за спиной. Она знала,  что  ее
затягивает назад, хотя тело и не двигалось. Они тащили  ее  на  страшную
пытку, которую она не могла видеть.  Она  не  повернет  головы!  Она  не
только видела этих тварей (они закрывали элементы спальни), но и слышала
какофонию их речи на девяти языках.
   Они разорвут меня на части. Хотя она и  не  могла  развернуться,  она
знала, что ждет ее: еще большее количество зубов и когтей.  Угроза  кру-
гом! Если она будет загнана в угол, они набросятся, и она обречена.
   Готова. Мертва. Жертва. Под пыткой. Легкая добыча.
   Ее переполнило отчаяние. Почему Дункан не проснется и не  спасет  ее?
Его рука была свинцовым грузом, частью душащих ее сил, и позволяла  этим
тварям заталкивать ее в причудливую ловушку. Она  дрожала.  По  ее  телу
стекал пот. Ужасные слова! Они  объединялись  в  гигантские  комбинации.
Тварь с клыками-кинжалами подошла прямо к ней, и  она  опять  увидала  в
черноте ее разверстой пасти, между клыками, слова.
   Посмотри наверх. Мурбелла захохотала.  Она  не  контролировала  смех.
Смотри наверх. Готова. Мертва. Жертва. Смех разбудил  Дункана.  Он  сел,
включил нижний глоуглоб и уставился на нее. Каким  он  был  взъерошенным
после их ночного сексуального столкновения.
   Выражение его лица переходило от умиления к огорчению, пока он прихо-
дил в себя.
   - Чего ты смеешься?
   От смеха она стала задыхаться. Бока у нее болели.  Она  боялась,  что
его понимающая улыбка вызовет новый спазм.
   - Ой-ей-ей, Дункан! Сексуальное столкновение!
   Он понимал, что это была их взаимная форма именования связывавшего их
наркотика. Почему это вызвало у нее такой хохот?
   Его удивленное лицо поразило ее своей нелепостью. Между вздохами, она
сказала:
   - Еще пара слов. - И она зажала рот, боясь нового всплеска.
   - Чего?
   Его голос была самой смешной вещью, которую она только  слышала.  Она
протянула к нему руку и покачала головой:
   - О-о-о-ой...
   - Мурбелла, что с тобой?
   В ответ она смогла лишь вновь покачать головой. Он попытался понимаю-
ще улыбнуться. Это помогло ей, и она прильнула к нему.
   - Нет! - Это поднялась его правая рука. - Я просто хочу побыть рядом.
   - Посмотри, сколько времени, - он поднял подбородок к проекции на по-
толке, - Почти три.
   - Было так смешно, Дункан.
   - Так расскажи мне.
   - Сейчас, отдышусь.
   Он уложил ее на подушку:
   - Мы чертовски похожи на давно женатую пару. Анекдоты в полночь.
   - Нет, милый, мы не такие.
   - Вопрос степени, не более.
   - Качества, - поправила она.
   - Что тебя так рассмешило?
   Она рассказала о своих кошмарах и роли Беллонды в них.
   - Зенсунни. Очень древняя техника. Сестры используют ее, чтобы  изба-
вить от травматических связей. Слова, рождающие неосознанные реакции.
   Страх вернулся.
   - Мурбелла, почему ты дрожишь?
   - Учительницы Чтимых Матре  предупреждали  нас,  что  случится  нечто
страшное, если мы попадем в зенсунийские руки.
   - Чушь! Я прошел через них, будучи ментатом.
   Его слова напомнили об еще одном фрагменте сна. Зверь с двумя голова-
ми. Обе пасти открыты. Там слова: Слева: "Одно слово", справа: "ведет  к
другому".
   Радость подавила страх. Он утихал и без смеха.
   - Дункан!
   - Ммммммм, - в голосе отдаленность ментата.
   - Белл сказала, что Бене Джессерит употребляют слова в качестве  ору-
жия. Голос. "Средства управления" - так они их называют.
   - Урок, который ты должна усвоить - почти на уровне инстинкта. Они не
доверят тебе более углубленных занятий, пока ты не усвоишь его.
   И я не буду потом доверять тебе.
   Она отвернулась от него и взглянула не комкамеры, мерцающие на потол-
ке вокруг хронопроекции.
   Я по-прежнему под наблюдением.
   Она понимала, что ее учителя тайно обсуждают ее. Разговоры обрывались
при ее приближении. Они смотрели на ее по-особому,  как на занимательный
экспонат.
   Голос Беллонды вертелся в голове. Усики кошмара. Потом не раннее,  не
позднее утро и неприятный, щекочущий ноздри запах  пота  после  занятий.
