целиком сосредоточиться на
Артене? Артен... почему с ним нет  контакта?  Ведь они уже  близко, на таком
расстоянии   она  просто  обязана   его  почувствовать,   несмотря   на  всю
ненадежность магии...
     Эйрих начертил ножом на грязном полу дорогу от  развалин  до постоялого
двора, и, после того как  Элина, внимательно посмотрев,  кивнула, затер свой
чертеж  сапогом.  Графиня  вышла  наверх  как  раз вовремя,  чтобы  шугануть
оборванную личность, сужавшую круги вокруг оставленной на привязи лошади.
     Йолленгелу, конечно, не терпелось услышать  подробности ночной операции
--  ибо рассказ Эйриха был  предельно лаконичен:  "Все идет по плану"  -- но
Элине столь же не терпелось проспать несколько часов  в нормальных условиях.
Эльф, однако, получил клятвенные заверения, что все узнает потом.
     Отдохнув, графиня вновь вернулась в  район руин. Днем улицы  здесь были
не пусты -- кряхтя и охая, выползли погреться на солнышке грязные оборванные
старики, сплетничали или переругивались визгливыми голосами тощие некрасивые
женщины, практически голые чумазые дети гонялись друг за другом и возились в
пыли. Пока что, однако, публики на улицах было немного -- лишь представители
наиболее  зажиточных  по  меркам трущоб семей, раз они могли  позволить себе
праздность;  менее счастливые в  это время попрошайничали и воровали гдето в
городе в  полном составе. Элину провожали недобрыми взглядами -- чужих здесь
не  любили, но ее меч  внушал достаточное  почтение. Ей  пришлось  пару  раз
проехать  мимо нужных  ей  развалин, прежде  чем  она поймала момент,  когда
поблизости не было любопытных  глаз, и въехала через  бывший  парадный  вход
внутрь каменной коробки.
     Эйрих  направился ей навстречу. Когда он почти поровнялся с ней,  Элину
изнутри обдало холодом -- перед ней был не Эйрих, а незнакомый ей тургунаец.
Это  был  смуглый  седой  старик с по-восточному  узкой  бородкой  и голубым
бельмом  на левом глазу.  Он улыбнулся, видя ее  замешательство;  только тут
Элина поняла, что Эйрих попросту загримировался, и сконфуженно улыбнулась  в
ответ.
     Он махнул ей рукой и  вышел из подвала. Элина покосилась на безмолвного
и  недвижного пленника -- кажется, он заснул или впал в  беспамятство  --  и
уселась  на  пол.  Самой  ей  спать  больше  не  хотелось,  а  заняться было
решительно нечем.  Графиня вновь  попыталась  прибегнуть  к  помощи  магии и
поймать след Артена -- но опять  безуспешно. Из близкого  к трансу состояния
она вышла как раз вовремя, чтобы услышать детские голоса в коридоре.
     Она вскочила.  Что  делать, если  они  заберутся  сюда?  Они непременно
раскажут другим. Конечно, со стражниками местные жители не дружат  и вряд ли
пойдут  доносить (хотя как  знать  --  вдруг освободителю купца  причитается
вознаграждение),  но  у  них  могут  быть  собственные  интересы,  никак  не
совпадающие с интересами  Элины и  Эйриха. Задержать мальчишек силой? Весьма
вероятно, что  их  станут искать, даже  у трушобных оборвышей есть родные  и
друзья... Графиня выдернула факел из кольца  и швырнула  на грязный пол. Она
едва успела затоптать  пламя, пока мальчишки  скреблись за дверью. В темноте
они не увидят, что находится в углу. Но что, если у них есть огонь?
     Однако все  разрешилось еще проще. Они подергали  дверь и отказались от
попыток ее открыть -- как видно, силенок одного не хватило,  а тянуть вдвоем
в узком коридоре было неудобно. Элина слышала, как удаляются их голоса -- не
особенно, кажется, разочарованные; в самом деле, ведь по подобным развалинам
им  и им  подобным  приходилось  лазить  множество раз,  и  все мало-мальски
ценное, что было в старых домах, давным-давно было найдено.
     Вновь  потянулось  долгое  скучное  ожидание,  разрешившееся,  наконец,
приходом  Эйриха.  Грима на  нем больше  не  было --  выехал из города  один
человек, а въехал пару часов спустя уже другой.
     -- Деньги у нас, -- объявил он, -- поехали, лошади ждут.
     -- А с этим что делать? -- Элина кивнула в сторону пленника.
     -- Разумнее всего, конечно, было бы его прикончить...
