ного ковра.
   - На Биккале произошел очень прискорбный инцидент, сир.
   Хотя была  только  первая  половина  дня,  Шаддам  отменил  все  свои
остальные встречи и проинформировал собравшихся лордов и послов, что все
аудиенции будут перенесены на другое время. Уточнением времени  -  очень
нелегкой задачей предстояло заняться канцлеру Ридондо.
   - Биккал? Какое мне дело до этого захолустья?
   Стараясь успеть за широко шагавшим императором, канцлер  отер  пот  с
высокого лба.
   - В этом деле замешаны Атрейдесы. Герцог Лето преподнес нам сюрприз.
   У входа в аудиенц-зал  толпились  нарядно  одетые,  перешептывающиеся
между собой  мужчины  и  женщины.  Экзотический  паркет  из  фасеточного
дерева, инкрустированный морскими раковинами кабуцу, и  золотистый  свет
хрустальных балутских ламп придавали  палате  причудливо-роскошный  вид,
игривость которого император зачастую предпочитал холодной официальности
большого императорского аудиенц-зала.
   Шаддам был  одет  в  длинную,  золотую  с  алым,  мантию,  украшенную
изумрудами, камнями су и черными сапфирами. Под роскошным  одеянием  был
только купальный костюм. Шаддам уже предвкушал, как он сейчас окунется в
теплую воду подземных каналов и бассейнов дворца,  играя  в  салочки  со
своими наложницами.
   Проходя мимо толпы придворных, Шаддам тяжело вздохнул.
   - Что там еще натворил мой кузен? Что мог Дом Атрейдесов иметь против
затерянного во вселенной мира джунглей?
   Выпрямив спину, Шаддам остановился, застыв  в  подобающей  императору
позе, пока Ридондо шепотом рассказывал ему о дерзком налете  на  Биккал.
Любопытные придворные придвинулись ближе.
   - Мне кажется, что герцог поступил  правильно,  -  сказал  породистый
седовласый лорд - Бэйн О'Тэри Хагальский. - Я нахожу позорными  действия
Верховного Магистрата, позволившего тлейлаксам осквернить память  павших
героев.
   Шаддам был уже готов  испепелить  уничтожающим  взглядом  хагальского
лорда, но вовремя услышал одобрительный ропот  других  аристократов.  Он
недооценил отрицательного отношения и всеобщей антипатии  к  тлейлаксам,
по причине которой  все  эти  люди  почти  явно  одобряют  Лето  за  его
дерзость. Почему они не одобряют меня, когда мне приходится прибегать  к
жестким, но необходимым действиям?
   Заговорил другой аристократ:
   - Герцог Лето имеет право ответить на  такое  оскорбление.  Это  дело
чести.
   Шаддам не помнил ни имени этого человека, ни его происхождения.
   - И это дело  имперского  закона.  -  В  разговор  вмешалась  супруга
императора Анирул, незаметно вставшая между мужем и  канцлером  Ридондо.
После недавней кончины Лобии Анирул все время была возле супруга, словно
действительно хотела участвовать теперь во всех государственных делах. -
Человек имеет право защищать свою семью. Но  разве  в  семью  не  входят
также и предки?
   Некоторые из аристократов согласно закивали головами, а один  из  них
даже рассмеялся,  словно  Анирул  произнесла  остроумную  шутку.  Шаддам
почуял, куда дует ветер.
   - Согласен,  -  сказал  он,  придав  своему  голосу  нотки  отеческой
снисходительности и думая о том, как использовать происшедший инцидент в
своих целях. - Недостойное соглашение Биккала с  Бене  Тлейлаксом  было,
конечно же, незаконным. Хотелось бы, чтобы мой дорогой  кузен  Лето  дал
делу законный ход, но я могу понять его дерзкий  поступок.  Он  еще  так
молод.
   Мысли Шаддама были, однако, иными. Он  быстро  понял,  как  укрепятся
позиции Лето в глазах глав  Великих  Домов  после  этой  военной  акции.
Теперь все видят, что Лето может сделать то, о чем другой на  его  месте
побоится даже подумать. Такая популярность может стать опасной для Трона
Золотого Льва.
   Император поднял унизанный перстнями палец.
   -  Мы  проведем  расследование   этого   дела   и   после   окончания
расследования выскажем свое мнение в официальном порядке.
