о все это происходит в  каком-то  ином  мире  и
другом измерении. Старуха подняла  костлявую  руку  в  благословении,  чтобы
вернуть молодую Преподобную Мать в реальный мир.
   - Иди и отправь донесение Харишке. - Рамалло улыбнулась. - И  передай  ей
этот подарок.
   С этими словами Сайаддина извлекла из-под накидки  переплетенную  книжку.
На титуле Марго прочла:  "Учение  о  дружественной  пустыне".  Ниже  мелкими
буквами было напечатано: "Это место исполнено жизни. Здесь пребывают  аят  и
бурхан жизни. Верьте, и аль-Лат никогда не сожжет вас".
   - Это похоже на книгу Ажара, - воскликнула Марго, удивленная  до  глубины
души при виде издания, адаптированного для фрименов. -  Нашу  книгу  Великих
Тайн.
   - Передай мою освященную копию Харишке, это доставит ей удовольствие.

***

   Исполненный  благоговения  по  отношению  к  Марго,  рутийский  священник
проводил ее обратно в арракинскую  Резиденцию.  Она  вернулась  домой  перед
рассветом, когда на востоке появились первые оранжевые  блики,  предвестники
скорого восхода,  и  нырнула  в  постель.  Никто  в  доме,  за  исключением,
естественно, Мапес, не знал, что она уходила в пустыню. Взволнованная  Марго
несколько часов пролежала в кровати без сна.
   Через несколько дней, решив задать Сайаддине множество появившихся у  нее
вопросов, Марго вышла из  Резиденции  и,  руководствуясь  своей  безупречной
памятью, направилась к  сиетчу.  При  ярком  свете  полуденного  солнца  она
взобралась на Оконечность Вала и по узкому выступу прошла к входу  в  сиетч.
От жары движения ее были немного замедленными.
   Проскользнув внутрь прохладной пещеры, Марго с удивлением обнаружила, что
на дверях нет герметических заглушек. Она прошлась по помещениям. Везде было
пусто. Ни ткацких станков, ни мебели, ни  людей.  Никаких  доказательств  ее
пребывания здесь. Остались только запахи...
   - Итак, ты все же не доверяешь мне до конца, Сайаддина, - громко крикнула
Марго.
   Марго надолго задержалась в пещере, где происходила оргия. Она опустилась
на колени в том месте, где попробовала Воду Жизни, чувствуя, как в ее голове
отдается эхо голосов людей, которые долго  жили  здесь,  а  теперь  навсегда
исчезли.
   На следующий  день  в  Резиденцию  из  инспекционной  поездки  в  пустыню
вернулся граф  Хазимир  Фенринг.  За  обедом,  расслабившись  в  присутствии
красавицы-жены, он спросил ее, что она делала в его отсутствие.
   - Ничего, мой милый, - ответила она,  небрежно  отбросив  на  спину  свои
роскошные медовые волосы и пощекотав кончиком языка щеку мужа. -  Занималась
растениями в оранжерее.

***

   Я принимаю священное обличье человека. Как  я  делаю  сейчас,  так  и  ты
сделаешь это, когда придет срок. Я молюсь, чтобы это было так. Пусть будущее
всегда остается неопределенным, чтобы быть полотном, на котором пишутся наши
дерзновенные желания. Так условие  быть  человеком  определяется  постоянным
противостоянием вечной tabula rasa. У нас нет ничего, кроме момента, который
мы посвящаем разделяемому и творимому нами священному облику.
   Благословение Бене Гессерит