     -- Эйрих!
     -- ... но мы просто оставим его здесь,  а потом  пошлем письмо  к  нему
домой, где сообщим об этом месте.
     -- А если его найдут раньше какие-нибудь бродяги?
     -- Тогда,  возможно, ему придется писать еще одно письмо о  выкупе.  Но
это уже его проблемы.
     Элина  представила себе, каково это -- два  дня пролежать связанным, не
имея возможности пошевелиться. Пусть этот тип -- гнусный рабовладелец, но...
     -- Вы его, конечно, не кормили? -- спросила она.
     -- Обойдется. Впрочем,  надо бы дать ему  воды.  А  вы идите к лошадям,
пока их не увели.
     --  Ладно. И  скажите ему,  чтобы он хорошенько запомнил  этот  урок  и
впредь нанимал свободных слуг, а не покупал рабов.
     -- Все пытаетесь исправить мир? --  усмехнулся  Эйрих. --  Ну, если вам
так хочется, я передам ему ваши слова.
     Элина  выбралась  из подвала и  отвязала одного из коней -- Эйрих опять
пригнал вторую лошадь. Пару минут спустя ее спутник присоединился к ней.
     По дороге  он еще  раз  удивил  Элину, когда выяснилось, что деньги  он
оставил  на  постоялом  дворе,  то   бишь  доверил   их  Йолленгелу.   Элина
порадовалась, что  эльф, кажется, окончательно завоевал уважение ее сурового
спутника.  Через полчаса  она увидела эти деньги воочию  -- полная  шкатулка
тяжелых  золотых  кругляшей;  графиня  всегда  была  достаточно равнодушна к
деньгам, хотя  и знала им  цену --  но  здесь  не  удержалась,  запустила  в
шкатулку  руки  и  пересыпАла  монеты,  любуясь  их  маслянистым  блеском  и
увесистым  позвякиванием.  От  этого  занятия ее оторвал  насмешливый  голос
Эйриха, сообщившего, что в ней пропадают незаурядные купеческие задатки.
     Ночью Элина вновь увидела Артена.
     Там, где он находился, было совершенно темно, но она различала его лицо
-- благодаря тому, что видела его не обычным физическим зрением. "Кузина, --
повторял принц,  -- кузина, отзовитесь! Нет,  я положительно спятил. Конечно
же, это был сон. "
     "Не  сон, принц! -- воскликнула Элина. -- Я слышу вас!  Где вы  и что с
вами? "
     "Все  там же, в  подземелье  башни.  Снег, должно  быть, уже растаял. В
последнее время их давление усилилось, они говорят, что заставят силой... "
     Контакт начал теряться.
     "Принц!  Принц, держите связь! Демоны, он  же  не умеет этого делать...
Артен!!! "
     "Элина... "
     В  следующий миг графиня  проснулась,  чуть не плача от досады. Ее рука
потянулась к медальону. Он слабо пульсировал теплом. Контакт еще жил!
     -- Эйрих! -- крикнула она в темноту комнаты.
     --  Что  случилось? -- Эйрих, как обычно проснулся мгновенно. Йолленгел
сонно пробурчал что-то недовольное.
     -- Карту! Быстро!
     Эйрих ничего  не понимал, но  хорошо знал, что  бывают  ситуации, когда
нужно сначала  подчиниться, а  потом уже выяснять,  что  к  чему. Послышался
шорох   разворачиваемой  карты.  Чиркнул,   брызгая  искрами,   кремень,   и
затеплилась масляная плошка.  Элина, сжимая в кулаке  снятый с шеи медальон,
бормотала  слова магических формул. Она бросила лишь один  взгляд на карту и
теперь  зажмурилась, сохраняя очертания стран, гор и берегов перед мысленным
взором. Медальон  выпал  из ее  руки  и закачался на  нитке.  Элина медленно
двигала руку, сама не ощущая этого; она лишь тянулась  за ускользающей нитью
контакта. В  какой-то  момент  она поняла --  вот! вот здесь!  Затем контакт
опять стал ослабевать и вскоре исчез  совсем. Элина открыла глаза.  Медальон
висел на нитке в дюйме над картой.
     -- Вы что-нибудь видели? -- спросила она Эйриха.
     -- Он только что раскачивался. Довольно сильно.
     -- Правильно,  --  графиня  опустила  медальон,  позволяя  ему  лечь на
пергамент. -- Артен здесь.
     Эйрих склонился над картой.
