с
вами, эти Правоверные уже  вытаскивали  бы  из  нас  кишки  на  дыбе.  Вам
известно, что такое баран Иуды?
     - Причем здесь это?
     - Очень даже причем. Эти Правоверные знают Чартерса. Между прочим,  я
заметил,  как  они  старались  казаться  безучастными   к   происходящему,
особенно, когда он вошел в вагон и стал высматривать своих старых дружков.
Если бы ему удалось поздороваться с вами, всем нам была бы крышка. Поэтому
я и перехватил его. Или он, или вы.  А  я  обязан  довести  вас  целыми  и
невредимыми, доллары надо отрабатывать честно. Если понадобится, то я и  с
вами поступлю точно так же.
     Макинтайр похолодел, но упорно продолжал расспрашивать:
     - Что вы с ним сделали?
     - Я затащил его в туалет и там  тихо  спросил,  где  он  выходит.  Он
ответил, что в Доноване. Это в ста милях отсюда. Когда мы покупали  билеты
в кассе, я слышал, что Правоверные брали билеты тоже до Донована. Так  что
они допросили бы вашего дружка сразу же, как остались с  ним  с  глазу  на
глаз, а через десять минут, по его признанию, была бы организована  погоня
и блокированы три провинции для того, чтобы накрыть вас. - Уоллес  перевел
дыхание. - Я нарушил свою присягу на верность Правоверным, помогая вам, да
и вообще занимаясь моими делами, и поэтому меня накажут точно так же,  как
и вас. А я не хочу, чтобы меня сцапали и подняли на дыбу. И я уверен,  что
если бы отпустил эту подсадную утку - Чартерса, то мы  бы  точно  сгорели.
Поэтому я открыл окно в туалете и выбросил в него  этого  типа.  На  такой
скорости, естественно, от него мало что осталось, но вы можете  сходить  и
посмотреть на его останки, они, видимо, здесь недалеко,  в  паре  миль  от
Абрамвилля.
     Они подошли к причалу.
     - Проходите, - сказал Уоллес, прежде чем Макинтайр смог вновь обрести
дар речи. - Вот наше судно. Давайте, пошевеливайтесь!



                                    6

     Все время, пока они плыли вверх по реке  мимо  небольших  городков  с
деревянными дебаркадерами,  мимо  берегов,  постепенно  становившихся  все
более холмистыми, за которыми маячили горы, слова  Уоллеса:  "...Я  открыл
окно и выбросил в него этого типа", не выходили из головы Макинтайра.
     Именно так он и сказал. В  этом  был  смысл,  размышлял  Макинтайр  в
оцепенении, поражаясь  безжалостно  логическому  мышлению  контрабандиста.
Смерть одного  человека  обеспечивала  на  некоторое  время  относительную
безопасность группы других людей. Если бы он остался в живых, это означало
смерть остальных. Выходит, бедный Чартерс должен был умереть.
     Возможно, это имело смысл  при  рассуждениях  с  позиций  логики.  Но
полдня Макинтайр дрожал только от  мысли,  что  Уоллес  был  способен  так
хладнокровно взвесить одну жизнь против одиннадцати и  затем  убить  того,
счет для которого оказался не  в  его  пользу.  Это  было  ярким  примером
выживания, взятым из жизни животных. Впервые Макинтайр осознал,  насколько
чуждым ему был Уоллес, насколько он был лишен  столь  важных  человеческих
черт.
     Макинтайр не рассказал остальным  о  том,  что  произошло  в  туалете
монорельсового поезда. Он чувствовал себя  в  ответе  за  то,  что  привел
Уоллеса в группу, а это означало, что Чартерса  убил  он,  даже  если  был
замешан в этом косвенно. Но Макинтайр считал  в  первую  очередь  во  всем
виноватым себя.
     Прошло десятое число, затем одиннадцатое.
     Наняв старый разбитый автобус, который тяжело кряхтел  на  поворотах,
они доехали до города  Холлистер,  последнего  более  или  менее  большого
населенного  пункта  перед  горным  массивом,  преграждавшим  им  путь   к
Дилларду. В Холлистер они прибыли двенадцатого, опережая  график  движения
на полдня. Если все так пойдет и дальше, то они определенно  доберутся  до
Дилларда, и даже невредимыми, как раз к девятнадцатому.
     День был теплым и солнечным. В умеренном поясе Мэйнарда в  это  время
начиналось лето. Времена года на Мэйнарде менялись плавно. Это был  мир  с
мягким климатом. Макинтайр жалел о том,  что  приходится  покидать  его  и
лететь в более суровый мир Хэксли.
