избегая встреч с тлейлаксианской гвардией и  другими
врагами. С отвращением он наблюдал, как величественный город Вернии  рушился
на его глазах.
   Гран-Пале  был  теперь  занят  уродливыми,  похожими  на  гномов  людьми,
коварными узурпаторами  с  серой  нездоровой  кожей,  которые  украли  целую
планету при равнодушном попустительстве  Империи.  Они  наводнили  подземный
город своим пугливыми, одетыми в рабочие одежды карликами. Похожие на мелких
грызунов пришельцы рыскали по домам-сталактитам  в  поисках  укрывшихся  там
представителей родовитых семейств  Икса.  Войска,  набранные  из  лицеделов,
действовали куда эффективнее, чем тупоголовый рабочий класс.
   Глубоко внизу на улицах весело пировали субоиды.., но они не  знали,  что
делать дальше. Скоро им наскучило веселье, и они мрачно  принялись  за  свою
привычную работу. Без подстрекателей-лицеделов, которые  говорили  им,  чего
хотеть и чего  требовать,  субоиды  перестали  собираться  на  революционные
сходки, не будучи способными принимать  самостоятельных  решений.  Их  жизнь
вернулась в прежнее русло, но работать они стали теперь  на  других  хозяев,
которые сразу  же  увеличили  нормы  выработки.  К'тэр  понимал,  что  новым
надсмотрщикам  Икса  потребуется  работать  с  наибольшим   доходом,   чтобы
оправдать издержки силового захвата власти.
   На улицах подземного города К'тэру удавалось  ходить  незамеченным  среди
побежденного населения - сменных мастеров и семей квалифицированных  рабочих
- людей, которые сумели выжить в этом аду и которым  было  некуда  идти  или
бежать. Одетый в старую потрепанную одежду, он бродил по разбитым тротуарам,
входил в руины верхнего  города,  на  лифте  спускался  обратно  в  каменные
джунгли промышленной зоны. Он не мог до бесконечности прятаться, но, однако,
пока его никто не узнал.
   К'тэр  отказывался  признать,  что  битва  окончательно  проиграна.  Бене
Тлейлакс практически не имел поддержки в Ландсрааде и не  мог  противостоять
организованному сопротивлению. Правда, пока на Иксе никто, по-видимому, и не
помышлял об организованном сопротивлении.
   Стоя среди толпы запуганных пешеходов на тротуаре, выложенном плиткой, он
смотрел  на  светловолосых,  с  рублеными  чертами  лиц,   солдат,   которые
маршировали мимо. Они были обмундированы в черно-зеленую форму - определенно
это были не иксианцы и не субоиды. Высокие, стройные,  с  щитами,  в  черных
шлемах, эти надменные воины были воплощением  порядка.  Нового  порядка.  Он
узнал их, и его охватил страх.
   Императорские сардаукары!
   Вид имперской армии привел К'тэра в ярость. Они помогли захватить Икс! До
юноши начала доходить вся  неведомая  ему  прежде  глубина  заговора  против
родной планеты. Но он скрыл свои эмоции, ничем не выделяясь  из  равнодушной
массы. Он не мог допустить,  чтобы  кто-нибудь  обратил  на  него  внимание.
Вокруг слышались разговоры  коренных  жителей  Икса  -  несмотря  на  приход
сардаукаров и установление жесткого  порядка,  даже  средний  класс  был  не
слишком доволен переменами.  Граф  Верниус  был  добрым,  хотя  и  несколько
рассеянным  правителем;  Бене  Тлейлакс,  напротив,  отличался   религиозным
фанатизмом и нетерпимостью, склонностью к жестокому стилю правления.  Многие
свободы, которые иксианцы  воспринимали  как  естественные,  скоро  уйдут  в
область преданий под управлением тлейлаксов.
   Хотелось бы  К'тэру  поквитаться  с  этими  коварными  завоевателями.  Он
поклялся сделать это целью  своей  жизни  и  добиться  изгнания  пришельцев,
сколько бы времени на это ни потребовалось.
   Пробираясь по мрачным, разрушенным улицам дна грота, он испытывал  острую
печаль, видя темные дома, крыши которых обрушились от взрывов. Верхний город
был обезображен  и  опустошен.  Две  бриллиантовые  колонны,  поддерживавшие
исполинский свод грота, были взорваны, и  обвалившаяся  крыша  погребла  под
своими обломками жилой комплекс субоидов.
