Заряд?
   - Ты смеешься надо мной, Логно?
   - Дама! Я никогда не сделала бы этого!
   - Надеюсь, что так.
   Молчание. Логно понимала, что они обе обдумывают один и тот  же  воп-
рос. Только три сотни комплектов Оружия уцелели после катастрофы. Каждый
можно было использовать лишь единожды и только в том случае, если Совет,
владевший Зарядом, согласился бы на это. Великая Чтимая  Матра,  в  чьих
руках было само Оружие, обладала лишь частью этой страшной власти.  Ору-
жие без Заряда было всего лишь маленькой черной трубочкой, которая  уме-
щалась в одной руке. Оснащенное зарядом, оно выбрасывало верома бескров-
ную смерть по дуге в пределах его малой досягаемости.
   - Многоликие, - пробормотала Великая.
   Логно кивнула темноте, откуда раздалось это бормотание.
   Быть может, она все же видит меня. Я же не знаю, что она еще сохрани-
ла - или чем ее снабдили Иксиане.
   Многоликие, будь они вечно прокляты, вызвали катастрофу. Они -  и  их
Футары! Как легко было отобрано все, кроме горстки  Оружия!  Чудовищная,
устрашающая сила. Мы должны хорошо вооружиться прежде,  чем  вернемся  к
битве. Дама права.
   - Та планета - Баззел, - сказала Великая Чтимая Матра. - Ты  уверена,
что ее не защищают?
   - Мы не зафиксировали никаких защитных устройств. Контрабандисты  ут-
верждают, что она не защищена.
   - Но она так богата Су-камнем!
   - Здесь, в Старой Империи, редко осмеливаются нападать на ведьм.
   - Я не верю, что их всего горстка на этой планете! Это  какая-то  ло-
вушка.
   - Такое всегда возможно, Дама.
   - Я не доверяю контрабандистам, Логно. Плените еще нескольких из  них
и снова проверьте информацию с Баззел. Ведьмы слабы, но я не думаю,  что
они глупы.
   - Да, Дама.
   - Скажи Иксианам, что они могут вызвать наше  недовольство,  если  не
сумеют создавать дубликаты Оружия.
   - Но без Заряда, Дама...
   - С этим мы разберемся в свое время. Теперь иди.
   Уже стоя на пороге, Логно  услышала  шипящее:  "С-с-лыш-шишь?"  После
мрака опочивальни даже темнота коридора показалась ей подлинным  благос-
ловением, и она заспешила к свету...


   Мы становимся подобны худшему из того, что противостоит нам.
   - Свод Бене Джессерит.

   Снова - видения воды!
   Мы обращаем всю эту планету, будь она неладна, в пустыню,  а  ко  мне
приходят видения воды!
   Одрейд сидела в рабочей комнате, вокруг нее царила  обычная  утренняя
сумятица, а она ощущала, как скользит по волнам Дитя Моря, и волны  омы-
вают его. Волны были цвета крови. Ее "я", бывшее Дитя Моря, предчувство-
вало кровавые времена.
   Она знала, где истоки этих видений: в тех временах,  когда  Почтенные
Матери еще не распорядились ее судьбой. Во временах ее детства  в  прек-
расном доме на морском берегу Гамму. Несмотря на тревогу этих дней,  она
не смогла сдержать улыбку. Устрицы, приготовленные Папой. Она и  до  сих
пор предпочитала это блюдо.
   Лучше всего из времен своего детства она помнила  морские  экскурсии.
Что-то в том, чтобы держаться на плаву, затрагивало глубинные струны  ее
души. Вздымающиеся и откатывающиеся назад волны, ощущение бескрайних го-
ризонтов, странных новых земель - там, за грядой  пенистых  гребней,  за
этим водяным миром, и это волнующее чувство опасности, воплощенное в са-
мой текучей прозрачной субстанции, поддерживавшей ее тело. Все эго вмес-
те давало ей уверенность в том, что она - Дитя Моря.
   Папа тоже становился там спокойнее. А Мама Сибиа - счастливее:  ветер
бил ей в лицо, ветер развевал, трепал длинные темные  волосы...  От  тех
времен осталось удивительное чувство равновесия, слова успокоения,  ска-
занные на языке более древнем, чем первая Иная Память Одрейд. "Здесь моя
месть, моя обитель. Я Дитя Моря".
   Ее собственная концепция разума тоже  шла  оттуда.  Способность  дер-
жаться на плаву в чужих, морях. Способность хранить  самое  тайное  свое
"я", как бы высоко не вздымались нежданные волны.
