уже не сможет наверстать.
   Он ехал верхом на черве всю ночь, до того момента,  когда  лимонный  свет
солнца не коснулся глубокой синевы небосклона,  смыв  с  него  звезды.  Лиет
внимательно  вглядывался  в  небо.  Там  могли  в  любой  момент   появиться
патрульные  орнитоптеры  Харконненов,   хотя   они   редко   заходили   ниже
шестидесятых широт.
   Все утро Лиет продолжал свой путь до тех пор, пока червь не задрожал и не
начал сопротивляться всем попыткам подгонять его  дальше.  Зверь  был  готов
упасть от усталости. Иногда бывали случаи,  когда  фримены  загоняли  червей
насмерть, но  это  считалось  плохим  предзнаменованием,  а  Лиет  не  хотел
рисковать.
   Он направил длинного, сверкающего на солнце червя к скоплению скал. Потом
Лиет выдернул из тела зверя крюки и побежал к хвосту, чтобы спрыгнуть  перед
тем, как гигант начнет стремительно зарываться в песок.  Спрыгнув  с  червя,
Лиет побежал к гряде скал, выделявшихся своей окраской  на  фоне  монотонной
гаммы коричневых, желтых и  серых  цветов  пустыни.  Этот  скалистый  барьер
отделял один равнинный бассейн от другого.
   Нырнув под защитный тент палатки и  завернувшись  в  отражающее  тепловые
лучи одеяло, которое  он  извлек  из  фремкита,  Лиет  решил  час  посвятить
полноценному сну. Он мог во сне отреагировать на любой  подозрительный  шум,
но сон был глубоким и освежил молодого человека, придав ему энергии.
   Проснувшись, Лиет встал и взобрался на гряду скал, отделявших его  теперь
от Хаббания-Эрга. Там Лиет установил второй вибратор и вызвал другого червя,
намного меньше первого, но все же имевшего устрашающие  размеры.  На  втором
черве Лиет ехал всю вторую половину дня.
   Когда над горизонтом начали сгущаться сумерки, Лиет своим зорким взглядом
рассмотрел  едва  заметную  окраску  на  теневой  стороне  дюн   -   светлая
серовато-зеленая трава пустила корни в дюнах,  укрепляя  их  и  придавая  им
устойчивость к воздействию ветра. Фримены сажали эту траву и ухаживали за ее
робкими побегами. Отец мог считать прогрессом, если давал корни хотя бы один
из тысячи посаженных побегов. Настанет день, когда дюны  зазеленеют,  как  в
древности.
   Под усыпляющий монотонный шум песка, по  которому  скользило  исполинское
тело червя в  течение  многих  часов  однообразного  пути,  Лиет  задумался,
вспомнив уроки отца. "Надо заякорить пески, и мы выбьем  из  рук  ветра  его
самое главное оружие. На этой планете есть  места,  где  скорость  ветра  не
достигает и нескольких переходов в  час.  Эти  места  мы  называем  "пятнами
минимального риска". Если мы посадим растительность на  дюнах,  то  создадим
барьеры на пути ветра и пятен  минимального  риска  станет  больше.  Так  мы
сделаем еще один, пусть и крошечный, шажок на пути  достижения  нашей  общей
цели".
   Полусонный Лиет удивленно покачал головой. Даже здесь, один, в пустыне, я
не могу избавиться от голоса великого человека,  от  его  мечтаний,  от  его
уроков.
   Однако Лиету предстояло ехать еще много  часов.  Варрика  нигде  не  было
видно, но в пустыне много дорог. Лиет не отказался  от  борьбы  и  не  думал
снижать скорость. Наконец впереди, в дрожащем  мареве  горизонта  показалась
темная расплывчатая линия: хребет Хаббания, то место, где расположена Пещера
Птиц.