   Едва удерживая горестный стон, К'тэр  понял,  что  почти  все  величайшие
иксианские общественные украшения и архитектурные  шедевры  были  разрушены,
включая  стилизованный  лайнер,  который  украшал  Центральный  Собор.   Был
поврежден даже искусственный небесный свод, который выглядел теперь  грязным
и пятнистым.  Твердолобые  и  фанатичные  тлейлаксы  никогда  не  отличались
любовью к искусству. Они считали, что оно только мешает.
   Он  вспомнил,  что  Кайлея  Верниус  увлекалась  живописью  и   подвижной
скульптурой. Она часто обсуждала с К'тэром разные  стили  живописи,  которые
были в бешеной моде на Кайтэйне. Девушка жадно  собирала  все  туристические
сувениры,  которые  привозил  отец  К'тэра,  бывавший  на  разных  планетах,
выполняя свои посольские обязанности. Но теперь искусства нет, как, впрочем,
нет и Кайлеи.
   Юношу снова, в который уже раз, парализовало нестерпимое одиночество.
   Проскользнув незамеченным в разрушенное строение, которое  когда-то  было
ботаническим  парком,  К'тэр  внезапно  остановился,  словно  какая-то  сила
пригвоздила его к земле.  Что-то  попало  ему  в  глаза,  и  он  лихорадочно
принялся их тереть, чтобы снова видеть.
   Над закопченным камнем поднялся смутный, едва различимый образ  знакомого
старика. К'тэр мигнул - это разыгралось его буйное воображение или просто  в
воздухе осталось  голографическое  изображение  какой-то  страницы  чьего-то
дневника, а может быть, что-то еще? Юноша не ел весь день, он был напряжен и
устал до того, что был готов рухнуть. Но образ был здесь. Или его не было?
   Сквозь копоть и едкий  дым  он  узнал  старого  изобретателя  Дэви  Рого,
хромого гения, который любил  близнецов  и  всегда  знакомил  их  со  своими
новинками. К'тэр  едва  не  задохнулся,  а  видение  начало  что-то  шептать
надтреснутым, ломким голосом. Был  ли  это  призрак,  видение,  галлюцинация
безумца? Кажется, эксцентричный Рого говорит К'тэру, что надо делать,  какие
технологические компоненты ему нужны и как составить из них единое целое.
   - Ты реален? - спросил К'тэр, подступив ближе. - Что ты говоришь мне?
   Смутный образ старого Рого почему-то не отвечал  на  этот  вопрос.  К'тэр
ничего не понимал, но внимательно слушал.  У  его  ног  лежали  разбросанные
куски проволоки и металлические детали  какой-то  машины,  которую  разметал
вдребезги равнодушный взрыв. Это те самые детали, которые мне нужны.
   Юноша  тревожно  осмотрелся,  не  видят  ли  его  ненужные  свидетели,  и
наклонился над обломками. Он собрал куски, которые одновременно всплывали  в
его памяти  как  нужные  детали  какой-то  неведомой  конструкции  вместе  с
остатками каких-то иных технологий.  Маленькие  кусочки  металла,  кристаллы
плаза, электронные ячейки. Старик вселил в него какое-то вдохновение.
   К'тэр рассовал детали по карманам, что-то спрятал под одеждой. Все  круто
изменится под правлением тлейлаксов, и тогда любые  крохи  цивилизации  Икса
могут оказаться драгоценными во время всеобщей разрухи. Тлейлаксы,  конечно,
все конфискуют, если найдут К'тэра...
   В последующие дни, продолжая  поиски,  К'тэр  больше  ни  разу  не  видел
призрак старика, так и не поняв, кого он встретил,  но  он  продолжал  тяжко
работать, собирая техническую коллекцию, свой ресурс. Он продолжит  битву..,
если потребуется, в одиночку.
   Каждую ночь он проскальзывал под носом у  врагов,  которые  устраивались,
как надолго пришедшие оккупанты. К'тэр опустошал брошенные здания верхнего и
нижнего города, прежде чем восстановительные команды успеют убрать развалины
и ликвидировать столь нежелательную для них память.
   Вспоминая, что шептало ему видение  Рого  в  его  воображении,  он  начал
создавать.., нечто.
   Когда спасательные корабли Атрейдесов вернулись на Каладан и приблизились
к космопорту  города  Кала,  старый  герцог  не  стал  готовиться  к  пышным
торжествам.  Время  и  обстоятельства  были  слишком  мрачными  для  обычных
протокольных встреч с министрами, оркестрами и знаменосцами.