     Его неприязнь к Уоллесу медленно притуплялась  по  мере  движения  по
маршруту.  Из  всей  группы  он  был  единственным,  кто  разговаривал   с
контрабандистом. Другие смотрели на него как  на  неизбежное  зло,  что-то
вроде говорящего вьючного животного. Макинтайру очень хотелось узнать, как
бы отреагировали члены группы, если  бы  он  рассказал  им  о  событиях  в
вагоне.
     В то утро, когда они выехали из  Холлистера  и  направились  в  горы,
Макинтайр сидел рядом с Уоллесом в кузове грузовика. Этот грузовик  Уоллес
нанял вместо старого автобуса, который довез их до города.
     Макинтайр спросил:
     - Вы думаете, все обойдется благополучно?
     - Все может случиться. Хотя это оказалось легче, чем  я  предполагал.
Складывается впечатление, что я беру деньги ни за  что.  Две  с  половиной
тысячи долларов за легкую прогулку в Диллард! Такая работенка мне по душе!
     - Вряд  ли  вам  еще  удастся  заработать  таким  образом,  -  сказал
Макинтайр. - Нас здесь осталось совсем мало.
     - Это да. Я даже  удивляюсь,  что  вы  продержались  так  долго.  Вы,
Лоялисты, глупые люди. Вроде бы взрослые мужчины,  а  боитесь  собственной
тени. Как тогда, в  монорельсе.  Стоило  только  Чартерсу  открыть  рот  и
сказать: "Ба! Да это же Том Макинтайр собственной персоной!" - и всем  нам
крышка. Но...
     - Я не желаю, чтобы вы говорили об этом, - отрезал Макинтайр.
     Солнце клонилось к закату. Грузовик  подпрыгивал  на  ухабах.  Вокруг
были поросшие высоким лесом холмы.
     - Почему? Вы что, еще не поняли?
     - Я все понимаю и совершенно четко представляю, что бы  произошло,  -
признался  Макинтайр,  -  но,  черт  возьми,  Уоллес,  как  вы  могли  так
хладнокровно...
     Уоллес рассмеялся:
     - Хладнокровно? Нет, Макинтайр, мне просто хочется выжить.
     - И вы можете пойти на все ради этого?
     - А вы разве нет?
     Сбитый с толку Макинтайр отвернулся и стал глядеть на дорогу.  Затем,
после небольшой паузы, он сказал:
     - Давайте представим  себе  такую  ситуацию.  Мы  пересекаем  горы  и
приходим в город, жители которого очень внимательно и тщательно следят  за
Лоялистами и выявляют их. И каким-то образом они  узнают,  что  Халлерт  -
Лоялист, они подозревают и других членов группы, но не уверены.  Так  вот,
Уоллес, что вы сделаете, чтобы вывести нас из города целыми и невредимыми?
     Контрабандист нахмурился:
     - Ну раз уж вам так хочется поиграть, Макинтайр, давайте  я  предложу
вам другую игру, получше. Поставьте себя на мое место и сами скажите,  что
бы вы сделали?
     - Разве вы не понимаете, что я не могу этого сделать? Предположим,  я
стал во главе группы. Что бы я сделал? Не знаю, думаю, что всем нам пришел
бы конец.
     - А почему всем? - спросил Уоллес. - Только Халлерту.
     - Как же вы поступили бы?
     - Я отправился бы к мэру города и достаточно убедительно заявил,  что
наша группа солдат-наемников путешествует в поисках работы,  по  дороге  в
его замечательный город захватила одного Лоялиста и любезно передает его в
руки досточтимого мэра, чтобы он смог получить полагающуюся награду.
     - Вы бы пожертвовали Халлертом?
     Уоллес зловеще улыбнулся:
     - Когда одна ваша нога попадает в капкан, Макинтайр,  и  вы  слышите,
что гончие уже скоро настигнут вас, а  вы  не  можете  открыть  замок,  то
единственно верным решением будет отрезать ногу и уползти прочь. Когда нет
времени, да и просто нет другого выхода, будет ли это честно по  отношению
к ноге?
     Молча Макинтайр смотрел на уходящую назад дорогу,  размышляя  о  том,
что же формировало характер у этого человека,  что  лишило  его  всяческих
следов человечности. Они родились на одной планете, от  родителей  земного
происхождения, но,  подумал  Макинтайр,  если  сравнить  короткие  сильные
пальцы контрабандиста с его  собственными,  тонкими  и  длинными  пальцами
скульптора, между ними было такое различие, как будто они  происходили  от
существ из различных галактик.
