишнего  оптимизма. И  излишней
откровенности. Йолленгел не  должен  знать о  подземелье,  по  крайней мере,
пока.
     --  Эйрих!  --  Элина  задохнулась  от  возмущения.  -- Как  вы  можете
подозревать его теперь, после всего, что  он для нас сделал, после того, как
он в одиночку совершил горный переход, трудный даже для отряда...
     -- В самом деле, Эйрих, -- поддержал ее  Артен. -- Если вы думаете, что
Йолленгел подослан к нам магами, то, по-моему, это уже мания преследования.
     -- Господа, я не хочу ничего худого сказать о Йолленгеле, -- примиряюще
поднял руки Эйрих. -- Да, в свое время я был с ним резок и считал его никуда
не годным  недотепой,  но  это в прошлом. Я просто хочу напомнить  вам,  что
Йолленгел --  не лошадь и  не мул,  а  чел... в смысле,  личность со  своими
интересами.  С вашей точки  зрения, он  прибыл сюда,  движимый  бескорыстным
желанием  помочь нам,  и будет  заниматься этим и  впредь. А вы взгляните на
ситуацию с его стороны.  Вспомните, Артен,  как вы предложили каждому из нас
ответить, почему он не желает допустить победы  магов. Йолленгел этого теста
не проходил. И у меня есть основания опасаться, что и не пройдет.
     Принц и графиня озадаченно молчали. Эйрих продолжал:
     -- Он с детства жил с сознанием собственной обреченности, жил в чужом и
враждебном мире, уничтожавшем его собратьев одного за другим. Благодаря  нам
ему удалось избежать той же  участи, но мир, населенный  людьми,  не стал от
этого  для  него приветливей. Неудивительно,  что  он  так  цеплялся за наше
общество, даже когда я гнал его чуть ли не пинками. Кроме нас, у него просто
никого  не  было. Разумеется, он вовсе не собирался селиться ни в  одном  из
городов, которые мы проезжали -- городов, кишащих людьми, вызывающими у него
страх и ненависть...
     --  По-моему,  вы  драматизируете,  -- возразила  Элина.  -- В  начале,
конечно, так и было,  но, по-моему, со временем  он уже перестал чувствовать
себя в человеческом обществе, как дичь среди охотников...
     -- Это по-вашему, -- жестко усмехнулся Эйрих.  -- А по-моему, Йолленгел
до конца дней  своих не сможет жить в городе. Такой  опыт, как у  него,  так
просто  из  памяти  не  вытравляется...  Думаю,  что даже  и  местные  зомби
неприятны ему  не  столько тем,  что  они  зомби, сколько  тем, что они,  по
крайней мере внешне, люди. Да, в тихом, глухом  местечке, где все  люди  ему
знакомы и неплохо к нему относятся, он еще мог бы прижиться. Он ухватился за
кишлак, надеясь,  что там  ему будет  хорошо. И  первые несколько дней так и
было,  а  что  началось потом,  вы слышали.  Я не знаю,  углубился бы раздор
дальше,  или, напротив,  все бы  успокоилось  --  но  при  первых  признаках
негативного к себе отношения Йолленгел сбежал. Повторяю, я не осуждаю его за
это.  Чувство  собственной беззащитности --  едва  ли не худшее  чувство  на
свете. Однако полагаю, что главным мотивом его бегства было именно это, а не
желание помочь нам. За нами он устремился  просто потому, что мы  опять-таки
остались единственной его опорой во враждебном мире, и  желание укрыться под
нашим  покровительством  пересилило  даже  страх  перед  таинственным  магом
Рандавани.  А  теперь  самое  главное: а был ли вообще этот страх? По-моему,
если Йолленгел и боялся  в этом смысле, то лишь  за  нас, а не  за  себя. Он
искренне  желает нам добра, но и мешать  Рандавани  тоже  не  хотел, поэтому
предупреждения его были столь неотчетливы. Подумайте сами -- из нас четверых
только  Йолленгел не  имеет причин  противиться воцарению магов и, напротив,
имеет все основания желать  им победы.  Он -- реликт того же прошлого, что и
они; как и у них, времена  величия и славы его  собратьев напрямую связаны с
магией. Может быть, он надеется, что маги возродят его расу. А сочувствовать
нынешнему  мироустройству у него, как мы убедились,  нет  никаких оснований.