   - Так мы испытываем людей, девочка.
   Сидевшая за своим столом Преподобная Мать  Элен  Гайус  Мохиам  выглядела
чужой; лицо ее было каменным, в глазах застыло беспощадное выражение.
   - Это испытание, альтернативой которого может быть только смерть.
   Мгновенно  напрягшись,  Джессика  встала   перед   Верховным   Проктором.
Голенастая девочка с длинными  бронзовыми  волосами,  лицо  которой  обещало
вскоре расцвести необычайной красотой. Послушница, приведшая ее  в  кабинет,
тихо вышла, со зловещим щелчком затворив за собой дверь.
   Какое испытание приготовила она для меня ?
   - Слушаю, Преподобная Мать.  -  Собрав  все  силы,  Джессика  постаралась
придать своему голосу безмятежное спокойствие.
   Получив недавно повышение, Мохиам  приобрела  новое  звание  -  Верховный
Проктор Школы Матерей на Валлахе IX. Теперь у  Мохиам  был  свой  кабинет  с
древними  книгами,  составленными  в  шкафу  из   прозрачного   плаза,   где
поддерживалась постоянная влажность. На обширном столе стояли три подноса  и
на каждом геометрическая фигура: зеленый  металлический  куб,  бриллиантовая
красная пирамида и золотой шар.  Предметы  блестели  от  бликов  отраженного
света, и Джессика несколько долгих мгновений завороженно рассматривала  этот
танец света.
   - Ты должна внимательно выслушать меня, девочка, не пропуская  ни  одного
слова, не упуская ни одной интонации, ни одного  нюанса.  От  этого  зависит
твоя жизнь.
   Джессика свела брови, взглянув прямо в крошечные,  как  пуговицы,  птичьи
глаза пожилой женщины. Мохиам выглядела испуганной  и  явно  нервничала.  Но
почему?
   - Что это? - спросила Джессика, указав на необычные предметы.
   - Не слишком ли ты любопытна?
   В ответ девочка покорно наклонила голову.
   - Они суть то, что ты о них думаешь. - Голос Мохиам был  сух,  как  ветер
пустыни.
   Предметы на подносах синхронно вращались, и сквозь отверстия в  них  было
видно, что эти предметы полые,  и  полости  повторяют  форму  геометрических
фигур. Джессика сосредоточила внимание на  красной  пирамиде  с  треугольным
отверстием в одной из граней.
   Пирамида начала двигаться к ней. Это реальность или  иллюзия?  Пораженная
Джессика широко открыла глаза, как зачарованная глядя  на  приближающийся  к
ней странный предмет.
   За пирамидой последовали два других предмета,  и  скоро  все  три  фигуры
плавали в  воздухе  перед  лицом  Джессики.  Прозрачные  лучи  пересекались,
отбрасывая радужные цветные  блики  в  точках  пересечения,  производя  едва
слышные щелчки и шелест.
   Любопытство Джессики смешалось со страхом.
   Мохиам выждала несколько секунд, потом произнесла железным тоном:
   - В чем заключается первый урок? Чему ты научилась с тех  пор,  как  была
еще совсем маленькой?
   - Люди ни при каких условиях не должны подчиняться животным.  -  Джессика
сознательно проговорила эти слова с нотками гнева  и  нетерпения,  и  Мохиам
должна была это понять. - После всего того, чему вы меня научили.  Верховный
Проктор, как могли вы усомниться в том, что я - человек? Какой повод я  дала
вам...
   - Молчать. Человеческие существа не всегда могут называться людьми. - Она
обошла стол с грацией  дикой  кошки,  вышедшей  на  охоту,  и  проницательно
всмотрелась в  лицо  Джессики  сквозь  отблески,  плясавшие  между  кубом  и
пирамидой.
   Девочка  почувствовала,  что  у  нее  в  горле  запершило   от   неясного
предчувствия.  Из  опыта  общения  с  Мохиам  она  знала,  что  все   только
начинается. Так и вышло.
   - Много лет назад, во время великого Джихада, люди  в  большинстве  своем
были  просто  органическими  автоматами,  подчинявшимися  командам  мыслящих
машин. Разгромленные  и  раздавленные  бездушными  машинами,  они  перестали
сопротивляться, задавать вопросы и мыслить. С виду эти существа были людьми,
но они потеряли искру, которая придавала им  человеческую  суть.  Но  лучшая
часть людей взбунтовалась. Они начали сражаться, отказались подчиниться и, в
конце концов, победили. Они одни вспомнили, что это значит - быть человеком.
И мы не вправе забывать уроки того опасного времени.
   Накидка Преподобной Матери прошелестела в воздухе, когда Мохиам отошла  в
сторону и вдруг с молниеносной быстротой выбросила вперед руку и  приставила
небольшую иглу, прикрепленную к кончику пальца, к щеке  Джессики  чуть  ниже
правого глаза.
   Девочка не отшатнулась. Пергаментные щеки Мохиам сморщились в улыбке.
   - Ты слышала об орудии гом-джаббар; этот враг  убивает  только  животных,
тех, кто в своем поведении следует не  учению,  а  инстинктам.  Кончик  иглы
пропитан мета-цианидом. Малейший укол, и ты умрешь.
   Игла застыла в полной неподвижности, а Мохиам  склонилась  к  самому  уху
девочки и тихо заговорила:
   - Из этих трех предметов один содержит боль,  второй  -  удовольствие,  а
третий - вечность. Община Сестер  часто  использует  эти  вещи  в  различных
комбинациях. Для того чтобы пройти тест, ты должна выбрать предмет,  который
больше всего подходит тебе, и испытать его, если осмелишься. Других вопросов
не будет, в этом заключается весь экзамен.
   Не поворачивая головы, Джессика осмотрела фигуры, используя приобретенные
в Школе навыки пристального наблюдения и что-то еще, что она сама не  смогла
бы определить словами, и поняла, что пирамида  -  это  удовольствие,  куб  -
боль, а шар - вечность. Джессике никогда не приходилось  проходить  подобные
испытания, и, мало того, она о них никогда не слышала, но  знала  об  орудии
гом-джаббар - легендарной игле, созданной в незапамятные времена.
   - Вот такой тест, - повторила Мохиам. -  Если  ты  потерпишь  неудачу,  я
уколю тебя.
   В ответ Джессика проговорила не дрогнувшим голосом:
   - И я умру.

