мистера Парнелла очень
быстро исчез, уступив место плохо скрываемому раздражению.
   - Признайся, ведь ты ни разу не удосужился спокойно, без эмоций  пос-
лушать, что этот человек все-таки говорит. Я, в отличие от тебя, слушала
его - он просто чудо, поверь мне,  окружающие  ловили  буквально  каждое
сказанное им слово. А хочет он того же, о чем мечтаешь ты: Ирландия  для
ирландцев, никаких выселении, долой лендлордов... Ну чего тебе еще  нуж-
но?
   Терпению Колума пришел конец.
   - Не будь же ты такой наивной дурой! Ты что,  разве  не  знаешь,  что
этот твой Парнелл - сам лендлорд? И, вдобавок ко всему, протестант.  Об-
разование, между прочим, он получил в Англии, в Оксфордском  университе-
те. Да не печется он о справедливости! Голоса избирателей - вот что  ему
нужно. Это же прожженный политик. Признайся: тебя пленила его  нарочитая
серьезность и приятная внешность. Утверждения, что он сторонник Гомруля,
сродни деревянной палке, которой размахивают, посылая проклятия на голо-
вы англичан, или  морковке,  которой  подманивают  бедного  глупого  ир-
ландского ослика.
   - С тобой невозможно говорить! А вот скажи, почему же он  тогда  зая-
вил, что поддерживает фениев?
   Колум схватил Скарлетт за руку:
   - Что ты сказала?
   - Ничего, - она выдернула руку. - Ты держишь меня за дурочку, читаешь
мне нотации, а я не такая глупая, как тебе кажется.  Я  многое  понимаю.
Зачем, скажи на милость, тайком ввозить оружие и развязывать войну, ког-
да можно достигнуть желаемого и без этого? Я знаю о войне не понаслышке:
группа горячих голов в Америке начала ее,  руководствуясь  высокими  мо-
ральными соображениями, а что в итоге? Я всего лишилась, потеряла многих
близких мне людей. За что такая кара? А теперь послушай меня, Колум  Оа-
Хара. Я уверена, что можно вернуть Ирландию ирландцам без крови и  огня.
Умоляю, никаких больше денег для Стивена на покупку оружия!  Ты  слышишь
меня? Я не хочу, чтобы все эти ружья тайно хранились в городе, в котором
я живу. Пускай их увезут из церкви! Мне наплевать, как ты с ними  посту-
пишь: бросишь их в болото или куда-нибудь еще.  Только  избавь  меня  от
них. Немедленно!
   - И избавь меня от тебя, ты это хотела сказать?
   - Ну, если тебе так хочется, тогда...
   Глаза Скарлетт наполнились слезами.
   - Боже, что я говорю? А ты? О, Колум, не делай этого! Ты  мой  лучший
друг. Ты... как брат мне. Колум, миленький, не будь же таким упрямым!  Я
не хочу воевать!
   Слезы, стоявшие в глазах женщины, полились  обильным  потоком.  Колум
взял ее за руку, крепко сжал.
   - Ох уж этот несносный наш ирландский характер! Это он заставляет нас
злиться и кричать друг на друга. Прости меня, "арун".
   - А что это означает - "арун"? - спросила Скарлетт, все еще  всхлипы-
вая.
   - Это значит "дорогая", "любимая". По-ирландски ты для меня  Скарлетт
- арун".
   - Звучит красиво.
   - Раз тебе нравится, я буду всегда так тебя называть.
   - Тебе не удастся меня околдовать, Колум. Может быть, птички  на  де-
ревьях и заслушались твоими сладкими словами, а я ничего не-забыла. Обе-
щай мне, что ты избавишься от оружия. Я ведь не уговариваю тебя  голосо-
вать за Чарльза Парнелла. Просто дай мне слово, что из-за тебя  не  нач-
нется война.
   - Я обещаю тебе, Скарлетт - арун".
   - Спасибо, милый. Я чувствую себя уже гораздо спокойней. А теперь мне
надо идти. Впрочем, может, ты пообедаешь со мной в той моей комнате, где
кажется, что за окном все время утро, хотя сейчас уже вечер.
   - Увы, я занят, Скарлетт - арун". Я жду гостя, моего друга.
   - Так приходите вдвоем. Нашему чудесному повару, способному накормить
всю эту ораву слуг, неожиданно свалившихся на мою  голову,  не  составит
труда приготовить хороший обед для тебя и твоего друга.
   - Нет, "арун", не сегодня. Как-нибудь в следующий раз.
