мертельное
противостояние. Солдаты явились сюда убивать.
   Шестеро вояк бросились вперед, размахивая сверкающими саблями. Фримены не
дрогнули и вступили в бой. Через секунду один из  юношей  упал.  Из  раненой
сонной артерии хлестала пенистая алая кровь. Кинес хотел крикнуть, но  слова
застряли у него в горле. Гнев застлал глаза красной пеленой. Когда  он  ехал
сюда, то надеялся найти общий язык с фрименами, разделить с ними  свои  идеи
по спасению планеты. Именно фримены, дети пустыни, должны были лучше  других
понять его чаяния. Он мог помочь им, а они - ему. Он надеялся  привлечь  их,
как  рабочих,  к  преобразованию  их  мира.  Они  должны  были   стать   его
добровольными союзниками, истинными друзьями.
   Но сейчас  эти  дуболомные  выкормыши  Харконненов,  без  всякой  видимой
причины, пытались убить  его  рабочих,  людей,  при  содействии  которых  он
надеялся преобразить лицо планеты. Кинес не мог этого допустить.
   Один из троих фрименов  умирал  на  песке,  истекая  кровью,  а  два  его
товарища, издав клич "Таква!", с дикой яростью атаковали солдат,  бросившись
на них с примитивными голубоватыми ножами. Эта ярость поразила Кинеса.
   Двое солдат упали, сраженные неожиданными ударами, четверо других застыли
на месте, раздумывая, надо ли спешить на помощь. Все еще колеблясь, одетые в
синие мундиры солдаты двинулись на юношей.
   Видя страшную несправедливость,  Кинес  отреагировал  на  нее  совершенно
импульсивно. Он бесшумно бросился сзади к храбрецам в синей  форме.  Включив
свое  защитное  поле,  он  бросился  в  бой,  выхватив  из  ножен  короткий,
взламывающий  любое  поле  отравленный  нож,  который  носил  с  собой   для
самообороны.
   За время скитаний по Салусе Секундус Кинес научился мастерски  обращаться
с ножом и убивать. Его родители работали в одной  из  самых  страшных  тюрем
Империи, и ежедневные выходы  Кинеса  в  дикие  места  планеты  научили  его
сражаться с подстерегавшими на каждом шагу хищниками.
   Он  не  стал  издавать  боевой  клич,  это  лишило  бы  его  преимущества
внезапности при  столкновении  с  превосходящими  силами  противника.  Кинес
держал нож в опущенной руке. Он не был особенно храбр, но,  приняв  решение,
всегда его выполнял. Словно повинуясь какой-то неведомой силе, не  зависящей
от воли Кинеса, нож описал дугу и пронзил защитное поле ближайшего  солдата.
Затем лезвие рванулось вверх, круша кости и плоть, разрывая почку и рассекая
спинной мозг.
   Кинес вырвал нож из  раны  и,  повернувшись  вполоборота,  лицом  к  лицу
встретился с другим солдатом, который тоже повернулся к  новому  противнику.
Защитное поле замедлило движение отравленного лезвия лишь на долю секунды, и
оно вонзилось в живот солдата и опять дернулось вверх.
   Двое вояк Харконненов, смертельно раненные, рухнули  в  песок,  не  успев
даже вскрикнуть. Теперь повержены были четверо, включая  тех  двух,  которых
убили  фримены.  Оставшиеся  в  живых  харконненовские   быки,   потрясенные
неожиданным развитием  событий,  мгновение  стояли,  словно  парализованные,
потом взвыли  от  наглости  долговязого  незнакомца.  Обменявшись  условными
знаками, они отбежали друг от друга, не  спуская  глаз  с  Кинеса,  его  они
опасались больше, чем фрименов, которые,  озверев,  были  готовы,  в  случае
необходимости, драться ногтями.
   Фримены снова бросились в атаку, испуская тот же боевой клич "Таква!".
   Один из двух уцелевших солдат едва не поразил  своей  саблей  Кинеса,  но
тот, забрызганный кровью своих жертв и охваченный гневом, увернулся от удара
и сам напал на врага. Лезвие ножа снова проткнуло защитное  поле.  Удар  был
настолько силен, что планетолог  едва  не  отсек  голову  солдату.  Гвардеец
выронил саблю и схватился за горло, тщетно пытаясь остановить  кровотечение.
Как же он  не  хотел  расставаться  со  своей  драгоценной  кровью,  которая
покидала его вместе с жизнью!
   Пятый солдат Харконненов рухнул наземь.
