елегкая.   Она
равносильна попытке классифицировать составляющие мирового  хаоса.  Вот  что
говорят по этому поводу величайшие новейшие авторитеты.
   "Ни одна отрасль зоологии не  является  столь  запутанной,  как  та,  что
именуется цетологией", - пишет капитан Скорсби, 1820 г. н. э.
   "В мои намерения не входит -  даже  если  б  это  было  мне  под  силу  -
исследование истинных способов деления китообразных на классы и семейства. У
специалистов  по  этому  вопросу  нет  ни  малейшего   взаимопонимания",   -
утверждает судовой врач Бийл, 1839 г. н. э.
   "Неприспособленность к  проведению  исследований  на  больших  глубинах".
"Непроницаемые покровы, препятствующие нашему изучению китообразных". "Поле,
усеянное шипами". "Все эти неполные  данные  способны  только  терзать  душу
натуралиста". Так отзываются о ките великий Кювье, Джон Хантер и Лессон, эти
светила зоологии и анатомии. Но хотя истинное  знание  ничтожно,  количество
книг велико. Так во всем, так и в цетологии, или науке о китах.  Много  было
людей: великих и малых, древних и современных, моряков и неморяков,  которые
подробно ли, мельком ли, но писали о китах. Пробегите глазами лишь некоторые
имена:
   авторы Библии; Аристотель; Плиний; Альдрованди; сэр Томас Браун; Джеснер;
Рэй; Линней; Ронделециус; Уиллоуби; Грин; Артеди; Сиббальд; Бриссон; Мартен;
Ласепэд; Боннетерр; Демарэ; барон Кювье; Фредерик Кювье; Джон Хантер;  Оуэн;
Скорсби; Бийл; Беннет; Дж. Росс Браун;  автор  "Мириам  Коффин";  Олмстед  и
преподобный Т. Чивер. Но к чему сводятся  обобщающие  результаты  всех  этих
трудов, мы видели по вышеприведенным отрывкам.
   Из всех перечисленных здесь авторов лишь те,  что  следуют  после  Оуэна,
видели живых китов своими глазами;  и  только  один  из  них  был  настоящим
китоловом и гарпунером-профессионалом. Я имею в виду  капитана  Скорсби.  По
частным  вопросам,  связанным  с  гренландским,  или  настоящим,  китом,  он
является самым крупным существующим авторитетом. Но Скорсби ничего не знал и
ничего не  писал  о  великом  спермацетовом  ките,  в  сравнении  с  которым
гренландский кит просто недостоин упоминания. Да будет  здесь  сказано,  что
гренландский кит - это узурпатор на троне морей. Он даже не самый крупный из
китов. Однако в силу старинного права  первенства  в  притязаниях,  а  также
благодаря полнейшему людскому неведению, которое еще каких-нибудь  семьдесят
лет тому назад окутывало мифического или же  совершенно  неизвестного  тогда
спермацетового кита-кашалота, каковое неведение и по сей день еще  царит  во
всем мире, за  исключением  кельи  иного  ученого  и  отдельных  промысловых
портов, узурпация эта была во всех отношениях полной. Достаточно просмотреть
те места у великих поэтов прошлого,  где  упоминаются  левиафаны,  и  станет
ясно, что для них, не имея соперников, царил  в  океанах  один  гренландский
кит. Но вот наконец настало время объявить новость. Мы -  на  Черинг-кроссе:
слушайте, слушайте, люди добрые, гренландский кит свергнут,  ныне  царствует
кашалот!
   Существуют только две  книги,  где  делаются  попытки  изобразить  живого
кашалота, и притом попытки хотя бы в  отдаленнейшей  степени  успешные.  Это
книги Бийла и Беннета, которые оба в свое время плавали судовыми врачами  на
английских китобойцах по Южным морям и оба являются людьми положительными  и
добросовестными. Вполне естественно, что труды их содержат не так  уж  много
оригинальных данных о спермацетовом ките, однако тот материал, что там есть,
превосходен, хотя и сводится по преимуществу только к научному описанию. Тем
не менее еще и по сей  день  кашалот  ни  в  научной,  ни  в  художественной
литературе не получил всестороннего освещения. Биография его  в  значительно
большей мере, чем у других китов, все еще остается ненаписанной.