Экзаменаторша в почтительных трех  шагах  от  Преподобной  Матери  Голос
Белл: "Никогда не становись знатоком. Это связывает".
   И все из-за того, что я спросила, есть ли  слова,  направляющие  Бене
Джессерит.
   - Дункан, зачем они смешивают развитие тела и ума?
   - Разум и плоть усиливают друг друга. - Сонно. Будь  он  проклят.  Он
сейчас уснет.
   Она потрясла Дункана за плечо.
   - Если слова настолько дьявольски пусты, почему нам столь часто напо-
минают о дисциплине?
   - Шаблоны, - пробормотал он. - Грязные словечки.
   - Что? - она резче затрясла его.
   Он повернулся на спину, шевельнул губами и сказал:
   - Дисциплина равна шаблону, равна неверной дороге. Они знают, что все
мы по природе - творцы шаблонов... что для них, мне кажется, и  означает
"порядок".
   - Почему это так плохо?
   - Дает возможность уничтожить или поймать нас... в  ловушку,  которую
мы не в силах перестроить.
   - Ты неправ насчет разума и плоти.
   - Хмммммпф?
   - Они сливаются воедино.
   - А я что сказал? Хей! Мы будем болтать или спать или что?
   - Никаких "или что". Не сегодня.
   Тяжелый вздох.
   - Они не стремятся укрепить мое здоровье.
   - Никто об этом и не говорил.
   - Это придет позже, после Агонии. - Она знала, что он ненавидит вспо-
минать об этом смертоносном испытании, но избежать  этого  было  нельзя.
Перспектива захватила ее.
   - Хорошо! - он сел, взбил подушку и подложил  ее  под  спину,  изучая
Мурбеллу. - Чего еще?
   - Они так грамотно используют свои слова-оружие! Она привела тебе Те-
га и сказала, что ты один в ответе за него.
   - Ты в это не веришь?
   - Он думает, что ты - его отец.
   - Не совсем.
   - Да, но... Ты не думаешь того же о Башаре?
   - Когда он восстановил мою память?
   - Да.
   - Вы - пара интеллектуальных сирот, ищущих родителей, которых нет.  У
тебя нет ни малейшего представления о том, что ты ему причинишь.
   - Это, видимо, разделит нашу семью.
   - Значит, ты ненавидишь Башара в нем и рад, что приносишь ему боль.
   - Не говори так.
   - Почему он так важен?
   - Башар? Военный гений. Всегда действующий непредсказуемо. Поражающий
врагов своим появлением оттуда, откуда его никто не ждет.
   - И на это никто не способен?
   - Так как он - нет. Он выдумывал тактику и стратегию. Причем вот  так
вот! - Он щелкнул пальцами.
   - Опять жестокость. Как у Чтимых Матр.
   - Не всегда. Башар имеет репутацию побеждающего без боя.
   - Я видела эти истории.
   - Не доверяй им.
   - Истории фокусируются на противоборстве. Есть в этом доля истины, но
она скрывает более стойкие вещи, проявляющиеся несмотря на искажения.
   - Стойкие вещи?
   - Какая история упоминает о женщине в рисовом поле, ведущего по  воде
буйвола, тащащего плуг, в то время как ее муж отсутствует, скорее  всего
призван с оружием в руках...
   - Причем же здесь стойкость и чем это так важно?
   - Дети дома хотят есть. Мужчина вечно в этом безумии?  Кто-то  должен
пахать. Она - истинный образ людской стойкости.
   - Звучит так горько... Я нахожу это странным.
   - Задумываясь о моей военной истории?
   - Да, это подчеркивают Бене Джессерит... их башары, и элитные войска,
и...
   - Ты думаешь, они просто большие эгоистки и хотят возродить свою эго-
истичную жестокость? Проехаться прямо по женщине с плугом?
   - Почему нет?
   - Потому что очень малая часть забудет о ней. Жестокие проедутся мимо
пашущей женщины и вряд ли увидят, что затронули основы реальности.  Бене
Джессерит никогда не упустят ничего такого из вида.
   - И, опять-таки, почему нет?
   - Эгоизм ограничивает обзор, потому что несет смертельную реальность.
Женщина и плуг - жизненная реальность. Без жизненной реальности нет  че-
ловечества. Мой Тиран знал это. Сестры благословляли его  за  это,  даже
проклиная.
   - И поэтому ты - добровольный участник их надежд.
   - Думаю, да.
   - И абсолютно честен с Тегом.
   - Он спрашивает, я чистосердечно отвечаю. Я не верю, что  любопытство
может явиться жестокостью.
   - И ты полностью отвечаешь за него?