***

   Проктор склонилась над Джессикой, как хищная птица,  наблюдая  за  каждым
движением, за каждым жестом девочки. Мохиам не могла показать Джессике  свои
душевные муки и страх, но она знала, что Джессика должна пройти тест.
   Ты не должна потерпеть неудачу, дочка.
   Гайус Элен Мохиам учила Джессику с тех пор,  когда  та  была  еще  совсем
ребенком, но девочка ничего  не  знала  о  своей  наследственности  и  своем
предназначении, о своей важности для селекционной программы  Общины  Сестер.
Она не знала и того, что Мохиам - ее родная мать.
   Джессика тем временем побледнела от  сосредоточенности.  На  гладком  лбу
заблестели капли пота. Мохиам вгляделась  в  формы  геометрических  фигур  и
увидела, что девочке еще  предстоит  пройти  несколько  ментальных  уровней,
прежде чем принять окончательное решение...
   Дитя мое, ты должна выжить. Я не смогу сделать этого снова,  ведь  я  так
стара.
   Первая дочь, зачатая бароном, оказалась, как и предвещал сон,  больной  и
слабой. Мохиам собственноручно убила больное  дитя,  уверенная  в  том,  что
видение было истинным;  она  видела  кульминацию  тысячелетней  селекционной
программы Общины Сестер. Пользуясь мощным предзнанием,  она  провидела,  что
ожидает империю: распад и гибель,  сожженные  планеты  и  невиданный  доселе
геноцид. Если выполнение программы пойдет неверным путем. Если  в  следующем
поколении родится негодный для продолжения рода ребенок.
   Мохиам уже убила одну из своих дочерей и без колебаний принесет в  жертву
и Джессику. Если это  окажется  необходимым.  Лучше  убить  свое  дитя,  чем
допустить новый ужасный джихад.
   Отравленный кончик серебряной иглы застыл в волоске от  шелковистой  кожи
Джессики. Девочка задрожала.

