_  и  _там_,  и  Горячие  Земли  почувствуют
огромную силу притяжения Арго, тогда вектор сил  тяготения  всех  небесных
тел вытянется в одну прямую  линию  и  огромная  мощь  гравитационных  сил
взломает чрево Медеи.
   Так происходит каждые 7160 лет. И стрелки приближаются к роковому часу.
   Когда несколько  столетий  назад  астрономы  обратили  свое  запоздалое
внимание на настойчиво повторяющуюся в фольклоре факсов тему апокалипсиса,
это не вызвало серьезного беспокойства.  Слухи  о  том,  что  в  ближайшие
пятьсот-шестьсот лет  мир  погибнет,  напоминали  предупреждения,  что  вы
скончаетесь в ближайшие пятьдесят-шестьдесят лет; разговоры эти  никак  не
влияли на повседневную жизнь. Однако с течением времени,  когда  задрожали
стрелки сейсмографов, люди стали серьезнее относиться к пророчествам. Это,
без  сомнения,  отрицательно  сказалось  на  экономике   Медеи   последних
столетий. Но тем не менее  поколение  Мориси  оказалось  первым,  которому
пришлось  реально  оценивать  размеры  надвигающегося  бедствия.  Пришлось
признать, что меньше чем через десятилетие тысячелетняя колония исчезнет с
лица планеты.
   - Как тихо вокруг. - Мориси посмотрел  на  факса.  -  Как  вы  думаете,
Динув, остался ли кто-нибудь еще, кроме меня?
   - Как я могу это знать?
   - Не лукавьте, Динув. Ваш народ может общаться способом, о  котором  мы
только начали догадываться. Вы все знаете.
   - Мир велик,  -  серьезно  сказал  факс.  -  И  в  нем  много  городов,
выстроенных человеком. Возможно, в них живут и другие представители вашего
вида, но точных сведений у меня нет.  Вполне  вероятно,  что  вы  остались
последним.
   - Полагаю, непременно должен быть кто-то еще.
   - Вы будете удовлетворены, узнав, что являетесь последним человеком  на
планете?
   - По вашему мнению, это свидетельствует либо о моей стойкости,  либо  о
том, что я рассматриваю гибель колонии как благо?
   - И о том и о другом, - ответил факс.
   - Я далек от этого, - сказал Мориси. - И от того и от другого. Уж  если
я и оказался последним, то только потому, что не хотел уезжать. Вот и все.
Тут мой дом, и я остаюсь здесь. Я не  вижу  в  этом  ни  благородства,  ни
мужества, гордиться нечем.  Я  не  хотел  бы  катастрофы,  но  я  бессилен
что-либо изменить, а поэтому не думаю, что меня это должно беспокоить.
   - В самом деле? - удивился Динув. - Совсем недавно вы говорили иное.
   Мориси улыбнулся.
   - Ничто не вечно. Мы считали, что строим на века, но время движется,  и
все  превращается  в  прах,  и  от  искусства  остаются  только   замшелые
памятники, и песок становится песчаником и... что с того?  Когда-то  здесь
существовал мир, но мы превратили его в свою колонию. Однако  теперь  люди
покинули ее, и когда ветры унесут наши следы, здесь снова появится тот  же
мир.
   - Вы говорите, как глубокий старик, - сказал факс.
   - Я и есть глубокий старик. Я даже старше вас...
   - Это если считать годы. Мы живем стремительнее вас, и в  свои  лета  я
уже испытал все, что было мне суждено, и если даже планета не  рассыплется
в прах, моя жизнь все равно скоро завершится. А у вас еще есть время.
   Мориси пожал плечами.
   - Я знаю, что в Порт-Медее, - сказал факс, -  стоят  звездные  корабли,
заправленные и готовые к старту. Стоит только нажать кнопку.
   - Вы уверены? Корабли, готовые к старту?
   - Их много. Они никому не нужны. Ахьи видели их и рассказали нам.
   - Шары? Что они делали в Порт-Медее?
   - Кто понимает ахьев? Они носятся всюду,  где  им  вздумается.  Но  они
видели корабли, друг Мориси. Вы еще можете спастись.
   - Конечно, - сказал Мориси. - Покрою на флиттере тысячу километров  над
Медеей и недрогнувшей рукой направлю  корабль,  а  сам  на  пятьдесят  лет
погружусь в анабиоз,  чтобы  в  полном  одиночестве  объявиться  на  чужой
планете, где когда-то довелось родиться моим  далеким  предкам.  Чего  еще
желать?