     Переход через горы  отнял  три  полных  дня,  и  Макинтайр  полностью
сосредоточился на  огромной  физической  нагрузке,  задаваемой  тяжелым  и
утомительным переходом, ему было вовсе не до размышлений об  Уоллесе.  Для
теорий просто не оставалось времени.
     По мере того как они поднимались в горы, погода становилась все  хуже
и хуже. Резко похолодало. Макинтайр был  очень  чувствителен  к  холоду  и
страдал от него, как, впрочем, и остальные члены  группы.  Уоллес,  с  его
продубленной кожей, казалось, не замечал жуткого холода.
     Они уже давно пересели из нанятого грузовика в  грузовик,  который  в
составе  колонны  под  усиленным  конвоем  перевозил  продовольствие   для
восточных провинций страны. Уоллес договорился с начальником  конвоя,  что
они будут работать и помогать солдатам в обмен на продовольствие.
     Каждый  вечер  они  останавливались  на  ночлег,  помогая   разбивать
палатки, возились с кострами. Уоллес, очевидно, терпеливо сдерживал  себя,
наблюдая  как  бывший  скульптор  и  бывший  профессор  с  самыми  благими
намерениями  и  невинным  видом  стараются  быть  похожими  на  прожженных
солдат-наемников.
     Один из водителей грузовиков в первую же ночь  страшно  развеселился,
наблюдая, как Халлерт и Макинтайр устанавливали палатку.  Он  долго  стоял
над ними, улыбался, а затем добродушно хмыкнул:
     - Не удивительно, что вы пересекаете страну в поисках работы.
     Макинтайр поднял на него глаза и спросил:
     - О чем это вы?
     - Я сказал: неудивительно, что  вы  без  работы.  Если  вы  двое  так
устанавливаете палатку, а ваши товарищи, видимо, и  того  хуже,  то  вы  -
самая паршивая компания солдат-наемников по эту сторону Голубого Океана.
     Внезапная ярость охватила Макинтайра. Не сдержавшись и даже не  успев
подумать о последствиях своих действий, он поднял кулак и с  силой  двинул
им водителя в челюсть. От удара хрустнул один из суставов, и  острая  боль
пронзила руку скульптора. Водитель от неожиданности покачнулся, хотя  удар
был  не  очень  сильным,  ему  приходилось  выдерживать  и  не  такие,   и
замахнулся, чтобы дать сдачи. Дрожа от напряжения, Макинтайр  приготовился
отразить его удар.
     Уоллес подскочил к ним и сгреб разъяренного водителя в охапку:
     - Ну, ну, парень, остынь. За такие слова я тоже могу добавить тебе, -
и он потащил его к грузовикам.
     Через некоторое время, вернувшись, Уоллес спросил Макинтайра:
     - Чем он вас так задел?
     - Ему не понравилось, как мы ставили палатку,  и  тогда  он  оскорбил
нас. - Макинтайр взглянул на свою  руку.  Сустав  среднего  пальца  быстро
напухал, а вся рука онемела. - Я впервые ударил человека, - сказал он, - и
не остановился, чтобы подумать. Я просто размахнулся и ударил.
     Он осторожно потер руку.
     - Однако, - продолжил он, - я должен  был  так  поступить.  Настоящий
наемник не простил бы водителю такие оскорбления.
     Уоллес расплылся  в  улыбке,  и  Макинтайру  показалось,  что  в  ней
просквозило дружелюбие.
     - Вы знаете, - сказал Уоллес, - мне кажется, вы кое-что поняли.



                                    7

     Остаток путешествия через горы  прошел  без  особых  происшествий,  и
Макинтайр  почувствовал  резкое  облегчение,  когда  чуть  позже   полудня
четырнадцатого числа они спустились с холмов Вебстера,  которые  окаймляли
восточную границу гор, разделяющих континент, и распрощались с караваном.
     Они были в пути уже пять дней. Грязные, оборванные, небритые они даже
отдаленно не  напоминали  тех  изнеженных  работников  искусства,  которые
покинули Мэйнард-Сити ранним утром девятого числа.
     Теперь они очутились на равнинах провинции  Вебстер  -  промышленного
центра материка, в четырехстах  милях  от  космопорта  Дилларда.  Маршрут,
составленный Уоллесом, пролегал в обход ее столицы, города Вебстер. Именно
в Вебстере родился и вырос Клод Ламли, именно отсюда он шагнул  к  власти.
Сначала его выбрали представителем в Ассамблее,  а  затем  он  узурпировал
власть.