   Скарлетт и не настаивала. Она добилась, чего хотела.  Перед  тем  как
отправиться домой, она проследовала в маленькую часовенку к отцу  Флинну
на исповедь. В своей исповеди она говорила не только о том,  что  сорва-
лась в разговоре с Колумом. Гораздо более серьезный  грех  лежал  тяжким
грузом на ее сердце. Кровь начинала стыть у нее в жилах, когда  Скарлетт
вспоминала, как поблагодарила Бога за хорошую весть, узнав от Джона Мор-
ланда, что ребенок Ретта умер.
   Вскоре после ухода Скарлетт в исповедальню вошел  Колум  О'Хара.  Да,
большой грех - ведь он солгал ей, сказав, что не будет иметь дела с ору-
жием. После покаяния Колум отправился в арсенал, устроенный заговорщика-
ми в англиканской церкви, чтобы убедиться, что оружие надежно  спрятано.
Он боялся, что Скарлетт будет искать его.
   Шарлотта Монтагю и Скарлетт уехали на неделю  в  гости.  Там  впервые
Скарлетт предстала перед светским ирландским обществом: до этого на пуб-
лике она присутствовала лишь однажды - на воскресной мессе. Скарлетт  не
хотелось расставаться с Кэт на целых семь дней, но,  с  другой  стороны,
день рождения Кэт с большим количеством приглашенных  на  торжество  был
совсем недавно. Миссис Фиц все еще ходила поджав губы, проклиная в  душе
детей, которые здорово поцарапали в бальном зале дорогой паркет. Так что
вряд ли Кэт успела соскучиться по ней. Кэт была  хоть  и  маленькая,  но
весьма деловая девочка: она любила  прохаживаться  по  дому,  оценивающе
разглядывая новую обстановку комнат и новых слуг.
   Скарлетт и Шарлотта со своей служанкой Эванс отправились на  железно-
дорожную станцию в Триме в элегантной  четырехместной  карете  Скарлетт.
Усадьба, в которую они ехали, находилась в графстве  Монахан  -  слишком
далеко, чтобы ехать в экипаже. Скарлетт  пребывала  скорее  в  состоянии
легкого возбуждения, нежели нервничала. Поехать сначала к Джону Морланду
- это была отличная мысль. Шарлотте приходилось  волноваться  за  двоих,
хотя она и не подавала вида. Будущее Скарлетт в высшем свете зависит  от
того, насколько благоприятное впечатление она сможет произвести на окру-
жающих в течение этой недели. Впрочем, и ее, Шарлотты, будущее тоже. Она
бросила взгляд на Скарлетт. Как же она потрясающе выглядит в своем зеле-
ном дорожном платье из ангорки! А ее глаза - такие выразительные и запо-
минающиеся - просто дар божий! А эта изящная, стройная фигурка, не затя-
нутая в корсет, - сколько мужских сердец учащенно забьется, сколько злых
женских язычков начнут перемалывать новенькой косточки! Скарлетт  выгля-
дела именно так, как Шарлотта всегда хотела, чтобы выглядела ее  близкая
подруга: красивая, средних лет американская вдова, обаятельная  женщина,
отличающаяся той свежестью, которая обычно  присуща  жителям  отдаленных
колоний. Может, немножко грубовата, но это даже  забавно.  Романтическая
натура, что, как правило, отличает иностранцев  ирландского  происхожде-
ния. Весьма, а может быть, просто сказочно богата, что дает  возможность
ощущать себя абсолютно свободным человеком. Хорошо воспитана -  сказыва-
ется наличие крови старой французской аристократической фамилии, но  при
этом решительная, полная бьющей через край жизненной энергии  -  истинно
американские черты. Непредсказуема, но с  хорошими  манерами.  Несколько
наивна, однако жизненного опыта не занимать. В общем и целом  -  увлека-
тельное и занятное дополнение к кругу людей, все или почти  все  знающих
друг о друге и радующихся, если предоставляется возможность поговорить о
ком-нибудь новом, не из их круга.
   - Как по-твоему, может, мне стоит еще раз назвать тебе имена  возмож-
ных гостей? - озабоченно спросила Шарлотта.
   - Умоляю тебя, Шарлотта, дорогая, не надо больше. Все равно я  никого
не запомню. Самый важный из всех - герцог, затем следует маркиз, за  ним
идет граф, потом все эти виконты, бароны, баронеты...  Я  могу  говорить
всем мужчинам "сэр", как и на Юге; обращения "милорд", "ваша  светлость"
здесь не приняты, но я ни в коем случае не должна называть даму "мадам",
как обращаются у нас в Америке, Потому что здесь так обращаются только к
королеве Виктории, а уж она-то точно не ожидается там, куда мы  едем.  И
пока меня специально не попросят обращаться по имени, я  должна  продол-
жать улыбаться и никого никак не называть. Даже "мистер" и "мисс" нельзя
говорить, пока не убедишься, что все это просто смешно. Почему  не  наз-
вать собеседника "глубокоуважаемый", наконец?