   Выходка Лето открывала и  для  Шаддама  возможность  осуществить  его
далеко идущие  планы.  Эти  собравшиеся  здесь  лорды  уважают  быструю,
непреклонную демонстрацию справедливости. Да, действительно,  это  очень
интересный прецедент, очень интересный и интригующий...
   Анирул смотрела на мужа, чувствуя неустойчивые колебания его  мыслей.
Она вопросительно  взглянула  на  Шаддама,  но  он  не  обратил  на  это
внимания. Его улыбка немало встревожила Анирул. Его жена и ее грымзы  из
Бене Гессерит и так слишком много от него утаивают, и  он  имеет  полное
право отвечать им тем же.
   Сейчас он вызовет верховного башара и  начнет  приводить  в  действие
свой собственный план. Старый ветеран Зум  Гарон  прекрасно  знает,  как
делаются такие дела, и  сумеет  показать  всему  миру  силу  и  доблесть
сардаукаров в более серьезном деле, чем парады и потешные бои.
   В конце концов, планета  Зановар,  на  которой  живет  бастард  Тирос
Реффа, мало чем отличается от Биккала...
   В тиши своих личных покоев леди Анирул водила  по  воздуху  сенсорной
ручкой,  чертя  невидимые  иероглифы.  Тропическое  растение  с  черными
цветками, растущее в кадке, источало запах озона.
   На столе Анирул лежал сенсорно-концептуальный дневник,  на  невидимых
страницах которого она записывала свои самые сокровенные мысли, заметки,
которые никогда и ни при каких обстоятельствах не обнаружит  ее  супруг.
Анирул писала на недоступном расшифровке  тайном  языке  Бене  Гессерит,
давно забытом наречии, на котором была написана священная книга Азхара.
   Она писала о своей печали по ушедшей Лобии, неподкупной  Вещательнице
Истины, о своей привязанности к старой  женщине.  О,  как  бы  удивилась
Верховная Мать Харишка, как высоко вскинула бы она брови, узнав о  таком
неприкрытом проявлении эмоций.  Но  Анирул  действительно  тосковала  по
своей подруге. У нее не осталось во дворце близких друзей, одни льстецы,
которые вились вокруг супруги императора с единственной целью,  укрепить
при дворе собственные позиции.
   Лобия, однако, была  совсем  другой.  Теперь  Анирул  хранила  память
старой женщины  и  ее  опыт  глубоко  в  душе  среди  какофонии  голосов
представителей сотен поколений, в лесу, который был слишком  непроходим,
чтобы его познать.
   Мне  очень  не  хватает  тебя,  мой  старый  друг.  Смущенная  Анирул
прекратила ненужные излияния. Она прикоснулась к кнопке сенсорной  ручки
и безучастно проследила глазами, как и ручка, и дневник  растворились  и
исчезли, как туманный налет на светло-голубом перстне из камня су.
   Анирул  прошлась  по  комнате   и   сделала   несколько   дыхательных
упражнений. Звуки дворца стихли, и теперь она слышала только  внутренний
голос, который шептал:
   Мать Лобия, ты слышишь меня? Ты здесь?
   Другая память иногда раздражала и расстраивала, казалось, что  предки
шпионят за ней, находясь под сводом ее собственного  черепа.  Анирул  не
любила это своеобразное нарушение  частной  жизни,  но  чаще  всего  она
находила присутствие Другой  Памяти  успокаивающим.  Конгломерат  жизней
составлял внутреннюю библиотеку, и в  некоторых  случаях,  когда  в  нее
открывался доступ, из нее можно было  черпать  мудрость  и  вдохновение.
Лобия была где-то там, затерянная среди множества  бесплотных  духов,  и
ждала своей очереди заговорить.
   Преисполнившись решимости, Анирул закрыла глаза и поклялась себе, что
найдет Вещающую Истину. Анирул с головой бросилась в шум и ропот  Другой
Памяти, желая преодолеть все, но отыскать Лобию. Она  начала  спускаться
все ниже и ниже... все глубже и глубже.
   Это была плотина из папиросной бумаги, которая только ждала  момента,
когда ее разорвут. Анирул никогда не пыталась так глубоко  проникнуть  в
Другую Память, зная, что рискует навсегда потеряться на  нижних  уровнях
этого бездонного царства мертвых. Но Анирул было назначено стать матерью
Квисац-Хадераха, и ей было поручено исполнить этот  святой  долг  только
потому, что она имела более полный доступ к генетическому прошлому,  чем
другие Сестры. Тем не менее такой поход по чужой памяти нельзя совершать
без поддержки и помощи со стороны других Сестер Ордена.