     И в Вебстере антилоялистские настроения были особенно сильны.  Только
безумный фанатик мог рискнуть пройти через этот город.
     Группа сделала крюк на попутных машинах к  северо-западу  и  вышла  к
маленькому речному городку, где  они  могли  попытаться  сесть  на  судно,
идущее вниз по реке. До Лорриса было тридцать миль, и группа  добралась  к
нему около полуночи.
     Здесь Уоллес  нашел  недорогую  и  очень  старую  гостиницу,  которая
сохранилась еще с тех пор, когда начиналось освоение и заселение  планеты.
Ее мерцающие малиновые светильники излучали приятный свет,  но  окна  были
незашторены и пыльны. Однако Макинтайр не обращал на это внимания,  потому
что был грязным и уставшим, как  скаковая  лошадь  после  состязаний.  Его
устраивало любое место, где он мог отдохнуть.
     В  гостинице  был  бар,  и  они  ввалились  в  него,   чтобы   слегка
расслабиться и развлечься. Уоллес был, как всегда, говорлив и много шумел,
но Макинтайр, сидевший рядом с ним, заметил,  что  контрабандист  за  весь
вечер выпил всего три  кружки  пива.  Это  стоило  того,  чтобы  взять  на
заметку, хотя бы потому, что Уоллес больше притворялся выпившим,  чем  был
на самом деле. Макинтайр уже научился определять, когда он фальшивит.
     Спустя некоторое время они разошлись  по  своим  комнатам.  Макинтайр
последним покидал бар. Как только он вышел в коридор,  ведущий  в  номера,
его кто-то окликнул:
     - Эй, вы!
     Макинтайр резко обернулся и увидел, что  звал  его  бармен,  лысеющий
мужчина лет шестидесяти. Бармен знаком подозвал его и сказал шепотом:
     - Выпейте со мной еще по рюмочке, дружище, за счет заведения.
     Макинтайр нахмурился: все уже ушли, а он с самого начала  путешествия
ни разу не отрывался от группы. К тому же  едва  держался  на  ногах,  ему
ужасно хотелось спать.
     - Я уже изрядно нагрузился, шеф, -  пробормотал  он.  -  Мне  хочется
спать.
     И это было правдой.
     - Останьтесь, - настаивал бармен. - Я хочу  рассказать  вам  кое-что,
что для вас, несомненно, будет ошеломляющей новостью.
     Макинтайр сел за стойку, а бармен вышел из-за нее  и  плотно  прикрыл
дверь бара. Затем он пристально взглянул на Макинтайра. Глаза  у  бармена,
были с частыми прожилками, налиты кровью.
     - Вы Лоялист, не так ли? Вы и вся ваша компания?
     Макинтайр напрягся.
     - Ты пьян, старик! Я солдат-наемник и ищу...
     - Прекратите прикидываться, - сказал старик. - Это у  вас  получается
неестественно, меня вы не проведете.  Но  я  не  собираюсь  выдавать  вас,
можете мне поверить. Я хочу предупредить вас.
     - Предупредить? Интересно, о чем же?
     - Этот Уоллес. Вы должны немедленно избавиться от него. Он смертельно
опасен.
     Макинтайр схватил бармена за отвороты пиджака и притянул к себе:
     - Что вам известно об Уоллесе?
     - Он уже был здесь  около  двух  месяцев  назад  с  группой  из  пяти
Лоялистов. Они, видимо, заплатили ему, чтобы  он  вывел  их  к  побережью.
Полагаю, они рассчитывали на  судне  переправиться  на  острова  Лудлоу  и
спрятаться там. Но только, когда они дошли до  Дилларда,  он  взял  с  них
деньги и продал их Правоверным.
     Макинтайр почувствовал, как кровь отхлынула от лица.
     - Откуда вы знаете об этом?
     - Не все ли равно? Но когда я  увидел  этого  уродливого  типа  здесь
снова, а с ним вашу группу, я понял, что он повторяет ту же  самую  штуку.
Берегитесь, вы в безжалостных руках.
     - И вы думаете, я поверю вашим выдумкам?
     Бармен равнодушно улыбнулся:
     - Я не дам и цента за ваши жизни. Просто хочу помочь вам. - Его  лицо
омрачилось. - Мне понятно, на что вы идете. Я присоединился бы к  вам,  но
мои годы... А бар приносит небольшой доход, и когда они  пришли,  чтобы  я
принял клятву, я ее принял. Но  я  все  еще  продолжаю  хранить  маленький
земной глобус. - Он встал. - Уже поздно. Нас могут подслушать, пора идти.