   Герцог Атрейдес стоял на открытом воздухе и смотрел в синее небо,  щурясь
от яркого света слегка прикрытого облаками солнца, ожидая посадки  кораблей.
На голове герцога красовалась его любимая шапка из пятнистого китового  меха
- дул довольно  холодный  порывистый  ветер,  -  хотя  эта  шапка  никак  не
подходила к его камуфляжному кителю. Все положенные по такому случаю вассалы
и придворная гвардия ожидали в полной готовности возле принимающей платформы
космопорта, но герцогу не  было  никакого  дела  до  одежды  и  впечатления,
которое он производил на окружающих. Самым главным было другое:  радость  от
того, что его сын возвращается домой, живой и невредимый.
   Леди Елена, выпрямив спину, стояла рядом с  мужем,  одетая  в  формальное
платье и шляпу, внешность и одежда ее  были,  как  всегда,  безупречны.  Как
только фрегат приземлился на посадочную площадку, Елена посмотрела на мужа с
видом: "Я же тебя предупреждала", потом сложила губы  в  приветливую  улыбку
так, чтобы все это видели. Никто из присутствующих никогда бы не  догадался,
сколько раз супруги ссорились, пока лайнер, везший  домой  их  сына,  был  в
пути.
   - Я не могу понять, как ты смог предложить этим двоим убежище, - говорила
она спокойным, но ледяным тоном. Губы ее при этом  продолжали  улыбаться.  -
Иксианцы  преступили  запреты  Джихада  и  теперь  платят  за  это.   Опасно
вмешиваться в наказание Бога.
   - Эти двое детей Верниуса невинны и останутся гостями Дома Атрейдесов  до
тех пор, пока в этом будет необходимость. Зачем ты ссоришься со мной? Я  уже
принял решение.
   - Твои решения - не скрижали, выбитые в камне. Если ты  прислушаешься  ко
мне, то, возможно, пелена спадет  с  твоих  глаз  и  ты  сумеешь  разглядеть
опасность, с которой мы столкнемся  из-за  их  присутствия  здесь.  -  Елена
стояла на таком расстоянии  от  мужа,  на  котором  должна  была  стоять  по
правилам хорошего тона. - Я беспокоюсь о нас и нашем сыне.
   Корабль,  приземлившись,  выпустил  опоры  и  замер.  В  отчаянии   Пауль
обернулся к жене.
   - Елена, я  многим  обязан  Доминику  Верниусу,  больше,  чем  могу  тебе
сказать, и не могу бросаться своими обязательствами. Даже если бы я  не  был
обязан ему жизнью, если бы не было клятвы на крови,  которую  мы  дали  друг
другу после битвы при Эказе, то и тогда я бы все  равно  предложил  приютить
его детей. Я сделал бы это от души не меньше, чем из чувства  долга.  Смягчи
свое сердце, женщина. Подумай о том, что пришлось перенести этим двум детям.
   Порыв ветра взметнул светло-рыжие волосы Елены, но она  не  дрогнула.  По
иронии она оказалась первой, кто приветственно махнул рукой детям, выходящим
из корабля. Углом рта тем не менее она продолжала говорить:
   - Пауль, ты сам подставил шею под топор имперского палача и при этом  еще
улыбаешься! Мы заплатим за это безумие, и ты не представляешь себе  цену.  Я
хотела, чтобы всем было лучше.
   Телохранители и гвардейцы старательно делали вид, что ничего  не  слышат.
Зелено-черное знамя хлопало  на  сильном  ветру.  Трап  корабля  открылся  и
выдвинулся вперед.
   - Неужели только я один думаю о нашей фамильной  чести,  а  не  только  о
политике? - прорычал Пауль.
   - Тес! Не говори так громко.
   - Если бы я жил только для того, чтобы принимать безопасные  решения,  то
никогда не стал бы мужчиной, и совершенно точно  не  был  бы  достоин  того,
чтобы называться герцогом.
   Солдаты прошли вперед церемониальным маршем и застыли по стойке "смирно",
образовав коридор, по которому должны были пройти  трое  спасенных  с  Икса.
Лето появился первым,  сделал  глубокий  вдох  родного,  напоенного  морским
ароматом воздуха, моргнул в неярком туманном свете солнца Каладана.  Он  был
чисто вымыт и одет в чистую одежду, но в его облике чувствовалась усталость;
кожа  сохранила  сероватый  оттенок,  темные  волосы  свалялись,  брови  над
ястребиными глазами хмурились от невеселых дум и тяжелых воспоминаний.
