напекло
затылок. А ты что там мычишь, Фигура?
   - Гонцов надо завтра изловить, а Тимку и его компанию излупить, - коротко
и угрюмо предложил обиженный ультиматумом Фигура.
   На том и порешили.
   Отойдя в тень часовни и остановившись вдвоем возле картины, где проворные
мускулистые черти ловко волокли в  пекло  воющих  и  упирающихся  грешников,
Квакин спросил у Фигуры:
   - Слушай, это ты в тот сад лазил, где  живет  девчонка,  у  которой  отца
убили?
   - Ну, я.
   - Так вот... - с досадой пробормотал Квакин, тыкая  пальцем  в  стену.  -
Мне, конечно, на Тимкины знаки наплевать, и Тимку я всегда бить буду...
   - Хорошо, - согласился Фигура. - А что ты мне пальцем на чертей тычешь?
 
   - А то, - скривив губы, ответил ему Квакин, - что ты  мне  хоть  и  друг,
Фигура, но никак на человека не похож ты, а скорей вот на этого  толстого  и
поганого черта.
 
 
   Утром молочница не застала дома троих постоянных  покупателей.  На  базар
было идти уже  поздно,  и,  взвалив  бидон  на  плечи,  она  отправилась  по
квартирам.
   Она ходила долго без толку и наконец остановилась  возле  дачи,  где  жил
Тимур.
   За забором она услышала  густой  приятный  голос:  кто-то  негромко  пел.
Значит, хозяева были дома и здесь можно было ожидать удачи.
   Пройдя через калитку, старуха нараспев закричала:
   - Молока не надо ли, молока?
   - Две кружки! - раздался в ответ басистый голос. Скинув  с  плеча  бидон,
молочница обернулась и увидела выходящего из  кустов  косматого,  одетого  в
лохмотья хромоногого старика, который держал в руке кривую обнаженную саблю.
   - Я, батюшка, говорю,  молочка  не  надо  ли?  -  оробев  и  попятившись,
предложила молочница. - Экий ты, отец мой, с виду серьезный! Ты что  ж  это,
саблей траву косишь?
   - Две кружки. Посуда на столе, - коротко ответил старик и  воткнул  саблю
клинком в землю.
   - Ты бы, батюшка, купил косу, -  торопливо  наливая  молоко  в  кувшин  и
опасливо поглядывая на старика, говорила молочница. - А саблю  лучше  брось.
Этакой саблей простого человека и до смерти напугать можно.
   - Платить сколько? - засовывая руку в карман широченных  штанов,  спросил
старик.
   - Как у людей, - ответила ему молочница. - По рубль  сорок  -  всего  два
восемьдесят. Липшего мне не надо.
   Старик пошарил и достал из кармана большой ободранный револьвер.
   -  Я,  батюшка,  потом.  .  -  подхватывая  бидон  и  поспешно  удаляясь,
заговорила молочница. - Ты, дорогой мой, не трудись! - прибавляя ходу  и  не
переставая оборачиваться, продолжала она. - Мне, золотой, деньги не к спеху
 
