же иметь такую гадкую сестру!
   Теперь уже Фрэнк был не в состоянии выдавить из себя ни слова. Он си-
дел и только смотрел на нее, весь посерев, безвольно опустив вожаки.
   - В будущем месяце она выходит замуж за Тони Фонтейна.  Ах,  мне  так
неприятно, Фрэнк. Так неприятно сообщать вам об этом. Должно  быть,  она
устала ждать и боялась, что останется старой девой.
   Мамушка стояла на крыльце, когда Скарлетт подъехала и Фрэнк помог  ей
выйти из кабриолета. Мамушка, как видно, уже давно стояла тут, ибо  пла-
ток у нее на голове намок, а старая шаль, в которую она  куталась,  была
вся в пятнах от дождя. Ее морщинистое черное лицо могло вполне сойти  за
маску гнева и дурного предчувствия, нижняя  губа  оттопырилась  -  такой
Скарлетт еще ее не видела. Мамушка метнула взгляд на Фрэнка, и выражение
ее лица, когда она увидела, кто это, сразу стало другим  -  удовольствие
сменилось удивлением, затем появилось и что-то похожее на чувство  вины.
С радостными восклицаниями она вперевалку заспешила к Фрэнку, за  улыба-
лась и присела в реверансе, когда он протянул ей руку.
   - До чего же приятно видеть старых знакомцевто, - сказала  она.  -  И
как же вы поживаете, мистерФрэнк? Батюшки, до чего вы распрекрасно  выг-
лядите - настоящий аристократ! Да знай я, что мисс Скарлетт с вами, я бы
в жизни не беспокоилась. Я бы уж знала, что она в надежных руках.  А  то
вот пришла домой и вижу - нет ее, и заметалась, что твой цыпленок с  от-
рубленной головой, - думаю, как же это она расхаживает по городу одна, а
тут на улицах полно этих нахальных черномазых, которых на волю-то отпус-
тили. И почему это вы, моя ласточка, не сказали мне, что  собрались  ку-
да-то? Вы же совсем больная!
   Скарлетт лукаво подмигнула Фрэнку, и он, хоть и был  очень  расстроен
услышанной вестью, все же улыбнулся, понимая, что она  призывает  его  к
молчанию и тем самым как бы делает соучастником приятного заговора.
   - Ты лучше.  Мамушка,  отправляйся  наверх  да  приготовь  мне  сухое
платье, - сказала она. - И горячего чаю.
   - Господи Иисусе, платье-то новое совсем сгубили, -  запричитала  Ма-
мушка. - Когда я теперь поспею высушить-то его да вычистить -  ведь  вам
же вечером его на свадьбу надевать.
   И с этими словами она ушла в дом, а Скарлетт шепнула Фрэнку на ухо:
   - Приходите вечером ужинать. А то нам здесь так одиноко. Потом вместе
поедем на свадьбу. Будете нас сопровождать! Ну,  пожалуйста!  Но  только
ничего не говорите тете Питти про... про Сьюлин. Она ужасно расстроится,
а мне не хотелось бы, чтоб она знала, что моя родная сестра...
   - Нет, нет, я не скажу! Не скажу! - поспешно произнес Фрэнк, содрога-
ясь при одной мысли о возможности подобного разговора.
   - Вы были так милы со мной сегодня, столько сделали  мне  добра...  Я
прямо ожила. - Она сжала ему руку на прощанье и обратила  на  него  весь
огонь своих глаз.
   Мамушка, ожидавшая Скарлетт за дверью, с непроницаемым видом  посмот-
рела на нее и, пыхтя, стала подниматься следом по  лестнице.  В  спальне
она помогла Скарлетт снять намокшее платье, развесила вещи  по  стульям,
уложила свою барышню в постель и за все это время не проронила ни звука.
