ным берегам,  напутствуемый прощальными приветствиями и
бодрыми выкриками насчет того, что: смотрите, холера вас возьми, не забудьте
поскорее прислать продукты!


x x x

     Однако прошло и два,  и три,  и четыре дня, а о быстроходных кораблях с
продуктами ни слуху ни духу.
     Тогда на острове поднялась тревога,  тем паче что у  оставшихся не было
даже  лодки,  для  того  чтобы  переправиться на  берег  и  донести весть  о
бедственном положении островитян.
     И  покинутые  робинзоны разбрелись по  острову  в  поисках  пищи.  Одни
занимались ловлей  морской капусты,  другие  надеялись поймать одну,  другую
преждевременно появившуюся ивасину,  третьи точили зубы на Дальгосрыбтрест и
питались только мечтами о мести этому виновнику всех злоключений и бед.
     Впрочем, были и такие, которые, пробравшись в глубь острова, обнаружили
там маленький звероводческий питомник, подвластный Зверокомбинату, и сделали
попытку вступить в  сношения с вождями и правителями этого немногочисленного
племени.
     Но хитрые звероводы,  напуганные перспективой в течение двух-трех часов
быть  разоренными и  объеденными тремястами незваных  пришельцев,  поспешили
воздвигнуть прочные укрепления из документов и  грамот,  в  коих определенно
говорилось  о   недопустимости  вмешательства  во   внутренние  дела   и   о
неприкосновенности скудного запаса этого племени.
     А  дело  было  все  в  том,  что  в  это  время  в  канцелярских  водах
Дальгосрыбтреста свирепствовал бюрократический тайфун.  Он  гремел раскатами
телефонных звонков,  треском  пишущих машинок и  вздымал расходившиеся волны
приказов, отношений и распоряжений.
     И в мрачном хаосе разбушевавшейся черной (чернильной) стихии было никак
не  возможно понять,  кто  и  куда  должен плыть  и  кому  нужно  доставлять
продукты.
     Между тем на 7-й или 8-й день отчаявшиеся островитяне,  вспомнив обычаи
своей родины, решили созвать общеостровное собрание.
     На  этом собрании,  давшем стопроцентную явку,  после выбора президиума
секретарь,  усевшись  на  сыпучий  песок  и  примостив протокол на  древний,
источенный водами и  ветрами камень,  записал о том,  что:  заслушав доклад,
общее собрание постановило считать свое положение явно неудовлетворительным.
     Но  собрание  решительно отвергло  тенденцию  некоторых товарищей найти
выход путем объявления ультиматума обитателям зверопитомника.
     Тем более,  что прибывший представитель от  звероводов пришел с  доброй
вестью. Он сообщил, что маленькая радиостанция заработала.
     Тут же составили радиограмму, причем большинством голосов отвергнули те
поправки по  адресу Дальгосрыбтреста,  кои  были слишком тяжелы для  эфира и
нарушали требования общепринятой морали и цензуры.
     Эта  радиограмма была  перехвачена большинством береговых  радиостанций
материка   и   как   аварийная   срочно   доставлена   Дальгосрыбтресту.   В
Дальгосрыбтресте удивились. Какие продукты и что за люди?
     Но,  порывшись в архивных документах,  признали,  что действительно эти
300  человек значатся под  именем рыболовной базы  на  острове таком-то,  за
номером таким-то.
     Тогда, установив долготу и широту этого острова, который, к величайшему
изумлению Дальгосрыбтреста,  оказался  совсем  под  боком,  после  долгих  и
тщательных  препирательств  на  тему  о  том,   кто  виноват  в  этом  деле,
Дальгосрыбтрест снарядил экспедицию с продуктами,  каковая и прибыла наконец
к этим изголодавшимся, измотанным и справедливо обозленным людям.