   - Я думаю, что, когда планета дрогнет, вы умрете.
   - А я думаю, что умру, даже если этого не произойдет.
   - Рано или поздно. Но лучше поздно.
   - Если бы я хотел покинуть Медею, - сказал Мориси, - я  бы  это  сделал
вместе с остальными. Сейчас уже не время.
   - Нет, - сказал факс. - В Порт-Медее  стоят  корабли.  Отправляйтесь  в
Порт-Медею, мой друг.
   Мориси молчал. В мерцающем свете  сумерек  он  опустился  на  колени  и
коснулся дикого побега, который вторгся в его сад. Когда-то со всех концов
Медеи он собрал здесь экзотические растения, способные переносить  скудную
почву и дожди  Мокрых  Земель,  но  сейчас,  по  мере  приближения  конца,
береговая растительность стала занимать свое исконное место, подавляя  его
любимые деревья и лианы, и он уже не в состоянии был защитить их.
   - Думаю, что я отправлюсь в дорогу, Динув, - сказал он.
   - В Порт-Медею? - Факс не мог скрыть удивления.
   - И туда, и в другие места. Я хочу попрощаться со всей планетой.  -  Он
сам удивился тому, что сказал. - Я ведь остался последним тут, не так  ли?
И шанс у меня последний.  Его  надо  использовать,  верно?  Сказать  Медее
последнее прости. Кто-то должен обойти ее из  конца  в  конец  и  потушить
последние огни. И я это сделаю.
   - И вы вернетесь домой на звездном корабле?
   - Это не входит в мои планы. Я вернусь сюда, Динув. Можете рассчитывать
на это. До того, как наступит конец, мы еще увидимся. Я обещаю.
   - Я бы хотел, чтобы вы вернулись домой, - настаивал факс, - и спаслись.
   - Я вернусь, - сказал Мориси. - И спасу себя. Через одиннадцать недель.
Немногим больше или меньше.


   Весь следующий день, сумеречный и спокойный,  Мориси  провел,  планируя
свое путешествие, читал, упаковывал  вещи,  а  вечером,  когда  сгустились
красноватые сумерки, пошел прогуляться по песчаной полосе пляжа. Ни Динув,
ни кто другой из  здешних  факсов  не  показывались,  только  сотни  шаров
тесными стайками плыли по  направлению  к  морю.  В  темноте  поблекла  их
мерцающая  окраска,  но  огромные  тугие  объемы,  вытянувшиеся   длинными
цепочками, представляли собой величественное зрелище. Когда они проплывали
над головой Мориси, он приветствовал их, тихо говоря:
   - Счастливого полета вам, братья.
   Но шары, как обычно, не обращали на него внимания.
   Ближе к вечеру он вытащил из шкафчика припасы к обеду, которые приберег
для особого случая. Мадагоцарские устрицы и филе вандалеура  со  стручками
нового урожая. У него еще оставались две бутылки золотого палинурского,  и
он открыл одну из них. Он ел и пил, пока его не стало клонить в сон, тогда
он забрался в постель, запрограммировал себя  на  десятичасовой  сон,  что
было почти вдвое больше обычного для его возраста, и закрыл глаза.
   Когда он проснулся, было позднее утро Туманного  дня,  и  хотя  двойное
солнце еще не показалось,  но  его  розоватые  лучи  уже  окрасили  гребни
дальних холмов на востоке. Быстро позавтракав, Мориси отправился  в  город
пополнить свои припасы. Он набил холодильник провизией месяца на три,  так
как плохо представлял, что его  ждет  дальше.  На  аэродроме,  где  прежде
постоянные обитатели  Энрике  и  Пеллуцидара  держали  свои  флиттеры  для
полетов на уик-энд, он нашел и  свой  флиттер.  Муаровая  окраска  на  его
обтекаемых поверхностях несколько поблекла без ухода. Но силовая установка
по-прежнему показывала полную загрузку, однако на всякий случай он снял  с
соседнего флиттера дополнительный бак и подключил его как запасной. Он  не
летал уже несколько лет, но это  его  не  беспокоило:  флиттер  подчинялся
командам с голоса, и Мориси был уверен, что ошибки не совершит.
   К полудню все было готово.  Он  расположился  на  пилотском  сиденье  и
приказал:
   - Проверка систем к полету.
   По  контрольной  панели  пробежали  огоньки.  Впечатляющее  зрелище   -
хореография технологического века, хотя Мориси призабыл, что оно означало.