***

   Варрик оставил своего  последнего  червя  и  с  удвоенной  энергией  стал
карабкаться вверх по склону горы,  цепляясь  за  нее  руками  и  ногами.  Он
ориентировался  по  едва  заметным,   видимым   только   фримену   приметам.
Зеленовато-черные и охряно-красные скалы были обожжены  солнцем  и  вылизаны
беспощадными бурями Арракиса. Потоки  песка  оставили  на  поверхности  скал
мелкие углубления и трещины. Вход в пещеру не был виден, но он и  не  должен
быть виден, фримены никогда не рискуют показывать свои жилища чужакам.
   Варрик совершил удачное путешествие, и черви ему попадались  хорошие.  Он
нигде не отдыхал, чувствуя, что  должен  первым  приехать  к  Фаруле,  чтобы
просить ее руки.., и для того, чтобы превзойти  своего  друга  Лиета.  Потом
Варрик будет с гордостью рассказывать эту поучительную историю своим внукам.
В сиетчах уже ходят разговоры  о  том,  какое  необычное  испытание  выбрала
Фарула для своего ахала.
   Поочередно цепляясь руками за  едва  заметные  выступы  в  скале,  Варрик
наконец добрался до  узкого  карниза.  Рядом  с  замаскированным  входом  на
карнизе виднелся след узкой женской ноги. Ни один  фримен  не  мог  оставить
такой след случайно, и Фарула поступила так преднамеренно. Это был знак: она
здесь и ждет.
   Остановившись в некоторой  нерешительности,  Варрик  вздохнул.  Это  было
долгое и опасное путешествие, и он надеялся, что его  друг  Лиет  остался  в
живых. Может быть, его кровный брат уже близко и Варрик не видит его  только
потому, что гряда скал закрывает от него пустыню. Молодой человек  не  хотел
потерять друга даже из-за столь дорогой его сердцу женщины и  от  всей  души
надеялся, что ему не придется драться с Листом.
   Но он все равно хотел быть первым.
   Варрик вошел в пещеру, на фоне входа у края скалы обозначился его  четкий
силуэт. Темнота пещеры ослепила его. Наконец  он  услышал  ласковый  женский
голос. Слова, как шелковые занавеси, заструились по стенам пещеры.
   - Ты пришел вовремя, - сказала Фарула, - я ждала тебя. Она не назвала его
по имени, и Варрик на несколько мгновений в нерешительности застыл на месте.
Потом Фарула сама подошла к нему. Варрик увидел ее длинные мускулистые  руки
и ноги. Она пробуравила его взглядом  своих  огромных  глаз.  Варрик  ощутил
запах не похожих на пряность трав и ароматов.
   - Входи, Варрик, мой супруг, - взяв его за руку, Фарула повела Варрика  в
глубь пещеры.
   Нервничая и не находя нужных слов, Варрик высоко поднял голову и  вытащил
из носа затычки защитной маски, а Фарула в это время принялась  расстегивать
застежки его сапог.
   - Я искупил вину, наложенную  тобою  на  меня,  -  сказал  он,  произнеся
ритуальную фразу фрименской церемонии бракосочетания. - Я лью  сладкую  воду
на тебя в этом безветренном месте.
   Фарула произнесла следующую фразу:
   - Ничего, кроме жизни, не будет между нами. Варрик потянулся к Фаруле.
   - Ты станешь жить во дворце, любовь моя.
   - Наши враги падут, и от них останется лишь прах, - пообещала она.
   - Я хорошо познаю тебя.
   - Воистину хорошо.
   Потом они заговорили вместе;
   - Мы пройдем по этому пути вместе, и моя любовь проложит дорогу для тебя.
   Закончив ритуальную молитву и благословение, они улыбнулись  друг  другу.
Наиб Хейнар проведет церемонию  формального  бракосочетания,  когда  молодые
вернутся в сиетч Красной Стены, но в глазах Бога и в своих  собственных  они
уже считали себя мужем и женой. Они долго смотрели в  глаза  друг  другу,  а
потом, взявшись за руки, направились в прохладную темноту пещеры.

***

   Лиет,  задыхаясь,  вскарабкался  по  склону  скалы  к  входу  в   пещеру,
оскальзываясь на осыпавшейся под его  ногами  гальке,  только  затем,  чтобы
услышать изнутри голоса. В какой-то момент  он  подумал,  что,  может  быть,
Фарула взяла с собой служанку или подругу. Но второй голос явно  принадлежал
мужчине.
   Варрик.
   Лиет  услышал  слова  свадебной  молитвы  и  понял,  что   бракосочетание
совершилось, и теперь Фарула - жена его друга. И  было  уже  не  важно,  как
сильно Лиет желал Фарулу, как много  пережил  он,  разглядывая  таинственный
белый бриан. Теперь она была для него окончательно потеряна.
   Лиет молча спустился  с  карниза  и,  усевшись  в  тени  скалы,  предался
невеселым раздумьям.  Варрик  был  его  другом,  и  Лиет  должен  благородно
признать  свое  поражение,  не  подавая  виду,  насколько  сильно  оно   его
расстроило. Но все же себе юноша не мог не признаться,  что  такой  глубокой
печали он не испытывал никогда в жизни. Понадобится время,  чтобы  эта  рана
затянулась и перестала кровоточить.
   Лиет Кинес просидел под скалой  почти  час,  невидящим  взором  глядя  на
пустынный горизонт. Потом, не подходя снова к пещере, он спустился с горы  и
вызвал червя, чтобы отправиться домой.