Лишь принеся чашку горячего чаю и горячий кирпич, завернутый во фланель,
она поглядела на лежавшую Скарлетт и сказала извиняющимся тоном,  какого
та прежде никогда у нее не слыхала:
   - Овечка моя, как же это вы не сказали родной вашей Мамушке,  что  вы
затеяли? Тогда зачем было везти меня в  эту  Тланту,  в  такую-то  даль?
Слишком я старая и слишком толстая для таких поездок.
   - Ничего не понимаю - о чем ты?
   - Ласточка моя, меня ведь не проведешь. Я же вас знаю. Я сейчас виде-
ла лицо мистера Фрэнка и видела ваше личико, а по вашему-то личику я чи-
таю, как пастор по Библии. Да и слышала я, что вы там  шептали  ему  про
мисс Сьюлин. Знай я, что вы решили гоняться за мистером Фрэнком, в жизни
б сюда не поехала, а сидела б себе дома, где мне и место.
   - А за кем же, по-твоему, я собиралась гоняться? - спросила  напрямик
Скарлетт, сворачиваясь калачиком под одеялом и понимая, что нечего и пы-
таться сбить Мамушку со следа.
   - Не знаю я, деточка, да только не понравилось мне, какое у вас  было
личико вчерась. Потом я вспомнила, что мисс Питтипэт писала мисс  Мелли,
будто у этого жулика Батлера много денег, а уж чего я  услышу,  того  не
забываю. А вот мистер Фрэнк - он жентмун, хоть, конечно, и не красавец.
   Скарлетт испытующе посмотрела на нее, и Мамушка ответила ей спокойным
всезнающим взглядом.
   - Ну и что ты теперь станешь делать? Разболтаешь все Сьюлин?
   - Помогу вам понравиться мистеру Фрэнку - всем, чем сумею, помогу,  -
сказала Мамушка, подтыкая одеяло под плечи Скарлетт.
   Некоторое время Скарлетт спокойно лежала, наблюдая за Мамушкой,  хло-
потавшей вокруг нее, и чувствуя несказанное облегчение: как хорошо, ког-
да не нужно лишних слов. Никто не требует у тебя  объяснений,  никто  не
осыпает упреками. Мамушка все поняла и молчала. Скарлетт обнаружила, что
Мамушка еще более трезво смотрит на вещи, чем она сама. Когда  опасность
грозила любимице, мудрые старые глаза с крапинками отчетливо видели все,
проникая в самую суть вещей, как глаза дикаря или ребенка, не затуманен-
ные слишком развитым сознанием. Скарлетт была Мамушкиным  дитем,  и  раз
дите чего-то хочет - даже если это что-то принадлежит другому, - Мамушка
охотно поможет ей это добыть. А о том, что Сьюлин и Фрэнк Кеннеди вправе
иметь свои желания, - это ей и в голову не приходило, разве что вызывало
скрытую усмешку. Скарлетт попала в беду и сделала все  возможное,  чтобы
из нее выбраться, да к тому же Скарлетт была любимицей мисс Эллин. И Ма-
мушка без колебаний стала на ее сторону.
   Скарлетт чувствовала эту молчаливую поддержку, и по  мере  того,  как
тепло от горячего кирпича согревало ее, в ней разгоралась  надежда,  за-
теплившаяся еще по дороге домой, когда она  дрожала  от  холода.  Сердце
застучало сильнее, кровь быстрей побежала по жилам. Силы возвращались  к
ней, а вместе с ними и такое безудержное возбуждение, что ей  захотелось
громко, весело расхохотаться. "Нет, со мной еще не все кончено",  -  ли-
куя, подумала она. А вслух сказала:
   - Дай-ка мне зеркальце. Мамушка.
   - Не открывайте плечики-то - держите их под одеялом, - приказала  Ма-
мушка, передавая ей ручное зеркальце, и толстые  губы  ее  расплылись  в
улыбке.
   Скарлетт посмотрелась в зеркало.
   - До чего же я белая - как мертвец, и волосы лохматые - точно хвост у
лошади.
   - Да уж, вид у вас не слишком хорош.