   Она выскочила за калитку, захлопнула ее и сердито с улицы закричала:
   - В больнице тебя, старого черта, держать надо, а не пускать по воле. Да,
да! На замке, в больнице.
   Старик пожал плечами, сунул обратно в карман вынутую  оттуда  трешницу  и
тотчас же спрятал револьвер  за  спину,  потому  что  в  сад  вошел  пожилой
джентльмен, доктор Ф. Г. Колокольчиков.
   С лицом сосредоточенным и серьезным, опираясь на палку, прямою, несколько
деревянною походкой он шагал по песчаной аллее.
   Увидав чудного старика, джентльмен кашлянул, поправил очки и спросил:
   - Не скажешь ли ты, любезный, где мне найти владельца этой дачи?
   - На этой даче живу я, - ответил старик.
   - В таком случае,  -  прикладывая  руку  к  соломенной  шляпе,  продолжал
джентльмен, - вы мне скажете: не приходится  ли  вам  некий  мальчик,  Тимур
Гараев, родственником?
   - Да, приходится, - ответил старик. - Этот некий мальчик - мой племянник.
   - Мне очень прискорбно, - откашливаясь и недоуменно косясь на торчавшую в
земле саблю, начал джентльмен, - но ваш племянник сделал вчера утром попытку
ограбить наш дом.
   - Что?! - изумился старик. - Мой Тимур хотел ваш дом ограбить?
   - Да, представьте! - заглядывая старику за спину и  начиная  волноваться,
продолжал джентльмен. - Он  сделал  попытку  во  время  моего  сна  похитить
укрывавшее меня байковое одеяло.
   - Кто? Тимур вас ограбил? Похитил байковое одеяло? - растерялся старик. И
спрятанная у него за спиной рука с револьвером невольно опустилась.
   Волнение овладело почтенным джентльменом,  и,  с  достоинством  пятясь  к
выходу, он заговорил:
   - Я, конечно, не утверждал бы, но факты... факты! Милостивый государь!  Я
вас прошу, вы ко мне не приближайтесь. Я, конечно, не знаю, чему  приписать.
. Но ваш вид, ваше странное поведение ..
   - Послушайте, - шагая к джентльмену,  произнес  старик,  -  но  все  это,
очевидно, недоразумение.
   - Милостивый государь! - не спуская глаз с  револьвера  и  не  переставая
пятиться, вскричал
 
   джентльмен. - Наш  разговор  принимает  нежелательное  и,  я  бы  сказал,
недостойное нашего возраста направление.
   Он выскочил за калитку и быстро пошел прочь, повторяя:
   - Нет, нет, нежелательное и недостойное направление...
   Старик подошел к калитке как раз в ту минуту, когда шедшая купаться Ольга
поравнялась с взволнованным джентльменом.
   Тут вдруг старик замахал руками и закричал Ольге, чтобы она остановилась.
Но джентльмен проворно, как козел, перепрыгнул через канаву,  схватил  Ольгу
за руку, и оба они мгновенно скрылись за углом.
   Тогда старик расхохотался. Возбужденный и обрадованный, бойко  притопывая
своей деревяшкой, он пропел:
 
   А вы и не поймете
   На быстром самолете,
   Как вас ожидала я до утренней зари.
   Да!
 
   Он отстегнул ремень у колена, швырнул на траву деревянную ногу и, на ходу
сдирая парик и бороду, помчался к дому.
   Через десять минут молодой и веселый  инженер  Георгий  Гараев  сбежал  с
крыльца, вывел мотоцикл из сарая, крикнул собаке Рите, чтобы  она  караулила
дом,  нажал  стартер  и,  вскочив  в  седло,  помчался  к  реке  разыскивать
напуганную им Ольгу.
 
 
   В одиннадцать часов Гейка и Коля Колокольчиков отправились за ответом  на
ультиматум.
   - Ты иди ровно, - ворчал Гейка на Колю. - Ты шагай легко,  твердо.  А  ты
ходишь, как цыпленок за червяком скачет. И все у  тебя,  брат,  хорошо  -  и
штаны, и рубаха, и вся форма, а виду у тебя все  равно  нет.  Ты,  брат,  не
обижайся, я тебе дело говорю. Ну, вот скажи: зачем ты идешь  и  языком  губы
мусолишь? Ты запихай язык в рот, и пусть он там и лежит на своем месте...  А
ты зачем появился? -  спросил  Гейка,  увидав  выскочившего  наперерез  Симу
Симакова.
   - Меня Тимур послал для связи, - затараторил Симаков. - Так  надо,  и  ты
ничего не понимаешь. Вам
 
