вероятности, смерть его последовала
мгновенно".
   Достопочтенный Генри Т. Чивер. "Кит и ловцы
   его, или Приключения китолова и жизнеописание
   кита, составленные во время обратного рейса
   на "Коммодоре Пребл""

   "Попробуй только пикни, ты у меня своих не узнаешь, - отозвался Сэмюэл".
   "Жизнь Сэмюэла Комстока (Бунтаря), описанная
   его братом Уильямом Комстоком". Другая версия
   рассказа о событиях на китобойце "Глобус"

   "Плаванья голландцев и англичан по Северному океану с целью  найти,  буде
это  окажется  возможным,  путь  в  Индию,  хотя  и  не  принесли  желаемого
результата, обнаружили зато области, где водятся киты".
   Мак-Куллох. "Коммерческий словарь"

   "Такие вещи все взаимосвязаны; мяч ударяется об землю, чтобы только  выше
взлететь в воздух; точно так же, открыв места, где водятся киты, китобои тем
самым косвенно способствовали разрешению загадки Северо-Западного прохода".
   Что-то неопубликованное

   "Встретив китобоец в океане, нельзя не поразиться его видом.  Судно  это,
под  зарифленными  парусами  на  мачтах,  с  верхушек   которых   пристально
всматриваются в морскую даль трое дозорных, решительно отличается от  всяких
прочих кораблей".
   "Течения и китобойный промысел".
   Отчеты Американской исследовательской
   экспедиции

   "Быть может, гуляя в окрестностях Лондона или еще где-нибудь, вы замечали
длинные изогнутые кости, торчащие из земли в виде арки над воротами или  над
входом в беседку, и вам говорили, наверное, что это китовые ребра".
   "Рассказы о промысловом плавании в Антарктическом океане"

   "И только когда вельботы  возвратились  после  погони  за  китами,  белые
обнаружили, что их судно находится в кровавых руках дикарей, бывших  членами
его экипажа".
   Газетный отчет о том, как был потерян,
   а затем отбит назад китобоец "Злой Дух"

   "Всем  известно,  что  мало  кто  из  команды  китобойцев  (американских)
возвращается домой на борту того корабля, на котором вышел в плаванье".
   "Плаванье на китобойном судне"

   "Вдруг из воды показалась гигантская туша и подскочила вертикально вверх.
Это был кит".
   "Мириам Коффин, или Рыбак-китолов"

   "И допустим даже, вам удалось загарпунить кита; представьте себе, как  бы
вы управились с резвым диким трехлетком  с  помощью  одной  только  веревки,
привязанной к репице его хвоста".
   "Кости и тряпки". Глава о китобойном деле
   "Однажды я  имел  возможность  наблюдать  двоих  таких  чудовищ  (китов),
вероятно, самца и самку, которые медленно плыли друг за другом так близко от
осененного буковыми рощами берега (Огненной Земли), что  до  них,  казалось,
камнем можно было добросить".
   Дарвин. "Путешествие натуралиста"

   "Табань! - вскричал старший помощник капитана, когда, обернувшись, увидел
над самым носом шлюпки  широко  разинутую  пасть  кашалота,  угрожавшего  им
неминуемой гибелью. - Табань, кому жизнь дорога!"
   "Уортон - Смерть Китам"

   "Веселей, молодцы, подналяжем - эхой!
   Загарпунил кита наш гарпунщик лихой!"
   Нантакетская песня

   "Старый кит-кашалот в океане живет,
   И шторм, и тайфун - нипочем ему.
   Он силою велик там, где сила всем велит,
   Он царь всему морю огромному".
   Китобойная песня



   Глава CXXI

   ПОЛНОЧЬ НА БАКЕ У БОРТА

   (Стабб и Фласк, сидя верхом на фальшборте, закрепляют висящие  за  бортом
якоря добавочными найтовами.)