   Шарлотту внутри всю передернуло. Слишком уже самоуверенна и легкомыс-
ленна Скарлетт.
   - Обрати внимание, Скарлетт. Среди приглашенных есть люди, не имеющие
титулов, но от этого не менее уважаемые, чем герцоги некоролевских  кро-
вей. Представители семейств Хербетов, Берков, Кларков, Лефроев, Бленнер-
хассеттов...
   Скарлетт прыснула. Шарлотта замолчала.
   - Эх, будь что будет, - махнула она рукой.
   Дом, в котором оказались женщины, являл собой архитектурное  сооруже-
ние внушительных размеров с типичными чертами готического стиля - много-
численными башнями и башенками, высокими окнами из цветного стекла,  на-
поминавшими окна соборов, коридорами длиной более  ста  ярдов.  Скарлетт
даже поежилась, когда все это увидела. Ее уверенность  в  себе  едва  не
угасла. "Ты же О'Хара", - тут же напомнила она сама себе и бодро  напра-
вилась к каменным ступенькам парадного входа. Ее гордо поднятый подборо-
док как бы предупреждал окружающих: эта женщина шутить с собой не позво-
лит.
   ...В день приезда на ужине она улыбалась той улыбкой, которая адресу-
ется всем присутствующим - даже лакею, замершему за ее стулом с  высокой
спинкой. Кушанья подавались отменные, пища была обильной, стол был  нак-
рыт с большим вкусом, но Скарлетт едва дотронулась до еды. Сорок  восемь
человек сидели за столом, и все сорок восемь жаждали поговорить  с  ней,
Скарлетт буквально купалась в лучах восхищения, исходившего от каждого в
зале.
   - ...А под Новый год мне приходилось стучаться в каждый дом в городе,
входить, выходить, снова входить и везде выпивать по  чашечке  чая.  Для
меня по-прежнему загадка, как это я не стала такой же желтой, как  кита-
янка, выпив в этой удивительной стране такое количество  чая,  -  весело
рассказывала она человеку слева от себя, а тот, затаив  дыхание,  слушал
историю странствий госпожи О'Хара.
   Пока хозяйка убирала со стола и готовила его к карточным играм, Скар-
летт занимала отставного генерала справа от себя подробным, с массой де-
талей рассказом об осаде Атланты. Южный акцент  Скарлетт  совершенно  не
соответствовал представлению собравшихся об американской речи,  говорили
они потом всем, кто был готов их слушать. А вообще эта американка - чер-
товски умная женщина.
   И "чертовски привлекательная", надо сказать. Бывшее обручальное коль-
цо с роскошным бриллиантом и не менее красивым изумрудом, подаренное  ей
Реттом, блестело и переливалось, притягивая взоры, на  чуть  более,  чем
принято, открытой груди Скарлетт. Шарлотта распорядилась переделать  его
в изящную подвеску, и теперь Скарлетт носила его на золотой цепочке, та-
кой тонкой, что Делало ее почти невидимой.
   После ужина Скарлетт играла в вист - здесь она была известная  масте-
рица. Ее партнерша выиграла столько, что с лихвой хватило компенсировать
проигрыши, которые у нее были на трех предыдущих званых вечерах. С этого
момента Скарлетт стала желанным карточным компаньоном как для дам, так и
для представителей сильного пола.
   А на следующее утро все отправились на охоту. И в седле,  на  лошади,
которую ей предоставили хозяева усадьбы, Скарлетт не растерялась,  пока-
зав себя опытной и бесстрашной наездницей. Ее успех был предопределен  -
ничто так не ценится у англо-ирландской знати, как умение хорошо  сидеть
в седле.
   Шарлотте Монтагю надо было быть всегда настороже, чтобы не  выглядеть
кошкой, которая довольно облизывается после большой тарелки густой  сме-
таны.
   - Ты довольна поездкой? - спросила она Скарлетт, когда они  возвраща-
лись домой в Баллихару.
   - Я наслаждалась каждой минутой! Как я тебе благодарна за это пригла-
шение, дорогая Шарлотта! Все было просто замечательно. А какая  чудесная
идея оставлять пирожные перед спальней гостей! Мне перед сном всегда так
хочется есть, да, наверное, и не только мне.