   Лето еще раз сделал глубокий вдох, словно ему было мало насыщенного йодом
ветра, дувшего от берега недалекого моря, аромата  рыбы  и  коптилен.  Дома.
Сейчас он не хотел больше никогда и никуда уезжать с Каладана. Он  посмотрел
вперед, ему не терпелось увидеть ясные молодые глаза отца, которые горели от
предвкушения скорой встречи  с  сыном  и  от  ярости  по  поводу  того,  что
случилось с Домом Верниусов.
   Ромбур и Кайлея вышли  вслед  за  Лето,  поступь  их  была  осторожной  и
неуверенной.  Изумрудные  глаза  Кайлеи   блуждали,   она   с   любопытством
оглядывалась, осматривая новый для нее мир. Вид у нее был такой, словно свод
неба над головой казался ей слишком большим. Лето захотелось  успокоить  ее.
Но он сдержался, на этот раз помня о присутствии матери.
   Ромбур выпрямился, было видно, как он изо всех  сил  расправил  плечи,  и
пригладил  непослушные  светлые  волосы.  Он  знал,  что  отныне  он  -  это
единственное, что осталось от Дома Верниусов, что он стал лицом,  с  которым
будут иметь дело члены Ландсраада, пока его отец - граф-отступник  находится
в добровольном изгнании. Ромбур понимал, что борьба только начинается.  Лето
положил  сильную  руку  на  плечо  друга  и  подтолкнул  его  к  принимающей
платформе.
   Помедлив мгновение, Пауль и Лето  одновременно  бросились  друг  другу  в
объятия. Старый герцог прижался к щеке сына своей бородой, они хлопали  друг
друга по спине, не говоря ни слова. Потом они оторвались друг  от  друга,  и
Пауль взял своей мощной мозолистой ладонью сына под руку.
   Лето посмотрел мимо отца и увидел стоявшую рядом  с  ним  мать,  на  лице
которой застыла теплая, хотя и несколько вымученная  приветственная  улыбка.
Ее взгляд блуждал с Кайлеи на Ромбура и снова возвращался к сыну. Лето знал,
что леди Елена Атрейдес примет изгнанников со всеми  положенными  для  столь
важных персон церемониями. Однако он увидел, что на платье матери  красуются
эмблемы Дома Ришезов, смертельного соперника Икса. Эти украшения были ножом,
который леди Елена повернула в ранах изгнанных с  родины  Верниусов.  Герцог
Пауль, как казалось, ничего этого просто не заметил.
   Старый герцог обратился с горячим  приветствием  к  Ром-буру,  на  голове
которого все еще красовалась небольшая повязка.
   - Добро пожаловать, добро пожаловать, парень, - сказал он. - Как я обещал
твоему отцу, ты и твоя сестра останетесь здесь с нами под защитой всей  мощи
Дома Атрейдесов до тех пор, пока все не встанет на свое место.
   Кайлея как зачарованная  смотрела  на  синее,  затянутое  облаками  небо,
словно никогда в жизни не видела настоящего небесного свода. Она  дрожала  и
выглядела совершенно потерянной.
   - А что, если это никогда не встанет на место? Следуя светским приличиям,
леди Елена подошла к дочери Верниуса и взяла ее за руку.
   - Пойдем, дитя мое. Мы поможем тебе устроиться, потому  что  хотя  бы  на
время, но эта планета станет твоим домом.
   Ромбур обменялся со старым герцогом имперским рукопожатием.
   - Э.., я не могу словами выразить мою благодарность, сэр. Кайлея и я,  мы
оба понимаем, на какой риск вы пошли, дав нам убежище.
   Елена оглянулась через плечо и посмотрела на мужа, но он не  удостоил  ее
ответным взглядом.
   Пауль жестом показал Ромбуру замок на скалах.
   - Дом Атрейдесов ценит честь и верность превыше политики. - Он  испытующе
посмотрел на своего измотанного сына. Лето принял урок, как  принимают  удар
меча. Юный Атрейдес глубоко вздохнул.
   - Верность и честь, - повторил Пауль. - Так должно быть всегда.

***

   Только Бог может создавать живых мыслящих тварей.
   Оранжевая Католическая Библия

   В Зале Рождений специального комплекса, расположенного на Валлахе IX,  на
медицинском столе истошно кричала новорожденная девочка, дочь, рожденная  от
генетической линии барона Владимира Харконнена. В  воздухе  висел  удушливый
запах крови и дезинфицирующих средств, слышалось только шуршание стерильного
материала. Сильные лампы отбрасывали на стол  яркий  свет,  отражавшийся  от
обложенных каменной плиткой стен  и  блестящих  металлических  поверхностей.
