Нелепый в своем  рвении,  угодливый  субъект,  явно
польщенный оказанной ему честью развозить больших  "шишек"  посреди  ночи.
Когда он отсалютовал им, Кристенсен заметил, что красный с золотом  мундир
императорского драгунского полка, в который был одет водитель, протерт  на
одном локте. Автомобиль с шипением и скрежетом полз по Маркет-стрит, затем
повернул на север города в дворцовый квартал. Мисс Сойер  смотрела  широко
открытыми глазами на облезлые многоэтажки по сторонам  дороги,  словно  то
были древние соборы.
     Она  задохнулась  от  восторга,  когда  они  въехали  на   территорию
Гражданского  центра.  Окружающее   великолепие   потрясло   ее:   громада
Симфонического  холла,  запущенного  и  разрушающегося,  знаменитый  Музей
современного  искусства,  гигантский  купол   муниципалитета   и   наконец
сверкающее многоцветьем огней,  исполненное  устрашающего  величия  здание
императорского  дворца.  Прежде  в  этом  особняке  со  множеством  колонн
помещался Мемориальный оперный театр. Кристенсен поднимался  по  дворцовой
лестнице,  поддерживая  под  руку  официального  представителя  республики
Монтеррей.  Центральный  вход  вывел  их  в  коридор,  где  уже  теснились
министры, дипломаты, иностранные гости.
     - Боже, какая прелесть! - прошептала мисс Сойер.
     Кланяясь, приветливо кивая  и  раздавая  улыбки,  Кристенсен  успевал
показывать своей спутнице  самых  известных  в  государстве  лиц:  министр
обороны, министр финансов, министр по делам  провинций,  верховный  судья,
министр транспорта.
     Ровно в полночь под звуки марша распахнулись двери тронного  зала,  и
Кристенсен вновь предложил руку своей даме. Вместе с другими приглашенными
они вошли в зал по длинному переходу и  поднялись  на  возвышение,  где  в
ярком свете ламп сиял фальшивым бриллиантовым блеском императорский  трон.
Мисс Сойер, казалось, утратила дар речи. Она знаком показала ему на  шесть
внушительных портретов, украшавших стены зала.
     - Первые шесть правителей империи, - шепотом сказал Кристенсен.  -  А
вот и седьмой.
     У нее  вырвался  возглас  изумления.  Или  то  был  возглас  ужаса  и
брезгливости?
     Император был при всех своих регалиях. Плечи его окутывала  пурпурная
мантия, из-под которой виднелся изумрудно-зеленый камзол, отделанный мехом
горностая. Довершала наряд массивная золотая цепь  на  груди.  Трясущегося
монарха, который едва переставлял ноги, поддерживали  с  обеих  сторон,  а
вернее, тащили под руки придворный  камергер  Майк  Шифф  и  парламентский
пристав Терри Коулман.  Замыкали  процессию  двое  юных  пажей,  китаец  и
негритенок. Они держали скипетр, державу и  грандиозных  размеров  корону.
Пальцы мисс Сойер стиснули локоть Кристенсена. Он  почувствовал,  как  она
затаила дыхание в ту минуту, когда  его  величество,  которого  придворные
пытались усадить на трон,  выскользнув  из  их  цепких  объятий,  едва  не
распластался на полу. Наконец императора водрузили на место, на голову ему
нахлобучили  корону.  Скрюченные,  дрожащие  пальцы   старика   с   трудом
удерживали скипетр.
     -  Его  императорское  величество  Нортон  Седьмой!  -   торжественно
провозгласил камергер.
     Император довольно хихикнул.
     - Пойдемте, - шепнул Кристенсен, подталкивая ее вперед.
     Старик был в ужасном состоянии. Кристенсен  не  видел  его  несколько
недель. Фигура на троне больше  всего  напоминала  мумию,  извлеченную  из
склепа. Пустые  глаза  на  землистом  лице  ничего  не  выражали,  челюсть
отвисла, бусинка слюны блестела в уголке губ.
     Мисс Сойер отступила назад. Напрягшись, словно натянутая струна,  она
не могла заставить себя приблизиться к трону,  но  Кристенсен  безжалостно
тянул ее за собой. Он позволил ей остановиться, лишь  когда  от  немощного
императора их отделял  какой-нибудь  десяток  шагов.  От  старика  исходил
сладковатый, тошнотворный запах.
     - Что я должна делать? - в панике спросила она.
     - Когда я назову ваше имя, подойдите К нему, сделайте реверанс,  если
умеете, затем отойдите назад. Все.
