их не ждало  ничего,  кроме  быстрой  смерти  в  ледяной
пустыне? "Иди ко мне. Иди ко мне". Как бы там ни было, подумал он, это мир
и покой.
   "Я Надя. Иди ко мне".
   Мориси долго смотрел на проплывающие над головой  овальные  силуэты,  и
шепот в его мозгу поднимался до крика.
   Он тряхнул головой. Симбиоз с космической вечностью не для него. Он  не
покинул Медею тогда и не сделает этого сейчас. Он личность, и даже покидая
этот  мир,  он  останется  личностью.  Только  тогда  и  не  раньше  шарам
достанется его душа. Если вообще она будет нужна им.
   До катастрофы оставалось  девять  недель  и  один  день,  когда  Мориси
прилетел в изнемогающий от зноя Энрике, расположенный на  экваторе.  Город
был знаменит легендарной роскошью своего отеля "Люкс". Мориси расположился
в самых шикарных апартаментах, и не было никого, кто бы мог ему  помешать.
Кондиционеры работали по-прежнему, бар был полон  припасов,  за  посадками
вокруг отеля по-прежнему ухаживали четверо садовников-факсов,  которые  не
имели понятия,  куда  делись  их  хозяева.  Исполнительные  сервомеханизмы
обслуживали Мориси с изысканной элегантностью, которая  в  старые  времена
обошлась бы ему в месячный доход. Прогуливаясь по молчаливому и пустынному
саду, он думал, как прекрасно было  бы  пожить  здесь  с  Надей,  Полом  и
Даниел. Сегодня вся эта роскошь казалась ему бессмысленной.
   Но был ли он в самом деле один? И в первую ночь, что он провел в отеле,
и в следующую в густом пряном ночном воздухе ему слышался смех.  Факсы  не
смеются. И шары тоже.
   Утром третьего дня, стоя на веранде своего девяностого этажа, в  кустах
на краю лужайки он заметил какое-то движение. Пять, семь, дюжина  двуногих
факсов-самцов пробирались сквозь кусты. И  вдруг  -  человеческая  фигура!
Бледная кожа,  голые  ноги,  длинные  развевающиеся  волосы!  Преследуемая
факсами, она со смехом бежала меж деревьев.
   - Алло! - крикнул Мориси. - Эй! Я здесь, наверху!
   Он кинулся вниз и весь день обшаривал сад  вокруг  отеля.  Мельком  ему
удалось увидеть в отдалении очертания беснующихся фигур. Он кричал им,  но
они не подали виду, что слышат.
   В конторе отеля Мориси нашел кубик и включил  его.  Он  увидел  молодую
темноволосую женщину с маленькими испуганными глазами.
   - Что, землетрясение уже настало? - спросила она.
   - Еще нет.
   - Я бы хотела тогда быть где-нибудь поблизости. Чтобы увидеть, как этот
вонючий отель рассыплется на миллион кусков.
   - Куда вы ушли? - спросил Мориси.
   Она хихикнула.
   - В заросли - куда  же  еще.  Играть  с  факсами.  Пусть  они  за  мной
охотятся. - Ее лицо вспыхнуло. - Перепутать гены - это горячая штука. Я  с
факсами и факсы со мной. Не хотите ли присоединиться к нам? Кто бы  вы  ни
были.
   Мориси подумал, что он  должен  быть  шокирован.  Но  он  не  испытывал
возмущения. Ему уже доводилось слышать нечто подобное. Ему было  известно,
что в последние годы перед катаклизмом одни колонисты совершали  исход  на
Землю,  другие  объединялись  с  коллективным  разумом  ахьев,  а   третьи
обращались к простой животной жизни. Почему  бы  и  нет?  У  каждого,  кто
родился на Медее, основной набор земных  генов  был  дополнен  чужеродным.
Колонисты в полной мере походили на людей, но несли в  себе  и  что-то  от
шаров и факсов. Без такой рекомбинации генов колония никогда бы не выжила,
ибо земная жизнь была несовместима  с  условиями  Медеи,  и  только  путем
тонкой генной инженерии удалось создать расу,  которая  смогла  преодолеть
враждебное биологическое окружение. Вот почему с приходом смутного времени
немало колонистов просто сбросили одежды и удалились в  леса,  чтобы  жить
там бок о бок с факсами, своими дальними братьями и сестрами. И так ли это
плохо, думал он, если вместо панического бегства на  Землю  осознать  свою
индивидуальность и слиться с шарами?  Так  ли  уж  важно,  какой  путь  ты
избираешь? Но Мориси не собирался бежать.  И  меньше  всего  в  джунгли  к
факсам.