   Она почувствовала волнение и смятение, появление завихрений в  ровном
потоке  Другой  Памяти.  Лобия  мысленно  позвала  подругу  Анирул.  Шум
усилился. Было такое впечатление, что Анирул подошла к двери в  комнату,
полную кричащих на разные голоса людей. На воротах висели  развевающиеся
занавеси, заслонки, которые не давали ей проникнуть в эту комнату.
   Лобия, где ты?
   Но вместо ответа одиночного голоса смятенная Анирул  услышала  вой  и
крики, голоса предупреждали  о  надвигающемся  несчастье.  Это  ужаснуло
Анирул, и у нее не осталось другого выхода, кроме как бежать  из  глубин
чужой памяти.
   Она очнулась в кабинете и сквозь туман, который заволакивал ее  взор,
увидела знакомую обстановку. Ей казалось, что часть ее существа осталась
там, глубоко внутри  коллективного  интеллекта  Бене  Гессерит.  Она  не
шевельнула ни единым мускулом для того, чтобы бежать из  Другой  Памяти,
оставив позади ее страшные предупреждения.
   Постепенно  Анирул  начала  чувствовать  покалывание  в  коже.  Когда
наконец она обрела способность двигаться, прояснился и ее взор.
   Внутренний голос говорил о том, что вскоре  должно  произойти  что-то
страшное и неминуемое.  Все  это  имеет  отношение  к  давно  ожидаемому
Квисац-Хадераху, до появления которого осталось  всего  одно  поколение.
Семя уже посеяно и плод  растет  в  чреве  ни  о  чем  не  подозревающей
Джессики. Но Другая Память предупредила о несчастье...
   Анирул предпочла бы, чтобы рухнула империя, чем хотя  бы  один  волос
упал с головы этого будущего ребенка.
   Некоторое время спустя в том же кабинете  мать  Квисац-Хадераха  пила
чай с пряностью и шепотом переговаривалась с Преподобной Матерью  Мохиам
на древнем тайном языке.
   Мохиам прищурила свои птичьи глаза.
   - Ты уверена, что тебе действительно явилось видение,  о  котором  ты
рассказываешь? Насколько я понимаю, герцог Лето не собирается  отпускать
Джессику. Ты думаешь, что мне стоит поехать на Каладан,  чтобы  защитить
ее? Его безрассудное нападение на Биккал может сделать Лето уязвимым для
мести врагов, а мишенью скорее всего станет Джессика. Ты видела это?
   - Я не видела ничего определенного. В  Другой  Памяти  редко  увидишь
отчетливую картину, даже если дело касается Квисац-Хадераха.
   Анирул сделала длинный глоток сладкого напитка и поставила  чашку  на
стол.
   - Но ты не должна уезжать, Мохиам. Твое место здесь, во дворце.
   Голос Анирул стал жестким.
   - Я получила весть с Валлаха Девять. Верховная Мать  Харишка  выбрала
тебя Вещающей Истину при императорском дворе.
   Мохиам ничем не выразила ни удивления, ни радости  по  поводу  нового
назначения. Вместо этого она заговорила о самом важном для Общины Сестер
деле:
   - Тогда как нам сохранить в безопасности Джессику и ее Дитя?
   - Я решила, что  нам  надо  привезти  женщину  сюда,  на  Кайтэйн,  и
поселить здесь до разрешения ее беременности. Так мы решим обе проблемы.
Мохиам просияла:
   - Великолепное предложение. При таком решении мы Можем следить за  ее
состоянием во время беременности.
   На лице Мохиам появилась ироническая усмешка.
   - Думаю, наше решение не очень понравится герцогу Лето.
   - Желания мужчин не входят в наши расчеты, - с этими  словами  Анирул
откинулась на спинку кресла, услышав, как скрипнула  бархатная  подушка.
Супруга императора вдруг ощутила непомерную усталость. - Джессика  родит
дочь здесь, в императорском дворце.
 
*** 
 
   Предполагается, что стабилизация  настоящего  есть  форма  достижения
равновесия, но это действие неизбежно бывает опасным.  Закон  и  порядок
умерщвляют. Попытка  же  контролировать  будущее  приводит  лишь  к  его
деформации.