     "Тихоокеанская звезда" (Хабаровск), 1932, 28 апреля
Аркадий Гайдар. Метатели копий



     ---------------------------------------------------------------------
     Книга: А.Гайдар. Собрание сочинений в трех томах. Том 3
     Издательство "Правда", Москва, 1986
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zpdd@chat.ru), 13 декабря 2001
     ---------------------------------------------------------------------


     Современный  бюрократ  хитер.   Давно   прошли   те   времена,   когда,
наголовотяпив,  сорвав план,  угробив срочный заказ,  отделавшись от  работы
заковыристой отпиской, бюрократ тихонько помалкивал, втайне надеясь, что все
само собой, как-нибудь обойдется, заглохнет, завязнет в бумагах и скроется в
архивах от острых взоров прокуратуры и РКИ.
     Нынче бюрократ действует по прямо противоположному методу. Еще не успев
до  конца  набюрократить,  он  сам  же  предусмотрительно и  заблаговременно
поднимет негодующий вопль о том, что его, честного человека, обманули.
     Он просил,  а  ему не дали.  Он искал и не обрел.  Он стучал,  и ему не
отворили. Он заказал, а ему не сделали.
     И  вместо того  чтобы  найти  выход из  положения и  с  действительной,
большевистской настойчивостью добиваться  выполнения  порученного ему  дела,
бюрократ спешит умыть руки.
     Бюрократ торопится "снять",  "сложить" или "переложить" ответственность
на  кого-нибудь другого,  а  также  запастись как  можно большим количеством
документов, оправдывающих его собственную бездеятельность.
     Но  так  как  ни  прокуратура,  ни  РКИ такого документа ему никогда не
выдадут,  то  современный бюрократ готовит все  эти документы в  собственной
канцелярии.
     Пусть только ни  у  кого не закрадется мысль о  том,  что он занимается
подлогами или,  пробравшись ночью черным ходом,  при опущенных шторах своего
кабинета, тайно готовит искусные фальшивки.
     Ничего подобного. Все это делается в часы занятий и совершенно открыто.
     Техника такова: предположим, что бюрократу поручено обеспечить отправку
такого-то количества товаров в такой-то адрес, тогда бюрократ пишет примерно
так:
     "Телеграмма. Срочная. Союзтара.
     Шлите ящики,  мешки,  бочки.  В  случае несвоевременной отгрузки снимаю
себя ответственность И ПЕРЕКЛАДЫВАЮ ЕЕ НА ВАС".
     Вверху  на  телеграмме  пометка:   "Копии:  крайпрокуратуре,  секретарю
крайкома, президиуму крайисполкома, ОПТУ, крайРКИ".
     Получив такую телеграмму,  бюрократ из  Союзтары на лету,  с  ловкостью
фокусника,  жонглирующего горящими факелами, подхватывает эту свалившуюся на
него ответственность и перекладывает ее дальше примерно так:
     "Телеграмма. Срочно. Дальлеспром.
     Ускорьте   отпуск   лесоматериалов  для   заготовки  тары.   В   случае
запаздывания ответственность перекладываю на вас".
     Под  телеграммой  пометка:   "Копии:  Далькрайисполкому,  Далькрайкому,
прокуратуре, ОГПУ, РКИ".
     Не надо иметь большое воображение для того,  чтобы угадать, что сделает
со свалившейся на него ответственностью такой же бюрократ хотя бы из того же
Дальлеспрома.
     С  молниеносной быстротой он  швырнет ее  таким же порядком дальше.  И,
таким  образом,  ответственность становится  абсолютно  неуловимой.  Она  то
мчится  в  вагонах почтовых поездов,  то  летит  по  проводам телеграфа,  то
трясется  на  телеге  с  пакетом  нарочного,  чтобы,  свалившись  на  голову
какого-нибудь районного работника,  стремительно отлететь назад и продолжать
свой порочный круг.
     Между тем бюрократ считает себя неуязвимым от всяких подозрений в  том,
что он срывает поставленную перед ним задачу.
     Помилуйте,  разве  он  срывает?  Он  первый  сигнализирует,  копии  его
телеграмм имеются во всех учреждениях.
     Вызванный в контрольную комиссию,  он сможет привезти в свое оправдание
целую телегу, заваленную копиями оправдывающих его телеграмм.
     - Это я-то виноват?  -  бия себя в грудь, будет возмущаться тот же тов.
Французов из Дальрыбснаба, когда ему укажут на то, что он плохо подготовился
к выполнению экспортного плана.  -  Я,  который первый сигнализировал?! Да у
вас одних моих копий, если поискать, целая куча наберется.
     То   же  самое,   вероятно,   скажут  товарищи  Солдатов  и   Гусев  из
Дальснабсбыта,  Щербак и  Берендеев из  Дальпромсоюза,  Максимов из  Крайфу,
Гусев  из  Стальсбыта,  а  также Поляков из  отдела эксплуатации Уссурийской
ж.д.,  который  побил  рекорд  "сигнализаторства",  разослав одновременно по
одному вопросу:
     Пять копий спешной почтой,
     семь копий "молнией",
     шесть копий телеграфом
     и сколько-то простой почтой.  А в общем столько,  что в один прекрасный
день копии с  его телеграммы о погрузке нефти были получены чуть ли не всеми
учреждениями и организациями гор. Хабаровска, не включая сюда только краевую
психиатрическую  лечебницу,   об-во   Друзей  детей  и   Союз   воинствующих
безбожников.
     В своем постановлении от 3 июня президиум КрайКК -  РКИ* крепко одернул
всех упомянутых здесь товарищей и  в  последний раз напомнил,  что подобного
рода безобразия никем впредь допускаться не  должны,  потому что  они  ведут
только   к   излишнему  расходу  бумаги,   запутывают  организации,   вносят
неразбериху, создают параллелизм в работе обследующих организаций, загружают
почту и телеграф.
     ______________
     *  КК  -   контрольная  комиссия  ВКП(б);   РКИ  -  рабоче-крестьянская
инспекция.