   Он направился на север. В Катамаунте  мэр  города,  кубик  которого  он
нашел, сказал ему:
   - Все внезапно уехали в День тумана, и  я  за  ними.  Здесь  никого  не
осталось.
   В Желтых Листьях биолог в кубике  рассуждал  о  генетике,  об  усилении
чуждых генов. В Сенди-Мишиго Мориси не  нашел  ни  одного  кубика,  но  на
центральной  площади  обнаружил  около  двадцати  скелетов,  в  беспорядке
валявшихся посреди широкой центральной площади. Массовое жертвоприношение?
Массовое убийство в последние часы существования города? Он собрал кости и
похоронил их в сырой рыхлой земле цвета охры.  Это  заняло  у  него  целый
день. Затем он полетел от города к городу дальше вдоль береговой линии.
   И где бы он ни останавливался, всюду видел одно и  то  же  -  ни  следа
людей, только шары, плывущие к морю, и факсы, уходящие в  глубь  материка.
Всюду, где ему попадались кубики, он беседовал с их "обитателями", но  они
мало что могли сообщить  ему.  Никого  не  осталось,  говорили  они.  Люди
возвращались на Землю, соединялись с шарами, удалялись в заросли - так или
иначе, но уходили, уходили, уходили. Какой смысл было слоняться в ожидании
конца, в ожидании великого сотрясения?
   Мы подавили этот мир, думал Мориси. Мы пришли в него, мы  строили  наши
маленькие исследовательские станции, мы в изумлении смотрели на блистающие
небеса и на плывущие по ним  солнца,  на  удивительных  созданий,  живущих
здесь. И мы превратились в жителей Медеи  и  превратили  планету  в  некое
сумасшедшее подобие Земли. Тысячелетие мы селились вдоль берегов -  только
они подходили  для  нашего  образа  жизни.  Так  мало-помалу  мы  потеряли
представление о цели нашего прихода сюда, которая заключалась  в  одном  -
_изучать_. Но мы все равно остались. Мы просто  остались.  Мы  губили  все
вокруг себя. А когда обнаружили, что все тщетно, что одно могучее движение
плеч этого мира  стряхнет  нас,  перепугавшись,  мы  стали  уносить  ноги.
Грустно, подумал он. Грустно и глупо.
   Он пробыл в Арке несколько дней и совершил  путешествие  через  горячую
мрачную пустыню, которая поднималась к Олимпу.  До  катастрофы  оставалось
семь недель и один день.  На  первой  тысяче  километров  своего  пути  он
по-прежнему видел  стоянки  факсов,  медленно  прокладывающих  путь  через
Горячие Земли. Почему они позволили, размышлял он, отнять у себя мир? Ведь
они могли сопротивляться. Они могли  вымотать  нас  в  первые  же  месяцы.
Вместо этого они позволили нам расположиться среди них,  позволили,  чтобы
мы превратили их в забаву, в рабов  и  лакеев.  Факсы  наблюдали,  как  мы
осваивали самые плодородные участки,  но  что  бы  ни  думали  о  нас  эти
удивительные существа, они держали свои мысли при себе. Мы даже не  знаем,
как они сами называли Медею, подумал Мориси. Это говорит о том,  как  мало
они доверяли нам. Но они терпели нас. Почему?
   Плоскогорье под ним уже пылало жаром, словно  кузнечный  горн,  мрачное
пространство было испятнано красным, желтым, оранжевым, и факсов больше не
было видно. Предгорья Олимпа вспучивали пустыню.  Он  увидел,  как  черный
клык вершины поднимался к тяжелому, нависшему небу, которое почти  целиком
заполняла масса Арго. Мориси не осмелился  приближаться  к  горе.  Святыня
факсов сулила опасность. Бешеные горячие потоки воздуха  могли  подхватить
его флиттер и швырнуть вниз, будто бабочку;  а  он  еще  не  готов  был  к
смерти.
   Он снова повернул на север и через пустынные бесплодные места  двинулся
к  полярным  районам,  углубляясь   в   сердце   континента.   Он   увидел
Кольцо-Океан, извивающееся как гигантская змея, силящаяся проглотить  мир,
и рывком поднял флиттер как можно выше, почти до предельной высоты,  чтобы
охватить взглядом как можно больше пространства Дальнего Края,  где  текли
белые реки СО2, наполняя своим дыханием  атмосферу,  а  в  долинах  лежали
озера сжиженного газа. Когда-то он сопровождал сюда партию геологов, и ему
показалось, что это было тысячелетия назад. С какой серьезностью  наносили
они линии разломов, исследуя следы, оставленные землетрясением! Будто  это
могло отсрочить смертный приговор,  висящий  над  колонией.  Но  стоит  ли
сетовать? Да, они стремились к чистому знанию. Как мало  оно  значило  для
него сегодня! Конечно, тогда он был куда моложе. Это было вечность  назад.