   свое, а у меня свое дело. Коля, дай-ка я дудану в трубу. Экий ты  сегодня
важный! Гейка, дурак! Идешь по делу - надел бы сапоги, ботинки. Разве  послы
босиком ходят? Ну ладно, вы туда, а я сюда. Гоп-гоп, до свиданья!
   - Этакий балабон! - покачал головой Гейка. - Скажет сто слов, а можно  бы
четыре. Труби, Николай, вот и ограда.
   - Подавай наверх Михаила Квакина! - приказал Гейка  высунувшемуся  сверху
мальчишке.
   - А заходите справа! - закричал  из-за  ограды  Квакин.  -  Там  для  вас
нарочно ворота открыты.
   - Не ходи, - дергая за руку Гейку, прошептал Коля. - Они  нас  поймают  и
поколотят.
   - Это все на двоих-то?  -  надменно  спросил  Гейка.  -  Труби,  Николай,
громче. Нашей команде везде дорога.
   Они прошли через ржавую железную калитку и очутились перед группой ребят,
впереди которых стояли Фигура и Квакин.
   - Ответ на письмо давайте, - твердо сказал Гейка. Квакин улыбался, Фигура
хмурился.
   -  Давай  поговорим,  -  предложил  Квакин.  -  Ну,  сядь,  посиди,  куда
торопишься?
   - Ответ на письмо давайте, - холодно повторил Гейка. - А разговаривать  с
вами будем мы после.
   И  было  странно,  непонятно:  играет  ли  он,  шутит  ли,  этот  прямой,
коренастый мальчишка в матросской тельняшке, возле которого стоит маленький,
уже побледневший трубач? Или, прищурив строгие серые глаза свои,  босоногий,
широкоплечий, он и на самом деле требует ответа, чувствуя за собою и право и
силу?
   - На, возьми, - протягивая бумагу, сказал Квакин.
   Гейка развернул лист. Там был грубо нарисован кукиш, под  которым  стояло
ругательство.
   Спокойно, не изменившись в лице, Гейка разорвал бумагу. В ту же минуту он
и Коля крепко были схвачены за плечи и за руки.
   Они не сопротивлялись.
   - За такие ультиматумы надо бы вам набить шею, - подходя к Гейке,  сказал
Квакин. - Но... мы люди добрые. До ночи мы запрем вас вот сюда, - он показал
на часовню, - а ночью мы обчистим сад под номером двадцать четыре наголо.
 
   - Этого не будет, - ровно ответил Гейка.
   - Нет, будет! - крикнул Фигура и ударил Гейку по щеке.
   . - Бей хоть сто раз, -  зажмурившись  и  вновь  открывая  глаза,  сказал
Гейка. - Коля, - подбадривающе буркнул он, - ты не робей. Чую я,  что  будет
сегодня у нас позывной сигнал по форме номер один общий.
   Пленников  втолкнули  внутрь  маленькой  часовни  с   наглухо   закрытыми
железными ставнями Обе двери за ними закрыли, задвинули засов и  забили  его
деревянным клином.
   - Ну что? - подходя к двери и прикладывая ко рту ладонь, закричал Фигура.
- Как оно теперь: по-нашему или по-вашему выйдет?
   И из-за двери глухо, едва слышно донеслось:
   - Нет, бродяги, теперь по-вашему уже никогда и ничего не  выйдет.  Фигура
плюнул.
   - У него брат - матрос, - хмуро объяснил бритоголовый  Алешка.  -  Они  с
моим дядей на одном корабле служат.
   - Ну, - угрожающе спросил Фигура, - а ты кто - капитан, что ли?
   - У него руки схвачены, а ты его бьешь. Это хорошо ли?
   - На и тебе тоже! - обозлился Фигура и ударил Алешку наотмашь.
   Тут оба мальчишки покатились на  траву.  Их  тянули  за  руки,  за  ноги,
разнимали...
   И никто не посмотрел наверх, где в густой листве  липы,  что  росла  близ
ограды, мелькнуло лицо Симы Симакова.
   Винтом соскользнул он на землю. И напрямик, через чужие огороды, помчался
к Тимуру, к своим на речку.
 