Здесь, в этом зале, было рождено много дочерей Бене  Гессерит,  много  новых
Сестер.
   Преподобные Матери, одетые в черные накидки, с  обеспокоенностью,  обычно
не  характерной  для  Бене  Гессерит,  сновали  по   залу   с   медицинскими
инструментами, тревожно поглядывая  на  тощего  младенца  и  переговариваясь
между собой возбужденными голосами. Одна из  Сестер  шприцем  набрала  кровь
девочки для экспресс-анализа, другая соскоблила кусочек  кожи  с  маленького
тельца для проведения генетического  исследования.  Все  перешли  на  шепот.
Тургор кожи низок, биохимия неважная, да и вес маловат...
   Покрытая липким  потом  Сестра  Гайус  Элен  Мохиам  лежала  на  кровати,
испытывая состояние близкое к дискомфорту. Было ощущение, что ее  хорошенько
поколотили, и сейчас Сестра Мохиам изо всех сил пыталась взять под  контроль
свое измученное тело.  Хотя  были  предприняты  все  меры  для  того,  чтобы
задержать  процесс  старения,  все  же  она  выглядела  слишком  старой  для
деторождения. Эти роды дались ей с гораздо большим  трудом,  чем  предыдущие
восемь. Сейчас Сестра чувствовала себя древней и изношенной старухой.
   Две санитарки-послушницы  поспешно  подошли  к  ее  койке  и  откатили  к
сводчатому входу. Одна приложила кусок влажной  материи  ко  лбу  матери,  а
вторая приложила к ее рту губку, выжав несколько капель воды на сухой  язык.
Мохиам сделала все, что от нее зависело; остальное сделают  Сестры.  Она  не
знала, каковы планы Ордена на этого  ребенка,  но  знала,  что  дитя  должно
выжить.
   Девочку, лежавшую на смотровом столе,  не  ожидая  получения  результатов
анализов и не стирая кровь и слизь с тела, повернули  на  бок,  а  потом  на
живот, чтобы сканировать всю поверхность  крошечного  тельца.  Ребенку  было
холодно и  страшно,  и  он  кричал,  слабее  и  слабее  с  каждым  следующим
мгновением.
   Электронные сигналы о результатах проверки биосистем стекались  в  единый
центр, на дисплее стали высвечиваться данные, которые могли  теперь  оценить
эксперты Бене Гессерит. Преподобные Матери смотрели на колонку  цифр  слева,
сравнивая результаты с цифрами правой колонки, показывавшими норму.
   - Несоответствие просто  поразительное,  -  спокойно  произнесла  Анирул,
глаза ее широко раскрылись от удивления, придав лицу еще большее сходство  с
мордочкой серны. Разочарование легло  непомерным  грузом  на  плечи  будущей
Матери Квисаца.
   - И оно в высшей степени неожиданно, - сказала Верховная Мать Харишка, Ее
птичьи глазки, окруженные  сетью  морщин,  блеснули  недобрым  огнем.  Табу,
которые  запрещали   Сестрам   Бене   Гессерит   производить   искусственное
оплодотворение, запрещали и исследование состояния плода in utero . Поникнув, пожилая женщина скосила глаза  на  покрытую  потом
Мохиам, которая приходила в себя, лежа на койке.
   - Генетика нормальная,  но  этот..,  ребенок  не  совсем  правильный.  Мы
сделали ошибку.
   Анирул склонилась над ребенком и пристально взглянула на новорожденную. У
младенца были  не  правильно  развиты  кости  лицевого  скелета,  кожа  была
болезненно-бледной, плечи были вывихнуты из суставов. Для  выяснения  других
врожденных аномалий и  болезней,  возможно  хронических,  требовалось  более
долгое время.
   И мы предполагаем, что это создание сможет стать бабкой Квисац  Хадераха?
Слабость не может породить силу.
   Внутри Анирул происходила невидимая борьба. Женщина старалась определить,
что именно было сделано не так. И пусть другие Сестры назовут ее  молодой  и
задиристой. Проекции в программе селекции были  очень  точны,  да  и  Другая
Память  тоже  дала  совершенно  однозначную   информацию.   Однако   зачатая
Владимиром Харконненом девочка получилась совсем не такой, какой должна была
стать.  Больной  ребенок  определенно  не  мог  занять   следующую   ступень
генетического пути, кульминацией которого -  всего  че