   - Она не совсем так сказала.
   - Ах, любовь моя. Не совсем так сказала. Ты называешь Белл лицемеркой
и не задумываешься об Одрейд. Дункан, если бы ты только знал...
   - Пока мы не замечаем комкамер, выплюнь!
   - Ложь, обмен, пороки...
   - Эй, Бене Джессерит?
   - Они пользуются старым добрым оправданием: Сестра А делает так, зна-
чит, если я делаю то же, это не так  плохо.  Два  преступления  отменяют
друг друга.
   - Какие преступления?
   Она заколебалась. Рассказать ему? Нет. Но он ждет ответа.
   - Белл восхищена, что вы с Тегом обменялись ролями!  Она  предвкушает
его боль.
   - Может, нам придется разочаровать ее. - Он понимал, что это -  ошиб-
ка, высказывать только что пришедшее на ум. Слишком быстро.
   - Поэтическая справедливость! - восхитилась Мурбелла.
   Отвлечь их!
   - Они не заинтересованы в суде. В честности - да. У них  есть  поуче-
ние: "Те, над кем чинится суд, должны принимать его честность."
   - И они поставили перед тобой условие принять их суд.
   - В любой системе есть лазейка.
   - Ты знаешь, дорогой, помощницы обучаются.
   - На то они и помощницы.
   - Я имею в виду наши разговоры.
   - Наши? Ты - помощница? Ты - новообращенная!
   - Кем бы я ни была, я слышу рассказы. Твой  Тег  может  оказаться  не
тем, кем видится.
   - Ученическая сплетня.
   - Существуют рассказы о Гамму, Дункан.
   Он взглянул на нее. Гамму. Трудно было воспринимать эту  планету  под
неродным именем. Ведь, на самом деле, это - Гиди  Первый,  чертова  дыра
Харконненов.
   - Может, он сам все эти рассказы и придумал.
   - Некоторые Сестры принимают их в расчет. Они ждут и  следят.  Они  -
осторожны.
   - И ты что-нибудь узнала о Теге из своих драгоценных историй? Он ско-
рее всего распустит эти слухи. Заставит других напрячься.
   - Не забывай, я была тогда на Гамму. Чтимые  Матре  были  расстроены.
Разъярены. Что произошло.
   - Конечно. Тег сделал неожиданное. Удивил их. Украл  у  них  один  из
не-кораблей, - Он пошлепал по стене за спиной. - Этот.
   - У Сестринства есть запретная область, Дункан. Они всегда  говорили,
что надо дождаться Агонии. Все станет ясным! Будь они прокляты!
   - Звучит так, словно они готовят тебя к преподаванию  в  Миссионарии.
Проектированию религий специального назначения и избранных слоев.
   - Ты не видишь в этом ничего такого?
   - Мораль. Я не спорю об этом с Чтимыми Матре.
   - Почему нет?
   - Религия основывается на этой тверди. БГ - нет.
   - Дункан, если бы ты только знал их мораль.
   - Им досаждает, что ты о них столько всего знаешь.
   - Только из-за этого Белл хочет убить меня.
   - Ты считаешь, Одрейд лучше?
   - Что за вопрос! - Одрейд? Ужасная женщина, если позволить  себе  за-
держаться на ее возможностях. И все - атридесовское. Она - первая из Бе-
не Джессерит. А идеал Атридесов - Тег.
   - Одрейд рассказала, что она доверяет твоей верности Атридесам.
   - Я верен атридесовской чести, Мурбелла. И я выношу моральные решения
сам - по поводу Сестринства, этого ребенка, которого они отдали под  мою
опеку, Шианы и... и по поводу моей возлюбленной.
   Мурбелла прижалась к нему, прикасаясь грудью к руке и  пошептала  ему
на ухо:
   - Были эпизоды, когда я могла  перебить  всех  находящихся  рядом  со
мной!
   Она что, думает, они ее не слышат? Он сел прямо, не отпуская ее.
   - И что же тебе помешало?
   - Она хочет, чтобы я поработала над Скитейлом.
   Поработать. Эвфемизм Чтимых Матре: Ну а  почему  нет?  Она  "работала
над" множеством мужчин, прежде чем натолкнулась на меня. Но он  реагиро-
вал на это, как древние мужи. И не только поэтому... Скитейл?  Проклятый
Тлейлаксу?
   - Великая Мать? - Он хотел увериться.
   - Она и только она, - душа ее почти парила, лишенная груза.
   - Какова твоя реакция?
   - Она сказала, что это - твоя идея.
   - Моя... Да никогда! Я предлагал вытащить из  него  нужные  сведения,
но...