 
   Прикрыв голову полотенцем, Ольга лежала на горячем песке пляжа и читала.
   Женя купалась. Неожиданно кто-то обнял ее за плечи.
   Она обернулась.
   - Здравствуй, - сказала ей высокая темноглазая девочка. - Я  приплыла  от
Тимура. Меня зовут Таней,
 
   и я тоже из его команды. Он жалеет, что тебе из-за него от сестры попало.
У тебя сестра, наверное, очень злая?
   - Пусть он не жалеет, - покраснев, пробормотала Женя. - Ольга  совсем  не
злая, у нее  такой  характер.  -  И,  всплеснув  руками,  Женя  с  отчаянием
добавила: - Ну, сестра, сестра и сестра! Вот погодите, приедет папа...
   Они вышли из воды и забрались на крутой  берег,  левей  песчаного  пляжа.
Здесь они наткнулись на Нюрку.
   - Девочка, ты меня узнала7 - как всегда быстро и  сквозь  зубы,  спросила
она у Жени. - Да! Я тебя узнала  сразу.  А  вон  Тимур!  -  сбросив  платье,
показала она на усыпанный ребятами противоположный берег. - Я знаю, кто  мне
поймал козу, кто нам уложил дрова и кто дал моему братишке землянику. И тебя
я тоже знаю, - обернулась она к Тане. - Ты  один  раз  сидела  на  грядке  и
плакала. А ты не плачь. Что толку?.. Гей! Сиди, чертовка, или я тебя  сброшу
в реку! - закричала она на привязанную к кустам козу. - Девочки,  давайте  в
воду прыгнем!
   Женя и Таня переглянулись. Очень уж  она  была  смешная,  эта  маленькая,
загорелая, похожая на цыганку Нюрка.
   Взявшись  за  руки,  они  подошли  к  самому  краю  обрыва,  под  которым
плескалась ясная голубая вода.
   - Ну, прыгнули?
   - Прыгнули!
   И они разом бросились в воду.
   Но не успели девчонки вынырнуть, как вслед  за  ними  бултыхнулся  кто-то
четвертый.
   Это, как он был - в сандалиях, трусах и майке, - Сима Симаков  с  разбегу
кинулся в реку. И, отряхивая слипшиеся волосы, отплевываясь и  отфыркиваясь,
длинными саженками он поплыл на другой берег.
   - Беда, Женя! Беда! - прокричал он обернувшись. - Гейка и Коля  попали  в
засаду!
 
 
   Читая  книгу,  Ольга  поднималась  в  гору.  И  там,  где  крутая  тропка
пересекала  дорогу,  ее  встретил  стоявший  возле  мотоцикла  Георгий.  Они
поздоровались.
   - Я ехал, - объяснил ей Георгий, - смотрю, вы идете Дай, думаю, подожду и
подвезу, если по дороге.
 
   - Неправда! - не поверила Ольга. - Вы стояли и ожидали меня нарочно.
   - Ну, верно, - согласился Георгий. - Хотел соврать, да не вышло. Я должен
перед вами извиниться за то, что напугал вас утром. А ведь хромой  старик  у
калитки - это был я. Это я  в  гриме  готовился  к  репетиции.  Садитесь,  я
подвезу вас на машине.
   Ольга отрицательно качнула головой.
   Он положил ей букет на книгу.
   Букет был хорош.  Ольга  покраснела,  растерялась  и...  бросила  его  на
дорогу.
   Этого Георгий не ожидал.
   - Послушайте! - огорченно сказал он. - Вы хорошо играете, поете, глаза  у
вас прямые, светлые. Я вас ничем не обидел. Но мне думается,  что  так,  как
вы, не поступают люди... даже самой железобетонной специальности.
   - Цветов не надо! - сама испугавшись своего поступка,  виновато  ответила
Ольга. - Я... и так, без цветов, с вами поеду.
   Она села на кожаную подушку, и мотоцикл полетел вдоль дороги.
   Дорога раздваивалась, но, минуя ту, что сворачивала к  поселку,  мотоцикл
вырвался в поле.
   - Вы не туда повернули, - крикнула Ольга, - нам надо направо!
   - Здесь дорога лучше, - отвечал Георгий, - здесь дорога веселая.
   Опять поворот, и они промчались через шумливую тенистую  рощу.  Выскочила
из стада и затявкала, пытаясь догнать их, собака. Но нет! Куда там! Далеко.
   Как тяжелый снаряд, прогудела встречная грузовая машина. И когда  Георгий
и Ольга вырвались из поднятых клубов пыли, то под горой увидали дым,  трубы,
башни, стекло и железо какого-то незнакомого города.
   - Это наш завод! - прокричал Ольге Георгий. - Три года тому назад я  сюда
ездил собирать грибы и землянику.
   Почти не уменьшая хода, машина круто развернулась.
   - Прямо! - предостерегающе кричала Ольга. - Давайте только прямо домой.
   Вдруг мотор заглох, и они остановились.
   - Подождите, - соскакивая, сказал Георгий, - маленькая авария.
 