     Она кивнула.
     - Ваше величество, - громко произнес Кристенсен, - полномочный  посол
республики Монтеррей, сенатор Сойер свидетельствует вам свое почтение.
     Сдерживая  дрожь,  она  шагнула  вперед,  присела   в   реверансе   и
повернулась, чтобы отойти, но тут голова у нее закружилась, и  она  слегка
покачнулась.  Кристенсен   мгновенно   оказался   рядом   и,   поддерживая
потрясенную мисс Сойер, помог ей сойти с возвышения. Император снова издал
бессмысленный смешок, напоминавший кудахтанье.
     - Давно он в таком состоянии? - спросила она.
     - Два или три года, а может и больше.  Полном  маразме.  Естественные
отправления совершает под себя. Думаю, вы успели это заметить.  Мне  очень
жаль, но я предупреждал вас. Я же говорил, что вам лучше не настаивать  на
своем, так что извините, мисс... мисс... я не знаю вашего имени.
     - Элейн.
     - Давайте уйдем отсюда, Элейн. Хорошо?
     - Да, да, конечно.
     Она вся еще дрожала.  Он  повел  ее  к  боковому  выходу.  Когда  они
покидали зал, на помост для трона вышли двое придворных - один с  гитарой,
другой с жонглерскими палочками. В тишине  прозвучал  резкий,  скрежещущий
смех императора. Прием во дворце затянется на всю ночь, ибо Нортон Седьмой
был одним из любимых развлечений всего Сан-Франциско.
     - Вот вы и посмотрели на императора.
     - Но как же империя продолжает существовать, если ею правит безумец?
     - Ничего страшного. Обходимся без его мудрых указаний.  Римляне  жили
при Калигуле, а того не сравнить с нашим. Вы  расскажете  об  увиденном  в
Монтеррее?
     - Нет, пожалуй. У нас очень сильна вера в могущество  империи.  Зачем
подрывать ее?
     - Правильно, - похвалил ее Кристенсен.
     Они вышли на улицу. Дул холодный ночной ветер.
     - Я провожу вас до причала, а потом поеду домой, - сказал он.
     - А где вы живете?
     - Возле парка Гоулден-Гэйт.
     Она посмотрела ему в глаза и облизнула губы, как девчонка.
     - Знаете, я не хочу переправляться через залив в такой  час,  да  еще
одна. Удобно ли мне будет переночевать у вас?
     Он уверил ее, что это очень удобно, и они сели в машину.
     Через двадцать  минут  они  были  у  него.  Оба  молчали.  Кристенсен
понимал, о чем она думает. Мысли ее  занимал  выживший  из  ума  правитель
империи, пускавший  слюни  и  глупо  хихикавший  в  торжественно  убранном
тронном зале. И это великий Нортон Седьмой, под властью которого находятся
все земли от Сан-Рафаэл до Сан-Матео и от Халф-Мун-Бэй до Уолнат-Крик. Вот
они нравы империи Сан-Франциско в эти закатные дни западной цивилизации.
     Кристенсен отпустил шофера, и они поднялись к нему в квартиру.  Вечно
голодные коты встречали его на пороге.
     - Какая уютная квартирка! - сказала она.
     -  Три  комнаты,  ванная,  холодная  и  горячая  вода.  Неплохо   для
обыкновенного министра иностранных дел. У многих из наших нет даже  этого.
Они занимают комнаты во дворце. Но лучше все-таки жить отдельно.
     Он открыл дверь на веранду.  Теперь,  когда  его  окутывало  домашнее
тепло,  ночь  уже  не  казалась  такой  холодной.  Вспомнилась  новость  о
королевстве Уикка. Где-то в далеком, цветущем Орегоне сейчас  соберутся  в
путь  сто  пятьдесят  тысяч  мирных  идолопоклонников.  Эта  лавина  скоро
обрушится на Сан-Франциско, чтобы отпраздновать  здесь  поворот  солнца  к
лету. Неприятная неожиданность. Завтра, когда все проспятся  после  ночных
развлечений, придется собирать заседание Кабинета  и  немедленно  начинать
действовать. Не исключено, что именно ему предстоит мотаться  по  окраинам
империи, а то и подальше, обещаниями  и  посулами  скреплять  региональный
союз, направленный против язычников. Никуда  не  денешься.  Такая  у  него
работа. Кому-то надо заниматься этим.
     Его рука легла на стройную талию посланницы Монтеррея.
     - Бедный, бедный император, - тихо произнесла она.
     - Все мы бедные, - ответил он.