   - Она сказала, что это - обыденная вещь для Бене Джессерит, как и для
Чтимых Матре. Забеременей от этого. Соблазни того. Весь день в заботах.
   - Я спросил о твоей реакции.
   - Возмущение.
   - Почему? - Я знаю подтекст.
   - Я же тебя люблю, Дункан... и мое тело,  оно...  оно  приносит  удо-
вольствие тебе... как и твое...
   - Мы - старая женатая пара, а ведьмы хотят разлучить нас.
   Его слова родили в нем ясное видение леди Джессики,  любовницы  давно
умершего графа и матери Муаддиба. Я любил ее. Она меня не любила,  но...
Взгляд Мурбеллы напоминал ему взгляд, которым Джессика глядела на графа:
слепая, самозабвенная любовь. Бене Джессерит не доверяли этому  чувству.
Джессика была мягче Мурбеллы. Но тверже внутренне. А Одрейд... она  была
тверда и внешне. Сплошная пласталь.
   А как же те времена, когда он искал в ней человеческие  чувства?  Как
она говорила о Башаре, когда они узнали, что старик погиб на Дюне.
   "Он был моим отцом, ты знаешь".
   Мурбелла вывела его из задумчивости:
   - Можешь разделять их мечты, какими бы они не были, но...
   - Растите, люди!
   - Что?
   - Вот их мечта. Чтобы люди вели себя по-взрослому, а не как злые дети
на школьном дворе.
   - Мама знает лучше?
   - Да... Я уверен в этом.
   - Так ты именно так видишь их? Хоть и называешь ведьмами.
   - Это хорошее слово. Ведьмы ведают загадочные вещи.
   - И ты не веришь, что это просто долгое жесткое обучение плюс спайс и
Агония?
   - Что вера может с этим поделать. Неизвестность порождает собственную
мистику.
   - Но ты не считаешь, что они дурачат людей,  заставляя  их  исполнять
чужую волю?
   - Наверняка это так.
   - Слова - оружие. Голос. Штамповка...
   - Никто так не красив, как ты.
   - Что такое красота, Дункан?
   - Есть, конечно, красота в различных стилях.
   - Она именно так и сказала: "Стили  основываются  на  воспроизводящих
корнях, лежащих настолько глубоко в нашем расовом псише, что мы не осме-
ливаемся убрать их". Так что они собирались сунуться и сюда, Дункан.
   - Может, их что-то испугало?
   - Она сказала: "Мы не ввергнем наших потомков в то, что считаем  бес-
человечным". Они судят, они и осуждают.
   Он подумал о чужих фигурах видения. О Лицевых Танцорах. И спросил:
   - Как аморальные тлейлаксианцы? Аморальные - значит не человечные.
   - Я почти различаю тиканье вертящихся в голове Одрейд шестеренок. Она
и ее Сестры: они смотрят, они слушают, они готовят любую реакцию, вычис-
ляют все.
   Ты этого хотел, дорогой? Он попал в ловушку. Она была права и  ошиба-
лась. Цель оправдывает средства? Но как он мог оправдать потерю  Мурбел-
лы?
   - Ты считаешь их аморальными? - спросил он.
   Но она будто и не слышала:
   - Всегда спрашивают себя, что теперь надо сказать, чтобы добиться же-
лаемой реакции.
   - Какой реакции? - Может она услышать его боль?
   - Ты не узнаешь, пока не будет слишком  поздно,  -  Она  повернулась,
взглянув на него - совсем как Чтимые Матре, - Знаешь,  как  они  поймали
меня?
   Он не мог подавить осознания того,  насколько  жадно  Сторожевые  Псы
набросятся на ее последующие слова.
   - Меня подобрали на улице после чистки Чтимых Матре. Кажется, вся эта
чистка затевалась лишь из-за меня. Моя мать была крайне красива, но  для
них слишком стара.
   - Чистка? - Сторожевые Псы захотят, чтобы я спросил.
   - Они проходили по местности, и там исчезали люди.  Ни  тел,  ничего.
Пропадали целые семьи. Объяснялось это наказанием за подготовку  покуше-
ний на них.
   - Сколько тебе было?
   - Три... ну, четыре. Я играла с подружками на поляне под деревьями. И
внезапно послышался громкий шум и крики. Мы спрятались  в  расселине  за
камнями.
   Он был захвачен видением той драмы.
   - Затряслась земля, - она ушла в воспоминания, - Взрывы. Потом  стало
тихо, и мы вылезли. Весь край, на котором стоял мой дом,  превратился  в
воронку.
   - И ты осиротела?
