т,  наконец,   Артен  объявил  остальным  результаты  расчетов  и
представил  чертеж. В  тот  же день были  проинспектированы все окна второго
дома; получалось,  что  штор должно было  хватить, но практически впритык. В
чуланах дома  отыскались  иголки  и  достаточный для сшивания оболочки запас
грубых ниток (кстати  говоря,  иголки можно было найти и  в операционной, но
искать там никому не пришло в  голову). Оставалась, правда, проблема корзины
и веревочной  сетки для ее подвешивания,  но  ею решили заняться параллельно
основной работе.
     Хотя,  за  исключением  эльфа, вся  компания  состояла  из высокородных
аристократов, из пятерых один лишь Артен никогда  не держал в руках иголку с
ниткой; прочих  походная жизнь обучила многим недворянским навыкам. Но принц
отнюдь  не  рвался  наверстать  упущенное.  Он  заявил,  что,  поскольку  он
единственный,  кто  может читать  зурбестанские  книги, то именно  этим он и
будет  заниматься  до самого отлета.  "Будем  смотреть правде  в глаза: наше
бегство  -- это еще не  поражение  магов, --  констатировал он. -- Предстоит
тяжелая борьба,  и неизвестно, когда  наши  ученые  вновь получат  доступ  к
библиотекам  Зурбестана. Так что было бы преступной глупостью упускать  хоть
какую-то крупицу знания, которую мы можем унести с собой сейчас. " Остальные
вынуждены  были  с  ним согласиться;  естественно,  с наименьшей  охотой это
сделал  Редрих. Но, в конце концов, именно  Артен разработал план  бегства и
теперь мог диктовать условия.
     Принц поставил и еще одно  условие, касавшееся,  на  сей раз,  в равной
степени всех:  хотя  они,  как  и  прежде, делились  едой  с  Йолленгелом  и
переводили хлеб на сухари, отныне им следовало еще сократить пищевой рацион.
Артен был абсолютно  серьезен,  когда говорил  о критичности  каждого  фунта
взлетного веса.
     Конечно, принц хотел  бы "унести крупицы знания" не только в памяти, но
и непосредственно в виде книг -- однако те весили слишком много, несмотря на
то, что в большинстве  своем были бумажными, а не пергаментными. Делать  шар
большего размера Артен не рискнул -- могло не  хватить, во-первых, материала
на оболочку, а во-вторых  -- топлива для  нагрева такого количества воздуха.
Но принц надеялся сохранить хотя бы крупицу от крупиц, покрывая мелким, едва
различимым  почерком со  множеством сокращений бумагу из пачки, найденной во
втором доме.
     С  самого начала встал вопрос  -- где сшивать  оболочку шара? В  первом
доме, под носом  у тюремщиков? Или  во  втором, который находился  дальше от
пирамиды и вроде не пользовался вниманием магов, но  тоже не был застрахован
от визитов нежданных гостей?  Первый вариант все же выглядел безопаснее -- в
этом случае угрозу  представлял лишь  обыск,  во втором  же  опасен был  уже
простой визит  магов, причем как во второй дом,  так  и в первый, где они не
застали бы  своих узников. Так что  поначалу занавески  сшивались  в  первом
доме, причем работа велась одновременно над несколькими кусками оболочки.
     В  первый день у  Элины,  воодушевленной  планом бегства (да  еще столь
фантастическим), настроение  было  превосходным,  и она  то и дело прыскала,
глядя на своего отца  и Редриха; в самом  деле, забавно было посмотреть, как
эти два  рыцаря пальцами,  загрубевшими от  рукояти меча, орудуют иголкой  с
ниткой,  не   слишком  сноровисто,  но  прилежно  выполняя  работу,   всегда
считавшуюся типично женской. Но и для  самой Элины такое занятие было хотя и
знакомо,  но не  привычно, и  спустя  несколько  часов, когда  она  до крови
исколола себе пальцы, ей было уже не до смеха.
     Тем  не менее, работа продвигалась. Через  несколько дней Артен заявил,
что вопрос  с корзиной  и  веревкой надо, наконец,  решать,  и  после  общих
уговоров эльф  согласился-таки снова  отправиться в  город на  поиск  нужных
предметов. Маги, кажется, с каждым днем вызывали у него все больший страх --
что  неудивительно,  ведь  он,  в  отличие  от  остальных,   непосредственно
чувствовал  их растущую силу -- но именно этот аргумент -- "дальше будет еще
хуже" --  и оказался решающим. Было решено, что уходить и приходить он будет
через второй дом, и поиски свои вести ближе к окраине.