   - Нет, Стабб, ты можешь колотить по этому узлу сколько душе твоей угодно,
но никогда ты не вколотишь в меня того, что ты только что сказал. И давно ли
ты говорил обратное? Не ты ли говорил раньше, что всякое судно,  на  котором
идет Ахав, должно внести дополнительный взнос на страховой полис, все  равно
как если бы оно ушло груженное с кормы бочонками пороху, а с носа  коробками
серных спичек? Постой минутку, скажи только: говорил ты так или нет?
   - Ну, допустим, говорил. Что же с того? С тех пор отчасти изменилось даже
мое тело, почему бы мне не изменить также свое мнение? К тому же, даже  если
бы мы и впрямь были загружены с кормы пороховыми бочонками, а с носа серными
спичками, как, черт возьми, могут  эти  спички  загореться  здесь,  где  все
насквозь промокло? Да и тебе самому, коротышка, уж  на  что  у  тебя  волосы
огненные, а и тебе сейчас не загореться. Встряхнись-ка, ведь ты у нас теперь
Водолей, Фласк, ты мог бы наполнять целые жбаны водой у себя  из-за  пазухи.
Понимаешь ты теперь,  что  против  этого  дополнительного  риска  мореходные
страховые  компании  имеют  дополнительные  гарантии?  Мы   ведь   настоящие
водопроводные колонки. Но ты слушай  дальше,  и  я  отвечу  тебе  на  второй
вопрос. Только сперва убери ногу с  этого  якоря,  чтобы  я  мог  пропустить
конец; вот так. А теперь слушай. В чем, интересно бы  знать,  разница  между
человеком, который держится в грозу за мачтовый громоотвод, и тем, кто стоит
в грозу подле мачты, не имеющей никакого  громоотвода?  Неужели  ты  сам  не
понимаешь, растяпа, что с тем, кто держится за громоотвод, ничего  не  может
приключиться, если только молния не ударит сначала в мачту?  Так  о  чем  же
тогда говорить? Может, один только корабль из  сотни  имеет  громоотводы,  и
Ахаву, а равно и всем нам, дружище, опасность угрожала, по  моему  скромному
мнению, не больше, чем всем прочим морякам на десяти тысячах  кораблей,  что
бороздят сейчас океан. А ты, Водорез, ты бы, я думаю, хотел, чтобы все  люди
на свете ходили  с  громоотводиками  на  шляпе,  наподобие  пера  у  офицера
ополчения, и чтобы сзади они развевались, точно офицерские шарфы? И  что  ты
такой неразумный, Фласк? Ведь это так просто быть  разумным,  почему  же  ты
неразумный? Каждый, кто видит вещи хоть вполглаза, может быть разумным.
   - Не знаю, Стабб? Я бы так не сказал. Иной раз это довольно трудно.
   - Да, когда промокнешь до мозга костей,  трудновато  быть  разумным,  это
верно. А я, кажется, весь пропитан этой пеной. Ну, да ничего. Подсунь-ка там
найтов и тяни его сюда. Кажется, крепим мы здесь эти якоря так прочно, будто
никогда уже они нам не могут понадобиться. Принайтовить  эти  якоря,  Фласк,
это все равно что связать человеку  руки  за  спиной.  И  ведь  какие  руки!
Большие, щедрые. Видишь эти  железные  кулаки,  а?  Крепкая  у  них  хватка.
Интересно, Фласк, на якоре ли наш мир? Если и  на  якоре,  то  цепь  у  него
необыкновенной длины. Ну, вот, ударь по этому узлу  разок,  и  готово.  Так.
Если не говорить о твердой земле,  то  самое  приятное  -  это  пройтись  по
палубе. Послушай, выжми-ка ты мне полы бушлата, друг. Спасибо  тебе.  У  нас
вот смеются над фраками, Фласк, а мне так думается, что в шторм на судне все
должны носить длинные фалды. Они ведь сходят внизу  на  нет,  и  по  ним  бы
отлично стекала вода. Или же треуголка, она образует
   отменные водосточные желоба, Фласк. Так что  хватит  с  меня  бушлатов  и
зюйдвесток; напялю-ка я фрак  и  нацеплю  касторовую  шляпу,  так-то,  брат.
Хо-хо! Фьюить! Лети за борт, моя зюйдвестка! Господи, господи! и как же  это
ветры небесные могут быть так грубы и невоспитанны? Да,  препаршивая  ночка,
брат.

   Глава СХХII

   ПОЛНОЧЬ НА МАЧТЕ. - ГРОМ И МОЛНИИ

   (Г рот-марса-рей. - Тэштиго пропускает под него новый трос.)

   - Гм, гм, гм. Хватит греметь. Чересчур много  грому  там  наверху.  Какой
прок от грома? Гм, гм, гм. Нам нужен не гром, нам нужен  ром.  Стакан  рому.
Гм, гм, гм.