   Мама Сибиа одарила Одрейд этой способностью прежде, чем  пришли  Поч-
тенные Матери и забрали с собой "тайный отпрыск  дома  Атридесов".  Мама
Сибиа, всего лишь приемная мать, научила Одрейд любить себя.
   В сообществе Бене Джессерит, где любые формы  любви  оказывались  под
подозрением, это оставалось тайной Одрейд - тайной, зорко  хранимой  ото
всех.
   В глубине души я счастлива наедине с собой. Я не боюсь остаться одна.
Да и не одна Почтенная Мать не остается  одна  после  того,  как  Агония
Спайса наполняет ее Иными Воспоминаниями.
   Но Мама Сибиа и - да, Папа тоже, исполнявшие роль временных родителей
по воле Бене Джессерит, внушили своей подопечной глубинную  силу  за  те
годы, что они жили вместе. Почтенные Матери всего лишь нашли  этой  силе
применение.
   Прокторы пытались в корне уничтожить гнездившееся в душе Одрейд "глу-
бокое влечение к личным симпатиям", но им это все же не удалось; они  не
были уверены в том, что действительно потерпели неудачу,  но  подозрения
никогда их не оставляли. В конце концов они послали ее в Аль Дханаб, ту-
да, где намеренно сохранялись как худшее в Салюса Секундус, туда, где ей
пришлось жить в мире постоянных испытаний и проверок. Это место в  неко-
тором отношении было еще хуже Дюны: высокие скалы и сухие ущелья,  обжи-
гающе жаркие ветра и ледяные ветра, слишком мало влаги -  слишком  много
влаги... Сестры считали это место окончательной проверкой для  тех,  кто
должен был жить на Дюне. Но все это так и не коснулось тайного уголка  в
сердце Одрейд - уголка, в котором жило Дитя Моря.
   И теперь Дитя Моря предупреждает меня.
   Быть может, это предупреждение-предвидение? Она обладала этой  крупи-
цей таланта - даром, который предупреждал о близкой опасности,  грозящей
Сестрам. Гены Атридесов давали себя знать. Быть может, беда грозила Дому
Собраний? Нет... смутная боль говорила о том, что опасность грозит  дру-
гим. Но эти другие были достаточно важны.
   Лампадас? Ее скромный дар не давал ответа на вопрос.
   Воспитательницы пытались избавить род  Атридесов  от  этого  опасного
предвидения, но их успехи в этой области были ограничены. "Мы  не  имеем
права допустить появления нового Квизаца Хадераха!" Они знали  о  стран-
ности Преподобной Матери, но предшественница Одрейд, Тараза,  советовала
"осторожно использовать ее талант". Тараза считала,  -  что  предвидение
Одрейд могло только предупреждать Бене Джесерит об опасности.
   Одрад согласилась. Она переживала нежеланные мгновения, в которые  ей
открывалась надвигающаяся угроза. Только мгновения. А в последнее  время
она начала видеть сны.
   Сон был необыкновенно ярким - Одрад словно жила в нем, все ее чувства
были настроены на видения, проплывавшие в мозгу. Она шла  над  пропастью
по туго натянутому канату, и кто-то - она не смела обернуться  и  взгля-
нуть, кто подходил сзади, чтобы перерубить веревку топором. Она чувство-
вала босыми ступнями жесткость витого каната. Она чувствовала холод  по-
рывистого ветра, и ветер нес запах гари. И она знала, что тот,  с  топо-
ром, подходит все ближе и ближе!
   Каждый шаг мог грозить гибелью, каждый потребовал напряжения всех  ее
сил. Шаг. Еще шаг. Веревка раскачивалась и вздрагивала, и она  раскинула
руки, пытаясь удержать равновесие.
   Если я упаду, падут и Сестры!
   Бене Джессерит исчезнет в бездонной пропасти, над которой натянут  ее
канат. Как и любое живое существо, Бене Джессерит должна была найти свой
конец. Почтенная Мать не смела отрицать этого.
   Но не здесь. Не упав с рассеченного каната. Мы  не  должны  позволить
обрезать канат! Я должна перебраться через пропасть прежде,  чем  придет
тот, с топором. "Я должна! должна!"
   Сон всегда обрывался на этом месте, и ее собственный крик отдавался в
ее ушах, когда она просыпалась, мгновенно переносясь с узкой  ненадежной
дороги над пропастью в свою тихую спальню. Ей было зябко и  холодно.  Но
на ее теле не выступало ни капли пота. Даже в тисках ночного кошмара ог-
раничения, налагаемые Бене Джессерит, не позволяли столь  ненужных  экс-
цессов.