   Различные  виды  китов  необходимо   подвергнуть   доступной,   наглядной
классификации, на первых порах хотя бы в черновой схеме, которую последующие
труды смогли бы заполнить по частям. И поскольку никто из более достойных не
берется за это дело, я предлагаю читателю свои  собственные  жалкие  услуги.
Ничего законченного я не обещаю, потому что всякое  дело  рук  человеческих,
объявленное законченным, тем самым уже является делом гиблым. Не берусь я  и
за детальные анатомические сопоставления  различных  видов,  а  также  -  по
крайней мере в этом месте - и вообще  за  подробные  описания.  Моя  цель  -
просто набросать здесь проект систематики китообразных. Я архитектор,  а  не
строитель.
   Но это - грандиозная  задача;  простому  сортировщику  писем  в  почтовой
конторе она не по плечу. Вслепую пробираться вслед за ними на  дно  морское;
шарить руками в неизреченных основах, в плечевом и тазовом поясе самого мира
- разве это не жутко? Кто я таков, чтобы мне осмелиться подцепить на  крючок
левиафана? Ужасные дерзости Иова должны бы устрашить меня.  "Сделает  ли  он
(левиафан) договор с тобой? Ибо, гляди, тщетна надежда". Но я  избороздил  в
долгих плаваниях библиотеки и океаны; я сам, собственной персоной, имел дело
с китами; я не шучу; и я готов попытаться. Только предварительно  необходимо
разрешить кое-какие вопросы.
   Прежде всего. Неопределенность, неразработанность цетологии как науки уже
в самом начале подтверждается тем фактом, что  для  некоторых  по  сей  день
остается спорным  вопрос,  является  ли  кит  рыбой.  В  своей  "Систематике
природы" (1776 г. н. э.) Линней заявляет: "Я отделяю китов от  рыб".  Однако
по собственному своему опыту я  знаю,  что  вплоть  до  1850  года  акулы  и
пузанки, сардины и сельди вопреки недвусмысленному указу Линнея  по-прежнему
обитают в одних морях с левиафаном.
   В качестве основания для своей  попытки  изгнать  китов  из  воды  Линней
добавляет следующее: "По причине их теплого  двухкамерного  сердца,  легких,
подвижного  глазного  века,  полых  ушей,  penem  intrantem  feminam  mammis
lactantem"(1), и наконец "ех lege naturae jure meritoque"(2). Я передал  все
это на  рассмотрение  моим  товарищам  Саймону  Мэйси  и  Чарли  Коффину  из
Нантакета,  с  которыми  мы  вместе  плавали  однажды,  и   они   единодушно
высказались в том смысле, что представленные  доводы  явно  недостаточны.  А
нечестивый   Чарли   даже   дал   мне   понять,   что   это   просто   чушь.
---------------------------------------(1)   Проникающего   члена,    самок,
кормящих молоком грудных желез (лат.).
   (2) По закону природы, по справедливости и по заслугам (лат.).
   Да будет вам известно, что я, с порога отказываясь от всякого обсуждения,
присоединяюсь к мудрому старинному взгляду, согласно которому кит - рыба,  и
призываю святого Иону засвидетельствовать мою правоту.
   Разрешив этот основной вопрос,  мы  должны  теперь  выяснить,  каковы  те
внутренние особенности, которые характеризуют кита в отличие от других  рыб.
Выше я  уже  привел  основные  положения  Линнея.  Вкратце  они  сводятся  к
следующему:  кит  имеет  легкие  и  теплую  кровь,  тогда  как  другие  рыбы
хладнокровны и легких не имеют.
   Далее. Какое определение  можно  дать  киту  по  заметным  признакам  его
внешнего строения, так, чтобы раз и навсегда снабдить его  яркой  этикеткой?
Если не вдаваться в  детали,  то  кит  -  это  {рыба,  пускающая  фонтаны  и
обладающая горизонтальной лопастью хвоста}.  Вот  вам  дефиниция.  При  всей
сжатости она является плодом широких размышлений. Морж тоже пускает фонтаны,
наподобие китовых, но морж - не рыба, так как он  земноводный.  Особенно  же
убедителен  в  сочетании  с  первым  последний  пункт  определения.  Всякому
известно, что все рыбы, с которыми имеют дело сухопутные граждане,  обладают
не плоским, а вертикальным, стоячим хвостом. В то же время те рыбы,  которые
пускают фонтаны, неизменно характеризуются горизонтальным положением хвоста,
даже если он не отличается своеобразием формы.