   Глава СХХIII

   МУШКЕТ

   За то время, пока  бушевал  тайфун,  матроса,  стоявшего  на  "Пекоде"  у
румпеля из кашалотовой челюсти, несколько раз швыряло на палубу  неожиданным
рывком рукоятки, которая по временам все же неизбежно начинала биться,  хоть
и была закреплена дополнительными румпель-талями, однако не намертво, потому
что какая-то возможность маневрировать рулем все же была необходима.
   В такие свирепые штормы, когда порывами ветра судно, точно волан, швыряет
по морю, нередко приходится замечать, что стрелки  компасов  вдруг  начинают
описывать круг за кругом. Так было и на "Пекоде";  чуть  ли  не  при  каждом
ударе волн рулевой мог наблюдать, как они с вихревой скоростью вращались  по
картушке, а это такое зрелище, которое у всякого непременно вызовет  сильные
и непривычные чувства.
   Но спустя несколько часов  после  полуночи  тайфун  стих  настолько,  что
благодаря отчаянным усилиям Старбека и Стабба - одного на носу,  другого  на
корме  -  удалось  срезать  долой  трепещущие  остатки  кливера  и  фор-   и
грот-марселей, которые полетели, подхваченные ветром, кружась,  точно  белые
перья, выпадающие иной раз в шторм из крыла альбатроса.
   На их место были подняты три новых зарифленных паруса, вытянули также еще
и штормовой трисель, так что судно снова  бежало  теперь  по  пенным  валам,
придерживаясь определенного курса, который - востоко-юго-восток  -  еще  раз
был продиктован рулевому. До  этого,  покуда  свирепствовал  шторм,  рулевой
держал штурвал как  приходилось.  Но  теперь,  когда  он  приводил  судно  к
прежнему курсу, то и дело поглядывая на компас, вдруг - добрый знак! - ветер
начал отходить к корме; и вот уже противный ветер стал попутным!
   Тут же были  обрасоплены  реи  под  бойкую  песню  "Эй!  Ветер  попутный!
О-хей-хо, веселей!",  которую  затянула  повеселевшая  команда  в  радостной
надежде, что это многообещающее событие скоро опровергнет все прежние дурные
предзнаменования.
   Выполняя приказ капитана - доложить безотлагательно и в любое время дня и
ночи обо всякой существенной перемене наверху, - Старбек, не успели еще  реи
занять нужное положение, послушно, хоть  и  неохотно,  и  понуро  направился
вниз, чтобы поставить в известность капитана Ахава о том, что произошло.
   Прежде чем постучать в дверь каюты, он невольно остановился перед ней  на
минуту. Висячая  лампа  раскачивалась  в  кают-компании  широкими  неровными
размахами, то вспыхивая, то тускнея и бросая бегучие тени на запертую  дверь
-  тонкую,  с  задернутыми  занавесками  на  месте  верхней  филенки.  Из-за
подземной обособленности этой каюты в  ней  царствовала  какая-то  странная,
гудящая тишина, даже тогда, когда снаружи ее стягивал обручами весь мыслимый
грохот стихий. А в  стойке  у  передней  переборки  поблескивали  заряженные
мушкеты. Старбек был хороший, честный человек, но в то мгновение,  когда  он
увидел эти мушкеты, в сердце Старбека родилась злая мысль;  однако  она  так
сплетена была с другими мыслями, незлобными и даже добрыми, что он не  сразу
сумел распознать ее.
   - Как-то раз он хотел застрелить меня, - пробормотал он. - Да,  вот  этот
самый мушкет он на меня наводил, вот этот, со звездами на прикладе, сейчас я
дотронусь до него, выну его из стойки. Как странно, что я,  который  столько
раз орудовал смертоносной острогой, как странно, что я  сейчас  весь  дрожу.
Заряжен? Надо посмотреть. Да, и порох на полке, нехорошо это. Лучше высыпать
его; - но
   нет, погоди. Я излечу себя от этого. Храбро возьму мушкет в руки, подержу
и подумаю. Я пришел доложить ему о попутном ветре. Но что значит -  попутный