     Несколько  дней его экспедиции оставались практически  безрезультатными
--  он отыскал несколько  веревок  разной  толщины, но все они  были слишком
короткими -- в то время  как производительность  работников иголки  и нитки,
которых осталось всего трое, естественно, упала. Однако, когда Редрих  начал
уже  в  голос ворчать,  что  вся  затея с шаром  -- нелепая  авантюра, эльфу
улыбнулась  удача. На  первом этаже одного  из  домов на окраине --  судя по
всему,  нежилого  (скорее  всего,  там  размещался  магазин)  --  отыскалось
несколько  бухт превосходной  веревки (по крайней мере, Артен  счел, что это
именно то, что нужно). Более того, эльф сообщил, что подобного рода товары в
магазине были уложены в большие  металлические  контейнеры, самые крупные из
которых  вполне годились  на роль корзины. Артен сперва  отмахнулся от этого
предложения,  заявив, что эти  коробки  должны быть слишком тяжелыми, однако
Йолленгел возразил, что они сделаны из очень легкого металла, намного легче,
чем железо.
     Если моток  веревки эльф еще мог принести на плече, оставаясь при этом,
вместе  с  мотком,  невидимым,  то контейнер  был  для этого  слишком велик.
Оптимальным способом транспортировки было, перевернув его вверх дном, надеть
на голову и нести, придерживая изнутри руками. При  этом  мало  того, что не
получалось сделать его  невидимым,  так  еще  и возникала нужда в  поводыре.
Таким образом, было  решено, что за контейнером эльф  пойдет вдвоем с Элиной
--  благо  в ее арсенале  все-таки было заклинание незамечаемости, способное
прикрыть ее саму и контейнер.
     В путь отправились ночью  -- хотя зомби  и не  нуждались во  сне,  маги
нуждались.  Правда, их  было  уже  достаточно  много,  чтобы,  при  желании,
несколько десятков их могло бодрствовать в любое время суток; однако было ли
у них это желание? Ведь они считали Зурбестан неприступным, а для выполнения
механической  работы,  не  требующей  принятия   новых   решений,  зомби  не
требовались  надсмотрщики.  Наверное, некоторые из  магов все же  дежурили в
пирамиде  по  ночам  --  но  на   улицах  города,  да  еще  не  центральных,
показывались в это время вряд ли.
     Вслед  за  эльфом, уже ставшим невидимым,  графиня  вышла в  темноту из
дверей  второго дома и тут же поежилась от холода. Днем еще стояла жара,  но
ночи были уже вполне осенними;  последний месяц  лета подходил к концу. Если
прежде небо над Зурбестаном почти всегда оставалось идеально ясным -- за все
время от прибытия Элины в эту страну  до проигранной  битвы с магами и зомби
не выпало  ни  капли  дождя  --  то теперь  все  чаще  можно было  наблюдать
проплывавшие  в  вышине облака и даже  тучи, орошавшие порою  пышущие  жаром
стены  и пыльные улицы Нан-Цора. Артен, наблюдая за скоростью и направлением
движения облаков,  удовлетворенно констатировал,  что  дующие в  небе  ветры
достаточно быстро унесут шар за пределы Зурбестана. Внизу,  в окруженной  со
всех сторон горами стране, ветра практически не  было -- однако теперь уже и
это правило  стало  сдавать позиции исключениям; сделав лишь несколько шагов
по  улицам,  графиня  ощутила холодное и  резкое  дуновение в  лицо. Луна то
пряталась  за  облаками,  то  вновь  показывалась,  озаряя призрачным светом
белесые  стены  с  черными  провалами окон.  Хотя  Элина  старалась  ступать
неслышно, ей казалось, что звук ее шагов гулко разносится по пустому городу;
она  даже подумала,  не снять  ли сапоги,  но  затем поняла, что  становится
заложницей  собственных обостренных до предела  чувств. Будь у  нее  на боку
меч, она  чувствовала бы себя гораздо уверенней; защита же в виде заклинания
отнюдь  не  казалась  ей надежной.  "Налево",  -- услышала  она  тихий голос
Йолленгела и послушно свернула в переулок. Ей захотелось взять эльфа за руку
-- это было бы разумно, учитывая, что только он знал дорогу -- но  она сочла
это малодушием.