   Шарлотта смеялась, пока у нее на глазах не выступили слезы.  Скарлетт
надулась:
   - Не понимаю, что смешного в том, что у меня такой здоровый  аппетит.
Карты продолжались за полночь, и после ужина  было  достаточно  времени,
чтобы проголодаться.
   Вдоволь насмеявшись, Шарлотта стала объяснять. В домах, куда  пригла-
шаются люди с утонченными манерами, принято  ставить  в  коридоре  перед
комнатой дамы блюдо с пирожными. Исчезновение  блюда  является  сигналом
для обожателей: дама принимает ухаживания и приглашает мужчину  войти  к
себе в спальню.
   Скарлетт покраснела:
   - Боже мой, Шарлотта, я съела все до единого! Что должны  были  поду-
мать горничные?
   - Не только горничные, Скарлетт. Все, должно быть, до сих пор гадают,
кто тот счастливчик или счастливчики. Ведь ни один человек не  признает-
ся. В противном случае его просто не будут считать джентльменом.
   - Я от стыда не могу смотреть теперь всем этим людям в  глаза.  Какой
скандал, какая гадость! А они мне казались все такими милыми!
   - Но, дитя мое дорогое, порядочные люди как раз и  придумывают  такие
штучки. Все знакомы с правилами, но никто им не следует.  Люди  получают
от этого удовольствие, но чаще всего оставляют все в тайне.
   Скарлетт хотела было возразить: там, откуда она  приехала,  все  люди
честные и порядочные, но вовремя вспомнила Салли Брютон  из  Чарльстона,
которая говорила о "развлечениях" и "свободном  поведении"  так,  словно
супружеская неверность и неразборчивость в знакомствах были обычным  яв-
лением.
   По лицу Шарлотты Монтагю гуляла довольная улыбка. Если чего-то  и  не
хватало, чтобы о Скарлетт О'Хара стали слагать легенды, так это  эпизода
с пирожными. Отныне за ней укрепится репутация милой провинциалки с  хо-
рошими манерами, в меру утонченной.
   Шарлотта стала высчитывать, когда же наконец она сможет  покончить  с
этими до смерти надоевшими светскими раутами. Еще месяц-другой - и потом
ее уже ничем не заставишь окунуться в скуку всех эти модных вечеринок.
   - Я распоряжусь, чтобы тебе каждый день доставляли "Айриш  Тайме",  -
сказала она Скарлетт. - Нужно, чтобы ты  изучала  там  буквально  каждое
слово. Любой, с кем тебе доведется встретиться в Дублине, будет  считать
само собой разумеющимся, что ты в курсе последних новостей.
   - Дублин? Ты мне раньше не говорила, что мы отправляемся в Дублин.
   - Разве? А мне казалось, что я говорила. Тогда прошу прощения,  Скар-
летт. Дублин - это центр всего, тебе там наверняка понравится. Это  нас-
тоящий большой город, а не какая-нибудь разросшаяся деревня, вроде Дроз-
ды или Голвея. А дублинский замок - одно из самых удивительных  сооруже-
ний, которые мне доводилось видеть.
   - Замок? Настоящий? И не разрушенный? Не знала, что такой существует.
А что, в нем живет Королева?
   - Нет, благодарение Богу. Королева  -  мудрый  правитель,  но  ужасно
скучная женщина. А в замке живет представитель Ее Величества -  вице-ко-
роль. Тебя представят ему и вице-королеве в тронном зале...
   И миссис Монтагю нарисовала такую картину блеска и великолепия, кото-
рые ожидают О'Хара, что образ чарльстонской святой Сесилии  изрядно  по-
тускнел в глазах Скарлетт. Она неожиданно  осознала,  что  всем  сердцем
стремится к успеху у дублинского общества. "Это поставит  Ретта  Батлера
наместо", - подумала она. И он перестанет что-либо для нее значить.
   А Шарлотта в это время думала, что больше нет смысла скрывать  заман-
чивые перспективы, открывающиеся для Скарлетт. После  такого  успеха  на
прошлой неделе приглашение обязательно придет. И теперь я  наверняка  не
потеряю больше ни пенни с задатка, внесенного за номер-люкс  в  "Шелбур-
не", который я заказала на весь сезон, как только в прошлом году получи-
ла письмо от Скарлетт.
   - Где ты, моя маленькая Кэт? - с этими  словами  Скарлетт  вбежала  в
дом. - Мамочка вернулась, солнышко!