Стремясь сюда, он еще не знал,  что здесь произошло; но теперь, лишь немного
подумав, быстро разберется, что к чему -- если уже не разобрался. Думаете, я
такой  дурак,  что  посылал  его  через  горы без продовольствия?  Это  была
проверка. Если бы он согласился -- значит, уже работает на магов. Но то, что
он отказался, еще не доказывает обратного. Повторяю,  я не хочу сказать, что
он желает зла лично нам. Может быть, он как раз искренне заботится, чтобы мы
не пострадали  в процессе смены власти. Но ожидать от него реальной помощи в
борьбе против магов по меньшей мере наивно.
     Молодые люди молчали, не зная, что возразить.
     -- Значит, -- медленно  сказал наконец  Артен,  --  даже если я найду в
книгах  что-то  полезное,  я  не  смогу  использовать  эльфа,  чтобы  добыть
необходимые ингредиенты.
     -- Верно, -- кивнул Эйрих. -- Собственно, с его приходом наше положение
только ухудшилось. Мы снова не можем доверять одному из нас.

     Йолленгел,  однако,  не  догадывался,  что  отношение  к  нему  прежних
товарищей  изменилось.  На следующее  утро  он,  посвежевший  и  полный сил,
выразил готовность отправиться в город и сделать, что его попросят.  Артен и
Элина неловко переглянулись.
     -- Раздобудьте нам мечи,  Йолленгел,  -- как  ни в чем не бывало сказал
Эйрих.
     -- Мечи?
     -- Ну да, только  не  эти, с крючьями на конце, они  более подходят для
стражника, чем для бойца.  Поищите другие, прямые  обоюдоострые, как те, что
были у нас раньше.
     -- Да где ж я их возьму?
     -- Мы видели несколько штук на дальних улицах, возле окраины, -- соврал
Эйрих. -- Не могу точно  сказать, где  именно  -- нас тогда  занимали другие
вещи...
     --  Сейчас  оружие  на  улицах  не  валяется,  --  проинформировал  его
Йолленгел.
     -- Понятно, маги вооружают своих зомби, -- пробормотал Эйрих.
     --  Ну  все  равно,  Нан-Цор  --  большой  город,  и вряд ли они успели
перерыть его весь. Попробуйте все-таки поискать, Йолленгел, в конце  концов,
вы сами вызвались нам помочь.
     -- Вы думаете,  мечи помогут вам против магии?  --  эльф  был  исполнен
скепсиса.
     -- Я  думаю, что лишними они не будут, -- непреклонно ответил Эйрих. --
В противном случае маги не отобрали бы их у нас.
     Не похоже, что  Йолленгела  это  убедило, однако он  отправился в путь,
вновь покинув дом  через  окно с  задней  стороны.  Пленники  проводили  его
завистливыми взглядами. Артен не удержался  от  искушения сунуть в окно руку
одновременно с эльфом -- и, разумеется, наткнулся на преграду.
     -- По крайней мере до обеда мы от него избавились, а если повезет, то и
до вечера, -- удовлетворенно констратировал Эйрих. -- Можно идти вниз.
     --  А  я  опять тут  сиди  целый день и  зомби в  окно разглядывай,  --
пробурчала графиня.
     -- Что делать,  Элина,  сидеть под арестом  -- вообще  не самое веселое
занятие. Можете мне поверить, мне доводилось сидеть в  куда менее комфортных
условиях. Да и Артену тоже.
     И  обладатели  тюремного опыта направились в библиотеку,  а Элина,  уже
исписавшая последний чистый лист, положила подбородок на сплетенные пальцы и
зло уставилась в окно.
     Йолленгел действительно не пришел обедать и возвратился только к вечеру
-- как ни удивительно, с добычей. Вид у него, правда, был не особо довольный
-- ему удалось  отыскать лишь один меч,  и, конечно, не прямой обоюдоострый,
которому неоткуда было здесь взяться, а стандартный с крюком.