***

   Политические  лидеры  зачастую  не  осознают  практической  пользы   силы
воображения и новых идей. Эти люди находятся в счастливом неведении  до  тех
пор, пока кровавый бунт не открывает им глаза.
   Кронпринц Рафаэль Коррино. "Рассуждение о галактической власти"

   В сборочном цехе, расположенном в глубинах иксианских недр,  где  строили
лайнеры, было светло, как днем. Мощные лампы  освещали  каждый  угол  ровным
беспощадным светом, на стенах вырисовывались не  правдоподобно  четкие  тени
крепежных балок. Лучи света пронзали воздух, наполненный дымом, валившим  от
горячего  флюса  и  свариваемых  деталей.  Надсмотрщики  громко  выкрикивали
команды, огромные фигурные плиты, подгоняемые друг к другу,  сталкивались  с
немыслимым звоном, отдававшимся под сводами пещеры оглушительным эхом.
   Рабочие, загнанные в этот цех, работали ни шатко ни валко, изо  всех  сил
уменьшая доходы ненавистных тлейлаксов. С начала работ прошло уже  несколько
месяцев, но готов был только металлический остов устаревшего лайнера.
   К'тэр, еще раз поменявший документы, записался в команду рабочих  цеха  и
старательно сваривал корпус корабля  и  натягивал  тросы,  крепившие  стенки
грузового отсека. Сегодня ему надо было находиться  в  гроте,  чтобы  видеть
искусственное небо на потолке.
   Отсюда  должен  быть  хорошо  виден  результат  последнего  этапа  нового
безумного плана...
   После серии взрывов, которые  они  с  Мираль  устроили  два  года  назад,
тлейлаксы стали обращаться с народом еще более жестоко, усилив репрессии, но
иксианцы оказались стойкими и не сломались под удвоившимся гнетом. Напротив,
пример неизвестных борцов оказался заразительным, и в стране появились новые
повстанцы, которые - кто поодиночке,  кто  мелкими  группами  -  возобновили
борьбу. Эти люди составили целую армию, которую не могли остановить  никакие
самые жестокие репрессии.
   Отрезанный от всех источников информации, не  осведомленный  о  положении
дел на планете, принц Ромбур продолжал слать  на  Икс  взрывчатку  и  другое
вооружение, но К'тэр и Мираль смогли получить лишь одну из  этих  "посылок".
Тлейлаксы утроили бдительность  и  проверяли  теперь  грузы  всех  кораблей,
прибывающих на Икс. Были сменены рабочие портов прибытия и пилоты  челноков.
Все с таким трудом налаженные контакты были утрачены, и К'тэр снова  остался
один.
   Однако и К'тэр, и Мираль не теряли надежды. Все чаще и чаще видели они то
разбитые окна, то испорченные  внутренние  грузы.  Саботаж  усилился,  темпы
работ упали, хотя и раньше рабочие трудились на новых хозяев спустя  рукава.
Совсем недавно был схвачен человек, никогда не интересовавшийся политикой  и
не замеченный в принадлежности  к  сопротивлению.  Его  схватили,  когда  он
выводил  на  стене  подземного  коридора  огромные  четкие  буквы:   "СМЕРТЬ
ТЛЕЙЛАКСАМ!"
   К'тэр с  ловкостью  кошки  прошел  по  поперечной  балке  и  добрался  до
подвесной платформы, на которой находился ультразвуковой сварочный  аппарат.
Взяв его, К'тэр в лифте поднялся на  верхние  балки  строящегося  корабля  и
взглянул вниз, где на километровой глубине копошились рабочие команды. Между
вертикальными шпангоутами лайнера  передвигались  наблюдательные  платформы,
экипажи которых тщательно следили за рабочими. Люди  медленно  работали,  не
подозревая о том, что должно было произойти  с  минуты  на  минуту.  Боковым
зрением К'тэр увидел Мираль, которая тоже была здесь. Они увидят это вместе.
   Теперь это может произойти в любой момент.
   Голографическое изображение  тлейлаксианского  неба  покрылось  мерцающей
рябью,  сквозь   него   проступили   хрустальные   сталактиты,   небоскребы,
направленные  книзу.  То  были  некогда  поражавшие   великолепием   здания,
торчавшие теперь из каменного потолка грота, как гнилые уродливые зубы.
   Мираль встала рядом с К'тэром, который, присев на корточки, прислушался к
стуку и гулу, доносившимся снизу. Подняв голову, он напряженно  всматривался
в изображение, похожий на древнего земного волка, смотрящего в ночное  небо.
К'тэр застыл в ожидании.
   В этот момент картина на своде дрогнула, сместилась  и  исказилась,  было
такое впечатление, что облака чужого неба погнал за горизонт могучий ураган.
На  потолке  грота  появилась  совершенно  иная  голографическая   проекция,
переданная с далекого Каладана. На гигантском экране появилась  титанических
размеров голова бога.
   За восемнадцать лет, проведенных в изгнании, Ромбур сильно изменился.  Он
повзрослел,  в  глазах  появилось  решительное   выражение,   осанка   стала
царственной, а голос звучал глубоко и выразительно.
   - Я - принц Ромбур Верниус,  -  загремело  с  высокого  свода.  Все,  кто
находился в гроте, застыв в суеверном ужасе, устремили свои взоры вверх. - Я
- законный правитель Икса, и я вернусь, чтобы вывести из рабства мой народ.
   Все иксианцы испустили дружный вздох. С  высокой  балки  Мираль  и  К'тэр
видели, как в замешательстве заметались сардаукары, как  их  командир  Гарон
выкрикивал   команды,   приказывая   им   навести   порядок.   На   балконах
административного здания, размахивая руками, появились тлейлаксы. На  балкон