   - М-м... Сильный идет дождь?
   - А то нет? Льет как из ведра.
   - Что ж, ничего не поделаешь: все равно придется тебе сходить для ме-
ня в город.
   - Ну уж нет, в такой дождь не пойду.
   - Нет, пойдешь, иначе я пойду сама.
   - Да что это вам приспичило - подождать нельзя? Вы  нынче  прямо  как
ума решились.
   - Мне нужен, - заявила Скарлетт, внимательно глядя на себя в зеркало,
- флакон одеколона. Ты вымоешь мне голову и сполоснешь одеколоном. И еще
купи мне банку желе из айвовых семян, чтоб волосы гладко лежали.
   - И не подумаю я мыть вам голову в этакую погоду, и не разрешу одеко-
лонить ее, точно вы какая гулящая. Не бывать тому, пока я дышу.
   - А я вымою голову и волосы надушу. Возьми мой кошелек, достань отту-
да пятидолларовый золотой и отправляйся в город. - М-м-м -  кстати,  Ма-
мушка, раз уж ты идешь в город, купи там мне... баночку ружа.
   - Чего, чего? - подозрительно спросила Мамушка.
   Скарлетт сурово посмотрела на нее, хотя на самом деле ничего подобно-
го не чувствовала. Никогда ведь не знаешь, насколько можно помыкать  Ма-
мушкой - вдруг взбунтуется?
   - Не твое дело. Спроси - и все.
   - Не стану я покупать такое, чего не знаю.
   - Ну, раз уж ты такая любопытная - это краска! Краска для лица. Да не
стой ты тут и не раздувайся как жаба. Иди, иди.
   - Краска! - еле вымолвила Мамушка. - Краска для лица! Вот что: не та-
кая уж вы взрослая, чтоб я не могла вас выпороть! В жизни не видала  та-
кого позора! Да вы и вправду ума решились! Мисс Эллин небось в гробу пе-
реворачивается! Чтоб красить себе лицо, точно какая-нибудь...
   - Ты прекрасно знаешь, что бабушка Робийяр красилась и...
   - Да, мэм, и носила одну-единственную нижнюю юбку, и водой ее мочила,
чтоб она к телу липла и все ноги видны были, только это еще  не  значит,
что и вам можно так делать! Те времена, когда Старая Хозяйка молодой бы-
ла, - срамные это были времена, а теперь времена другие, это  уж  точно,
и...
   - Ради всего святого, немедленно отправляйся назад в Тару! - прикрик-
нула на нее Скарлетт, теряя терпение и выскакивая из-под одеяла.
   - Не можете вы отослать меня в Тару, и никуда я не поеду,  пока  сама
не захочу. Я теперь свободная, - возбужденно заговорила Мамушка. - И бу-
ду здесь-с места меня не сдвинете. Залезайте-ка  назад  в  постель.  Вам
что, воспаления легких захотелось? Извольте-ка положить на место корсет!
Положите, моя ласточка. Мисс Скарлетт, нельзя вам никуда в такую погоду.
Господи Иисусе! До чего же вы на батюшку-то своего  походки!  Сейчас  же
залезайте назад в постель... А краску я покупать все равно не стану!  Да
я со стыда умру, как люди узнают, что это для моей деточки!  Мисс  Скар-
летт, вы такая миленькая и такая хорошенькая, не нужна вам никакая крас-
ка. Ласточка моя, ведь это только дурные женщины употребляют такое.
   - Ну, и получают что им надо, так ведь?
   - О господи, вы только послушайте ее! Овечка моя, да не  говорите  вы
таких дурных вещей! И положите эти мокрые чулки назад, моя ласточка.  Не
могу я допустить, чтоб вы покупали этакую мерзость. Мисс Эллин мне покоя
не даст. Залезайте назад в постельку. Так и быть,  я  уж  схожу.  Может,
найду какую лавочку, где нас не знают.