     Он взглянул на восток. Скоро взойдет солнце.  Рассвет  занимался  над
страной, которая раньше называлась Соединенные Штаты  Америки,  а  сегодня
была искромсана на тысячи карликовых, крохотных государств, обезумевших от
войн и взаимных притязаний.  Господи  ты.  Боже  мой!  Великое  герцогство
Чикагское,  Священная  конфедерация  Северной  и   Южной   Каролины,   три
нью-йоркских королевства! Одна империя Сан-Франциско чего стоит.  Впрочем,
что толку думать об этом? Поздно, слишком поздно хватились. Теперь уже  не
изменить ничего. Карты розданы, остается играть в ту  игру,  которую  тебе
навязали. Единственное, что в твоих  силах,  это  показать  высокий  класс
игры. И еще ты можешь защитить от надвигающейся  тьмы  маленький  островок
человеческого тепла.
     - Я рад, что вы поехали со мной, - сказал  он,  обнимая  ее  и  нежно
прижимаясь губами к ее губам. - Пойдемте в комнату.



                            Роберт СИЛВЕРБЕРГ

                           АБСОЛЮТНО НЕВОЗМОЖНО

                               пер. В.Вебер

     ~ ~ - italic



     На детекторе, что стоял в углу небольшой комнаты, засветилась розовая
точка. Малер взглянул на грустного путешественника во  времени,  сидевшего
перед ним в громоздком космическом скафандре, и усталым жестом  указал  на
детектор.
     - Видите, еще один. Попав  на  Луну,  вы  найдете  там  многих  своих
коллег. За те восемь лет, что я руковожу Бюро, мне пришлось отправить туда
более четырех тысяч человек. Почти по пятьсот в год. Не  проходит  и  дня,
чтобы кто-то не посетил наш 2784 год.
     - И вы никого  не  отпустили.  Каждый,  кто  прибыл  к  вам,  тут  же
отправлялся на Луну. Каждый.
     -  Да,  -  твердо  ответил  Малер,  вглядываясь  в  защитное  стекло,
скрывавшее лицо пришельца.
     Он часто думал о людях, покинувших Землю по его приказу.  Взять  хотя
бы вот этого, маленького роста, хрупкого телосложения, с  венчиком  седых,
мокрых от пота волос. Наверное, ученый, уважаемый человек своего  времени,
почтенный отец семейства (впрочем, почти все, кто попадал к нему,  семьями
не обзавелись). Возможно, его знания могли бы принести неоценимую пользу и
в двадцать восьмом веке. Возможно, и нет. Но это не имело  ровно  никакого
значения. Так или иначе, его путь, как и путь его предшественников,  лежал
на Луну, где  ему  предстояло  провести  остаток  дней  в  отвратительных,
примитивных условиях под куполом.
     - Не думаете ли вы, что это жестоко? - спросил  старик.  -  Я  прибыл
сюда с мирными намерениями, не собираясь причинять вам никакого  вреда.  Я
всего лишь научный  наблюдатель  из  прошлого.  Движимый  любопытством,  я
решился на путешествие во времени и не  ожидал,  что  наградой  мне  будет
пожизненное заточение на Луне.
     - Весьма сожалею, - Малер встал.
     Пора заканчивать разговор, так как  его  уже  ждал  следующий  гость.
Бывали дни, когда они появлялись  один  за  другим.  Хорошо  еще,  что  их
во-время засекали.
     - Но разве я  не  могу  жить  на  Земле,  оставаясь  в  скафандре?  -
торопливо спросил путешественник, чувствуя, что его вот-вот выпроводят  из
кабинета. - В этом случае также будет исключен любой контакт с атмосферой.
     - Пожалуйста, не усугубляйте моего и без того трудного  положения,  -
ответил Малер. - Я уже объяснял, что это абсолютно невозможно.  Исключения
не допустимы. Уже двести лет, как Земля не знает болезней. За этот  период
наши  организмы  утратили  сопротивляемость,  приобретенную  бесчисленными
поколениями прошлого. Я рискую собственной  жизнью,  находясь  возле  вас,
даже несмотря на ваш скафандр.
     Малер подал сигнал  высоким,  мускулистым  охранникам.  Они  ждали  в
коридоре, закованные в скафандры, которые  предохраняли  их  от  инфекций.
Приближался самый неприятный момент.