     --  Ну,  для  начала  это,  конечно,  тоже  кое-что,  --  изрек  Эйрих,
скептически  оглядывая  меч;   ножен  не  было,  но   рукоятка  оканчивалась
размыкавшимся  металлическим  кольцом,  с  помощью  которого  меч можно было
подвесить на пояс.
     -- Я  еще  утром  говорил,  что это пустая  затея,  --  в голосе  эльфа
послышались нотки раздражения. Хотя он и не принес то, о чем его просили, он
надеялся  услышать  более  высокую  оценку  своим  многочасовым поискам  под
палящим солнцем  и  в угрюмых руинах мертвого  города,  по  улицам  которого
расхаживали безмолвные трупы его прежних жителей. Невидимость, между прочим,
тоже отнимала силы.
     --  Может, и так, -- неожиданно не стал  спорить  Эйрих. -- А вы можете
предложить идею лучше?
     -- Да, могу, -- гордо ответил  эльф. Он позволил себе выдержать паузу и
был вознагражден нетерпеливым возгласом Элины "ну же, не томите! "
     -- Я говорил вам, что когда-то мой народ умел управлять животными. Если
прежние эльфийские свойства вернулись,  должно было вернуться и это. Сегодня
я видел птицу  -- очень высоко и далеко,  она была  едва различимой точкой в
небе над горами. Я попытался мысленно дотянуться до нее... по-моему,  у меня
получилось,  хотя  я  не  довел  опыт  до  конца  -- я  просто  не  смог  бы
одновременно управлять птицей  и удерживать невидимость. Но если бы удалость
заловить таким образом птицу, не выходя из дома, думаю, я не только заставил
бы ее прилететь сюда, но и смог бы провести ее потом над горами и дальше. Не
знаю, насколько далеко -- вряд ли  до  самого Керулума,  но до  тургунайской
территории наверняка.
     -- Почтовый голубь? Неплохая мысль, -- оценил принц.
     -- Скорее орел, -- уточнил Эйрих. -- Голуби сюда не залетают, да и орлы
разве что по ошибке.
     -- Есть,  правда,  опасность, что меня  могут  засечь  из пирамиды,  --
продолжал  эльф.  --   Это   ведь  не   заклинание  невидимости,  это  нечто
противоположное. Но  опять-таки  -- если ничего  не  заподозрят,  то, скорее
всего, и не заметят. Можно рискнуть.
     -- Да, это неплохая идея, -- согласился Эйрих,  и если бы Элина и Артен
не говорили  с  ним накануне,  то  решили бы,  что он и правда  так  думает.
Впрочем, он, похоже, действительно отнесся к этой идее всерьез -- по крайней
мере,   настолько,   чтобы   предложить  Артену,  как   принцу  Вангейскому,
официальному представителю  Тирлонда  в тургунайско-тирлондской  экспедиции,
написать письмо хану. Элина смущенно заметила, что у них не осталось бумаги,
на  что Артен ответил, что  бумаги,  точно, нет, зато есть листы пергамента,
доставшиеся  в качестве трофея при  разгроме  лагеря  хурданистанцев --  "не
думаете же вы, что я мог отправиться в экспедицию без материала для записей?
"  Принц  по  возможности  лаконично,  но  точно изложил  суть  произошедших
событий, опустив, по совету Эйриха, лишь линию с хурданистанскими шпионами в
Тургунае  -- ибо кто знал, через  чьи руки могло  пройти письмо по дороге  к
хану. Последнее обстоятельство создало проблемы с адресом, который следовало
начертать на тыльной стороне свитка: хотя у самого хана, конечно же, имелись
переводчики  с тарвилонского, но то же  самое  никак нельзя  было  сказать о
среднем его подданном, даже и грамотном.