   Вечером у мисс Элсинг, после того как Фэнни обвенчали, Скарлетт стоя-
ла и в радостном возбуждении озиралась вокруг, прислушиваясь к тому, как
старик Леви вместе с другими музыкантами настраивают инструменты. До че-
го же хорошо снова очутиться на балу! Приятно было и то,  как  тепло  ее
здесь приняли. Когда она вошла в дом вместе с Фрэнком,  все  кинулись  к
ней, восторженно ее приветствовали, целовали, пожимали  руку,  говорили,
что им не хватало ее и они больше не отпустят ее в  Тару.  Молодые  люди
галантно забыли, как она в свое время изо всех сил старалась разбить  им
сердце, а девушки - как она из кожи лезла вон, чтобы отбить у них ухаже-
ров. Даже миссис Мерриуэзер, миссис Уайтинг, миссис Мид и прочие  матро-
ны, которые были так холодны к ней в последние дни войны, забыли про  ее
взбалмошность и свое неодобрение и сейчас помнили лишь о том, что и  она
пострадала вместе со всеми, когда Юг потерпел поражение, а  кроме  того,
что она племянница Питти и вдова Чарлза. Они тепло расцеловались с  ней,
со слезами на глазах помянули ее покойную матушку и долго  расспрашивали
об отце и сестрах. Все справлялись про Мелани и про  Эшли  -  почему  же
они-то не приехали с ней в Атланту?
   Несмотря на радость от такого приема, Скарлетт было немного не по се-
бе, хоть она и старалась это скрыть; а не по себе ей было от того, в ка-
ком виде находилось ее бархатное платье. Оно было все еще влажным до ко-
лен и грязным у подола, несмотря на отчаянные усилия Мамушки и  кухарки,
которые и над паром-то его держали, и щеткой для волос чистили, и  отча-
янно махали им перед огнем. Скарлетт боялась, что кто-нибудь заметит,  в
каком оно жалком состоянии, и поймет, что это ее единственное  приличное
платье. Немного успокаивало ее то, что многие другие гостьи  одеты  были
куда хуже. Платья на них были такие старые, хотя и тщательно  залатанные
и наглаженные. На ней же платье было новое, без  заплат  -  ну,  чуточку
влажное, подумаешь, - собственно, единственное новое платье на балу, ес-
ли не считать белого атласного подвенечного платья Фэнни.
   Вспомнив, что говорила тетя Питти о  финансовом  положении  Элсингов,
Скарлетт подивилась, откуда они сумели взять денег на такое  платье,  на
все эти напитки и украшения, да еще и музыкантов. Должно  быть,  влетело
им это в немалую сумму. Наверно, заняли, а может, клан Элсингов  сложил-
ся, чтобы устроить Фэнни свадьбу. Такая свадьба в тяжелые времена выгля-
дела не меньшим расточительством, чем  надгробия  молодым  Тарлтонам,  и
Скарлетт показалось это столь же странным и раздражающим, как  и  тогда,
когда она стояла на кладбище у могил своих бывших ухажеров.  Дни,  когда
можно было, не считая, швырять деньгами, отошли в прошлое. Почему же эта
люди продолжают поступать как в былое время, хотя былые времена прошли?
   Она постаралась выкинуть из головы эти раздражавшие ее мысли. В конце
концов, не ее это деньги и нечего портить себе удовольствие от вечера  и
кипятиться из-за человеческой глупости.
   Оказалось, что она хорошо знает жениха-Томми Уэлберна из Спарты,  ко-
торого она выхаркивала в 1863 году, когда его ранило в плечо. В то время
это был красивый молодой человек шести футов  росту,  променявший  меди-
цинский колледж на кавалерию. Сейчас же он казался маленьким старичком -
так согнула его полученная в бедро рана. Передвигался он с большим  тру-
дом и "враскорячку", что, по мнению тети Питти,  выглядело  непристойно.