   Двое фрименов, охваченные жаждой  мести,  набросились  на  оставшегося  в
одиночестве солдата, а Кинес занялся раненым юношей.
   - Успокойся, я помогу тебе.
   Молодой человек успел за это время обильно оросить кровью мелкие камни  и
пыль, но у Кинеса была при себе аптечка первой помощи. Он  запечатал  рваную
рану на шее юноши кровоостанавливающим составом, сделал  инъекцию  плазмы  и
мощного биологического стимулятора, чтобы  поддержать  жизнь  жертвы.  Кинес
пощупал пульс юноши. Пульс был твердым и ровным.
   Пардот оценил тяжесть травмы и был поражен тем, что рана давно  перестала
кровоточить.  Без  медицинской  помощи  парень  должен  был  умереть   через
несколько минут, но все же Кинес был удивлен тем, что юноша вообще выжил.  У
фрименов замечательно эффективна система свертывания крови. Еще  один  факт,
который стоит отложить  в  памяти.  Не  является  ли  это  приспособительной
реакцией, предохраняющей от избыточной потери жидкости в этой самой сухой из
пустынь?
   - Иэхх!
   - Нет"
   Кинес  оглянулся  на  крик  боли  и  страха.  Фримены,  склонившись   над
оставшимся в живых солдатом, орудуя кончиками ножей, вырвали  из  его  орбит
глаза. После этого они медленно принялись свежевать  врага,  сдирая  с  него
узкие полоски кожи, которые они складывали в сумки, висевшие на поясе.
   Забрызганный кровью Кинес, тяжело дыша, поднялся на ноги. Видя жестокость
фрименов, теперь, когда военное счастье улыбнулось им,  Кинес  засомневался,
правильно ли он поступил, вмешавшись  в  схватку.  Эти  пришедшие  в  ярость
фримены вели себя, как дикие животные. Не попытаются  ли  они  теперь  убить
его, невзирая на то, что он помог им? Для этих отчаянных  молодых  людей  он
был всего лишь чужаком.
   Он  принялся  ждать,  когда  юноши  закончат  свою  омерзительную  пытку.
Встретившись с ними взглядом,  Кинес  откашлялся  и  произнес  на  имперском
галахском наречии:
   - Мое имя Пардот Кинес. Я - имперский планетолог, присланный на Арракис.
   Он опустил глаза, посмотрел на свои  забрызганные  кровью  руки  и  решил
обойтись без рукопожатия, тем  более  что  было  совершенно  непонятно,  как
молодые люди истолкуют его жест.
   - Мне  очень  приятно  представиться.  Я  всегда  хотел  познакомиться  с
фрименами.

***

   Легче всего устрашает враг, которым восхищаешься.
   Ментат Туфир Гават, начальник службы безопасности Дома Атрейдесов

   Затаившись в тени густого соснового леса, Дункан упал на колени в  мягкие
опавшие иглы, ощутив тепло и надеясь хоть немного  согреться.  Ночной  холод
начисто уничтожил смолистый запах хвойного леса, но здесь, в лесу,  не  было
по крайней мере  пронизывающего  ледяного  ветра,  продувавшего  до  костей.
Дункан ушел довольно далеко от пещеры,  теперь  можно  было  остановиться  и
перевести дух.
   Он понимал,  что  Харконнены  не  успокоятся,  теперь,  после  гибели  их
товарища, они загорятся еще более  сильным  желанием  догнать  и  уничтожить
непокорного мальчишку. Теперь они получат от охоты еще больше  удовольствия,
подумал он. Особенно Раббан.
   Дункан открыл аптечку, снятую с убитого  им  охотника,  и  достал  оттуда
специальную мазь для кожных ран,  которую  нанес  на  то  место,  откуда  он
вырезал радиомаяк. Мазь мгновенно отвердела,  образовав  защитное  покрытие.
Потом, словно голодный  волк,  Дункан  опустошил  пакет  с  едой  и  засунул
упаковку в карман.
   После этого мальчик  включил  фонарик  и  внимательно  осмотрел  лазерное
ружье. До сих пор ему не приходилось держать  в  руках  это  оружие,  но  он
видел, как с ним обращаются охотники и  солдаты  охраны.  Он  взял  винтовку
обеими руками и принялся разбираться в  панели  управления.  Направив  ствол
кверху, он попытался разобраться, что именно надо делать, чтобы  выстрелить.
Ему надо было научиться стрелять, если он хотел сражаться.
   Внезапно Дункан почувствовал резкий сильный толчок, и  из  дула  вырвался
ослепительно белый язык пламени,  взметнувшийся  к  верхушкам  сосен.  Ветви
мгновенно вспыхнули ярким пламенем. Хвоя затрещала и зашипела в адском огне.