Он  затребовал  звуковую  информацию,  и  флиттер  ровным,  без  интонаций
контральто доложил, что готов к взлету.
   - Курс - пятьдесят километров точно на запад, на высоте пятьсот метров,
затем  на  северо-северо-восток  вплоть  до  Джейнтауна,  на   восток   до
Хоумен-фарм и обратно на юго-запад до Арговью. После этого без  посадки  -
точно на север по кратчайшему пути до Порт-Като. Уяснил?
   Мориси напрягся в ожидании взлета. Тишина и молчание.
   - Ну? - сказал он.
   - Жду разрешения диспетчера, - отозвался флиттер.
   - Наземные системы управления полетами отменены.
   По-прежнему ничего не  происходило.  Мориси  задумался,  как  заставить
программу  действовать.  Но  флиттер,  видимо,  принял  решение,  и  через
мгновение в кабине зажглись взлетные огни,  а  с  кормы  донеслось  ровное
гудение  двигателя.  Маленькая  машина  подняла  закрылки,  скользнула  на
взлетную полосу и взмыла в сырой, тяжелый, взвихренный воздух.


   Он решил начать свое путешествие с торжественного облета окрестностей -
главным  образом  чтобы  убедиться  в  способности  флиттера  держаться  в
воздухе, однако тем самым он хотел еще и  продемонстрировать  факсам,  что
хотя бы одно создание рук  человеческих  по-прежнему  пересекает  небесный
свод. Через несколько минут он уже был  над  пляжем,  пролетел  точно  над
своим домом, сад которого единственный еще не затопили  джунгли,  а  затем
пронесся над темными водами океанского пролива. Теперь - прямо на север, к
Джейнтауну, большому портовому городу, в овальной гавани которого  ржавели
туристские лайнеры, а неподалеку от побережья виднелись заброшенные фермы,
где величественные гаттабанги, уже оплетенные лианами, были усеяны сочными
пурпурными плодами. И обратно -  к  Арговью,  к  крутым  песчаным  холмам.
Пространство под ним было гнетуще пустынным. Повсюду  он  видел  факсов  -
вереницы   шестиногих   самок   (иногда   попадались   и    четырехногие),
возглавляемые самцами.  Похоже,  все  направлялись  в  глубь  материка,  к
Горячим Землям, хотя прежде подобных  миграций  он  не  замечал.  А  может
быть... Может, не случайно факсы тянулись к центру  материка,  ведь  самым
почитаемым  местом   для   них   был   величественный   остроглавый   пик,
расположенный прямо под Арго, который колонисты называли  Олимпом.  Воздух
там был так горяч, что вода закипала сама  по  себе,  а  жить  могли  лишь
немногие существа, приспособившиеся к таким условиям. На этом плоскогорье,
выжженном  беспощадным  жаром,  факсы  должны  были  погибнуть  с  той  же
неизбежностью,  что  и  люди,  но,  быть  может,  подумал  Мориси,   когда
разразится катастрофа, они хотят быть как можно  ближе  к  своей  святыне.
Приближающееся завершение жизненного цикла  было  центральным  событием  в
космологии факсов - тысячелетнее ожидание чуда.
   Он насчитал до пятидесяти отдельных групп. Возможно, среди  них  был  и
его друг Динув. И тут Мориси понял,  как  сильно  хочет  еще  раз  увидеть
Динува, если тот дожидается его на дюнах Арговью.
   Облет района занял меньше часа.  Вот  он  снова  увидел  дюны,  флиттер
сделал изящный пируэт над городком и  устремился  вдоль  берега  прямо  на
север.


   Маршрут, намеченный Мориси, предполагая, что он  сначала  доберется  до
Арки на западном берегу, потом через Горячие Земли до  Северного  мыса  и,
прежде чем повернуть обратно к дюнам, -  долетит  до  другого  берега,  до
Марагоцара, расположенного в тропиках. Тогда ему станет ясно,  какой  след
оставило пребывание человека на Медее.
   Планета была разделена на два больших  полушария,  отделенных  друг  от
друга водным поясом  Кольца-Океана.  Но  Дальний  Край  представлял  собой
ледяную пустыню, не знавшую тепла Арго, и здесь никогда не было постоянных
поселений, разве  что  исследовательские  базы,  да  и  тех  за  последние
четыреста лет почти не осталось.