   Телу не нужно потоотделение? Тело не потеет.
   И сейчас, сидя в рабочей комнате и вспоминая сон, Одрейд чувствовала,
сколь глубокую реальность скрывает метафора тонкого каната: тонкая нить,
на которой держится судьба и жизнь всех моих Сестер. И конец этой нити -
в моих руках. Дитя Моря предчувствовало приближающийся кошмар и отвечало
на него картиной кровавых волн. Это  не  было  обычным  предупреждением.
Что-то зловещее - настолько зловещее, что ей захотелось вскочить с места
и закричать: "Птенцы мои, спрячьтесь в траве! Бегите! Бегите!.."
   Как это шокировало бы ее сторожей!
   Обязанности Преподобной Матери предписывали ничем не выдавать  волне-
ния и действовать так, словно принимаемые ею  решения  были  чисто  фор-
мальными и ничем не волновали ее. Необходимо избегать паники! Ни одно из
ее решений в последнее время не было тривиальным. Но от нее всегда  тре-
бовалось несколько отстраненное спокойствие.
   Кое-кто из ее птенцов уже пытался бежать, уходя  в  неизвестность.  В
Иные Воспоминания. Остальные были здесь, в Доме Собраний, и узнают, ког-
да нужно будет бежать. Когда нас обнаружат. И тогда их поведением  будет
управлять необходимость,  продиктованная  обстановкой.  Их  великолепная
подготовка - вот единственное, что имеет значение. Это и есть единствен-
но надежные приготовления.
   Каждая новая ячейка Бене Джессерит, во что  бы  она  не  развилась  в
дальнейшем, была подготовлена так же, как и  Дом  Собраний:  лучше  быть
полностью уничтоженными, чем сдаться. Яростный огонь поглотит и  бесцен-
ную плоть, и книги - все; и победителю достанутся лишь бесполезные иско-
реженные обломки, осколки и пепел.
   Кто-то из Сестер Дома Собраний может спастись. Но побег во время  на-
падения - как это тщетно, как бессмысленно...
   Ключевые фигуры разделяли Иные Воспоминания. Приготовления. Преподоб-
ная Мать избегала их. Моральные причины!
   Куда бежать - кто сможет спастись, кто может попасть в плен? Это были
действительно серьезные вопросы. Что, если они захватят Шиану - там,  на
краю новой пустыни, где она ждет песчаных червей - но появятся  ли  они?
Шиана и песчаные черви: великая священная сила, которую, возможно, умеют
использовать Чтимые Матры. И что, если Чтимые Матры возьмут в плен  гхо-
лу-Айдахо или гхолу-Тэга? Если хоть что-то из этого сбудется,  быть  мо-
жет, не останется ни одного уголка, где можно было бы укрыться от  опас-
ности.
   Что, если? Что, если?
   Гневное отчаянье говорило: "Айдахо нужно было убить в то  же  мгнове-
ние, когда он появился! Мы не должны были  даже  пытаться  создать  гхо-
лу-Тэга".
   Только члены ее Совета, непосредственно ее советники да  еще  кое-кто
из сторожей разделял ее подозрения. Они даже  пытались  ввести  какие-то
ограничения. Никто из них не был спокоен за этих двух гхола - даже после
того, как был заминирован не-корабль, что делало его доступным огню.
   В те последние часы перед своим героическим самопожертвованием -  су-
мел ли Тэг увидеть то, что невозможно увидеть, включая и не-корабли? Как
он узнал, где встретит нас в пустыне Дюны?
   А если Тэг мог сделать это, опасно талантливый Айдахо, за спиной  ко-
торого были бессчетные поколения Атридесов, Айдахо, который  генерировал
в себе их гены, несущие неведомые способности, мог тоже открыть  в  себе
этот дар.
   И со мной может произойти то же самое!
   С внезапным изумлением Одрейд впервые поняла, что Тамейлан и Беллонда
наблюдают за своей Преподобной Матерью с теми же опасениями, с  которыми
она наблюдает двух гхола.
   Достаточно знать, что такое возможно - что человек может воспитать  в
себе чувства, позволяющие "видеть" не-корабли и  другие  формы  подобной
защиты; одно это знание способно оказать дестабилизирующий эффект на  их
Вселенную. Это бесспорно наведет Чтимых Матр на след беглецов.  Во  Все-
ленной было множество отпрысков Айдахо. Он всегда сетовал на то, что  он
"не какой-нибудь проклятый племенной жеребец в конюшне  Сестер",  однако
достаточно послужил им в этом.