     --  Хадирские  горы. Северо-восточный Хурданистан,  довольно близко  от
тургунайской границы. Что ж,  может  быть, и так. Хотя я не  склонен слишком
доверять подобным методам поиска.
     -- Пока что они оказывались эффективнее  ваших, --  парировала графиня.
Эйрих  пожал плечами.  Йолленгел, не  открывая глаз, перевернулся на  другой
бок.

     Наутро  Эйрих и Элина  отправились на невольничий  рынок.  Эльф, с  его
традиционной неприязнью к человеческим толпам,  не выразил желания составить
им компанию.  Он не успел сблизиться с Редрихом, да тот особо и не стремился
-- первоначальное  любопытство  герцога быстро  поблекло,  оттесненное иными
чувствами и заботами.
     Эйрих  намеренно выбрал кружной путь,  чтобы проехать через центральную
площадь  и  показать  Элине  дворец,  хоть  как-то  искупая  ее  вынужденное
затворничество. Величественное сооружение практически не  изменилось за пять
столетий  -- разве что  у северного края площади добавились  золотой купол и
четыре  тонкие  угловые башни мавзолея Кагарлыза Первого.  Любуясь панорамой
дворца, Элина хорошо понимала, почему вождь варваров  не  смог устоять перед
искушением цивилизацией; и тем более дикой казалась  мысль, что  менее чем в
миле от этой красоты  находится другая площадь, где люди продают и  покупают
людей. Тем не менее, их путь лежал именно туда.
     Керулумский невольничий рынок был одним из наиболее крупных в стране, и
Элина поначалу  испугалась, что Редриха могут продать раньше, чем они смогут
его  отыскать.  Но Эйрих,  уверенно  пробираясь  сквозь  толпу  (лошадей  им
пришлось оставить у коновязи на  подъезде к площади), быстро отыскал помост,
арендованный  уже  знакомыми им  работорговцами.  Один за другим  невольники
поднимались  на  невысокий  помост,  торговец  выкрикивал  их   достоинства,
реальные  или преувеличенные, и  называл  стартовую цену, а затем подогревал
начавшийся торг.  Большинство  рабов, как  видно, не впервые проходили через
эту  процедуру  и относились  ко всему с  усталым безразличием;  они покорно
поворачивались по требованию надсмотрщика, напрягали мускулы, открывали рот,
позволяя основным претендентам  на  покупку  осмотреть  состояние их  зубов.
Некоторые,   кажется,  даже  сами  получали  удовольствие   от  демонстрации
собственных достоинств и  всячески старались поднять свою цену; Элину сперва
глубоко возмутило столь  жалкое  тщеславие, но затем она поняла,  что  здесь
может  быть  и рациональная  основа  --  с  рабом, который  дорого  достался
хозяину,  будут  лучше обращаться.  И все равно,  своими усилиями  поднимать
выручку торговца -- это было отвратительно!
     Но  тут сердце  Элины ухнуло  в  пустоту,  а затем  быстро забилось. На
помост вывели Редриха.
     Кроме цепей, на  нем  была лишь  набедренная повязка.  Такому обращению
подвергались не  все рабы; заковывали только доказавших свою строптивость, а
раздевали  мужчин,  не имевших  специальных навыков и потому годных лишь для
грубой  физической  работы.  Женщин,  предназначенных  для  утоления похоти,
продавали не здесь,  а в закрытых павильонах  позади площади, где зеваки  не
могли мешать серьезным покупателям.  Кстати говоря, основным  товаром в этих
павильонах,  вопреки популярным  среди определенных кругов западной молодежи
легендам, были вовсе не  юные девственницы, а опытные профессионалки  своего
дела. Это не значило, конечно,  что невольницы, продаваемые на общем базаре,
получали  гарантии  от сексуальных домогательств  будущих  хозяев --  однако
предназначались они не для этого, и оценивали их по другим критериям.
     Редрих  от  природы  не  отличался  могучим  сложением,  однако  немало
поработал над собой; Элина  невольно залюбовалась  его телом  тренированного
бойца. "Все-таки Артен не прав,  -- подумала она.  -- Мозги, конечно, важнее
мускулов, но и в мускулах есть своя эстетика. "
     Герцог  окинул  толпу презрительным взглядом. Он не сомневался, что его
товарищи здесь и придут ему на  помощь.  Однако Элину,  из-за ее  невысокого
роста, он не заметил  в  толпе, а  Эйриха не узнал в его  туземном наряде. И
вдруг  в  глазах  Редриха  мелькнула  растерянность,  взгляд  его  испуганно
заметался. Он больше не походил  на  надменного аристократа,  которого можно
заковать  в  цепи, но не  сломать --  в этот  миг на  помосте  стоял  просто
потерявшийся, попавший  в  беду  мальчишка,  тщетно  озирающийся  в  поисках
помощи. Это продолжалось одно мгновение  -- а затем взгляд его зацепился  за
взгляд Эйриха,  и презрительная  усмешка вновь  тронула  губы Урмаранда.  Он
считал себя уже практически свободным.