Тлеющие хвоинки пылающим дождем падали вокруг  Дункана,  словно  раскаленные
снежинки.
   Вскрикнув, мальчик уронил ружье и отпрянул назад. Однако он тотчас  снова
схватил  оружие,  пока  не  забыл,  какое  сочетание  кнопок  нажал,   чтобы
выстрелить. Это надо было запомнить, и запомнить хорошенько.
   Пламя наверху пылало, как громадный костер, от верхушек сосен валил едкий
дым. Теперь терять было нечего,  и  Дункан  выстрелил  снова.  На  этот  раз
мальчик тщательно прицелился, ведь оружие надо было  употребить  с  пользой.
Огромное ружье было сделано явно не для восьмилетнего мальчика, особенно  не
для такого, у которого невыносимо болело плечо  и  были  сломаны  ребра.  Но
Дункан мог пользоваться ружьем. Он должен научиться стрелять из него.
   Понимая, что сейчас Харконнены пойдут к горящему лесу, Дункан выбрался из
спасительной гущи деревьев и  отправился  искать  новое  убежище.  Он  снова
выбрал место повыше,  стараясь  держаться  на  гряде  холмов,  чтобы  видеть
цепочку светильников, которые выдавали местоположение партии охотников.
   Но  как  можно  быть  такими  глупыми?  Почему  эти  охотники  сами  себя
обнаруживают? Самоуверенность... Не в этом ли заключается их главный  порок?
Если так, то это может сослужить ему добрую службу. Харконнены надеются, что
он будет играть с ними их игру, потом он затаится там, где его  будет  легко
найти, и умрет так, как они того пожелают. Дункану придется их разочаровать.
   Может быть, на этот раз им придется играть мою игру.
   Продвигаясь  вперед,  мальчик  избегал  заснеженных  полян  и  шелестящих
кустов. Дункан так сосредоточенно следил за преследователями,  что  едва  не
упустил из виду реальную опасность. Внезапно он услышал треск сучьев  где-то
рядом, а потом наверху. Послышался скрежет  мощных  когтей  о  камни  скалы,
нависшей над головой. Одновременно раздалось учащенное, хриплое дыхание.
   Это были не харконненовские охотники,  это  был  обычный  лесной  хищник,
привлеченный запахом крови.
   Резко остановившись, Дункан поднял голову, стараясь разглядеть в  темноте
горящие глаза зверя. Однако он ничего не увидел в чаще и смог увидеть место,
где  находился  новый  противник,  только  когда  сверху,  с  отрога   скалы
послышалось устрашающее рычание. В  свете  звезд  мальчик  разглядел  силуэт
мускулистого дикого пса, крадущегося по гребню скалы, шерсть хищника торчала
на холке, словно иглы дикобраза, верхняя губа оттопырилась, обнажив страшные
клыки. Зверь с вожделением смотрел громадными, как блюдца, глазами  на  свою
жертву: маленького мальчика с нежной кожей.
   Дункан отпрянул назад и выстрелил из ружья. Он плохо  прицелился,  и  луч
прошел мимо, взметнув тучу раскаленного щебня под ногами дикого пса.  Хищник
взвизгнул и зарычал, подавшись назад. Дункан выстрелил снова.  На  этот  раз
луч прошил отверстие в задней лапе зверя.  Дико  взревев,  тварь  исчезла  в
темноте, скуля и повизгивая.
   Было ясно, что нападение  пса  и  вспышки  выстрелов  привлекут  внимание
охотников. Дункан снова побежал, освещаемый сиянием звезд.

***

   Раббан,  подбоченясь,  разглядывал  тело  своего,  попавшего  в   засаду,
охотника, распростертое у  входа  в  пещеру.  Раббана  жег  гнев,  вместе  с
каким-то  жестоким  удовлетворением.  Хитрый  мальчишка  заманил   взрослого
мужчину в ловушку. Очень обнадеживает. Все  снаряжение  охотника  не  спасло
беднягу 6т упавшего на него куска скалы и от  удара  тупым  ножом  в  горло.
Этакий coup de grace.
   Некоторое время Раббан внутренне кипел, стараясь осмыслить происшедшее  и
взвесить риск. Несмотря на дикий холод, в воздухе стоял кислый запах смерти.
Разве это было не то, чего он так хотел - риска?
   Один из преследователей вполз в  низкий  лаз  и  лучом  фонарика  осветил
пещеру. В круг света попало пятно крови и раздавленный ришезианский маяк.