   Вышеприведенное определение кита отнюдь  не  исключает  из  левиафанового
братства ни одного из тех морских существ,  которые  до  настоящего  времени
причислялись к разряду китов наиболее авторитетными  жителями  Нантакета;  с
другой стороны, оно не относит сюда рыб, и ранее рассматривавшихся знатоками
как нечто постороннее(1). Тем самым и  все  мелкие  рыбы,  характеризующиеся
фонтанами и горизонтальными хвостами, должны  быть  включены  в  генеральный
план Цетологии.
   Итак: основные подразделения всего китового войска.
   Предварительное замечание. В зависимости от  размеров  я  разделяю  китов
первоначально  на  Три   КНИ---------------------------------------(1)   Мне
известно, что до недавнего времени многие натуралисты относили к китам  рыб,
величаемых ламантинами и дюгонями (рыба-свинья и пила-рыба, по  нантакетской
терминологии). Однако поскольку эти рыбы-свиньи представляют собой шумливое,
подлое сборище, таятся по преимуществу в устьях рек, кормятся мокрой травой,
а главное, не пускают фонтанов, я не принимаю их китовые верительные грамоты
и выдаю им паспорта с предписанием покинуть пределы Королевства Цетологии. -
Примеч. автора. ГИ (с подразделением на  главы),  которые  дают  возможность
охватить их всех, и малых, и больших:
   I. Киты IN FOLIO; II. Киты IN OCTAVO; III. Киты IN DUODECIMO.
   В качестве представителя китов in Folio назову  спермацетового  кита;  in
Octavo - кита-убийцу; in Duodecimo - бурого дельфина.
   IN FOLIO. Сюда я включаю следующие главы;  I.  {Спермацетовый  кит;}  II.
{Настоящий кит;} III. {Финвал;} IV. {Горбатый кит;} V.  {Остроспинный  кит;}
VI. {Желтобрюхий кит}.
   КНИГА I {(in Folio)}. Глава I {(Спермацетовый кит)}.  Этот  кит,  издавна
смутно известный англичанам под названиями трампа, физетер и кит-наковальня,
у французов именуется "кашалотом", у немцев  носит  имя  "Pottfisch",  а  по
Словарю Длинных Слов значится "макроцефалом".  Он,  без  сомнения,  является
самым крупным из обитателей земного шара, самым  свирепым  из  китов,  самым
величественным по внешнему виду и, наконец, безусловно самым ценным с  точки
зрения коммерческой, поскольку  он  -  единственное  животное,  из  которого
добывается  ценнейшее  вещество  -  спермацет.  Обо  всех  его  удивительных
качествах я еще не раз  буду  говорить  ниже.  Сейчас  же  меня  занимает  в
основном его имя. С точки  зрения  филологической  оно  абсурдно.  Несколько
столетий тому  назад,  когда  спермацетовый  кит  во  всей  своей  подлинной
индивидуальности был неведом людям, а жир  его  добывался  только  случайно,
если мертвого кита прибивало к  берегу,  -  в  те  дни  люди  полагали,  что
спермацет им поставляет то самое существо, которое  известно  в  Англии  как
гренландский,  или  настоящий,  кит.  Считалось  также,  что   именно   оный
спермацет, как явствует из начального слога, является тем веществом, которое
возбуждает и распаляет по временам  гренландского  кита.  К  тому  же  в  те
времена спермацет был большой редкостью и шел он не на освещение, а лишь  на
притирания и лекарства. Его можно было достать только в аптеке, подобно тому
как в наше время мы покупаем там унцию ревеня. Когда же с течением  времени,
как  я  полагаю,  стала  известна  истинная  природа  спермацета,   торговцы
сохранили за ним его первоначальное  наименование,  по  всей  видимости  для
того, чтобы благодаря  заключенному  в  нем  понятию  редкостности  удержать
высокие цены на свой товар. А уж затем  название,  вероятно,  перешло  и  на
самого кита, в действительности служившего источником спермацета.