     --  Демоны, я  почти  совсем  не  знаю  письменного  тургунайского,  --
проворчал Эйрих. -- Тургунайское  письмо практически  воспроизводит  древнее
ургунское,   ибо  у   тагаев  не   было  своей  письменности,  но  ургунская
письменность,  насколько  я знаю, довольно заметно  отличалась  от  основной
средневосточной. Хорошо  же будет наше послание, на котором  будет начертано
что-то вроде "сырочна,  сикредно, даставеть ханну" -- или вовсе какая-нибудь
нелепость, вы же знаете, как одна буква может изменить смысл слова...
     --  Во всяком случае,  как  пишется "хан Салымбек", я знаю, --  сообщил
принц. -- Видел на верительных грамотах послов и в договоре.
     -- Тогда  ограничимся этими словами, --  решил Эйрих. -- И для верности
еще нарисуем тургунайский герб с драконом.
     Элине,   наблюдавшей  серьезность  этих  приготовлений,   не  терпелось
спросить:  все-таки верят они  эльфу или нет? Когда позже  ей  представилась
такая возможность, Эйрих ответил: "А мы в любом случае  окажемся в выигрыше.
Если  птица, сделав круг, влетит в одно из  окон  пирамиды, маги узнают лишь
то, что они знают и так -- что мы  по-прежнему остаемся их врагами. При этом
они  решат,  что  мы  отныне уповаем на  помощь извне  и  оставили  мысли  о
каких-либо  самостоятельных  действиях -- а это нам,  как  вы понимаете,  на
руку. С другой стороны, небольшой шанс, что Йолленгел все же играет на нашей
стороне -- по  крайней мере пока -- все-таки есть, и  упускать  его  было бы
величайшей глупостью".
     В  течение следующего дня эльф (невидимый,  конечно)  сперва слонялся в
окрестностях дома, затем поднялся по длинной  винтовой лестнице  на одну  из
башен и высматривал птиц оттуда, но все тщетно -- небеса мертвой страны были
пусты.  Та же история повторялась и  на  следующий день,  и  в конце  концов
измученный жарой, уставший и раздосадованный Йолленгел вернулся в дом раньше
срока, спрыгнув с подоконника  и обретая видимые очертания прямо перед носом
вздрогнувшей от неожиданности Элины. Артен и Эйрих, разумеется, находились в
библиотеке.
     -- Еще немного,  и у  меня будет  тепловой  удар,  -- брюзгливо поведал
эльф.  -- Сегодня на  улице еще жарче, чем  вчера...  а в этом городе  с его
застоявшимся воздухом, кажется, даже тени не приносят прохлады. Думаю, будет
лучше,  если каждый  из нас  сядет  у  окна в  разных стенах  дома  и станет
наблюдать отсюда. Где Эйрих?
     -- Он... кажется, он прилег отдохнуть, -- ответила Элина. Воспитанная в
рыцарском  презрении ко лжи, она никогда не  умела врать, а тем более  тому,
кого, несмотря на все аргументы Эйриха, не могла считать врагом.
     -- А принц Артен?
     -- Артен... он вообще-то тоже просил его не беспокоить...
     -- Понятно, --  эльф  сделал несколько  шагов,  повернулся  и  сел.  --
Значит, вы не доверяете мне.
     -- Но, Йолленгел... -- совсем растерялась Элина.
     -- Вы считаете, что  раз сам я принадлежу  к  магической  расе, значит,
буду на стороне ваших врагов.
     --  Ну  согласитесь,  что  у  нас  были  некоторые основания  для таких
подозрений, -- Элина прятала неловкость за наступательными нотками.
     -- Люди есть люди, -- вздохнул эльф.
     -- Вот именно! -- графиня окончательно перешла в наступление. -- Мы для
вас -- всего лишь люди, сородичи варваров,  истребивших ваш народ. А маги --
они, конечно, тоже люди, но другие, под их властью ваша раса процветала...
     --  А почему  вы  думаете, что наша раса никогда  не хотела свободы? --
печально  произнес  эльф.  --  Да,  маги  не  были  свирепыми  сумасбродными
тиранами, они стремились к миру и спокойствию на всей земле, для всех рас...