   - Вот где собака зарыта, милорд. Этот сучонок вырезал из  плеча  маяк.  -
Охотник судорожно сглотнул, словно сомневался в целесообразности дальнейшего
преследования. - Умный парень. Стоящая добыча.
   Лицо Раббана по-прежнему горело румянцем, проступившим сквозь  загар.  Он
улыбнулся. Улыбка становилась все шире и завершилась взрывом  оглушительного
лающего хохота.
   - Восьмилетний мальчишка, вооруженный лишь своим воображением и  какой-то
никуда не годной дрянью, завалил одного из моих лучших следопытов!
   Он снова рассмеялся. Другие участники охоты, стоявшие поодаль, застыли  в
нерешительности,  освещаемые   неверным   светом   болтающихся   в   воздухе
светильников.
   - Этот парень был специально создан  для  охоты,  -  объявил  Раббан;  он
небрежно пнул тело своего бывшего товарища носком сапога. - А  этот  увалень
оказался недостойным быть настоящим охотником. Оставьте  эту  падаль  здесь,
пусть ее сожрут стервятники.
   В этот момент два наблюдателя заметили пламя в гуще  деревьев,  и  Раббан
махнул рукой в сторону огня:
   - Вон там! Парень, кажется, пытается  погреться.  Он  опять  оглушительно
расхохотался, и на этот раз к нему робко присоединились остальные.
   - Кажется, эта ночь обещает быть весьма волнующей.

***

   С высокой скалы Дункан всматривался в  даль,  стараясь  рассмотреть  одну
странную вещь, которая привлекла его внимание. Где-то  впереди  мигал  яркий
огонь. Он вспыхивал, гас и через пятнадцать секунд мигал снова. Может  быть,
это был сигнал, не имеющий отношения к партии  охотников  Харконнена.  Огонь
вспыхивал не в охотничьем зимовье и вдали от населенных пунктов.
   Дункана охватило любопытство. Огонь снова вспыхнул и погас. Кто это может
быть?
   Станция Охраняемого Леса была заповедным местом. Бывать там могли  только
члены семьи Харконненов. Всякий,  кто  осмелился  бы  приблизиться  к  этому
месту, был бы либо немедленно убит, либо стал бы объектом  ближайшей  охоты.
Как завороженный, Дункан смотрел на мигающий огонь. Ясно, что  это  какое-то
сообщение Но кто его посылает?
   Мальчик глубоко вздохнул, почувствовав себя  маленьким  и  беспомощным  в
этом огромном и враждебном мире. Дункану  некуда  было  больше  идти,  негде
искать спасения, не на кого надеяться. Правда, ему  удалось  ускользнуть  от
охотников, но это не могло  продолжаться  вечно.  Скоро  Харконнены  вызовут
подмогу, вооружатся орнитоптерами,  детекторами  живого,  может  быть,  даже
охотничьими животными вроде сегодняшнего  пса,  которые  пойдут  за  ним  по
запаху крови.
   Дункан решил пойти к таинственному сигнальщику, надеясь на лучшее. Он  не
мог даже надеяться, что  сможет  найти  кого-нибудь,  кто  поможет  ему,  но
надежда умирает последней. Кто знает, может, найдется какой-то  иной  способ
бегства.
   Но сначала надо было устроить Харконненам еще  одну  западню.  У  Дункана
возникла одна идея, нечто, что должно поразить охотников  до  глубины  души.
При этом идея казалась Дункану очень простой и выполнимой.  Если  он  сможет
убить  еще  несколько  преследователей,  то  у  него  будет  больше   шансов
ускользнуть и выиграть время.
   Внимательно  осмотрев  пятна  снега,  скалы  и  деревья,  мальчик  выбрал
наилучшее место для следующей засады. Фонариком он светил прямо в землю, так
что рассмотреть луч издали не смог бы и самый зоркий человек.
   Преследователи между тем были  недалеко.  Временами  до  него  доносились
приглушенные  голоса,  иногда   мелькали   пятна   плавающих   светильников,
освещающих лесные  тропинки,  по  которым  крались  охотники.  Они  пытались
угадать, по какой из этих тропинок ускользнула от них жертва.
   Сейчас Дункан всей душой желал, чтобы они точно угадали, куда  именно  он
направился. Но они никогда не смогут догадаться, что он задумал. Опустившись
на колени возле пышного сугроба, он сунул фонарик как можно глубже в снег  и
убрал руку.