     Всякие  попытки  отыграться  на  таком  бессмысленном  и  беспредметном
"сигнализаторстве",   попытки  подменить  конкретную  работу   истерическими
воплями об одностороннем "сложении" ответственности всегда получали и  будут
получать от РКИ резкий отпор,  к каким бы ухищрениям ни прибегала еще далеко
не совсем изжитая бюрократическая прослойка соваппарата.

     "Тихоокеанская звезда" (Хабаровск), 1932, 15 июня
Аркадий Гайдар. "Сережа, выдай..."



     ---------------------------------------------------------------------
     Книга: А.Гайдар. Собрание сочинений в трех томах. Том 3
     Издательство "Правда", Москва, 1986
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zpdd@chat.ru), 13 декабря 2001
     ---------------------------------------------------------------------


     На столе лежат две толстые пачки разноцветных записок.
     Большинство из них -  кое-как оторванные клочки случайно подвернувшейся
бумаги.  Клочок  исписанного  протокола,  использованная  желтая  квитанция,
листок папиросной бумаги, кусок синей промокашки и даже оборотная сторона от
порожней папиросной пачки.
     Всего сто девяносто четыре штуки.
     Все    эти    записки    подписаны   или    заместителем   управляющего
Селемджино-Буреинским...  приисковым  управлением Савченко,  или  заведующим
Экимчанским перевалочным пунктом Кожевниковым.
     Все они адресованы в одно и то же место, а именно: на распределительный
склад и лавку Союззолото.
     Этот склад и  лавка хранят и отпускают золотосдатчикам завезенные через
сотни километров бездорожья остродефицитные товары.
     Перелистаем же обе пачки потертых и помятых записок и посмотрим имена и
фамилии тех "неутомимых тружеников",  которые в  чаще дикой тайги "добывают"
дорогой металл, так необходимый нашей индустриализирующейся стране.

                               Самойлов!
     Выдайте  Корякину чулок  женских  6  пар.  Фуфайку 1  штуку,  а  самому
Корякину выдайте 1 пиджак.
                                                                  Кожевников

                               Самойлов!
     Выдай Цыганенко пять метров мануфактуры.
     Выдай  Мурашко отрез на  брюки,  а  Цыганенко еще  две  пачки печенья и
шоколаду.

     Как будто бы все очень хорошо.
     Чета Корякиных -  это,  очевидно,  супруги-золотоискатели.  Цыганенко и
Мурашко - золотоискатели тоже.
     Вероятно,  они  сдали  выработанное золото.  Натянули  шелковые  чулки,
надели новые брюки,  фуфайки.  И после тяжелой таежной работы сели распивать
заслуженный чай с печеньем и шоколадом.
     Что же! Пусть пьют на здоровье.

                               Самойлов!
     ...Отпусти Кононову одну женскую фуфайку и отрез сукна.
     ...Отпусти Маслову серого сукна.
     ...Отпусти этой женщине одну черную шаль.
     ...Отпусти Цыганенко 5 метров мануфактуры.
     ...Отпусти Беломестнову шоколаду 15 пачек.
     ...Отпусти Савченко для тов. Мурашко: 1) консервов 10 бан., 2) сахару 2
клгр., 3) печенья 4 пачки, 4) чаю 100 гр., 5) рыбы 4 клгр., 6) мыла 2 куска.
                                                                  Кожевников

     Здесь уже что-то не совсем ясно.
     Ну предположим, что Кононов и Маслов - это золотоискатели. Предположим,
что тов.  Мурашко сшил себе новые брюки,  съел вместе с  Цыганенко печенье и
шоколад,  а  теперь забирает продукты,  чтобы  снова отправиться в  тайгу на
прииски.
     Ну что это за таинственная,  безымянная женщина в черной шали?  И давно
ли  это тов.  Беломестнов превратился в  приискового рабочего,  в  то время,
когда  всем   он   был   известен  как   один   из   руководящих  работников
Селемджино-Буреинского района?