Но внешний вид, казалось, не волновал его, или, вернее, он над  этим  не
задумывался и держался как человек, который ни у кого не просит снисхож-
дения. Он окончательно забросил медицину и стал подрядчиком - нанял  ир-
ландцев и строил новый отель. Скарлетт подивилась про себя, как это он в
его состоянии управляется со столь тяжелыми обязанностями, но расспраши-
вать не стала - лишь криво усмехнулась и подумала, что нужда и не  такое
заставит делать.
   Томми, Хью Элсинг и маленький, похожий на мартышку Рене Пикар болтали
с ней, пока столы и стулья отодвигали к  стенам,  освобождая  место  для
танцев. Хью совсем не изменился с тех пор, как Скарлетт в последний  раз
видела его в 1862 году. Он был все такой  же  худющий  и  нервный,  клок
светло-каштановых волос все так же свисал на лоб, и все такие же тонкие,
никчемные были у него руки. А вот Рене со времени своей скоропалительной
женитьбы на Мейбелл Мерриуэзер заметно изменился.  Хотя  в  его  черных,
глазах по-прежнему поблескивали огоньки галльского юмора  и  по-прежнему
била в нем чисто креольская любовь к жизни, и он все  так  же  заливисто
смеялся, в его лице появилось что-то жесткое, чего не было в первые  дни
войны. Исчезла и надменная элегантность, отличавшая его в ту пору, когда
он расхаживал в своей сногсшибательной форме зуава.
   - Щечки - как роза, глазки - как изумруд! - произнес он,  целуя  руку
Скарлетт и воздавая должное наложенным ею румянам. - Все такой  же  пре-
лесть, как тогда, на благотворительный базар. Помните? В жизни не  забу-
ду, как вы бросил обручальный кольцо в мою корзинку.  Очень,  очень  му-
жественно! Никак бы не подумал, что вы так долго будет без новый кольцо!
   Глаза его сверкнули ехидством, и он ткнул Хью локтем под ребро.
   - А я никак бы не подумала, что вы будете разъезжать в фургоне с  пи-
рогами, - сказала она.
   Но вместо того, чтобы устыдиться столь унизительного занятия, о кото-
ром было сказано во всеуслышание, Рене расхохотался с довольным видом  и
хлопнул Хью по спине.
   - Туше! - воскликнул он. - Это мой теща, мадам Мерриуэзер, заставлять
меня делать мой первый работа в жизни. Я,  Рене  Пикар,  только  растить
скаковых лошадей да на скрипочка играть, а вот теперь править  фургон  с
пироги, и очень мне это нравится! Мадам теща -  она  что  угодно  делать
заставит. Надо ей генерал быть, и мы бы выиграл война, а, Томми?
   "Ну и ну, - подумала Скарлетт, - он с удовольствием разъезжает в фур-
гоне с пирогами, хотя у его родных было поместье -  добрых  десять  миль
земли вдоль Миссисипи - и еще большущий дом в Новом Орлеане".
   - Если бы наши тещи пошли с нами на войну, мы бы за неделю  расправи-
лись с янки, - в тон Рене сказал Томми и посмотрел  на  стройную  прямую
фигуру своей новообретенной тещи.  -  Мы  и  продержались-то  так  долго
только потому, что за нами стояли наши женщины и не хотели сдаваться.
   - И никогда не сдадутся, - добавил Хью, и на губах его появилась гор-
дая, хотя и чуть ироническая улыбка. - Вы здесь не найдете ни одной  ле-
ди, которая бы сдалась, хотя мужская половина рода и повела себя иначе у
Аппоматтокса. Они все это пережили куда острее, чем любой из нас.  Мы-то
ведь познали поражение сражаясь.
   - А они - ненавидя, - докончил за него Томми. - Верно, Скарлетт? Если
мужчины оказались не на высоте, это куда больше волнует  дам,  чем  нас.
Хью собирался быть судьей, Рене собирался играть на скрипке перед  коро-
нованными особами, а... - и он пригнулся, спасаясь от удара Рене, - а  я
собирался стать врачом, теперь же...