Можно считать, в другой жизни. Мориси планировал полет  к  Дальнему  Краю,
чтобы сказать последнее прости тому ученому, которым он был  когда-то,  но
отказался от своего намерения. Он уже попрощался.
   Он развернулся на границе полярных районов и пошел на юг,  к  Северному
мысу на восточном берегу; качнув крыльями, он  заложил  крутой  вираж  над
Высокими  Водопадами  и  приземлился  в  аэропорту  Чонга.  До  катастрофы
оставалось шесть недель и два дня. В этих высоких широтах  двойное  солнце
виднелось смутно и расплывчато даже днем, а чудовищное тело Арго, висевшее
на юге, казалось покрытым морщинами. За десять лет в  тропиках  он  забыл,
как выглядит небо севера. Но разве, разве он  не  прожил  тридцать  лет  в
Чонге? Эти годы казались ему теперь одним  мгновением,  словно  все  время
сжалось в одну точку.
   Пребывание в Чонге принесло Мориси  еще  большую  боль.  Слишком  много
ассоциаций, слишком много воспоминаний. И все же он пробыл здесь, пока  не
посмотрел все - и ресторан, куда они с  Надей  пригласили  Пола  и  Даниел
отпраздновать их свадьбу, и дом  на  улице  Владимира,  где  они  жили,  и
геофизическую лабораторию,  и  лыжный  домик  над  Водопадами.  Все  следы
прошедшей жизни.
   И город, и его окрестности  были  совершенно  пустынны.  День  за  днем
Мориси бродил по округе, вспоминая дни, когда он был молод, а Медея  полна
жизни. Как прекрасно было здесь! Да, со временем произойдет  катастрофа  -
все знали день, с точностью до часа, но никого  это  не  волновало,  кроме
одержимых и психопатов, потому что все были заняты  жизнью.  И  вдруг  все
прозрели - и все изменилось.
   В Чонге Мориси не искал и не включал кубики. Сам этот блистающий  город
с  его  плоскими  термокрышами  был  для  него  одним   большим   кубиком,
оплакивавшим сказку его юности. И когда он больше не мог этого вынести, он
двинулся к югу по дуге вдоль восточного  берега.  У  него  оставалось  еще
четыре недели и один день.
   Его первой остановкой был Остров  Сосредоточения,  откуда  отправлялись
те, кто хотел посмотреть  фантастические  в  своей  причудливости  ледяные
скульптуры Дальнего Края. И сюда приехали четверо новобрачных, и было  это
миллиард лет назад, и они здесь обнимались и хохотали,  глядя  на  ледяное
чудо, сотворенное природой. Мориси было подумал провести ночь на  острове,
но через час покинул его.
   Он летел по направлению к субтропикам, и природа здесь становилась  все
пышнее. Снова он видел цепочки шаров, позволявших уносить себя в океан,  и
вереницы факсов, медленно прокладывавших путь в глубь материка.
   Оставалось три недели, два дня и пять часов. Плюс-минус минуты.
   Он летел низко, почти над головами факсов. По пути они продолжали  свои
брачные игры, и это упорство перед лицом катастрофы удивило  его.  Неужели
дело только в неодолимом зове природы, который  заставляет  факсов  искать
друг друга? Сколько шансов на жизнь у зачатого сейчас потомства? Не  лучше
было бы матерям перед лицом бедствия знать, что чрево их пусто? И  все  же
Мориси не видел в этом смысла.
   И тут ему показалось, что он прозрел. Он впервые понял то, что было для
него непонятно в поведении обитателей Медеи. Их сдержанность, их мягкость,
их терпимость по отношению к тем, кто нарек их мир  Медеей.  Конечно,  они
должны продолжать свою жизнь перед  лицом  надвигающейся  катастрофы.  Они
жили в ожидании ее, она не была для них  катастрофой.  Для  них  это  было
моментом очищения, святой минутой. Ему захотелось обсудить свое открытие с
Динувом. Он испытал искушение тут же развернуться и направиться к Арговью,
чтобы  разыскать  старого  факса  и  проверить   только   что   родившееся
предположение. Но нет, не сейчас. Первым делом в Порт-Медею.