   КНИГА  I  (in  {Folio)}.  Глава  II  {(Настоящий  кит)}.  В  определенном
отношении это наиболее заслуженный из левиафанов, поскольку он был среди них
первым, на кого начали охотиться люди. Из него получают такую вещь,  которая
обычно называется "китовым усом", и  особый  жир,  известный  под  названием
"китового  жира",   предмет   второстепенной   важности   с   точки   зрения
коммерческой. Среди китопромышленников он без разбора  величается  любым  из
следующих титулов: Кит, Гренландский кит, Черный кит, Великий кит. Настоящий
кит. Подлинные границы  этого  вида,  столь  многоразлично  окрещенного,  не
вполне выяснены. Какого же именно кита включаю я во второй раздел  моих  {in
Folio}? Я имею в виду кита, которого английские натуралисты называют Великий
{Mysticetus}, английские китоловы - Гренландский кит, французские китоловы -
{Baleine Ordinaire}, а шведы - {Growlands Walfisk}. Кита,  на  которого  вот
уже два столетия охотятся голландцы и  англичане  в  арктических  водах;  за
которым издавна гоняются американские  китоловы  по  Индийскому  океану,  на
Бразильских отмелях, у  Северо-Западного  побережья  и  в  различных  других
концах света, именуемых ими "Китовыми полями".
   Некоторые утверждают, что между гренландским китом англичан  и  настоящим
китом американцев существует какая-то разница. Однако во всех своих основных
чертах они полностью соответствуют друг другу; и никому никогда не удавалось
привести ни  одного  определенного  факта  в  доказательство  этого  мнимого
различия. Все такие разграничения и подразграничения, основанные  на  крайне
неубедительных  отличиях,  и  приводят  к  тому,   что   некоторые   разделы
естественной истории представляют собой сплошную путаницу. В  дальнейшем  мы
еще будем говорить о настоящем ките, и при этом будем ссылаться  на  данные,
проливающие также свет и на природу кашалота.
   КНИГА I {(in Folio)}. Глава III {(Финвал, или кит с плавником на спине)}.
В этом разделе я  рассматриваю  исполина,  который  под  разными  именами  -
Финвал, Длинный Джон и другие - встречается во всех морях, будучи тем  самым
китом,   чьи   отдаленные   фонтаны   так    часто    наблюдают    пассажиры
трансатлантических линий. В длину финвал достигает размеров настоящего  кита
и напоминает его своим "китовым усом", однако в обхват он не столь дороден и
обладает более светлой окраской,  приближающейся  к  оливковому  цвету.  Его
гигантские губы словно украшены витым  орнаментом,  который  образуют  косые
переплетенные складки огромных морщин. Его  отличительная  черта  -  большой
плавник,  который  часто  бывает  виден  над  водой.  Плавник  имеет   форму
треугольника длиной фута в три-четыре с очень тонкой заостренной вершиной  и
поднимается отвесно над задней частью спины. Даже тогда, когда это  животное
полностью скрыто под водой, одинокий плавник подчас отчетливо выступает  над
поверхностью. В тех случаях, когда море относительно спокойно и лишь  слегка
тронуто рябью, над  которой  возвышается,  подобно  гномону,  этот  плавник,
отбрасывая тень на испещренную водную поверхность, можно подумать тогда, что
перед вами солнечные часы с волнистыми линиями делений. И часто тень на этих
ступенях Ахазовых указывает назад. Финвал не стадное животное. Вероятно,  он
китоненавистник, как некоторые люди бывают человеконенавистниками. Он  очень
пуглив; ходит всегда в одиночку, неожиданно всплывая на поверхность в  самых
отдаленных, негостеприимных водах; его отвесный одноструйный фонтан взлетает
ввысь, подобно длинному угрюмому копью над бесплодной  равниной;  наделенный
столь необычайной мощью и быстротой,  что  любое  преследование  со  стороны
современного человека ему нипочем, этот  левиафан  кажется  среди  сородичей
непреклонным  изгнанником  Каином,  неся  на  спине  в  виде  особого  знака
остроконечную иглу. На основании того, что у него в пасти есть  китовый  ус,
финвала  иногда  объединяют  с  настоящим   китом   в   некий   теоретически
существующий род, называемый "баленовые киты", то есть киты, имеющие китовый
ус. Весьма вероятно, что среди этих "баленовых китов"  существует  несколько
разновидностей, однако нам о них почти ничего не известно. Киты  широконосые
и  киты  клюворылые;  шипоголовые  киты;  горбатые  киты;  киты   косоротые;
острорылые киты - вот несколько названий, изобретенных для них китоловами.