   Сияние пронизало сугроб так же, как вода пропитывает  губку.  Кристаллики
льда преломляли свет, многократно усиливая  его;  сугроб  светился  в  ночи,
словно фосфоресцирующий остров.
   Взяв ружье на ремень, готовый в любой момент открыть огонь, Дункан  рысью
бросился в спасительную чащу леса. Улегшись на слой игл, достаточно  толстый
для того, чтобы не представлять удобную мишень, мальчик выставил вперед дуло
ружья, уложив его на специально подставленный кусок камня.
   Теперь оставалось только ждать.
   Охотники подошли с той стороны, откуда Дункан ждал их. Он чувствовал, что
теперь роли переменились: сейчас  он  был  охотником,  а  они  жертвами.  Он
прицелился, палец плотно лег на собачку.  Наконец  в  прогалину  леса  перед
глазами  мальчика  втянулась  вся  группа.  Ошеломленные  видом  светящегося
сугроба, они остановились возле него, раздумывая, какой  сюрприз  приготовил
им на этот раз проклятый мальчишка.
   Двое охотников внимательно  оглядывались,  опасаясь  нападения  из  леса.
Другие представляли собой отличные мишени, четко выделяясь на  фоне  сугроба
черными силуэтами. Именно на это и надеялся Дункан.
   В хвосте колонны охотников мальчик  разглядел  грузную  осанистую  фигуру
человека, похожего на  медведя.  У  этого  человека  были  повадки  большого
начальника. Раббан! Дункан вспомнил, как от выстрелов этого человека погибли
его родители, он  припомнил  даже  запах  паленой  человеческой  плоти.  Его
охватил гнев, и Дункан еще плотнее прижал палец к спусковому крючку.
   Но в этот момент один из охотников подошел к Раббану и, встав перед  ним,
начал что-то докладывать ему. Луч прошил доспехи охотника, прожигая  тело  и
отчаянно дымя. Человек вскинул вверх руки и дико закричал.
   С быстротой, удивительной для столь  грузного  тела,  Раббан  отпрянул  в
сторону с траектории луча до того, как он прожег дыру  в  груди  охотника  и
вонзился в сугроб. Дункан выстрелил еще раз, убив другого охотника,  который
стоял рядом со светящейся кучей снега. Оставшиеся в живых храбрецы принялись
дико палить в темноту леса.
   Дункан взял на  прицел  плавающие  светильники.  Потушив  их  несколькими
выстрелами,  мальчик  оставил  незадачливых  охотников  во   тьме,   которая
становилась еще гуще на фоне пылающих деревьев. Потом Дункан подстрелил  еще
двоих, а остальные бросились врассыпную искать укрытия.
   Заряд ружья иссякал, и мальчик, снова забравшись  на  вершину  гряды,  со
всех ног бросился вперед к мигающему огоньку маяка. Как бы то  ни  было,  но
теперь только этот маяк мог означать надежду на спасение.
   Харконнены некоторое время, хотя бы несколько мгновений, будут  пребывать
в состоянии шока, и им потребуется некоторое время для того, чтобы прийти  в
себя и разработать план действий. Зная, что это его последнее  преимущество,
Дункан отбросил всякую  осторожность.  Он  бежал,  оскальзываясь  на  крутых
склонах, натыкаясь на камни, но не останавливался, невзирая на боль, ссадины
и ушибы. Он не мог - по недостатку времени - скрывать следы, но сейчас  было
уже не до этого.
   Где-то сзади, с приличного расстояния  послышалось  исступленное  хриплое
рычание и крики. Это на охотников напали дикие глазастые  псы,  привлеченные
запахом свежей крови. Дункан подавил улыбку торжества и продолжил свой  путь
к мигающему впереди огоньку. Сейчас  он  был  уже  хорошо  виден  на  опушке
заповедного леса.
   Наконец мальчик приблизился  к  источнику  таинственного  сигнала,  легко
сбежав в мелкую лощинку.  Перед  ним  стоял  легкий  орнитоптер  -  летающая
машина, способная взять на борт несколько пассажиров. Мигающий огонь  светил
с крыши кабины, но вокруг не было ни души.
   Стараясь ни единым звуком не выдать своего присутствия, Дункан  некоторое
время выжидал, затем, крадучись, покинул надежное убежище в гуще деревьев  и
направился к машине. Был ли орнитоптер покинут экипажем? Оставлен ли он  для
него? Не ловушка ли это, которую  Харконнены  приготовили  для  Дункана?  Но
зачем им было это делать? Ведь они и так уже охотятся на него.
   Может быть, это какой-то таинственный спаситель?
   В этот вечер Дункан Айд