     Макинтайр кивнул.
     - Спасибо, - сказал он дрожащим голосом.
     У него не было возможности обсудить эти новости с остальными до  утра
следующего дня, когда они очутились уже менее чем в ста милях от Дилларда.
Они остановились в маленьком  городке  Флери.  Уоллес  покинул  их,  чтобы
приготовить все для последнего рывка.
     Вот тогда Макинтайр и рассказал всем о том, что говорил ему бармен, а
в конце добавил:
     - Я полагаю, это моя вина, так как это я вовлек вас в это дело.
     Халлерт выпучил глаза:
     - Насколько вы уверены, что бармен сказал правду?
     - Нельзя быть уверенным ни в чем. Но я склонен  верить  ему,  и  если
Уоллес уже проделывал такое, выдавая затем Лоялистов  Правоверным,  то  он
сделает это и на этот раз. Давайте допустим, что это правда. Что мы  можем
предпринять?
     - Мы могли бы спросить его, что он намерен делать, когда мы  прибудем
в Диллард, - предложил Брайсон.
     Это было настолько наивным, что Макинтайр рассмеялся:
     - И потом взять с него слово,  что  он  не  выдаст  нас  Правоверным?
Извините, Марк, но это чепуха.
     - Что же делать? - в отчаянии воскликнул Халлерт. - Продолжать путь и
погибнуть в конце его?
     - Теперь мы и сами сможем добраться до Дилларда, - сказал Вителло.  -
До сих пор все шло гладко,  и  мы  практически  уже  у  цели.  И  если  мы
поторопимся, пока Уоллес в городке, то...
     - Не будьте глупцом! - отрезал Халлерт. - Когда он обнаружит, что  мы
ушли, он тут же позвонит в Диллард,  а  там  нас  встретят.  Нет,  так  не
пойдет!
     Макинтайр терпеливо слушал их.  Все,  что  они  говорят,  это  пустая
болтовня, подумал он. Никто из них  не  осмеливается  взглянуть  правде  в
глаза. Есть только одно решение. И он знает, что делать.
     Шло  время,  но  дискуссия  продолжалась.  Чаще  всего  высказывалось
мнение, что нужно подождать и  посмотреть.  Возвращение  Уоллеса  положило
конец разговорам. Он нанял машину, которая ждала их на  шоссе,  ведущем  в
Диллард. Они покинули гостиницу.
     В машине Макинтайр сидел рядом с  Уоллесом.  Когда  они  выезжали  из
Флери, он взглянул на контрабандиста. Чем больше он на него  смотрел,  тем
чудовищнее Уоллес ему казался.
     Но тем не менее он  обладал  профессиональной  привычкой  быть  своим
парнем, остроумным весельчаком,  любителем  анекдотов  и  непристойностей.
Макинтайр несколько раз ловил себя на том, что порой  забывает,  что  этот
человек убил Чартерса,  а  еще  раньше  выдал  людей  охранке,  а  теперь,
возможно, собирается сделать то же самое и с ними.
     Макинтайр задумчиво смотрел на желтые и пурпурные пятна  кустарников,
росших по обеим сторонам дороги. Его размышления прервал Уоллес:
     - Вы почти в безопасности, - сказал он. - Вы зря нанимали меня. Можно
было проделать этот путь самим и не тратить  столько  денег  на  это.  Все
оказалось очень просто.
     - Возможно, для вас. У нас бы ничего не получилось.
     Уоллес кивнул:
     - Да, наверное, вы правы. Вы бы не добрались. У  вас  не  хватило  бы
духа. Кишка тонка!
     Макинтайр  напрягся,  но  сдержал  себя.   Уоллес   заметил   это   и
ухмыльнулся:
     - Полегче, приятель. Только не вздумайте затеять со мной драку.
     - А вы не оскорбляйте других без причин! - огрызнулся Макинтайр.
     - О, вы прогрессируете прямо на глазах, - сказал  Уоллес.  -  Сказано
по-мужски. По-видимому, в первый раз за всю  вашу  изнеженную  жизнь.  Это
путешествие сделало из вас человека, Макинтайр!
     Макинтайр обернулся:
     - Вам доставляет удовольствие оскорблять нас?  Потому  что  мы  очень
болезненно  переносим  это?  Вы  любите  повторять  нам,  что  мы  слишком
мягкотелы, что мы уклоняемся от решительных поступков?  Мне  кажется,  вам
никогда не приходило в голову, что на свете  существуют  мораль  и  законы
чести, что поступки человека должны определяться соображениями  эти