                               Самойлов!
     Отпусти  этому  человеку три  метра  мануфактуры,  необходимой ему  для
сшития трусов.
     ...Замени Мурашко отрез черного сукна на серое.  Кроме того,  выдай ему
еще один новый костюм.

                               Самойлов!
     Выдай этому зубному технику пряников, шоколаду, конфет и сахару.
     ...Выдай для Цыганенко фуфайку и отрез сукна,  а жене т. Корякина чулок
женских две пары.

     Что за чертовщина!
     Мурашко,  оказывается,  вместо того чтобы ехать в  тайгу,  все еще шьет
себе брюки и все еще меняет то черные отрезы на серые, то серые на черные.
     Скромная   золотоискательница  Корякина   очень   подозрительно  быстро
превращается в  гражданку Корякину,  в жену одного из работников приискового
управления.
     Цыганенко  определенно спятил  с  ума:  уже  в  четвертый раз  огребает
пиджаки, мануфактуру, костюмы и фуфайки.
     Некто  безымянный собирается в  холодную зиму  шить  себе  трехметровые
трусы.
     А тут еще бог знает откуда взялся зуботехник.
     Какой зуботехник?  Откуда?  С каких это пор зуботехники стали считаться
приисковыми рабочими или старателями?  Какие он  разрабатывает россыпи?  Где
разыскивает самородки?
     Или,  может быть,  обнаружив золотой зуб во рту пациента, он с веселыми
криками собирает свои выдергивательные инструменты,  останавливает бормашину
и бежит делать заявку на обнаруженную им золотоносную площадь?

                               Самойлов!
     ...Отфрахтуй и выдай Савину черную шаль,  необходимую ему для отвезения
и привезения его жены из больницы.
     ...Отпусти для Бондарчука, которому нездоровится, одну бутылку спирту.
     ...Выдай через Савченко т.  Хеврину для  бригады бухгалтеров два  литра
спирту.
     ...Замени Упорову серое сукно на черное.

     Теперь  уж  совершенно очевидно,  что  честные приисковые рабочие здесь
совершенно ни при чем. Все эти: Савин, которому "для отвезения и привезения"
нужна  черная  шаль,   Бондарчук,   которому  нездоровится,   наконец,   эта
предводительствуемая Хевриным  отчаянная "бригада" бухгалтеров(?),  жаждущих
дефицитного спирта,  -  все это, как и все упоминаемое выше, не рабочие и не
золотосдатчики,   а   местные   селемджино-буреинские   работники   районных
организаций и группового управления Союззолото.
     И,  наконец,  последняя записка.  Адресована она,  по-видимому,  самому
Кожевникову.  Написана  она  кривыми  и  подозрительно качающимися  буквами.
Подпись отсутствует.

                                Сережа!
     Не  откажи в  просьбе,  дай  спирту сему  подателю.  Нужно  для  одного
обстоятельства.

     Каково это  неотложно требующее спирта "обстоятельство",  Сережа понял,
по-видимому, и без пояснений. Следует резолюция:

     Самойлов, выдай два литра.

     А на отдельной бумажке приписано:

     Отпусти еще хлеба,  луку,  масла экспортного и  одну рыбу.  Рыбу дай им
соленую из бочки.