   Колония  на  Медее   основывалась   с   целью   научных   исследований,
тщательного, целостного изучения чуждой среды, но с течением  времени  эти
намерения постепенно забылись. Даже  в  теплом  поясе  вторжение  человека
ограничивалось двойной цепью поселений вдоль берегов - от  тропиков  и  до
тех мест, где  позволяла  существовать  все  возрастающая  температура,  а
попытки освоить глубины материка не  простирались  дальше  нескольких  сот
километров. Пустынное  высокогорье  было  необитаемым,  и  лишь  несколько
человек,  побывавших  на  границе  Горячих  Земель,  сочли  их  достаточно
гостеприимными,  хотя  и  шарам,  и  некоторым  кланам  факсов  их  климат
нравился. Люди позволили себе расположиться лишь на глади Кольца-Океана, в
экваториальных водах которого, заполненных бурыми водорослями, они создали
искусственные острова. В течение тысячелетия человеческий анклав на Медее,
подобно амебе, расползался в стороны, пока его протяженность  не  достигла
тысячи километров.
   Но теперь  Мориси  видел,  как  железный  пояс  городов  рассыпается  и
отступает под напором молодой растительности. Большие  пятна  оранжевой  и
желтой листвы уже вторглись на дорожки аэропортов, на  городские  площади,
захватили пригороды,  перекрыли  скоростные  автострады.  То,  что  начали
джунгли, подумал он, завершит землетрясение.


   На третий день Мориси  увидел  перед  собой  Хансонию,  темно-оранжевый
мазок  на  поверхности  океана,  и  скоро  флиттер  уже   примеривался   к
аэродромной дорожке Порт-Като, расположенного на  восточном  берегу  этого
большого острова. Мориси попытался связаться с кем-нибудь по рации,  но  в
приемнике стояла тишина, прерывавшаяся  лишь  статическими  разрядами.  Он
решил садиться.
   Хансония никогда не была густо населена. Так повелось еще с тех времен,
когда здесь располагалась экологическая лаборатория - в отрыве от материка
на  острове  развились  своеобразные  формы  обитателей.  И   как-то   так
получилось, что даже во времена расцвета Медеи остров находился на  особом
положении.
   В аэропорту стояло несколько машин. Мориси нашел среди них заправленную
и через десять минут уже был в Порт-Като.
   В городе стоял гнилостный запах  красной  плесени.  Строения,  плетеные
хижины с соломенными крышами,  обрушились.  Суставчатые  стволы  деревьев,
названия которых Мориси не знал, возвышались  посреди  улиц,  проглядывали
сквозь крыши и  кроны  других  деревьев.  Со  стороны  Дальнего  Края  дул
холодный  режущий  ветер.   Два   факса,   четырехногие   самки,   которых
сопровождали несколько юных самцов, вышли  из  полуразрушенного  склада  и
посмотрели на него с нескрываемым  изумлением.  Шкуры  их  были  настолько
сини, что отливали чернью -  островитяне,  они  отличались  от  обитателей
материка.
   - Вы вернулись? - спросил один,  совершенно  особым  образом  произнося
слова.
   - Только навестить. Есть тут какие-нибудь люди?
   - Ты, - сказал другой факс. Он подумал, что  они  смеются  над  ним.  -
Скоро земля будет дрожать. Ты знаешь?
   - Знаю, - сказал он.
   Самки поманили за собой молодых, и все ушли.
   Три часа Мориси бродил по городу, стараясь подавить  тягостное  чувство
от вида развалин, следов разрухи и гниения. Казалось, город покинут  самое
малое лет пятьдесят назад. Хотя скорее всего прошло пять-шесть лет.
   В конце дня он заглянул в  маленький  дом  на  окраине,  уже  опутанный
растениями. Здесь он нашел действующую систему личного кубика.
   Кубик был мудрой штукой. Сканирующее устройство запечатлевало не только
черты лица, характерные движения, голос, манеру  говорить,  но  и  систему
вашего мышления и вкладывало все это в кубик. И то, что воссоздавал кубик,
было вполне правдоподобной имитацией человеческой личности, лучшее из всех
возможных воспоминаний о  любимых,  друзьях  или  учителях  -  электронный
фантом, способный усваивать и перерабатывать данные, поддерживать  беседу,
задавать вопросы, создавая впечатление, что  в  глубине  кубика  заключено
живое существо.
   Мориси вставил кубик в щель приемного устройства.  На  экране  появился
щуплый человек с тонкими губами и высоким лбом.
   - Меня зовут Леопольд Браннум, - представился  он.  -  Ксеногенетик  по
специальности. Какой сейчас год?
   - Осень  97-го,  -  сказал  Мориси.  -  Чуть  более  десяти  недель  до
катастрофы.
   - И что вы хотите?