   - Дайте срок, - воскликнул Рене. - Вот увидите - я становится  король
пирожков на Юг! А славный мой Хью - король плиты, а ты,  мой  Томми,  ты
будешь иметь ирландский рабы вместо твои черный рабы. Вот какой перемена
- весело! А что вы поделывайт, мисс Скарлетт? А мисс Мелли? Корова  дои-
те, хлопок собирайте?
   - Вот уж нет, - холодно отрезала Скарлетт, решительно не понимая, как
это Рене может столь беспечно относиться к тяготам жизни. - Этим занима-
ются у нас негры.
   - Мисс Мелли назвал свой мальчик Борегар. Скажит ей, я,  Рене,  одоб-
ряйт, и скажит: только Иисус - имя лучше. - Он улыбался,  но  глаза  его
сверкнули гордостью, когда он произнес имя смельчака-героя Луизианы.
   - Но есть еще Роберт Эдвард Ли, - заметил Томми. - Хотя  я  вовсе  не
собираюсь принижать репутацию старины Борегара, я  своего  первого  сына
назову Боб Ли Уилберн.
   Рене расхохотался и пожал плечами.
   - Я расскажу тебе одна история. Только это чистая правда. И  ты  сей-
час, увидит, что креолы думать о наш храбрый Борегар и ваш генерал Ли. В
поезде под Новый Орлеан едет человек из Виргиния - солдат генерал Ли,  и
он встречайт креол из войск Борегар. И этот человек из Виргиния - он го-
ворит, говорит, говорит, как генерал Ли делать то и генерал  Ли  сказать
это. А креол - он вежливый, он слушать и морщить лоб, точно хочет  вспо-
минать, а потом улыбаться и говорит: "Генерал Ли?! А, я вспомнил!  Гене-
рал Ли! Это тот человек, про который генерал Борегар очень хорошо  гово-
рит!"
   Скарлетт из вежливости посмеялась, хотя ничего в этой истории не  по-
няла - разве лишь то, что креолы, оказывается, такие же воображалы,  как
обитатели Чарльстона и Саванны. А кроме того, она  всегда  считала,  что
сына Эшли следовало назвать по отцу.
   Музыканты, попиликав, чтобы настроить инструменты,  заиграли  "Старик
Дэн Таккер", и Томми повернулся к ней.
   - Будете танцевать, Скарлетт? Я в партнеры вам, конечно,  не  гожусь,
но Хью или Рене...
   - Нет, спасибо, я все еще в трауре по маме, - поспешно сказала  Скар-
летт. - Я посижу.
   Она отыскала глазами Фрэнка Кеннеди, разговаривавшего  с  миссис  Эл-
синг, и поманила его.
   - Я посижу в нише вон там, а вы  принесите  мне  чего-нибудь  освежи-
тельного, и мы поболтаем, - сказала она Фрэнку, когда три ее собеседника
отошли.
   Он тотчас помчался выполнять ее просьбу и вскоре вернулся  с  бокалом
вина и тоненьким, как бумага, ломтиком  кеса,  и  Скарлетт,  старательно
уложив юбки, чтобы скрыть наиболее заметные  пятна,  уселась  в  нише  в
дальнем конца залы. Память об унизительных минутах,  пережитых  утром  у
Ретта, отодвинулась на задний план - ее возбуждал вид всех этих людей  и
звуки музыки, которой она так давно не слыхала. Завтра она  снова  будет
думать о поведении Ретта, о своем унижении и снова будет кипеть от  гне-
ва. Завтра она будет прикидывать, удалось ли ей оставить след в раненой,
потрясенной душе Фрэнка. Но не сегодня. Сегодня в ней до самых  кончиков
ногтей бурлила жизнь, все чувства были обострены надеждой, и глаза свер-
кали.
   Она смотрела в большую залу на танцующих из своей ниши и  вспоминала,
какой красивой ка