     С января месяца по май тридцать второго года таких записок накопилось в
лавке и на складе около тысячи штук.
     Было  бы  неправильным подозревать селемджино-буреинских  работников  в
подлогах и в преднамеренно злостных преступлениях. Ничего подобного! Все это
делалось  совершенно  официально,  и  на  обороте  каждой  записки  пометка:
"Отпустить  за   наличный  расчет".   И   тем   не   менее  это  безудержное
разбазаривание специальных  фондов  не  может  квалифицироваться иначе,  как
прямая растрата.
     Но,  может  быть,  в  Селемджино-Буреинском районе собрались такие  уже
особенно  легкомысленные  и  беззаботные  ребята?  Может  быть,  этот  район
является исключением?
     Так ли?  А  что,  если посмотреть,  нет ли таких записок и записочек из
магазинов и распределителей в других районах?
     А что,  если мы предложим всем завмагам,  завскладами и распределителям
опубликовать через печать тексты записок,  а  также фамилии писавших всякие,
по существу,  незаконные и  вымышленные требования на выдачу остродефицитных
продуктов и товаров то "ввиду неотложной необходимости", то "ввиду отъезда",
"ввиду  командировки",   ввиду  очень  сомнительных  болезней  и  совершенно
несомненного  отсутствия  понимания  всей  постыдности  этаких  шкурнических
способов самоснабжения?
     При острейшем недостатке в  крае промышленных товаров мы направляем эти
товары  на  улучшение  снабжения рабочих  наиболее  важных  и  ответственных
участков хозяйства.  В  то  же  время  находятся и  такие мерзавцы,  которые
растаскивают дефицитные  товары,  расхищают  народное  достояние,  и  такие,
которые  транжирят,  раздают  направо и  налево  доверенные им  государством
товары.  И те и другие срывают нашу работу. Эти "сосуны" народного имущества
- враги народа, и с ними нужна жестокая, беспощадная расправа.
     Вероятно,  при одной мысли о  возможности такого опубликования кое-кому
станет не  по себе,  потому что где-либо на складах лежит подшитая к  делу и
его липовая бумажонка с распиской "о получении черной шали для отвезения", с
требованием  "отпустить  полдюжины  женских  чулок   ввиду   острого  катара
желудка". А то и вовсе какая-нибудь разухабисто-откровенная:

     ...Сережа, выдай!

     Сережа-то,  может быть, и выдаст, благо ползучий подхалим еще далеко не
отовсюду выведен.
     Но  что скажут не  Сережа,  а  те рабочие,  для которых предназначались
расхватанные товары? Что скажет КК-РКИ и прокуратура?
     ...Ой, нет!.. Не надо! Лучше бы Сережа не выдавал!
     "Тихоокеанская звезда" (Хабаровск), 1932, 20 июня



   А.П.ГАЙДАР
   ТИМУР И ЕГО КОМАНДА
 
   ПРОЕКТ "ОБЩИЙ ТЕКСТ"   http://textshare.da.ru  http://textshare.tsx.org 
 
 
   А.П.Гайдар. Избранное,
   М., Правда, 6
 
 
   Вот уже три месяца, как командир бронедивизиона полковник Александров  не
был дома. Вероятно, он был на фронте.
   В середине лета он прислал телеграмму, в которой предложил своим  дочерям
Ольге и Жене остаток каникул провести под Москвой на даче.
   Сдвинув  на  затылок  цветную  косынку  и  опираясь   на   палку   щетки,
насупившаяся Женя стояла перед Ольгой, а та ей говорила:
   - Я поехала с вещами, а ты приберешь квартиру. Можешь бровями не  дергать
и губы не облизывать. Потом  запри  дверь.  Книги  отнеси  в  библиотеку.  К
подругам не заходи, а отправляйся прямо на вокзал. Оттуда пошли папе вот эту
телеграмму. Затем садись в поезд и приезжай  на  дачу...  Евгения,  ты  меня
должна слушаться. Я твоя сестра...
   - И я твоя тоже.
   - Да... но я старше... и, в конце концов, так велел папа.
   Когда во дворе зафырчала отъезжающая машина, Женя вздохнула и оглянулась.
Кругом был разор и беспорядок. Она подошла к  пыльному  зеркалу,  в  котором
отражался висевший на стене портрет отца.
   Хорошо! Пусть Ольга старше и пока ее нужно слушаться. Но зато  у  нее,  у
Жени, такие же, как у отца, нос, рот, брови. И, вероятно, такой  же,  как  у
него, будет характер.
   Она туже перевязала косынкой волосы.  Сбросила  сандалии.  Взяла  тряпку.
Сдернула со  стола  скатерть,  сунула  под  кран  ведро  и,  схватив  щетку,
поволокла к порогу груду мусора.
   Вскоре запыхтела керосинка и загудел примус.
 
   Пол был залит водой. В бельевом цинковом корыте шипела и лопалась мыльная
пена. А прохожие с улицы  удивленно  поглядывали  на  босоногую