   Она провела в поисках добрых полчаса, прежде чем обнаружила Кэт в ко-
нюшне, сидящую верхом на Луне. Скарлетт даже испугалась, глядя на дочку:
такой крошечной она казалась по сравнению с могучей лошадью. Вполголоса,
чтобы не испугать Луну, Скарлетт позвала Кэт:
   - Иди скорее и обними свою мамочку.
   Ее сердце заколотилось от с раха, когда несносный ребенок лихо спрыг-
нул с конской спины на солому в опасной близости от внушительного разме-
ра копыта с металлической подковой. На мгновение Кэт  пропала  из  виду,
как вдруг в следующий момент ее смуглое  личико  возникло  над  калиткой
стойла: она вскарабкивалась на нее, не  догадываясь,  что  можно  просто
взять и распахнуть ее. Скарлетт опустилась на колени, заключив ее в свои
объятия:
   - Ты себе не представляешь, мой ангел, как я по тебе  скучала.  А  ты
скучала по мамочке?
   - Да.
   Кэт выскользнула из ее рук. "По крайней мере, она скучала по  мне,  -
подумала Скарлетт. - Она никогда раньше  этого  не  говорила".  Скарлетт
поднялась с колен, когда горячая волна всепоглощающей любви к Кэт смени-
лась чувством немого обожания - ее нормальным состоянием.
   - Я не знала, что тебе нравятся лошади, котенок Кэт.
   - Нравятся. Я люблю животных.
   Скарлетт заставила себя говорить бодро.
   - Хочешь, я тебе куплю пони? У тебя будет своя собственная  маленькая
лошадка - как раз для такой крохи, как ты.
   "Надо постараться не думать о Бонни. Я поклялась тогда, что  не  буду
держать Кэт под стеклянным колпаком, потому что так  я  потеряла  Бонни.
Сразу же после рождения Кэт я сказала себе, что не буду мешать  ей  быть
самой собой,  ограничивать  ее  свободу.  Пусть  растет,  резвится,  как
вольная пташка. Я не представляла, что это окажется таким сложным -  мне
хочется защитить ее, заслонить от возможной опасности. Нет, нельзя нару-
шать свою клятву. Я верю, что поступаю правильно. У Кэт будет пони, если
она того захочет, а я буду стоять неподалеку, смотреть, и сердце мое бу-
дет готово выскочить из груди от страха за нее. Я слишком люблю ее, что-
бы в чем-то ограничивать",
   Скарлетт не подозревала, что в ее отсутствие Кэт, не сказав никому ни
слова, отправилась путешествовать по городку. Теперь, когда ей  исполни-
лось три года, у нее появилась потребность в общении с  другими  детьми.
Кэт хотелось поиграть с кем-нибудь ее возраста. Она надеялась  встретить
своих ровесников, которых родители приводили к  ней  на  день  рождения.
Как-то она увидела группку из четырех ребят,  игравших  посреди  широкой
улицы. Когда Кэт приблизилась к ним, те в страхе пустились наутек. Двое,
отбежав на безопасное, с их точки зрения, расстояние, стали кидать в нее
камни. "Кальек! Кальек!" -  кричали  они.  Кельтское  слово  "кальек"  -
ведьма они скорее всего узнали от своих матерей.
   Кэт взглянула на мать:
   - Да, я хочу пони.
   "Они бросаются камнями", - хотела она добавить  и  рассказать  матери
про мальчишек и про то слово, которым ее обзывали. Кэт  нравилось  узна-
вать новые слова. Но это ей не пришлось по душе. Она  не  будет  спраши-
вать.
   - Я хочу пони сегодня, - сказала она.
   - Сегодня я уже вряд ли смогу найти тебе пони, моя  крошка.  Я  поищу
завтра, хорошо? Обещаю тебе. Пошли в дом, уже пора пить чай.
   - А чай с пирожными?
   - Обязательно с пирожными, моя прелесть.
   Поднявшись в спальню, Скарлетт с наслаждением сбросила с себя  дорож-
ное платье, надела свою любимую юбку, блузку и яркие крестьянские  чулки
из толстой шерсти.
   К середине декабря Скарлетт стала ощущать себя пленницей в  собствен-
ном доме. Она металась в замкнутом пространстве, словно птица в  клетке.
Она ведь стала забывать, как ей всегда были  ненавистны  такие  короткие
пасмурные дождливые зимние дни. Несколько раз Скарлетт собиралась отпра-
виться к Кеннеди, но всякий раз воспоминания о неудачном для нее вечере,
на котором были все знатные люди города, останавливали ее -  она  больше
не