ветер? Попутный и благоприятный для смерти и погибели  -  значит,  для  Моби
Дика. Такой попутный ветер хорош только для этой проклятой  рыбы.  Вот  оно,
это дуло, что направлял он на меня! вот это самое, вот я держу его. Он хотел
убить меня оружием, которое сейчас у меня в руках. Да, да,  мало  этого,  он
намерен убить всю команду. Ведь он же говорил, что никакой шторм не  вынудит
его спустить паруса. И разве не разбил он вдребезги свой небесный  квадрант?
разве не идет он в этих гибельных водах, нащупывая курс при  помощи  лживого
лага? а во время страшного тайфуна  разве  не  поклялся  он,  что  не  будет
пользоваться  громоотводами?  Неужели  этому  обезумевшему   старику   будет
позволено утянуть за собой к страшной погибели команду целого  корабля?  Да,
да, он  станет  сознательным  убийцей  тридцати  человек,  если  с  кораблем
случится беда, а если Ахаву не помешать, с этим кораблем  случится  страшная
беда - так говорит мое  сердце.  И  потому,  если  вот  сейчас  он  будет...
устранен, преступление не совершится. Тс-с' он, кажется, что-то бормочет  во
сне? Да, там, за переборкой, он сейчас спит. Спит? Но он жив и  скоро  снова
проснется. Тогда я не смогу противостоять тебе,  старик.  Ни  убеждений,  ни
увещаний, ни заклинаний не слушаешь ты, все это с презрением ты  отвергаешь.
Слепое повиновение твоим  слепым  приказам  -  вот  что  тебе  нужно.  А  ты
говоришь, что люди поклялись твоей клятвой; что каждый из нас - Ахав.  Упаси
нас, великий боже' Но, может быть, есть иной путь? Законный путь?  Заключить
его под арест и привезти на родину? Но нет!  Разве  вырвешь  живую  силу  из
живых рук этого старика? Нужно быть дураком, чтобы рискнуть и пойти на такое
дело. И допустим даже, что он  связан,  весь  опутан  веревками  и  тросами,
прикован цепями к полу своей каюты, он  будет  тогда  ужаснее,  чем  тигр  в
клетке. Я бы не вынес такого зрелища, не знал бы, куда бежать от его воя,  я
потерял бы покой, сон и самый здравый смысл за это мучитель
   ное плавание. Что же в таком случае остается? Земля лежит на сотни лиг от
нас, и ближе всего - недоступная Япония. Я стою здесь один, в открытом море,
и два океана и один материк лежат между мною и законом. Да, да,  так  оно  и
есть. Разве стало бы убийцей небо, если  бы  его  молния  поразила  будущего
убийцу в его постели, да так, чтобы кожа спеклась с простынями? И разве стал
бы убийцей я, если бы... -  и  он  медленно,  осторожно,  полуотворотившись,
приложил дуло  заряженного  мушкета  к  дверной  филенке.  -  Вот  на  таком
расстоянии от пола там висит койка Ахава, головой сюда.  Одно  прикосновение
пальцем, и Старбек останется  жив,  и  снова  обнимет  свою  жену  и  своего
ребенка. О Мэри, Мэри! О сын мой, сын! Но если я разбужу тебя, не к  смерти,
а к жизни, старик, кто знает, в какой глубине  окажется  через  неделю  тело
Старбека вместе с телами всего экипажа? Великий боже, где ты? Как  должен  я
поступить? Как?..  Ветер  упал  и  переменился,  сэр;  фор-  и  грот-марсели
поставлены и зарифлены; идем прежним курсом.
   - Табань! О Моби Дик, наконец-то я сжимаю в руках твое сердце!
   Этот крик донесся вдруг из-за двери,  за  которой  спал,  погрузившись  в
мучительные сновидения,  старый  капитан;  казалось,  будто  голос  Старбека
заставил заговорить его давнишний немой сон.
   Наведенный мушкет задрожал,  ударяясь  о  филенку,  точно  рука  пьяницы;
Старбек единоборствовал с ангелом; наконец, отвернувшись прочь от двери,  он
сунул в стойку смертоносное оружие и вышел вон.
   - Он слишком крепко спит,  мистер  Стабб,  спустись-ка  ты  к  нему  сам,
разбуди и доложи. Я не могу оставлять палубу. Ты знаешь, что ему сказать.