***

   Джессика изо всех сил пыталась сосредоточиться, уставив вперед  невидящий
взор и вспоминая литанию против страха. Я не должна бояться.  Страх  убивает
разум. Страх - это маленькая смерть, которая несет с собой полное отупение.
   Делая глубокий вдох, она подумала: Что мне выбрать? Если я приму неверное
решение, то умру. Джессика поняла, что надо погружаться  глубже,  и  в  этот
момент на нее снизошло озарение: геометрические  фигуры  выстроились  в  той
последовательности, в какой переживает человек свой жизненный  путь  -  боль
рождения, удовольствия жизни и вечность смерти.  Она  должна  выбрать  самое
глубокое, сказала Мохиам. Но только одно? Так с чего же  начинать,  если  не
сначала.? Сначала боль.
   - Я вижу, что ты сделала выбор, -  сказала  Мохиам,  глядя,  как  девочка
поднимает правую руку.
   Джессика осторожно вставила руку в отверстие  зеленого  куба.  В  тот  же
момент  она  ощутила  нестерпимое  жжение  такой  силы,  словно   ее   кости
погрузились в кипящую лаву. Ногти  сморщились  и  отделились  от  плоти,  не
выдержав адского жара. Никогда в жизни Джессика не  могла  представить,  что
бывает такая мука. Боль между тем продолжала усиливаться.
   Я встречу свой страх ч позволю ему пройти надо мной и сквозь меня.
   Неимоверным усилием воли она смирилась с потерей  руки,  блокировав  свои
нервы. Она сделает все, что требует от  нее  долг.  Но  логика  взяла  свое,
девочка не перестала думать, несмотря на сильную боль. Что-то она не  видела
в Школе ни одной безрукой сестры, а ведь кто-то из них наверняка подвергался
такому же испытанию...
   Когда страх пройдет, то не останется ничего.
   Аналитическая часть разума поняла, что она не чувствует  запаха  паленого
мяса, не  видит  сероватого  дыма  и  не  слышит  потрескивания  кипящего  и
вспыхивающего жира своей плоти.
   Останусь только я.
   После отчаянной попытки блокировать чувствительные нервы Джессике удалось
притупить боль. От кисти до локтя она теперь  чувствовала  только  онемение;
боль перестала существовать. Глубже, еще глубже. Несколько мгновений  спустя
Джессика утратила физическую форму, дух ее полностью отделился от тела.
   Из отверстия куба, словно дымок курения, выполз легкий туман.
   - Хорошо, хорошо, - шепотом подбодрила свою воспитанницу Мохиам.
   Туман - свидетельство правильного  понимания,  проявленного  Джессикой  -
перешел в отверстие пирамиды. Теперь  девочку  охватила  волна  наслаждения,
настолько возбуждающая, что Джессика едва могла перенести ее. Она переходила
от  одного  экстаза  к  другому,  дрожала  от   восторга,   растекалась   от
удовольствия и вновь восставала, словно громадная волна цунами в  безбрежном
просторе океана. Все выше и выше, вот она уже на гребне волны...
   Но в этот момент дымка осознания перевалила через  гребень  и  рухнула  в
пропасть, увлекая за собой Джессику.
   Образы потускнели и исчезли.  Джессика  ощутила,  что  ее  ноги  обуты  в
матерчатые тапочки, что к материи прилипли ее потные пятки, и ощутила сквозь
тонкие подошвы твердость пола. Ее правая рука... Она все еще не  чувствовала
ее, не могла ее видеть и запястье отказывалось повиноваться - способность  к
движению сохранили только глаза.
   Скосив глаза вправо, Джессика  всмотрелась  в  приставленную  к  ее  щеке
отравленную иглу, за которой был виден золотой шар вечности.  Мохиам  твердо
держала иглу гом-джаббара, и девочка сконцентрировала взгляд  на  серебряном
острие, сверкавшем, как далекая звезда. Один укол, и Джессика духом и  телом
вступит в золотую сферу вечности, откуда нет  возврата.  Теперь  девочка  не
чувствовала ни боли, ни наслаждения, только отупляющий  покой.  Она  приняла
решение.
   Пришло понимание: Я - ничто.
   - Боль, наслаждение, вечность - все интересует меня,  -  тихо  произнесла
Джессика, услышав свой голос как бы со стороны, - ибо что  одно  значит  без
остального?
   Мохиам поняла, что  девочка  преодолела  кризис  и  выдержала  испытание.
Животное не  может  взять  верх  над  такой  несгибаемой  натурой.  Джессика
покачнулась, силы ее были на исходе. Мохиам убрала отравленную иглу.
   Джессике показалось, что испытание кончилось как-то  внезапно.  Все  было
плодом ее воображения - боль, наслаждение и  пустота.  Все  было  сделано  с
помощью разработанной в Бене Гессерит методики контроля над разумом. То была
великая способность направлять мысли и чувства  другого  человека  в  нужное
русло, заставлять его действовать, как нужно  экзаменатору.  Что  поделаешь,
тест.
   Неужели она и правда сунула руку в зеленый куб? Неужели она  превратилась
в дымку? Ум подсказывал, что ничего этого не  было.  Однако  когда  Джессика
попыталась согнуть пальцы, то ощутила в них скованность и боль.
   Платье девочки пропиталось потом, Мохиам вздрогнула, но быстро взяла себя
в  руки,  коротко  обняла  Джессику  и  вновь  обратилась  к  ней,  соблюдая
формальные правила:
   - Добро пожаловать в Общину Сестер, человек.