   Когда шло освоение,  восточный  берег  заселялся  одним  из  первых,  и
плотность построек здесь  была  особенно  высока.  Первые  две  колонии  -
Тачдаун и Медея-сити - давным-давно срослись и,  расползаясь,  включили  в
себя  третий  город,  Порт-Медею.  Еще  издали  Мориси  увидел  гигантский
полуостров, на котором раскинулся Порт-Медея и его  пригороды;  он  ощущал
тепловые потоки, потряхивавшие его маленький флиттер, когда направлялся  к
огромному уродливому бетонному мегаполису.
   Динув был прав. В  Порт-Медее  в  самом  деле  стояли  четыре  звездных
корабля, стоимость которых было трудно  определить.  Почему  их  никто  не
использовал во время исхода? А может, они были оставлены для тех, кто ушел
к факсам или шарам? Он никогда этого не узнает. Мориси поднялся в один  из
кораблей и сказал:
   - Оперативная готовность.
   - К вашим услугам, - ответил ровный механический голос.
   - Представьте данные о состоянии корабля. Готовы ли к полету на Землю?
   - Полная заправка. Полная готовность.
   Мориси  оценивающе  осмотрелся.  Так  просто,  подумал   он,   лечь   и
погрузиться в сон, позволив кораблю доставить себя на Землю. Так просто  и
так бесцельно.
   Помолчав минуту, он спросил:
   - Сколько времени нужно, чтобы подготовиться к взлету?
   - С момента отдачи команды - сто шестьдесят минут.
   - Отлично. Команда отдана. Проверьте все системы и  взлетайте.  Цель  -
Земля, куда вы доставите следующее  послание:  "Медея  прощается  с  вами.
Думаю, вам пригодится этот корабль. Ваш Дэниел Ф.Мориси. Отправлено за две
недели, два дня и семь часов до землетрясения".
   - Понятно. Начата подготовка к старту.
   - Счастливого полета, - сказал Мориси кораблю.
   Он поднялся во второй корабль и отдал ему  ту  же  команду.  То  же  он
сделал и в третьем. Перед последним он помедлил, подумав, что, быть может,
где-то остались колонисты,  которые  отчаянно  прорываются  к  Порт-Медее,
чтобы до наступления конца успеть на  борт  корабля.  Должны  были  раньше
позаботиться о  себе,  решил  он  и  отдал  приказ  и  четвертому  кораблю
отправляться домой на Землю.
   Возвращаясь из космопорта в  город,  он  увидел,  как  с  интервалом  в
несколько минут в небо вонзились четыре огненные струи. Каждый из кораблей
помедлил с мгновение, четко вырисовываясь на фоне огромного Арго, а  затем
прочертил дугу по розовому утреннему небу. Через шестьдесят один  год  они
доставят на удивленную Землю груз своих пустых трюмов. И появится еще одна
великая тайна космоса, подумал он,  которая  будет  волновать  воображение
романистов. Путешествие Пустого Корабля.
   Со странным чувством внутреннего удовлетворения он покинул Порт-Медею и
направился к побережью, к  курортам  Мадагоцара,  где  сливки  медеанского
общества наслаждались прелестями тропического рая.  Мориси  всегда  считал
такое времяпрепровождение бессмысленным. Но все тут оставалось нетронутым,
все работало с автоматической четкостью, он решил устроить себе  роскошный
отдых. Он спустился в винный погреб  лучшего  из  отелей.  Он  позавтракал
цыплячьими ножками и замороженной икрой. Он нежился на жарком  солнце.  Он
купался в шампуне из левкоев. И абсолютно ни о чем не думал.
   За день до землетрясения он полетел обратно к дюнам Арговью.


   - Значит, в конце концов вы решили  не  возвращаться  домой,  -  сказал
Динув.
   Мориси покачал головой.
   - Земля никогда не была моим домом. Мой дом  на  Медее.  И  я  вернулся
сюда, потому что здесь мое последнее пристанище. Я  рад,  что  застал  вас
здесь, Динув.
   - А куда мне уходить? - отозвался факс.
   - Ваш народ уходит в глубь материка. Я думаю, они  стремятся  в  момент
катастрофы быть поближе к святой горе. Это верно?
   - Это верно.
   - Тогда почему же вы не пошли с ними?
   - Здесь и мой дом. У меня осталось  так  мало  времени,  что  не  имеет
значения, где я буду, когда задрожит планета. Но скажите мне, друг Мориси,
оправдало ли себя ваше путешествие?
   - Да.
   - Что вы видели? Что вы поняли?