     - Послушайте, -  нахмурившись,  продолжал  Малер.  -  Вы  же  ходячая
смерть. Микробов, гнездящихся  в  вашем  теле,  вполне  достаточно,  чтобы
уничтожить полмира. Даже простуда, обычная  простуда  может  лишить  жизни
миллионы  людей.  За  последние  два  столетия  сопротивляемость  болезням
практически  утрачена.  Она  уже  не  нужна  человеческому  организму.  Мы
победили все болезни. Но вы, путешественники во времени, появляетесь здесь
с их полным букетом. И мы не можем оставить вас на Земле.
     - Но я...
     - Знаю. Вы поклянетесь всем  святым,  что  никогда  не  снимете  этот
скафандр. Сожалею, но даже слово честнейшего из людей ничто по сравнению с
безопасностью миллиардов землян. Мы не можем разрешить вам  остаться.  Это
жестоко,  несправедливо,  но  другого  выхода  нет.  Вы,  разумеется,   не
предполагали, что вас ждет такая встреча. Повторяю, мне очень жаль. Но,  с
другой стороны, отправляясь в будущее, вы знали, что не сможете  вернуться
назад, и, следовательно, всецело отдавали себя в руки живущих там. - Малер
начал складывать  лежавшие  перед  ним  бумаги,  показывая,  что  разговор
окончен. - Чертовски жаль, но вы должны нас понять. Само ваше  присутствие
пугает нас до смерти. Мы не имеем права позволить  вам  ходить  по  Земле,
даже в космических скафандрах. Это  абсолютно  невозможно.  Для  вас  есть
только один путь - на Луну.
     Он взглянул на охранников:
     - Уведите его.
     Стража направилась к старику и по возможности  деликатно  выпроводила
его из кабинета.
     После их  ухода  Малер  с  облегчением  откинулся  в  пневмокресле  и
прополоскал рот. Длинные речи всегда выматывали его, после них  саднило  в
горле. "В один прекрасный день я заработаю себе рак  от  этих  бесконечных
разговоров, - подумал он. А это сопряжено с операцией. Но кто, кроме меня,
будет всем этим заниматься?"
     Из коридора все еще доносились протестующие крики  старика.  Когда-то
Малер готов был уйти с этой работы,  испытывая  жалость  к  ни  в  чем  не
повинным пришельцам из прошлого. Но восемь лет закалили его.
     Впрочем, именно твердость характера  Малера  послужила  причиной  его
назначения на должность директора Бюро. Работа была тяжелая и требовала от
исполнителя сильной воли.  Кондрин,  его  предшественник,  был  сделан  из
другого теста, и в результате сам оказался на Луне. Возглавляя Бюро  всего
лишь год, он настолько размяк, что разрешил уйти  одному  путешественнику.
Тот обещал спрятаться в Антарктиде, и  Кондрин,  полагая,  что  Антарктида
столь же  безопасна,  как  Луна,  по  недомыслию  отпустил  его.  Тогда-то
директором и назначили Малера, и в последующие восемь лет все  до  единого
пришельцы из прошлого - а их  набралось  четыре  тысячи  -  неукоснительно
высылались на Луну. Первым был беглец, отпущенный Кондрином и пойманный  в
Буэнос-Айресе  (его  смогли  засечь  по  болезням,  охватившим  регион  от
Аппалачей  до  протектората  Аргентины),  вторым  -  сам  Кондрин.  Работа
отнимала много сил, но Малер ею  гордился.  Возглавлять  Бюро  мог  только
сильный человек.
     Он откинулся в кресле в ожидании очередного путешественника. Неслышно
открылась дверь, и в кабинет вошел дородный мужчина с таймером в руке. Это
был доктор Форнет, Главный врач Бюро.
     - Взял у нашего последнего клиента, - сказал доктор. -  Тот  уверяет,
будто этот таймер действует в двух направлениях, и я решил, что вам  будет
любопытно взглянуть на него.
     Малер выпрямился. Таймер,  обеспечивающий  перемещение  не  только  в
будущее, но и в прошлое? Маловероятно. Однако, если это так, лунной тюрьме
придет конец. Но откуда мог взяться подобный механизм?
     Малер протянул руку к таймеру.
     - Похоже, обычная конструкция двадцать четвертого века.
     - Но обратите внимание на второй циферблат.
     Малер присмотрелся повнимательнее и кивнул.