***

   Я сражался во многих великих войнах, защищая империю, и во имя императора
убил  множество  людей.  Мне   приходилось   исполнять   обязанности   члена
Ландсраада. Я изъездил вдоль и поперек все континенты Каладана и познал  все
бремя  дел  по  управлению  Великим  Домом.  И  все  же  самые  лучшие   мои
воспоминания связаны с временем, которое я провел с сыном.
   Герцог Пауль Атрейдес

   Когда герцогское судно на подводных крыльях покинуло пристань и  вышло  в
открытое море, Лето, стоявший на носу, оглянулся и внимательно посмотрел  на
древнее здание каладанского замка,  из  которого  Атрейдесы  правили  своими
подданными на протяжении двадцати шести поколений.
   С такого расстояния он не мог различить лица, но на балконе Лето  заметил
маленькую фигурку. Кайлея. Несмотря на то что  она  всячески  сопротивлялась
тому, чтобы Лето брал с собой в плавание Виктора, которому  едва  сравнялось
два с половиной года, она все же  вышла  на  балкон  посмотреть,  как  судно
отойдет от причала. Но на душе у герцога все равно было тяжело.
   - Можно мне надеть шлем? - Круглое  лицо  Ромбура  расплылось  в  улыбке,
исполненной надежды. Буйная копна светлых волос развевалась на свежем ветру.
- Мне никогда не приходилось управлять большим судном на подводных крыльях.
   - Подожди, пока мы  не  выйдем  в  открытое  море.  -  Лето  взглянул  на
изгнанника с озорной усмешкой.  -  Так  будет  безопаснее.  Мне  кажется,  я
припоминаю, как однажды некий увалень разбил лодку о рифы.
   Ромбур вспыхнул до корней волос.
   - С тех пор я много чему научился, и прежде всего здравому смыслу.
   - Ты действительно многому научился. Тессия хорошо на тебя влияет.
   Он вспомнил, как коротко подстриженная наложница принца пришла  провожать
его на пристань и нежно поцеловала на прощание. Как это было  не  похоже  на
Кайлею, не пожелавшую провожать герцога на причал.
   На  корме  быстроходного  судна  заливался  счастливым   смехом   Виктор,
подставляя  ручки  под  струи  холодной  воды  и  доставляя  немало   хлопот
бдительному Суэйну Гойре. В обязанности Гойре входило  развлекать  малыша  и
следить за его безопасностью.
   Лето и Виктора в этом морском путешествии  сопровождали  восемь  человек.
Кроме Ромбура и Гойре, на борт поднялись также Туфир Гават,  два  гвардейца,
капитан судна и два рыбака - Джанни и Дом, с которыми Лето дружил с детства.
Вся компания будет ловить рыбу, любоваться  лесами  водорослей  и  островами
ламинарий. Лето покажет сыну чудеса Каладана.
   Кайлея, конечно, хотела запереть Виктора в замке, где мальчику не грозило
ничего более серьезного, чем простудиться на сквозняке.  Лето  молча  слушал
возражения женщины, понимая, что морской поход  не  причина,  а  всего  лишь
повод, проявление все той же старой проблемы.
   Видимо, Кьяра сумела исподволь убедить Кайлею  в  том,  что  именно  Лето
виноват в ее невыносимом положении.
   - Я не хочу быть простой изгнанницей! -  кричала  она  накануне  вечером.
(Как будто это имело какое-то отношение к путешествию.) Лето едва сдержался,
чтобы не напомнить Кайлее, что ее мать убита,  отец  остается  беглецом,  за
голову которого обещана награда, что ее народ находится под игом  тлейлаксов
в то время, как она сама стала  леди  герцога,  живет  в  замке  с  красивым
здоровым сыном и пользуется всеми богатствами и привилегиями Великого Дома.
   - Тебе не на что жаловаться, Кайлея, -  сказал  он  сдавленным  от  гнева
голосом.
   Он не мог идти у нее на поводу, но был готов на все ради их сына.
   Но сейчас, под небом, затянутым облаками, они  вдыхали  свежий  океанский
воздух, а судно стремительно неслось по волнам, взрезая воду,  как  взрезает
острый нож рисовый пудинг.
   Туфир Гават стоял в рубке, изучая  показания  приборов,  регистрировавших
изменения погоды, озабоченный тем, не появится  ли  какая-нибудь  опасность,
могущая угрожать его любимому герцогу. Сам  мастер  убийств  держал  себя  в
отличной физической форме - казалось, его тело  состоит  только  из  мышц  и
сухожилий.  Острым  умом  ментата  он  умел  разгадывать  самые   хитроумные
комбинации противника; в своем анализе он рассматривал последствия  третьего
и четвертого порядков, на что не были способны ни Лето, ни даже изощренная в
экономических расчетах Кайлея.
   В первой половине дня рыбаки закинули сети. Джанни, хотя  и  рыбачил  всю
свою сознательную  жиз