но, думаете, так уж здорово тысячелетиями жить пусть и благополучной жизнью,
но со знанием, что эту жизнь тебе позволили, что любое отступление от правил
будет пресечено -- при возможности мягко, а при необходимости и жестко? Жить
под властью  чужаков, которые,  при  всей своей  мудрости,  не понимают твой
народ до конца и попросту навязывают ему свое представление о благе? Конечно
же, мы не хотели конца магии, мы понимали, сколь тесно от нее зависим. Но мы
хотели конца  власти человеческих магов. Увы, оказалось, что одно невозможно
без другого... -- он немного помолчал и продолжил:  -- Вообще-то вы  были не
так  уж  неправы в своих подозрениях. Если бы  был шанс на  возрождение моей
расы... Но его нет. Та магия, с  помощью которой мы управляем животными... у
нее есть еще  одно применение. Оно называется анэрэт вайи -- "братский зов".
Эльф, находящийся в беде, мог позвать другого эльфа -- того,  что  находился
ближе  всех. Это не значило, что тот  обязательно придет  на помощь,  но, по
крайней мере, отклик его ощущался всегда. Оказавшись в Зурбестане и чувствуя
возвращение магических способностей, я первым делом применил анэрэт  вайи --
впервые в  жизни, ибо в немагическом  мире это уже  не  действовало. Но я не
получил  никакого ответа. Я надеялся, что виной тому отсутствие навыка, но с
другими  магическими  способностями таких  проблем не возникало. Я  пробовал
снова и снова... бесполезно.
     -- Может быть, просто слишком велико расстояние, -- предположила Элина.
     -- Анэрэт  вайи не имеет ограничений  по расстоянию.  Точнее, не имел в
прежнем  мире, и какое-то  время я еще надеялся... Но из  ваших разговоров я
понял, что зурбестанская магия может воздействовать на  внешний немагический
мир.  Так что все это означает только одно -- я действительно последний эльф
на свете, и со мной наша раса угаснет навсегда.
     Он говорил печально, но спокойно; это открытие не стало для него шоком,
он давно  подозревал,  что  дело  обстоит  именно так,  а  позволять надежде
слишком уж увлечь себя он разучился еще в луситском лесу.
     -- Но здесь  есть и положительный момент,  --  добавил он  бодро.  -- Я
несколько  раз  посылал отсюда  свой  зов во все стороны  света,  и маги  не
засекли  его. Конечно, анэрэт вайи обращен к эльфам,  и по идее никто другой
не  должен  его слышать... но маги могли  бы,  если бы, опять-таки, задались
такой целью. Но они слишком беспечны, они, как видно, не ожидают магического
противодействия внутри Зурбестана -- и уж тем более эльфийского... А значит,
узконаправленный  сигнал,  управляющий  птицей,  тем более останется для них
незамеченным.
     -- А почему вам необходимо увидеть птицу,  чтобы получить  контроль над
ней?  -- Элина  охотно переключилась в практическую плоскость. -- Если эльфа
можно было позвать, и не видя его, а вы говорите, что тут задействована одна
и та же магия...
     -- Как  раз потому, что птица или зверь -- существа  немагические, и не
услышат  зов, обращенный просто  в пространство,  если не  направить  сигнал
прямо на них.
     -- Ну что ж, значит, нам действительно лучше засесть у  окон и смотреть
в  небо. Жаль,  что  дома  закрывают  изрядную  часть  обзора,  особенно эта
пирамида...  Пойду  позову остальных.  Надеюсь,  что  с  недоверием  наконец
покончено.
     Эйрих,  впрочем,  даже  и выслушав Элину, не  воспылал  желанием выдать
эльфу тайну подземелья.
     -- Допустим, все это  правда и он полностью на нашей стороне -- но что,
если маги все-таки засекут его, схватят и  допросят?  Тот, кто лучше владеет
магией, более уязвим для нее, так что  им не составит труда вытянуть из него
все. Впрочем, не думаю, что они остановятся и перед банальными пытками, если
почувствуют, что их замысел под угрозой -- о, разумеется, исключительно ради
будущего блага всего мира!
     -- Он уже знает,  что в  доме есть нечто, что мы скрываем, -- возразила
Элина, -- а узнав это, маги быстро доберутся до истины.
     Эйрих  нехотя  признал э