   - Я видел все, что есть на Медее, - сказал Мориси. - Я  не  представлял
себе, какой кусок вашего мира был нами захвачен. Увы, мы заполнили  лучшее
жизненное пространство. А ваш народ никогда не возразил ни единым  словом.
Вы просто наблюдали за тем, что происходит.
   Факс молчал.
   - Теперь я понимаю, - сказал Мориси. - Вы все время  ждали  катастрофы,
не так ли? Вы знали, что она произойдет, знали задолго  до  того,  как  мы
стали подозревать об этом. Как часто она происходила с тех пор, как  факсы
появились на Медее? Каждые 7160 лет факсы уходили в горы, а шары  уплывали
в океан, и все рушилось. А затем выжившие давали новую жизнь тем, кто  уже
был зачат, и все начиналось  снова.  Сколько  раз  в  истории  факсов  это
случалось? Вы знали это, когда мы пришли сюда, когда мы всюду ставили наши
поселения и они превращались в города, когда мы заставляли вас работать на
нас,  когда  мы  смешивали  свои  гены  с  вашими   и   наполняли   воздух
микроорганизмами, которые облегчали наше существование здесь,  -  ведь  вы
уже тогда знали, что все наши деяния конечны. Верно? Это было ваше  тайное
знание, которым вы утешались, ожидая,  когда  придет  срок.  А,  Динув?  И
наконец он настал. Мы ушли, и счастливые молодые факсы  ликуют  в  упоении
любви.  Я  остался  единственным  из  моего  рода,  не  считая  нескольких
сумасшедших, что носятся в зарослях.
   В глазах факса сверкнула искра. Веселья?  Понимания?  Сострадания?  Кто
может понять выражение глаз факса?
   - Все время, - сказал Мориси, - вы ждали прихода катастрофы. Не так ли?
Землетрясения, которое сметет все с лица  планеты.  Ну,  что  ж,  оно  уже
близко. И я хочу быть здесь, рядом с вами и ждать  его  прихода.  Это  мой
вклад в ту гармонию, что существует  между  нами,  представителями  разных
рас. Я буду жертвой, которую принесет человечество. Я должен искупить  его
вину  за  все,  что  мы  тут  сделали.  Вы  понимаете  меня,  Динув?   Вас
удовлетворяют мои слова?
   - Я хотел бы, - медленно сказал факс, -  чтобы  вы  поднялись  на  борт
одного из тех кораблей и вернулись на Землю. Ваша смерть не  доставит  мне
радости.
   Мориси кивнул.
   - Я вернусь через несколько минут, - сказал он,  направляясь  к  своему
коттеджу.
   Кубики Нади, Пола и Даниел лежали возле  экрана.  В  последний  раз  он
говорил с ними несколько лет назад, но сейчас вставил  все  три  кубика  в
приемное устройство и включил  его.  На  экране  появились  три  человека,
которых он любил больше  всех  на  свете.  Они  улыбались  ему,  и  Даниел
приветствовала его со свойственной ей мягкостью, и Пол подмигнул,  а  Надя
послала ему воздушный поцелуй.
   - Осталось немного, - сказал Мориси. - Землетрясение будет  сегодня.  Я
просто хотел попрощаться с вами, вот и все. Я просто  хотел  сказать,  что
люблю вас и скоро буду вместе с вами.
   - Дан... - сказала Надя.
   - Нет. Ничего не говорите. Ведь я знаю, что на  самом  деле  вас  здесь
нет. Я просто хотел увидеть всех вас еще раз. И сейчас я очень счастлив.
   Он отключил  кубики  и  выбросил  их  из  приемного  устройства.  Экран
потемнел. Собрав кубики, он вынес их и тщательно захоронил в сырой влажной
земле сада. Факс бесстрастно наблюдал за ним.
   - Динув, - позвал Мориси. - Могу ли я задать вам последний вопрос?
   - Я слушаю вас, мой друг.
   - За все годы, что люди жили на Медее, мы так и не смогли  узнать,  как
вы называете свой собственный мир. Мы пытались выяснить  это,  но  все  вы
говорили, что это табу, и если даже нам удавалось уговорить  одного  факса
нарушить его, другой называл нам совершенно иное имя  -  и  мы  ничего  не
смогли узнать. Скажите мне, как вы  называете  ваш  мир.  Пожалуйста.  Мне
очень нужно знать.
   - Мы называем его Сануном, - сказал старый факс.
   - Санун? Правда?
   - Правда, - подтвердил Динув.
   - Что это значит?
   - Ну, это значит