     Затем  впереди и впрямь послышались шаги многих ног; Элина прижалась  к
стене  и замерла. По улице шли  зомби -- много, не меньше двух десятков. Они
проходили  совсем  рядом, графиня могла бы дотронуться  до тех, что шагали с
краю; запах аммиака щекотал ей ноздри.  Элина  знала, что  они не  должны ее
заметить, и все же смогла унять колотящийся пульс лишь тогда, когда мертвецы
скрылись   за  поворотом.  Пожалуй,  теперь  она  лучше  понимала  нежелание
Йолленгела ходить по этим улицам...
     Им удалось добраться до магазина, избежав новых подобных встреч. Внутри
пришлось зажечь  факел  (в качестве такового использовалась ножка  от стола,
обмотанная тряпкой, смоченной  в горючей жидкости); Элина от души надеялась,
что  огонь не  заметят снаружи.  Эльф быстро отыскал большой  контейнер, они
выволокли из  него тяжелые мешки с чем-то  сыпучим  и  отнесли металлический
ящик  к  выходу  из здания.  По указанию  Артена  Йолленгел прихватил  также
хранившиеся здесь же инструменты, необходимые,  чтобы просверлить  в стенках
контейнера отверстия для  веревок. Нести контейнер,  естественно, предстояло
Элине. Он действительно оказался  неожиданно легким, словно и не из металла,
однако идти в глухой коробке, накрывающей тебя почти до колен,  все равно не
слишком удобно.  Эльфу пришлось бы говорить  достаточно  громко,  чтобы  она
услышала его в этом коробе, потому они договорились об условных сигналах: на
поворотах  Йолленгел постукивал  по левому или правому боку контейнера, а  в
случае  тревоги  -- по  днищу.  Сигнал  тревоги  на  обратном пути  пришлось
подавать  дважды;  всякий раз Элина опускалась на корточки, позволяя  коробу
полностью накрыть себя. Один раз мимо, как и раньше, прошагали  пешие зомби,
другой  -- процокали копыта.  Заклинание  незамечаемости, по всей видимости,
работало успешно.
     Наконец они внесли контейнер  в  широкие парадные двери второго дома. В
первый дом его решено было не тащить.
     На  следующий день все пятеро явились опробовать будущую корзину. Артен
признал, что ему неизвестен металл или  сплав, из которого она  изготовлена,
однако главное, что вес  ее вполне приемлем. Будущий экипаж  воздушного шара
забрался в  короб.  Самому  рослому из  них,  графу  (впрочем, эльф  и принц
немногим ему уступали), верхний край едва доставал до пояса; при этом пятеро
помещались в контейнере только стоя, вплотную притиснувшись друг  к другу --
не самые комфортные условия для полета, однако они уже знали от Артена,  что
путешествие  будет  недолгим --  воздух  остынет,  и  шар  опустится.  Принц
рассчитывал,  что им  удастся перевалить через  окружающее Зурбестан  кольцо
гор, а дальше придется идти пешком. Путь через Бхиланайские горы без мулов и
с минимумом припасов (хорошо,  по  крайней мере, что  маги не  забрали у них
теплую одежду) обещал быть тяжелым, однако у них уже не было нужды следовать
прежним  высокогорным  маршрутом,  замечательным  лишь  тем,   что  позволял
добраться до  туннеля. В  библиотеке Артен нашел подробную  карту Бхиланаев,
где были обозначены и пути, некогда соединявшие Зурбестан с внешним миром. В
ту  пору  те,  кто  не  мог  воспользоваться  услугами драконов и  воздушных
кораблей (не говоря уже о  заклинаниях перемещения), конечно, вынуждены были
попетлять  по ущельям и  покарабкаться на перевалы, однако имели возможность
благополучно добраться  до  любой  из соседних  стран (тогда  -- провинций).
Позже проклятье  магов перекрыло эти пути горной стеной  --  но лишь в самом
начале, а не  на всем протяжении. Тем не менее, следовало поторопиться, пока
снег не закрыл перевалы...