   Каррбен Фетр. "Безумие имперской политики"
 
   После дня, проведенного в парке развлечений  Зановара,  доцент  Глакс
Отн испытывал странное ощущение. Он никогда  не  чувствовал  себя  таким
старым...  или  молодым.  Одетый  в  расхожий  светло-зеленый   твиловый
комбинезон, он начал  постепенно  расслабляться,  забыв  о  таинственной
опасности, угрожавшей его подопечному Тиросу Реффе.
   Он смеялся вместе с  визжавшими  от  восторга  детьми  и  ел  сладкие
конфеты. Он играл в игры,  в  которых  надо  было  проявить  ловкость  и
сноровку, хотя и понимал, что  хозяева  всегда  посчитают  очки  в  свою
пользу. Это не волновало его, да и что будет плохого, если  он  привезет
домой приз, хотя бы просто на память. Пестрая  толпа  кружилась  вокруг,
как массовый хоровод, и Отн улыбался.
   Реффа верно понял, что  нужно  старому  учителю.  Отн  надеялся,  что
молодой человек, который  уже  прилетел  на  главную  планету  Талигари,
получит от оперы на подмостках  такое  же  удовольствие,  какое  получил
старик от парка развлечений.
   День был долгий и утомительный, но он  влил  в  Отна  новые  душевные
силы,  подбодрил  его.  Предоставленный  самому  себе,  Отн  никогда  не
позволил бы себе так провести выходной день. Его давний студент преподал
старику ценный урок.
   Откинув со лба пропитанную потом седую прядь, Отн взглянул вверх  как
раз  в  тот  момент,  когда  солнце  перечеркнула  темная  тень.  Вокруг
продолжали звучать музыка и веселый смех.
   Кто-то закричал. Он обернулся и увидел летающий диск, лихо  обходящий
препятствия.  Пассажиры  аттракциона  крепко  держались  за  поручни   и
верещали от притворного ужаса.
   Небо заслонила еще одна, большая и  зловещая,  черная  тень.  Сначала
доцент не мог представить себе, что эта тень большого воздушного судна -
не часть неистового празднества.
   Люди в парке выстроились в длинные очереди, ожидая катаний, блужданий
по лабиринтам, голографических танцев. Другие пробовали попытать счастья
у продуктовых ларьков, где можно было получить какой-нибудь деликатес за
смешную историю или  забавную  песенку.  Теперь  уже  многие  посетители
смотрели в небо.  Посасывая  леденец,  доцент  с  любопытством,  но  без
страха, наблюдал за маневрами орнитоптеров. До тех  пор,  пока  головная
машина не открыла огонь.
   В этой машине  находился  командовавший  операцией  генерал  Шаддама,
верховный башар Гарон, который лично руководил нанесением  уничтожающего
удара. Это был его долг - выстрелить первым, выпустить  первую  кровь  и
убить первых невинных.
   Бронированные  орнитоптеры  нависли  над  большим  муляжом  песчаного
червя, стоявшим в центре парка, громадным сооружением,  вокруг  которого
были построены фальшивые дюны. Взрывы разорвали в клочья  воздух,  огонь
оставил на земле черные отметины. Искрящееся пламя взметнулось там,  где
рухнули прозрачные легкие сооружения. Люди начали с криками разбегаться,
ища спасения.
   Зычный  голос  доцента,  закаленный  чтением  лекций  в   аудиториях,
переполненных неугомонными студентами, загремел над  парком,  перекрывая
грохот взрывов и крики обезумевших людей:
   - Убежище! Ищите убежище!
   Но спрятаться было негде.
   Неужели они творят это только для того, чтобы найти Тироса Реффу?
   Сардаукары батальона смерти, ведомые верховным башаром, были одеты  в
черно-серую  форму.  Целясь  прищуренными   стального   цвета   глазами,
желтолицый Гарон первым делом ударил по детям, превращая  их  фигурки  в
изуродованные до неузнаваемости расплавленные силуэты. И это было только
начало.
   После того как первые выстрелы  разметали  толпу  и  посеяли  панику,
батальон открыл огонь по муляжу песчаного  червя.  После  этого  солдаты
воспользовались лазерными резаками, чтобы расчленить гигантскую  игрушку
на дымящиеся металлические куски, открыв под  своими  остатками  толстые
стены и своды хранилища меланжи. В соответствии с  приказом  императора,
передовые части должны были найти и изъять незаконные запасы пряности.
   После  этого  можно  было  продолжить  разрушение   главных   городов
Зановара.
   Гарон посадил свой орнитоптер прямо на  кучу  свежих  трупов,  и  его
солдаты высыпали из машины, стреляя во все,  что  двигалось.  Безоружные
посетители парка в страхе и растерянности бросились врассыпную.