   Всегда полагая, что делает это для себя. Быть может, так оно и было.
   Любой отпрыск рода Атридесов мог обладать той способностью,  которая,
как полагал Совет, достигла своего расцвета в Тэге.
   Куда уходят месяцы и годы? И дни? Еще один урожай, и Сестры останутся
в пустынном преддверии ада... Уже позднее утро, отметила Одрейд.  К  ней
наконец пробились звуки и запахи Центральной. Люди - там, в коридоре. На
кухне готовятся цыплята и капуста. Все как обычно. Все в норме.
   Но что было нормой для той, что уходила в видения даже сейчас, в часы
работы? Дитя Моря не могло забыть Гамму,  запахи  моря,  морские  травы,
выброшенные на берег прибоем, чистейший воздух с запахом  озона,  напол-
нявший грудь и удивительная свобода, чувствовавшаяся в каждом шаге, жес-
те, слове тех, кто был рядом с ней. Разговоры на берегу моря,  рассужде-
ния, произносимые в те мгновения, когда покачиваешься на морских волнах,
приобретали неожиданную глубину; даже если предмет разговора  был  вовсе
незначительным, в нем проскальзывало что-то возвышенное и  чувствовались
глубина и мудрость - словно подводные течения там, под тобой...
   Одрейд чувствовала, что обязана вспомнить ощущение собственного тела,
покачивающегося на волнах моря ее детства. Ей нужно было вызвать  ощуще-
ния, которые она знала там, вобрать в себя силу, которую изведала в  дни
своего невинного детства.
   Погрузив лицо в прозрачную соленую воду, задержав дыхание  как  могла
долго, она плыла в омытом морем сейчас, уносившем прочь  все  горести  и
скорби. Это помогало полностью снять напряжение и стресс. Великий  покой
заполнил все ее существо.
   Я плыву - следовательно, я существую.
   Дитя Моря предупреждало, Дитя Моря давало покой и отдых. Она не смела
себе признаться в том, насколько ей нужны были покой и отдых.
   Прошлой ночью Одрейд разглядывала свое лицо, отразившееся в окне  ра-
бочей комнаты - и была потрясена тем, какими впалыми стали ее щеки,  как
опустились вниз уголки рта; чувственные губы  утончились,  глубже  стали
прежде едва заметные морщинки... Все это - годы, тяжкий груз  обязаннос-
тей и усталость. Только глаза - совершенно синие, без белков,  -  горели
все тем же молодым упорством, да тело оставалось по-прежнему  сильным  и
гибким, да плечи не успели согнуться под бременем тяжких забот и  долгих
лет.
   Импульсивно Одрейд набрала символы вызова и взглянула  на  трехмерную
проекцию, возникшую над ее столом: не-корабль на взлетном поле Дома Соб-
раний, гигантское переплетение таинственных механизмов, корабль вне Вре-
мени. За годы его полусна почва под ним превратилась в  плотно  утрамбо-
ванную посадочную площадку и сам почти врос в нее. Он был похож  на  ог-
ромный обрубок дерева, а мощности его  были  включены  ровно  настолько,
чтобы укрыть его от настойчивых поисков - особенно от Гильдии  Навигато-
ров, которой доставило бы особенное удовольствие выдать Бене Джессерит.
   Почему она именно сейчас вызвала это изображение? Потому, что в  сте-
нах этого корабля были заключены трое - Скитал, последний из  оставшихся
в живых Мастеров Тлейлаксу; Мубрелшла и Дункан Айдахо,  связанные  узами
секса, которых удерживал там не только сам  не-корабль,  но  и  взаимная
привязанность, ставшая для них ловушкой.
   Все это не так просто.
   Для любого крупного предприятия Бене Джессерит  вряд  ли  можно  было
найти простое объяснение. Некорабль и его смертные пленники могли  клас-
сифицироваться только как крупное предприятие. И дорого стоящее.  Дорого
- в энергетическом выражении, даже при том, что не-корабль использовался
только пассивно.
   Соображения экономии применительно к этому расходу энергии могли  го-
ворить только об энергетическом кризисе. Одна из самых  серьезных  забот
Белл. Это было слышно в ее голосе всегда, даже тогда, когда она говорила
наиболее объективно: "Все мясо с костей соскоблили, ни крошки  не  оста-
лось!" Каждая из Сестер в Бене Джессерит знала, что за ней следят острые
глаза Расчета - учитывалась любая трата энергии.