   Он положил машину на траву под березой, достал из сумки ключ  и  принялся
что-то подвертывать и подтягивать.
   - Вы кого в вашей опере играете? - присаживаясь на траву, спросила Ольга.
- Почему у вас грим такой суровый и страшный?
   - Я играю старика инвалида, - не переставая возиться у мотоцикла, ответил
Георгий. - Он бывший партизан, и он немного... не  в  себе.  Он  живет  близ
границы, и ему все кажется, что враги нас перехитрят и обманут. Он стар,  но
он осторожен. Красноармейцы же молодые - смеются, после караула  в  волейбол
играют. Девчонки там у них разные... Катюши!
   Георгий нахмурился и тихо запел:
 
   За тучами опять померкнула луна.
   Я третью ночь не сплю в глухом дозоре.
   Ползут в тиши враги. Не спи, моя страна!
   Я стар. Я слаб. О, горе мне... о, горе!
 
   Тут Георгий переменил голос и, подражая хору, пропел:
 
   Старик, спокойно... спокойно!
 
   - Что значит "спокойно"?  -  утирая  платком  запыленные  губы,  спросила
Ольга.
   - А это значит, - продолжая стучать ключом по втулке, объяснял Георгий, -
это значит, что: спи спокойно, старый дурак! Давно уже все бойцы и командиры
стоят на своем месте... Оля,  ваша  сестренка  о  моей  с  ней  встрече  вам
говорила?
   - Говорила, я ее выругала.
   - Напрасно. Очень забавная девочка. Я ей говорю "а", она мне "бэ"!
   - С этой забавной девочкой хлебнешь горя, - снова повторила  Ольга.  -  К
ней привязался какой-то мальчишка, зовут  Тимур.  Он  из  компании  хулигана
Квакина. И никак я его от нашего дома не могу отвадить.
   - Тимур!.. Гм... - Георгий смущенно кашлянул. - Разве он из компании? Он,
кажется, не того... не очень... Ну ладно! Вы не  беспокойтесь...  Я  его  от
вашего дома отважу. Оля, почему вы не учитесь в консерватории?  Подумаешь  -
инженер! Я и сам инженер, а что толку?
   - Разве вы плохой инженер?
 
   - Зачем плохой? - подвигаясь к Ольге и начиная теперь стучать  по  втулке
переднего колеса, ответил Георгий. - Совсем не плохой, но  вы  очень  хорошо
играете и поете.
   - Послушайте, Георгий, - смущенно отодвигаясь,  сказала  Ольга.  -  Я  не
знаю, какой вы инженер, но... чините вы машину как-то очень странно.
   И Ольга помахала рукой,  показывая,  как  он  постукивает  ключом  то  по
втулке, то по ободу.
   - Ничего не странно. Все делается так, как надо. - Он вскочил  и  стукнул
ключом по раме. - Ну, вот и готово! Оля, ваш отец командир?
   - Да.
   - Это хорошо. Я и сам командир тоже.
   - Кто вас разберет! - пожала плечами Ольга. - То вы инженер, то вы актер,
то командир. Может быть, к тому асе вы еще и л„тчик?
   - Нет, - усмехнулся Георгий. - Летчики глушат бомбами по головам  сверху,
а мы с земли через железо и бетон бьем прямо в сердце.
   И опять перед ними замелькали роясь, поля, рощи,  речки.  Наконец  вот  и
дача.
   На  треск  мотоцикла  с  террасы  выскочила  Женя.  Увидав  Георгия,  она
смутилась, но когда он умчался, то, глядя ему вслед, Женя подошла  к  Ольге,
обняла ее и с завистью сказала:
   - Ох, какая ты сегодня счастливая!
 