вышли и охранники.
   Это было торжество. Мираль и К'тэр обменялись сияющими улыбками.
   - Мы сделали это, - сказала Мираль, и  только  К'тэр  услышал  ее  слова,
потонувшие в общем шуме.
   Им потребовалось около двух недель на то, чтобы изучить устройство систем
управления изображением. Никто  не  мог  предположить,  что  возможен  такой
продуманный  и  квалифицированный  саботаж.   Оккупанты,   видимо,   считали
иксианцев не способными проникнуть на столь высокий уровень.
   В том единственном грузе, который сумел получить  К'тэр,  Ромбур  прислал
свое  выступление,  рассчитывая,  что  повстанцы  смогут  размножить  его  и
распространить среди населения. Принц надеялся, что  говорящие  постеры  или
закодированные послания смогут воспламенить боевой дух  иксианцев,  если  их
внедрить в системы коммуникации оккупантов.
   Но предприимчивая пара повстанцев - Мираль и К'тэр - решили сделать нечто
более запоминающееся. Идея принадлежала Мираль, а  К'тэр  помог  ей  довести
задуманное до совершенства.
   У  Ромбура  было  широкое  квадратное  лицо,  глаза  сверкали   страстной
убежденностью, которой мог  бы  позавидовать  любой  правитель  в  изгнании.
Коротко подстриженные, но  немного  растрепанные  светлые  волосы  придавали
принцу благородный аристократический вид. Принц научился многому в искусстве
правления, находясь при дворе герцога Атрейдеса.
   - Вы должны воспрянуть и сбросить прогнивший режим рабовладельцев. У  них
нет никакого права отдавать вам приказы и  распоряжаться  вашей  жизнью.  Вы
должны помочь мне восстановить Икс во  всем  блеске  его  прежнего  величия.
Удалим эту опухоль, имя которой Бене Тлейлакс. Объединяйтесь  и  используйте
все, что необходимо для того...
   Звук на некоторое время исчез. Кто-то  из  тлейлаксов  попытался  наскоро
починить выведенную из строя систему управления, но через  несколько  секунд
голос принца, пусть  и  несколько  искаженный,  зазвучал  опять,  пробиваясь
сквозь треск искусственных помех.
   - ..вернусь. Я жду подходящего момента. Вы не одиноки.  Моя  мать  убита.
Мой отец изгнан за пределы империи. Остались моя сестра и я, и мы следим  за
тем, что происходит на Иксе. Я намерен...
   Лицо Ромбура деформировалось и исчезло в искрах статических  разрядов.  В
гроте стало темнее, чем безлунной ночью. Тлейлаксы решили, что лучше  вообще
выключить небо, чем дать принцу говорить дальше.
   Но Мираль и К'тэр продолжали улыбаться  в  наступившей  чернильной  тьме.
Ромбур сказал достаточно для того, чтобы слушатели  смогли  вообразить  себе
нечто гораздо более грандиозное, чем произнес бы принц,  если  бы  тлейлаксы
позволили ему договорить речь до конца.
   Спустя считанные секунды в чреве строящегося  корабля  вспыхнули,  словно
сотни солнц, аварийные лампы, высветив то, что там творилось.  Стало  видно,
что рабочие,  воодушевленные  увиденным,  оживленно  переговариваются  между
собой. Все поняли, что принц Ромбур имеет самое непосредственное отношение к
прогремевшим два года назад взрывам. Все видели, что  на  порабощенном  Иксе
продолжается сопротивление, а теперь произошло  самое  грандиозное  событие.
Все это правда, думали люди. Может быть, принц  Верниус  тоже  здесь,  среди
них! Дом Верниусов вернется и изгонит проклятых  тлейлаксов.  Ромбур  вернет
Иксу счастье и былое процветание.
   Радовались даже субоиды. Криво усмехнувшись, К'тэр вспомнил,  что  именно
эти трансгенные рабочие были среди тех, кто помог изгнать графа Верниуса.  В
перевороте главную роль сыграли их бессмысленный бунт и слепая  вера  в  то,
что тлейлаксы облегчат их существование.
   Однако К'тэр не держал на них зла. Сейчас был дорог каждый  союзник,  кем
бы он ни был. Лишь бы он мог и желал сражаться за правое дело.
   Бряцая  оружием,  вокруг  метались  выкрикивающие   команды   сардаукары,
пытавшиеся разогнать толпу по домам. Из  репродукторов  доносились  слова  о
введении чрезвычайного положения. Будет уменьшен  продовольственный  паек  и
увеличена продолжительность рабочего дня. Но тлейлаксы много  раз  поступали
так и раньше.
   Смешавшись с толпой, К'тэр и Мираль спустились с балки на безопасный  пол
грота. Чем больше будут неистовствовать оккупанты, тем  ожесточеннее  станет
сопротивление, которое в конце концов окончится взрывом всеобщего восстания.
   Командор Кандо Гарон выкрикнул команду на боевом языке сардаукаров, и те,
чтобы запугать толпу, принялись стрелять в воздух. К'тэр  вместе  с  другими
вышел на прилегавшую к цеху площадь. Конечно,  хозяева  схватят  кого-то  из
толпы, чтобы допросить, но никто не смог  бы  указать  ни  на  него,  ни  на
Мираль. Но они не колеблясь пошли бы на казнь, понимая, что ради  того,  что
они только что сделали, можно и должно пожертвовать жизнью.
   Смешавшись с толпой, разделенные людьми, К'тэр  и  Мираль  беспрекословно
выполняли приказы рассвирепевших сардаукаров.  К'тэра  переполнила  радость,
когда он услышал, как люди шепотом  передают  друг  другу  слова,  сказанные
Ромбуром Верниусом.
   Настанет день.., он  обязательно  настанет,  когда  Икс  будет  возвращен
своему народу.