   Беллонда вошла без предупреждения - с хрустальными  таблицами  Ридулы
под левой рукой. Она шла так, словно ненавидела пол, и каждый шаг ее го-
ворил - "Вот тебе! И вот! Вот так!" Она топтала пол так,  будто  он  был
виноват в том, что подвернулся ей под ноги.
   Одрейд почувствовала, как что-то сжало ей грудь,  когда  она  поймала
взгляд Белл. Таблицы со стуком полетели на стол.
   - Лампадас! - сказала Беллонда, и в ее голосе  слышалась  невыносимая
боль.
   Одрейд не было нужды разворачивать свиток. Кровавые волны в  видении,
кровавые волны, захлестывавшие Дитя Моря стали реальностью.
   - Выжившие? - напряженно спросила она.
   - Никого, - Беллонда хлопнулась в кресло, которое она держала на сво-
ей стороне стола Одрейд.
   Затем вошла Тамейлан и села за спиной Беллонды. Обе выглядели  потря-
сенными.
   Выживших нет.
   Одрейд позволила своему телу содрогнуться - дрожь пробежала от  груди
до кончиков пальцев ног. Ей не было дела до  того,  что  другие  заметят
столь явное проявление чувств. Этой рабочей комнате доводилось видеть  и
худшее поведение Сестер.
   - Кто доложил? - спросила Одрейд.
   Ей ответила Беллонда:
   - Сведения поступили от наших агентов в КАНИКТ,  на  послании  стояла
специальная метка. Информация шла от Рабби, в этом нет сомнений.
   Одрейд не знала, как ей реагировать на это. Она посмотрела мимо своих
собеседниц в большое стрельчатое окно: за окном кружились в легком танце
снежинки. Да, эти вести точно совпали с наступлением зимы.
   Сестер Дома Ордена не радовал этот неожиданный переход к зиме.  Необ-
ходимость заставила службу Контроля Погоды существенно понизить темпера-
туру. Никакого постепенного понижения, никакого сострадания к растениям,
которым теперь придется пережить ледяной сон.  Каждую  ночь  становилось
холоднее на три-четыре градуса. Покончить с этим  за  неделю,  погрузить
все вокруг в кажущийся бесконечным холод...
   Холод,  вполне  соответствующий  известиям  о  Лампадас.   Одним   из
следствий перемены погоды был туман. Она видела,  как  рассеивается  его
дымка - и вместе с этим улегся маленький снежный вихрь. Очень странная и
неуютная погода. Точка росы соответствовала температуре воздуха, и туман
клубился над еще оставшимися влажными участками почвы. Он поднимался над
землей и густыми клубами окутывал безлистные сады, чем-то напоминая  от-
равляющий газ.
   В живых не осталось никого. Никого?
   Беллонда покачала головой в ответ на безмолвный вопрос, читавшийся  в
глазах Одрейд.
   Лампадас - драгоценный камень среди планет Бене  Джессерит,  планета,
где находилась лучшая из их школ... Теперь - еще один безжизненный  шар,
покрытый пеплом и спекшимся камнем. И Башар Алеф Бурзмали  со  всей  его
отборной гвардией оборонных войск. Все мертвы?
   - Все мертвы, - сказала Беллонда.
   Бурзмали, любимый ученик старого Башара Тэга - мертв, и его смерть не
послужила ничему. Лампадас - великолепная библиотека, прекрасные  учите-
ля, лучшие ученики... все пропало.
   - Даже Луцилла? - спросила  Одрейд?  Почтенной  Матери  Луцилле,  ви-
це-канцлеру Лампадас, были даны инструкции покинуть планету при малейших
признаках надвигающейся опасности, забрав с  собой  столько  обреченных,
сколько могла вместить ее Иная Память.
   - Осведомитель утверждает, что мертвы  все,  -  настойчиво  повторила
Беллонда.
   "Как может какое бы то ни было человеческое общество  быть  построено
на такой жестокости"? - спрашивала себя Одрейд.  Она  представляла,  как
эти новости рассказываются за  завтраком  на  какой-нибудь  базе  Чтимых
Матр: "Мы уничтожили еще одну планету  Бене  Джесерит.  Говорят,  десять
биллионов убитых. Это уже шестая планета за месяц, не так ли?  Передайте
мне, пожалуйста, сливки, милочка..."
   С пустыми от ужаса глазами Одрейд взяла в руки таблицу с  сообщением,
глядя сквозь нее, не видя текста. От Рабби, в этом не может быть  сомне-
ния. Она