   В связи с наименованием  "баленовые  киты"  весьма  важно  заметить,  что
подобный принцип номенклатуры хотя и облегчает обозначение  одной  категории
китов, все же не дает ключа к отчетливой классификации  левиафанов,  ибо  на
чем бы мы ни основывались: на китовом ли усе, горбе, плавнике или  зубах,  -
составить последовательную китологическую систему  невозможно,  несмотря  на
кажущуюся пригодность перечисленных  ярко  выраженных  признаков  для  того,
чтобы лечь в основу такой классификации. В чем же тут дело?
   Дело в том, что китовый ус, горбы, плавники  и  зубы  распределены  среди
китов всех  видов  как  попало,  без  всякого  учета  других,  более  важных
особенностей их строения. Так, кашалот и горбач оба имеют горбы; но этим  их
сходство и ограничивается. С другой стороны, этот же самый горбач  наряду  с
гренландским китом имеет китовый ус, но и тут  все  сходство  ограничивается
только этим. То же самое и с другими  упомянутыми  признаками.  У  различных
китов они образуют такие замысловатые комбинации, а у отдельно взятого  кита
одного какого-то вида создают такое  замысловатое  своеобразие,  что  всякие
попытки провести систематизацию на этой основе заведомо обречены  на  полную
неудачу. Об этот камень разбивали себе головы все натуралисты-цетологи.
   Можно было бы, кажется, предположить, что во внутреннем строении кита,  в
его  анатомии,  там  по  крайней  мере  заключена   возможность   правильной
классификации. Но это не так. Что, например, более примечательно в  анатомии
гренландского кита, чем его  китовый  ус?  Однако  мы  видели,  что  наличие
китового уса не может служить  основанием  для  определения  видовых  границ
гренландского кита. А если вы углубитесь в левиафанье брюхо, так там  вы  не
обнаружите и сотой доли тех пригодных для систематизатора данных,  какие  он
может найти снаружи. Что же остается? Остается только брать  китов  целиком,
во весь  рост,  во  всем  их  исполинском  объеме  и  смело  приниматься  за
сортировку.  Именно  такова  принятая  здесь  библиографическая  система   -
единственная, какая еще может  привести  к  цели,  поскольку  она  только  и
приложима к данному материалу. Но я продолжаю.
   КНИГА I {(in Folio)}. Глава IV ({Горбач)}. Этот кит нередко встречается у
северных берегов Америки. Здесь его издавна били и буксировали в гавани.  За
плечами у него, как у старых коробейников, увесистая  котомка;  можно  также
сравнить его с вывеской гостиницы "Слон и Замок". В любом случае его обычное
название недостаточно его определяет, так как у  кашалота  тоже  есть  горб,
хотя и поменьше. Жир у него не очень ценный. Зато у него есть китовый ус. Из
всех китов это самый игривый  и  легконравный,  всегда  окруженный  веселыми
брызгами и белой пеной.
   КНИГА I {(in Folio)}. Глава V  {(Остроспинный  кит)}.  Об  этом  ките  не
известно почти ничего, кроме названия. Я видел его на большом  расстоянии  у
берегов мыса Горн. Склонный к уединению, он равно избегает  и  охотников,  и
философов. Про него не скажешь, что он трус,  но  тем  не  менее  он  всегда
показывает людям только спину с длинным острым хребтом. Пусть себе  плавает.
Мне о нем мало что известно, да и никто о нем ничего не знает.
   КНИГА  I  {(in  Folio)}.  Глава  VI   {(Желтобрюхий   кит)}.   Еще   один
необщительный джентльмен  с  брюшком  цвета  серы  -  окраска,  которую  он,
несомненно, приобрел в результате трения о черепичную  крышу  ада  во  время
наиболее глубоких своих погружений.  Встречается  он  редко;  я,  во  всяком
случае, встречал его только в далеких Южных морях, да и то всегда  на  таком
большом расстоянии, что выражение его лица  различить  было  невозможно.  На
него не охотятся; он все равно удрал бы, утянув  в  глубину  любой  линь.  А
рассказывают о нем чудеса.  Прощай,  Желтобрюхий  кит!  Я  не  смогу  больше
сказать о тебе ничего достоверного, да и любой старейший житель Нантакета не
сумеет тут ничего прибавить.
   На этом кончается КНИГА  I  {(in  Folio)}  и  начинается  КНИГА  II  {(in
Octavo)}.
   IN OCTAVO(1). Сюда входят киты средних  габаритов,  среди  которых