***

   Враги делают тебя сильнее, союзники - слабее.
   Император Эльруд IX. Предсмертные озарения

   После того как Гурни Халлек оправился от удара бичом, он еще  два  месяца
проработал  на  прежнем   месте,   испытывая   такое   чувство   внутреннего
опустошения, которого он не испытывал за все два года, проведенных в рабстве
у  Харконненов.  Безобразные  шрамы  пересекли  щеку   и   шею   несколькими
свекольного  цвета  линиями,  которые  временами   вспыхивали   пульсирующей
сверлящей болью. Сама рана давно затянулась, но яд продолжал действовать  на
нервные  окончания,  причиняя  невыносимую  боль,  которая,  словно  молния,
вспыхивала иногда в щеке и челюсти.
   Но это была всего лишь боль. Это Гурни мог пережить. Физические страдания
слишком мало значили для него. Они стали частью существования.
   Гораздо больше его пугало то, что Раббан так  милостиво  наказал  его  за
нападение на свою особу. Мешковатый Харконнен ударил его бичом, а  охранники
потом избили  так,  что  Халлек  три  дня  провел  в  лазарете,  отделавшись
несколькими мелкими переломами... Ему случалось страдать и  сильнее.  Что  в
действительности было на уме у палача?
   Гурни вспомнил скучающее выражение  в  холодных  глазах  Глоссу  Раббана,
когда тот говорил управляющему: "Проверьте свои записи. Узнайте,  откуда  он
появился и есть ли у него  живые  родственники".  Гурни  мрачно  предполагал
самое худшее.
   Как и другие рабы, он день за днем  влачил  самое  жалкое  существование,
испытывая  все  возраставший