     Начались  торги. Поначалу  они шли довольно  вяло -- покупатели видели,
что необученный раб хотя и силен, но все же не богатырской стати, да к  тому
же  явно не из числа  покорных.  Притом еще и чужеземец, не знающий языка --
будь это не так, продавец бы это отметил. Эйрих пока молчал, не желая раньше
времени подогревать гонку. Однако того, чего не желал Эйрих, желал торговец,
и  его  восклицания  "я не  верю своим  ушам! Вы  позволите  такому  парню с
железными  мышцами  уйти  за  какие-то  две  сотни турга?!  "  возымели-таки
действие. Сперва покупателями двигала надежда приобрести молодого и сильного
раба относительно  дешево,  а  потом  ими  овладел обычный аукционный азарт,
когда кажется, что раз другие готовы платить больше, значит, вещь того стоит
и упускать  ее  нельзя. Цены перебрались через рубеж в 300, довольно  быстро
преодолели отметку 400 и уже в три прыжка доскакали до 500.
     -- 550 турга!
     -- 600!
     -- 700 турга!
     Это была уже изрядная сумма за необученного раба. Возникла пауза.
     --  700 турга за этот превосходный товар! -- распинался торговец. -- За
невольника с безупречным  здоровьем  и великолепными мускулами! За  крепкого
молодого парня, от которого  ваши  рабыни будут рожать каждый год! Подумайте
-- вы покупаете не его одного, вы покупаете всех его детей -- и все это лишь
за 700 турга? Да это же просто даром! Кажется, я слышу 800?
     -- 800!
     -- 950!
     -- 950 турга! Неужели  никто  не скажет "тысяча"? Вы будете жалеть, что
упустили такой шанс! 950 раз...
     -- Тысяча!
     -- Тысяча  турга за великолепного молодого раба! Наконец-то у нас пошли
настоящие  цены,  хотя, право же,  он  стоит большего! Итак, почтенные, ваше
слово! У  вас  еще есть  шанс!  Да,  есть, но вы должны  поторопиться! Итак,
тысяча раз... Тысяча -- два...
     -- Тысяча сто! -- наконец поднял руку Эйрих.
     -- Тысяча сто! Хвала чужеземцу, знающему толк в невольниках! Но неужели
истинным  керулумцам нечего  этому  противопоставить?  Тысяча  сто -- раз...
Тысяча сто -- двааа... Тысяча -- сто -- три! Про...
     Торговец  вдруг  осекся.  Рассекая толпу,  к помосту  направлялся некий
внушительного  вида субъект в  сверкающем  на солнце чешуйчатом  доспехе. Он
поднялся по скрипнувшим под его тяжестью деревянным ступеням  и остановился,
разглядывая Редриха. Герцог  ответил ему угрюмым  взглядом. Этот тип явно не
входил в планы заинтересованных сторон. В толпе зашумели.
     Чешуйчатый  что-то  сказал   надсмотрщику.   Тот  протянул  ему   кнут.
(Обыкновенно  на рынке  рабов  не били  -- зачем  портить товар  на глазах у
покупателя --  и,  хотя  исключения  и  бывали,  в  основном  кнуты  служили
надсмотрщикам лишь символом  их статуса. )  Элина замерла. Неужели  этот тип
собирается ударить Редриха? И, главное, за что?!
     Чешуйчатый  меж  тем  отступил  назад, лениво постукивая  кнутовищем по
колену...  и  вдруг  с  неожиданным  провороством  нанес  удар,   явно  целя
невольнику в лицо! Но Редрих  оказался еще  проворнее. Несмотря на скованные
запястья,  он  вскинул  руки и перехватил  кнут, тут  же хлестко  обвившийся
вокруг голого  предплечья юноши.  Не обращая внимания  на боль, Редрих резко
рванул кнут на себя и вырвал кнутовище из рук врага.  В  следующий миг сразу
четверо надсмотрщиков кинулось  на герцога, хватая его за руки  и  принуждая
упасть на колени.