   - Я помню своих родителей. Он был большим,  крепким  мужиком.  А  моя
мать, видимо, работала где-то служанкой. Они носили форму на работе, и я
помню ее в этой форме.
   - Почему ты так уверена в смерти родителей?
   - Наверняка я знаю, что была чистка, но она везде и всегда одинакова.
Крик, бегущие люди. Мы были перепуганы.
   - Почему ты думаешь, что причина чистки заключалась в тебе?
   - Это на них похоже.
   Их. Какую победу наблюдатели увидят в одном единственном слове.
   Мурбелла все еще была захлестнута воспоминаниями:
   - Думаю, мой отец отказался уступить Чтимой Матре. Это всегда  счита-
лось опасным. Большой, красивый мужчина... сильный.
   - И ты ненавидишь их?
   - Почему? - Удивление его вопросом, - Если бы не это, я бы никогда не
стала Чтимой Матре.
   Ее бессердечность ошеломила его.
   - Значит, это стоит чего угодно!
   - Любовь моя, тебя возмущает причина моего нахождения на твоей сторо-
не?
   - Тише!
   - А тебе не хотелось бы, чтобы все произошло как-нибудь иначе?
   - Все уже произошло.
   Столь крайний фатализм. Он не подозревал его в  ней.  Может,  он  был
обусловлен общением с Чтимыми Матре или чем-то из арсенала Бене  Джессе-
рит?
   - Ты была просто ценной находкой для их конюшен.
   - Верно. Соблазнялки, так они нас звали. Мы рекрутировали ценных сам-
цов.
   - И ты тоже.
   - Я многократно окупила их вложения.
   - Ты понимаешь, как это будет интерпретировано Сестрами?
   - Не придавай этому большого значения.
   - Так ты готова поработать над Скитейлом?
   - Я не говорила этого. Чтимые Матре манипулировали мною без моего  на
то согласия. Сестры нуждаются во мне и хотят использовать так  же.  Цена
моя будет высока.
   Секунду он говорил с пересохшим горлом.
   - Цена?
   Она пристально взглянула на него:
   - Ты, ты просто часть моей цены. Не работа над Скитейлом.  И  большая
прямота, которую они так любят, относительно причин  моей  необходимости
для них.
   - Осторожно, любимая. Они ведь могут и сказать.
   Она бросила на него взгляд, достойный Бене Джессерит.
   - Как ты сможешь восстановить память Тега, не причинив боли?
   Черт! А он только подумал, что на эту скользкую тропку они  не  вста-
нут. Выхода нет. В ее глазах читались догадки.
   Мурбелла подтвердила их:
   - Поскольку я не соглашусь, уверена, ты обсудил этот вопрос с Шианой.
   Ему оставалось лишь кивнуть в ответ. Его Мурбелла разобралась в Сест-
ринстве глубже, чем ему казалось. И она знала,  как  его  многочисленные
воспоминания гхол были восстановлены штамповкой.
   Он внезапно увидел ее в качестве Преподобной Матери и чуть не  закри-
чал, протестуя.
   - Чем ты в этом отличаешься от Одрейд? - спросила она.
   - Шиана училась на Штамповшицу, - слова его казались самой пустотой.
   - От моего обучения это отличается?
   В нем вспыхнул гнев.
   - Ты предпочитаешь боль? Как Белл?
   - Ты предпочитаешь защиту Бене Джессерит? - Голос, как нежные сливки.
Он почувствовал отдаленность в ее голосе, словно она уже превратилась  в
холодную наблюдательницу из Сестринства. Они  замораживали  его  любимую
Мурбеллу! Хотя в ней еще оставался огонек. Это обнадеживало. Она  дышала
здоровьем, особенно став беременной.  Сила  и  непосредственная  радость
жизни. Вот что цвело в ней. Сестры отберут и задушат это.
   Его внимательный взгляд успокоил ее.
   В отчаянии он пытался понять, что делать.
   - Я надеялась, мы будем друг с другом более искренни, - сказала  она.
Очередная проверка Бене Джессерит.
   - Я не согласна со многими их действиями, но не могу сказать, что  не
доверяю их мотивам, - сказал он.
   - Я узнаю их мотивы, когда переживу Агонию.
   Он весь замер, поймав себя на мысли, что она может  погибнуть.  Жизнь
без Мурбеллы? Зияющая пустота, глубже которой нельзя представить. И нич-
то во всех его жизнях не сравнится с этим. Неосознанно он протянул  руку
и погладил ее по спине. Кожа такая мягкая и тем не менее упругая.
   - Я очень люблю тебя, Мурбелла. Ты - моя Агония.
   Она задрожала от его прикосновения.  Он  почувствовал,  ч