     Короб стал первой частью шара,  оставленной возле будущего места старта
-- во  втором доме (с самого начала  решено было взлетать оттуда, с широкого
балкона  второго  этажа).  Впоследствии, когда  фрагменты оболочки стали уже
достаточно большими, их тоже начали переносить туда. Наконец,  когда  настал
черед  финального  сшивания фрагментов  и связывания  сетки, работы  целиком
переместились во второй дом (а точнее -- в лазарет, откуда вынесли кровати и
мумии, благо он оказался  самым большим  помещением). В эти дни, когда Артен
сидел в библиотеке, а  все  остальные -- и вовсе  в другом здании, риск  был
максимальным;  любой  визит Зендергаста  и  его коллег  означал  катастрофу.
Однако за прошедшее время узники успели увериться, что магам явно не до них.
Оставалось лишь догадываться, как далеко чародеи продвинулись в своих планах
и не запоздали ли уже все попытки противодействия...
     Артен,  обеспокоенный сей последней мыслью, решил  даже поучаствовать в
общей работе, но его трудового энтузиазма хватило лишь на полдня. Элина,  не
церемонясь,  заметила,  что от такого неаккуратного шитья  больше вреда, чем
пользы,  и оболочка может просто разойтись  в  воздухе,  после  чего принц с
чувством исполненного долга вернулся к своим книгам. За это время он вычитал
немало  интересного и вечерами  делился  с товарищами то  одной,  то  другой
диковиной -- к примеру, он  узнал, как  зурбестанцы  освещали свои здания  в
дневное время: они умудрились сделать из  стеклянных  волокон гибкие трубки,
по которым  свет  снаружи  передавался,  словно  вода.  Еще удивительней был
способ, которым  зурбестанские жилища освещались ночью: если Артен не ошибся
при переводе, выходило, что для этого  использовали укрощенную  силу молний.
Принцу даже удалось  зажечь  плафон под потолком библиотеки, но радость  его
была  недолгой  -- уже  через час плафон начал тускнеть и вскоре  погас. Так
Артен узнал, что даже сила молний имеет свойство кончаться.





     И  вот, наконец,  шар был уже  практически готов.  Четверо в этот  день
проработали  допоздна; уже стемнело настолько, что шить  было нельзя, однако
они не уходили, пока хватало света, чтобы вязать узлы сетки. Возвращаться по
подземным  коридорам  им пришлось при свете  факела. Несмотря на напряженный
день,  спать никому не хотелось;  работы оставалось от силы на полдня, и все
были  слишком  возбуждены  предвкушением.  Сидя  в  темноте, строили  планы,
гадали, что творится во внешнем мире, не подтягиваются ли уже к Зурбестану с
разных сторон многотысячные  армии (граф заметил, что  вряд  ли  --  времени
прошло слишком мало, а  человечество  слишком  отвыкло действовать  сообща),
припоминали легенды  о  великих битвах прошлого и  собственные  приключения.
Элина  сказала,  что сегодня,  должно быть,  ровно  год  с  тех пор, как она
отправилась в путь.  Утверждать с  уверенностью было  трудно --  в последнее
время они не слишком прилежно  следили  за календарем -- но остальные охотно
согласились,  что это символично. Наконец, уже заполночь разошлись по  своим
комнатам.
     Прошло около двух часов.  В доме было тихо-тихо; прямоугольники лунного
света  лежали  на  каменных  плитах  пола. Затем  в  тишине  вдруг осторожно
скрипнула дверь, и в темном проеме  комнаты  возникла невысокая  фигура. Это
был Редрих; сапоги он держал в руке.  Неслышно,  словно призрак, он двинулся
по коридору.  Возле двери в комнату Элины  он остановился и  некоторое время
стоял, словно в  нерешительности; затем на лице его нарисовалась  мгновенная
раздраженная гримаса, и так же осторожно и беззвучно он направился дальше.
     Он спустился  в подвал,  обулся, нашарил  в  темноте оставленный  здесь
факел и долго чиркал кремнем,  прежде  чем факел  загорелся. Отсюда его путь
лежал к потайному  люку и далее в подземелья Нан-Цора. Проход туда оставался
открытым,  а если  бы его даже и закрыли, Редрих, как и остальные, знал код.
Он быстро  и  решительно  шел  вперед,  его шаги гулко  отдавались в  пустом
подземном коридоре, и багровые отсветы пламени дрожали на стенах,  заставляя
тень  герцога плясать и кривляться.  Факел вырывал из абсолютного мрака лишь
небольшой  клочок  пространства, но  Редрих  не боялся  заблудиться и не там
свернуть. Он слишком хорошо изучил путь до второго дома.