     Элина могла  лишь бессильно  сжимать  кулаки,  глядя на это. Чешуйчатый
явно  был  важной шишкой, и не приходилось сомневаться в  суровом  наказании
непокорного раба, осмелившегося защитить себя.
     Однако важный тургунаец, похоже, не выглядел разгневанным. Напротив, он
изрек  что-то одобрительным тоном, а потом  громко отдал короткую команду. К
нему  сквозь толпу протолкались шестеро  стражников, которые забрали Редриха
из рук надсмотрщиков. Чешуйчатый меж тем повернулся к торговцу и положил ему
на  ладонь  завязанный кошель. Торговец принял  плату с  кислой миной -- как
видно, уже на вес чувствовал, что там никак не наберется даже и тысячи турга
--  но  противоречить  не  осмелился.  Чешуйчатый  слез  с помоста  и  через
расступающуюся  публику двинулся прочь с  площади. За ним  стражники уводили
скованного  Редриха, который уже не пытался  вырваться  и лишь  с выражением
растерянности и отчаяния оглядывался через плечо.
     -- Эйрих, что  все это значит?! -- наконец воскликнула Элина. Привыкнув
к надежности своего спутника и  к  тому же не понимая местного языка, она до
последнего момента надеялась, что Эйрих еще контролирует ситуацию.
     -- Не знаю, -- мрачно ответил тот. -- Сейчас попробую выяснить.
     Он обратился с распросами  к соседу. Они говорили  минуты четыре, после
чего окончательно помрачневший Эйрих вновь обернулся к Элине.
     -- Плохо,  Эрвард.  Все  очень плохо.  Человек  в  доспехе  --  старший
наставник хардыгар, ханских гвардейцев. На заключительных  этапах тренировки
хардыгар  в  качестве противников  используются физически  крепкие,  умеющие
сражаться невольники. Если в обычных тренировочных  боях  оружие учебное, то
здесь -- боевое, хотя у рабов оно обычно хуже и может в  основном ранить, но
не убивать.  Если  невольник  выживает,  его  выставляют  против  следующего
кандидата в гвардейцы, или сразу против нескольких. Даже самым умелым воинам
редко удается выжить более чем в десяти боях.
     -- Так что ж вы стоите?! Мы должны  отбить Редриха! Их всего семеро! --
Элина принялась проталкиваться сквозь толпу  в том же направлении, в котором
скрылись стражники со своим пленником.
     -- Не туда! -- дернул ее за рукав Эйрих. -- К лошадям!
     Пока они выбрались  с площади,  пока нашли  и отвязали коней -- прошло,
должно быть,  минут десять.  Вдобавок  на улицах в центре города  было полно
народу,  так  что скакать во весь опор  было  затруднительно. Тем  не менее,
распугивая пешеходов грозными криками, они промчались  по  улицам  в сторону
дворца и  выскочили к казармам хардыгар как раз в тот момент, когда конвоиры
заводили   Редриха  внутрь.  Эйриха,   скакавшего  впереди  (ибо   он   имел
представление о дороге),  отделяло в  этот  миг от герцога  не  более  сотни
футов.   Не  то  услышав  дробный  перестук  копыт,  не  то  просто   что-то
почувствовав, юноша обернулся. Увидев спешащих ему  на помощь, он  отшвырнул
двоих державших его стражников и рванулся навстречу всадникам. Но  остальные
конвоиры уже  навалились на него, сбили с ног и поволокли в  глубину арки  в
глухой внешней стене казарм. Тяжелые  двери захлопнулись перед  самым  носом
всадников. Двое часовых с кривыми мечами наголо по обе стороны арки смотрели
на  всадников явно без признаков дружелюбия и, кажется, готовы были  поднять
тревогу.  Чтобы развеять их подозрения,  Эйрих  на полной скорости проскакал
мимо и  помчался  дальше  по улице,  словно  его  спешка не имела к казармам
никакого  отношения. Элине ничего не  оставалось, кроме  как последовать  за
ним.

     -- Мы должны устроить ему  побег, --  Элина тискала рукоятку меча.  Они
снова сидели в комнате постоялого двора -- графиня, Эйрих и Йолленгел.
     --  Это  невозможно,  -- устало  повторил Эйрих во второй  уже  раз. --
Ханский дворец и хардыгарские казармы -- это вам не халупа  торговца средней
руки  и даже не  дворец в  Дулпуре.  Там  превосходная  охрана. Туда  нельзя
проникнуть, похитить узника и безболезненно выбраться обратно -- уж поверьте
мне,  я кое-что  в этом понимаю. Ну  хорошо,  допустим, абсолю