 
   Условившись встретиться неподалеку от  сада  дома  ј24,  мальчишки  из-за
ограды разбежались.
   Задержался только один Фигура.  Его  злило  и  удивляло  молчание  внутри
часовни. Пленники не кричали, не стучали и на вопросы  и  окрики  Фигуры  не
отзывались.
   Тогда Фигура пустился на хитрость. Открыв  наружную  дверь,  он  вошел  в
каменный простенок и замер, как будто бы его здесь не было.
   И так, приложив к замку ухо, он стоял до тех пор, пока наружная  железная
дверь не захлопнулась с таким грохотом, как будто бы по ней ударили бревном.
   - Эй, кто там? - бросаясь к двери, рассердился Фигура. - Эй, не балуй,  а
то дам по шее!
   Но ему не отвечали. Снаружи послышались чужие  голоса.  Заскрипели  петли
ставен. Кто-то через решетку окна переговаривался с пленниками.
 
   Затем внутри часовни раздался смех. И от этого смеха Фигуре стало плохо.
   Наконец наружная дверь распахнулась. Перед Фигурой стояли Тимур,  Симаков
и Ладыгин.
   - Открой второй засов! - не двигаясь, приказал Тимур. - Открой  сам,  или
будет хуже!
   Нехотя Фигура отодвинул засов. Из часовни вышли Коля и Гейка.
   - Лезь на их место! - приказал Тимур. - Лезь, гадина,  быстро!  -  сжимая
кулаки, крикнул он. - Мне с тобой разговаривать некогда!
   Захлопнули за Фигурой обе двери. Наложили на петлю тяжелую перекладину  и
повесили замок.
   Потом Тимур взял лист бумаги и синим карандашом коряво написал:
   "Квакин, караулить не надо. Я их запер, ключ у меня.  Я  приду  прямо  на
место, к саду, вечером".
   Затем все скрылись. Через пять минут за ограду зашел Квакин.
   Он прочел записку, потрогал замок, ухмыльнулся и пошел к  калитке,  в  то
время как запертый Фигура отчаянно колотил кулаками и  пятками  по  железной
двери.
   От калитки Квакин обернулся и равнодушно пробормотал:
   - Стучи, Гейка, стучи! Нет, брат, ты еще до вечера настучишься.
   Дальше события развертывались так.
   Перед заходом солнца Тимур и Симаков сбегали на  рыночную  площадь.  Там,
где в беспорядке выстроились ларьки - квас,  воды,  овощи,  табак,  бакалея,
мороженое, - у самого края торчала неуклюжая  пустая  будка,  в  которой  по
базарным дням работали сапожники.
   В будке этой Тимур и Симаков пробыли недолго.
   В сумерки на чердаке сарая заработало штурвальное колесо. Один  за  одним
натягивались крепкие веревочные провода, передавая туда, куда  надо,  и  те,
что надо, сигналы.
   Подходили подкрепления. Собрались мальчишки, их было уже много - двадцать
- тридцать. А через дыры заборов тихо и бесшумно проскальзывали все новые  и
новые люди.
   Таню и  Нюрку  отослали  обратно.  Женя  сидела  дома.  Она  должна  была
задерживать и не пускать в сад Ольгу
 
   На чердаке у колеса стоял Тимур.
   - Повтори сигнал по шестому проводу, - озабоченно попросил  просунувшийся
в окно Симаков. - Там что-то не отвечают.
   Двое  мальчуганов  чертили  по  фанере  какой-то  плакат.  Подошло  звено
Ладыгина.
   Наконец пришли р