   - Ничего особенного. Просто я оказался в Порт-Като, и мне захотелось  с
кем-нибудь поговорить.
   - Так говорите, - сказал Браннум. - Что происходит в Порт-Като?
   - Ничего. Полная тишина. Город пуст.
   - Эвакуирован весь город?
   - Насколько я знаю, вся планета. Остались только шары, факсы и я. Когда
вы уехали отсюда, Браннум?
   - Летом 92-го, - сказал человек на экране.
   - Не понимаю, почему все так заторопились. Ведь было  совершенно  ясно,
что ранее назначенного срока землетрясение не произойдет.
   - Я не торопился, - возразил Браннум.  -  Я  покинул  Порт-Като,  чтобы
продолжать свои исследования несколько иным путем.
   - Не понимаю.
   - Я решил объединиться с шарами.
   От слов Браннума у Мориси  перехватило  дыхание,  будто  от  леденящего
порыва ветра.
   - Так же поступила и моя жена, - справившись  с  собой,  сказал  он.  -
Возможно, вы ее и знаете. Надя Дютуа - она была из Чонга...
   Лицо на экране мрачно усмехнулось.
   - Похоже, вы не понимаете, что я - всего лишь электронная запись.
   - О, конечно, конечно.
   - Я не знаю, где сейчас находится ваша жена. Я даже не знаю, где сейчас
я сам. Могу только сказать, что, где бы мы ни были, там царят мир, покой и
совершенная гармония.
   - Да. Конечно. - Мориси вспомнился тот тяжкий день, когда Надя  сказала
ему, что не  в  силах  сопротивляться  притягательной  силе  душевных  уз,
связывающих ее с воздушными созданиями, что она  уходит,  дабы  слиться  с
коллективным разумом ахьев.  За  всю  историю  Медеи  так  поступили  лишь
несколько человек. Никто больше никогда их не видел.  Люди  говорили,  что
души их вознеслись, а тела остались лежать  погребенными  где-то  в  сухих
льдах Дальнего Края. Ближе к концу такие случаи стали учащаться - месяц за
месяцем все  больше  колонистов  исчезали  в  потоках  небесной  гармонии,
которую олицетворяли шары. В представлении Мориси это было одной  из  форм
самоубийства, а для Нади,  Браннума  и  подобных  им  -  путем  к  вечному
блаженству. Но  кто  знает?  Может,  в  самом  деле  лучше  отправиться  в
нескончаемое путешествие, слившись  с  необъятным  разумом  ахьев,  чем  в
панике кидаться в тот чужой и непонятный мир, которым стала для них Земля.
- Я надеюсь, что вы нашли то,  к  чему  стремились,  -  сказал  Мориси.  -
Надеюсь, и она тоже.
   Он отключил кубик и быстро покинул дом.


   Мориси летел на север  над  морем,  затянутым  полосами  тумана.  Внизу
проносились плавучие города тропических широт, восхитительное  разноцветье
крыш и уступов. Там, где берег сплошь затоплен  растительностью,  прикинул
он, должен лежать Порт-Бэксайд, один из самых больших и  цветущих  городов
Медеи. Волны прибоя мерно окатывали волнолом. Других следов  человеческого
существования не было видно, и он решил не приземляться.
   Пеллуцидар, расположенный на материке, был тоже пуст. Мориси  провел  в
нем четыре дня. Он  побывал  в  висящих  над  морем  садах,  в  знаменитой
концертной Колоннаде, наблюдая за  ходом  светила  с  вершины  Хрустальной
пирамиды. В этот последний вечер над ним густым потоком плыли шары,  сотни
шаров направлялись в сторону  океана.  Ему  мерещилось,  будто  он  слышит
мягкий и нежный голос, зовущий его: "Я Надя. Иди ко мне.  Здесь  вечность.
Поднимайся к нам, любовь моя. Я Надя".
   Было ли это только плодом его воображения? Ахьи умеют  соблазнять.  Они
взывали к Наде, и в конце концов Надя  ушла  к  ним.  Ушел  Браннум.  Ушли
тысячи. Он  и  сам  чувствовал  это  притяжение,  и  оно  было  совершенно
реальным. На какое-то мгновение он был готов поддаться  искушению.  Вместо
гибели в катастрофе ему предлагали нечто вроде вечной  жизни.  Кто  знает,
что  в  самом  деле  предлагают  шары?  Полное   растворение,   отказ   от
собственного "я", трансцендентальное блаженство - или это только  иллюзия,
выдумка, и уходивш