     - Да, вероятно, он предназначен для перемещения в прошлое. Но как это
проверить? И потом, почему у других нет такого таймера? Откуда он взялся в
двадцать четвертом веке?  Даже  мы  не  научились  путешествовать  в  двух
направлениях, только в будущее, а  наши  ученые  считают,  что  попасть  в
прошлое теоретически  невозможно.  Однако,  было  бы  неплохо,  -задумчиво
произнес Малер, - если бы его слова  оказались  правдой.  Надо  хорошенько
исследовать  этот  таймер.  Хотя,  признаться,  мне  не  верится,  что  он
работоспособен. Приведите-ка  сюда  нашего  гостя.  Кстати,  что  показало
медицинское обследование?
     - Как всегда, - угрюмо ответил Форнет. - Полный набор самых  заразных
заболеваний. Чем быстрее отправим его на Луну, тем лучше.
     Доктор махнул  рукой,  и  охранники  ввели  в  комнату  пришельца  из
прошлого.
     Малер улыбнулся. О сверхосторожности доктора Форнета  в  Бюро  ходили
легенды. Даже если бы путешественник прибыл из двадцать восьмого столетия,
когда на Земле уже не было болезней, Форнет все  равно  нашел  бы  у  него
что-нибудь подозрительное, начиная с астмы и кончая проказой.
     Гость оказался мужчиной довольно высокого роста и, по всей видимости,
молодым. Хотя его лицо  едва  просматривалось  сквозь  стекло  шлема,  без
которого ни один путешественник во времени не  имел  права  появляться  на
Земле. Малеру показалось, что незнакомец  чем-то  напоминает  его  самого.
Когда пришельца ввели в кабинет, его глаза удивленно раскрылись.
     - Вот уж не думал встретить тебя здесь! - воскликнул  путешественник.
Его голос, усиленный динамиком, наполнил маленький кабинет. - Ты Малер, не
так ли?
     - Совершенно верно, - сказал директор Бюро.
     - Пройти сквозь все эти годы - и  найти  тебя.  И  кто-то  еще  смеет
говорить о невероятности!
     Малер пропустил его слова мимо  ушей,  не  позволяя  втянуть  себя  в
дискуссию. Он давно уяснил, что с путешественниками нельзя вести дружескую
беседу. В обязанности директора входило лишь краткое объяснение причин, по
которым пришельца следовало отправить на Луну, причем как можно скорее.
     - Вы утверждаете, что эта штуковина обеспечивает  перемещение  как  в
будущее, так и в прошлое? - спросил Малер, показывая на таймер.
     - Да, - подтвердил пришелец. - Работает в  двух  направлениях.  Нажав
эту кнопку, вы окажетесь в 2360 году или около того.
     - Вы сделали его сами?
     - Я? Нет, конечно, нет. Я его нашел. Это долгая история, и у меня нет
времени, чтобы рассказать ее. К тому же,  попытайся  я  это  сделать,  все
совершенно запутается. Давайте  побыстрее  покончим  с  формальностями.  Я
понимаю, что у меня нет ни  единого  шанса  остаться  на  Земле,  и  прошу
отправить меня на Луну.
     -  Вам,  разумеется,  известно,  что  в  наше  время  побеждены   все
болезни... - торжественно начал Малер.
     - ...а я битком набит вирусами и микробами, которых вполне достаточно
для уничтожения человечества, - продолжил пришелец. - И оставить  меня  на
Земле абсолютно невозможно. Хорошо, не буду с вами спорить. Где тут ракета
на Луну?
     Абсолютно невозможно! Его любимая фраза. Малер хмыкнул. Должно  быть,
кто-то из молодых техников предупредил пришельца о том, что  его  ждет,  и
тот смирился, поняв безнадежность своего положения. Ну что ж,  тем  лучше.
Абсолютно  невозможно.  Да,  думал  Малер,   эти   два   слова   полностью
характеризуют  его  деловые   качества.   Скорее   всего,   он   останется
единственным Директором Бюро,  который  никогда  не  поддастся  на  уловки
пришельцев из прошлого и отправит на Луну каждого, кто попадет  к  нему  в
руки. А другие, до и после него, в какой-то момент дрогнут, пойдут на риск
и оставят кого-то на Земле. Но только  не  Малер.  ~Абсолютно  Невозможный
Малер~. Он понимает, какая ответственность возложена на его  плечи,  и  не
собирается подвести тех, кто доверил ему это важное дело. Все пришельцы из
прошлого, все до единого, должны отправляться на Луну. И как можно скорее.
Здесь не должно быть смягчающих обстоятельств.
     -  Ну  и  отлично,  -  сказал  Малер.  -  Я  рад,  что  вы  понимаете
необходимость предпринимаемых нами мер предосторожности.
     - Возможно, я понимаю далеко не все, - сказал пришелец,