   В парке продолжали приземляться боевые машины, из которых выпрыгивали
солдаты, устремлявшиеся к  руинам  гигантской  статуи  песчаного  червя.
Муляж был простым аттракционом, который возвышался над парком на  добрую
сотню метров, но под муляжом располагались длинные туннели,  заполненные
меланжей.
   Посреди  ужасающей  бойни  только  один  человек,   старый   учитель,
осмелился приблизиться к солдатам, шагая сквозь дым  мимо  мертвых  тел.
Лицо его было бледным, но суровым, как у классного руководителя, который
хочет успокоить расшалившихся учеников. Зум Гарон узнал  доцента  Глакса
Отна. Тот проходил у него на курсах первичную военную подготовку.
   На плече Отна виднелось большое кровавое пятно, седые волосы на левой
стороне головы слизнул огонь. Но старик, казалось, не испытывал  боли  -
только ужасный гнев. Таков кровопролитие лишь  ради  того,  чтобы  убить
Тироса! Доцент, который  произнес  много  взволнованных  речей  за  свою
долгую жизнь, возвысил голос.
   - Это бессовестно!
   Верховный башар, одетый в безупречно чистую и  выглаженную  форму,  в
ответ криво усмехнулся. За его спиной к  небу  поднимались  клубы  дыма.
Горящие тела извивались в ужасных корчах, а за плечами Отна с треском  и
протяжным  грохотом  продолжали  рушиться  конструкции   увеселительного
парка.
   - Учитель, вы лучше других  должны  знать  разницу  между  теорией  и
практикой.
   По знаку Гарона один из его сардаукаров поразил доцента,  прежде  чем
тот успел сделать следующий шаг. Башар перевел  бесстрастный  взгляд  на
разрушенного червя,  чтобы  наблюдать  за  операцией  изъятия  пряности.
Окутанный клубами едкого дыма, он достал  из  кармана  личный  журнал  и
продиктовал донесение императору о ходе бойни.
   Пропитанные дымом и вонью разрушения,  группы  сардаукаров  загружали
боевые машины  контрабандной  пряностью.  Похожие  на  раздутых  шмелей,
орнитоптеры  поднимались  в  небо  и   направлялись   к   ожидавшим   их
транспортным воздушным судам. Император передаст конфискованную пряность
ОСПЧТ и  Космической  Гильдии  в  качестве  вознаграждения.  Исполненный
уверенности в своей правоте Шаддам объявит этот вандализм первым  залпом
"Великой  меланжевой  войны".  Верховный  башар  уже   чувствовал,   что
наступают волнующие времена.
   Ограниченный временем  Гарон  приказал  своим  солдатам  грузиться  в
военно-транспортные корабли. После изъятия меланжи, остальное разрушение
можно довершить с воздуха.  Гарон  будет  наблюдать  за  ним  со  своего
командного пункта, не пачкая рук в крови. Батальон поднялся в воздух, не
обращая внимания на стоны раненых и крики детей.
   Тяжелые корабли перешли на низкую околопланетную орбиту.  Отсюда  они
закончат свою работу и окончательно сровняют город  с  землей,  а  потом
нацелят оружие на лежавшее неподалеку имение.
   В папоротниковом саду Реффы теплый ветерок лениво шевелил  зеленеющие
листья со звуком, похожим  на  шелест  перьев.  Чаренс,  эконом  имения,
выключил каскад фонтанов и начал подниматься вверх по склону  холма.  Он
уже поручил садовникам и гидротехникам закончить текущий ремонт  системы
фонтанов, пока хозяин находится в Талигари.
   Очень щепетильный во всем, что касалось его обязанностей, Чаренс  был
особенно горд тем, что Тирос Реффа никогда  не  замечал,  какую  большую
работу выполняет его  эконом.  Это  самый  большой  комплимент,  который
жаждет получить любой администратор.  Садовники  и  слуги  работали  так
четко, что у хозяина никогда не было поводов для жалоб.
   Доцент назначил Чаренса на службу Тиросу Реффе с того момента,  когда
таинственный мальчик прибыл на Зановар, и было  это  больше  сорока  лет
назад. Верный слуга никогда  не  задавал  лишних  вопросов  о  родителях
мальчика или об источниках его неимоверно больших  доходов.  Чаренс  был
сосредоточен на выполнении своих обязанностей, и у него не бы