   Глава CXXIV

   СТРЕЛКА

   На  следующее  утро  волнение  на  море  еще  не  улеглось,  и   широкие,
неторопливые, могучие валы катились  за  кормой  "Пекода",  подталкивая  его
вперед, словно вытянутые ладони доброго великана. Сильный, ровный ветер  дул
так щедро, что и небо и воздух казались сплошь  одними  раздутыми  парусами;
весь мир гудел и трепетал. В ясном свете утра невидимое солнце скрывалось за
белой тканью, и угадать, где оно сейчас, можно  было  лишь  по  непереносимо
яркому пятну там, где скрещенные штыки  лучей  сквозили,  падая  на  палубу.
Пышное великолепие царило вокруг, подобное великолепию коронованных царей  и
цариц  Вавилона.  Море  казалось  чашей   расплавленного   золота,   которое
пузырится, источая свет и жар.
   Ахав уже давно стоял один, храня колдовское молчание; и всякий раз, когда
судно, соскальзывая с пологой
   волны, опускало бушприт, он поворачивался, чтобы увидеть яркие  солнечные
лучи, пробивающиеся на носу, а когда  корабль  круто  оседал  на  корму,  он
оборачивался назад, чтобы видеть, как солнечный свет льется и оттуда  и  как
те же золотые лучи играют теперь  на  неуклонно-прямой  борозде  у  него  за
кормой.
   - Ха, ха, корабль мой! ты похож на  морскую  колесницу  солнца.  Хо,  хо!
земные народы! Я везу вам солнце. Я запряг могучие валы; э-ге-гей! Я  правлю
океаном, запряженным в мою колесницу!
   Но вдруг точно какая-то новая мысль,  натянув  поводья,  подняла  его  на
дыбы, он бросился к штурвалу и хриплым  голосом  потребовал,  чтобы  рулевой
назвал ему курс.
   - Востоко-юго-восток, сэр, - ответил испуганный матрос
   - Лжешь! - и капитан ударил его крепко сжатым кулаком. - Все утро держишь
на восток, а солнце светит с кормы?
   Тут все смутились; явление это, замеченное Ахавом, почему-то  ускользнуло
от внимания остальных; вероятно, сама его очевидность была тому причиной.
   Припав к нактоузу, Ахав бросил быстрый взгляд на компасы, его  вздернутая
рука медленно опустилась, казалось, он сейчас  закачается.  Стоявший  позади
его Старбек тоже заглянул внутрь, но странное дело! Оба  компаса  показывали
на восток, в то время как судно несомненно шло на запад.
   Но не успела еще  дикая  тревога  распространиться  среди  матросов,  как
старый капитан воскликнул с коротким смешком:
   - Все понятно! Это случалось и прежде. Мистер  Старбек,  вчерашняя  гроза
просто перемагнитила наши компасы, вот и все. Ты, я думаю, и раньше слыхал о
таких вещах.
   - Да. Но никогда прежде со мной этого не случалось, сэр, - угрюмо ответил
побледневший помощник.
   Тут необходимо заметить, что такие случаи действительно иногда происходят
с кораблями во время сильных гроз. Магнетическая сила,  заключенная  в  игле
корабельного компаса, сродни, как  известно,  электричеству  в  небесах,  и,
стало быть, этому не следует  особенно  удивляться.  В  тех  случаях,  когда
молния ударяет прямо в корабль, сшибая  реи  и  снасти,  ее  воздействие  на
стрелку компаса оказывается подчас еще более гибельным:  магнитное  свойство
уничтожается, и тогда от нее проку не больше, чем от
   бабушкиной  спицы.  Но  и  в  том  и  другом  случае  размагниченная  или
перевернувшаяся стрелка компаса сама  по  себе  никогда  не  обретает  своей
прежней силы и не занимает вновь верного положения на картушке; причем, если
повреждены были компасы в нактоузе,  то  же  самое  происходит  и  со  всеми
остальными компасами на судне, будь они даже врублены в ствол кильсона.
   Старый капитан, задумавшись, стоял у нактоуза, глядя  на  перемагниченные
компасы; потом вытянул руку и по тени удостоверился, что стрелки  показывают
как раз в противоположную сторону; тогда он  крикнул,  чтобы  соответственно
переменили курс  корабля.  Реи  были  круто  обрасоплены,  и  "Пекод"  снова
устремил свой неустрашимый нос навстречу ветру, ибо ветер,  который  считали
попутным, оказалось, только посмеялся над кораблем.
   Что бы ни думал обо всем этом втихомолку  Старбек,  вслух  он  ничего  не
сказал, но спокойно отдавал  необходимые  приказания,  а  Стабб  и  Фласк  -
разделявшие, по всей видимости, в какой-то мере его мысли  -  точно  так  же
безмолвно подчинялись. Что же до матросов, то хоть иные  из  них  и  роптали
потихоньку, страх перед Ахавом пересиливал их страх перед Роком. Но,  как  и
прежде, оставались невозмутимы трое язычников-гарпунеров; если что-нибудь  и
влияло на их восприимчивые сердца, так это магнетическая сила, исходившая от
непреклонного Ахава.
   Старый капитан расхаживал  по  палубе,  погруженный  в  бурное  раздумье.
Неожиданно он поскользнулся, и взор его упал на  растоптанные  медные  части
квадранта, который он разбил накануне.
   - О жалкий мечтатель, глазеющий на небо,  о  ты,  гордый  лоцман  солнца!
Вчера я погубил тебя, а сегодня компасы едва не погубили меня.  Вот  так-то.
Но Ахав пока еще властен над простым магнитом. Мистер  Старбек,  подать  мне
острогу без рукоятки, мушкель и самую тонкую парусную иглу. Живо!
   Быть может, в этот момент  к  непосредственному  движению  души  у  Ахава
примешивался и кое-какой разумный расчет, целью которого  было  поднять  дух
команды, проявив перед ней в этом хитром деле с  перевернувшимися  стрелками