     Вот, наконец, и коридор, ответвляющийся  от  главного прохода. Мумии  в
белом халате здесь давно уже не было, ее оттащили далеко в сторону, чтобы не
мешалась.  Редрих вошел в подвал  и  увидел,  что  впереди мерцает  какой-то
огонек; герцога обдало волной холода, но он тут же понял, что  это пламя его
факела отражается  от стекла  банки. С усмешкой он подошел и поднес  огонь к
банке вплотную; ему было трудно отделаться от ощущения, что маленький уродец
вдруг расправит  свои скрюченные  конечности,  медленно  поднимет  голову  и
взглянет  сквозь спирт  тремя немигающими глазами на того, кто  нарушил  его
покой. Редрих заставил себя стоять  и смотреть, пока  не избавился от  этого
чувства; затем направился наверх.
     Он вошел  в лазарет; помещение это было замечательно еще  и отсутствием
окон, так что  никто -- точнее даже ничто -- не могло  заметить его с улицы.
Весь пол занимала разложенная  оболочка  шара. Плод их многодневной  работы,
практически   подошедшей   к   концу.  Единственная   надежда  на   бегство,
единственное, что  могло  --  он, правда,  и сам  не знал, каким  образом --
помешать планам магов.
     Редрих, держа факел  в левой  руке,  сунул  правую  за пазуху и  извлек
предмет, остро и хищно блеснувший в колеблющемся свете.
     Нож.
     Они уже  ничего не смогут поправить. Во-первых,  у них нет больше штор.
Даже  если  они решатся  использовать  шторы первого  дома  -- а доселе  они
боялись, что это  привлечет внимание -- им все равно  не  хватит первых двух
этажей. Во-вторых, у них нет больше времени. Никто не знал наверняка, но все
чувствовали,  что замысел  магов близок  к  завершению; еще  немного,  и они
станут окончательно непобедимы.
     Редрих опустился на колени. Не слишком гордая поза, но  стоя резать  не
получится. А почему бы и  не  факелом? Ему,  однако, не  хотелось устраивать
пожар. Почему-то  ему казалось,  что  в случае  пожара  они  поймут, что это
сделал он. А если оболочка будет просто  изрезана, можно будет свалить  вину
на проникших в дом в последний момент зомби...
     Вину?
     Если он убежден, что действует в своем праве,  что они и  их мир должны
получить  по заслугам, то  почему  он  делает  это в тайне, исподтишка,  как
последний трус?  Почему он сразу не сделал  свой  выбор и сразу не объявил о
нем? Да, может быть, они и заслужили...  этот спесивый самовлюбленный Артен,
вообразивший, что умнее него нет никого на свете... граф Айзендорг, враг его
отца, ненавидящий  уже  одно  его  имя --  Урмаранд...  делающий  все, чтобы
оградить  от него Элину... и сама  эта  девчонка,  которой наплевать, что он
таскается  за  ней  по всему  континенту, которая  бросила  его  подыхать  в
рабстве,  потому что спешила к своему красавчику Артену...  эльф... ну разве
что эльф не вызывал у него неприязни, хотя и украл  когдато его лошадь... но
эльфу, в конце концов, все равно, какие люди будут  у власти  -- обычные или
маги...
     А  что,  старая  лиса  Зендергаст   --   лучше?  И  его  словам  насчет
"самостоятельности локального значения" можно верить?
     Но  он делает  это не  ради Зендергаста. Он  прекрасно знает,  что  оба
лагеря стоят  друг друга.  Как  и весь этот ублюдский,  ублюдский, ублюдский
мир!
     Но  если  он  воздаст им  бесчестьем и предательством --  чем он  будет
лучше?...
     Нет, он отомстит им иначе. Отомстит тем, что окажется выше их!
     Редрих  поднялся  с  колен  и  спрятал  нож. Некоторое  время  он стоял
неподвижно,  глядя   на  оболочку  шара,  распростертую  у  его  ног.  Потом
повернулся и пошел к выходу.

     Как  и  предполагали  готовящиеся  к  бегству,  оболочка  и сетка  были
закончены еще  до обеда; тогда же  во второй дом перенесли сосуды с горючим.
Все было готово; оставалось лишь  вытащить  шар  на  балкон и наполнить  его
горячим  воздухом.  Однако,  сколь  бы  им  ни  хотелось  поско