Поскольку  мы  живем  в  маленьких  антисептических  средах
обитания L5, от нас, собственно, и не требуется, чтобы  мы  разбирались  в
вопросах  жизни  на  открытом  воздухе.  Во  всяком  случае,  перед  самой
расщелиной висит крупная, съедобная с виду шишка. Деваться некуда -  можно
попробовать и сырую.
     Чтобы  сорвать  шишку,  требуется  проделать   определенную   работу.
Крутить, вертеть, дергать, тянуть - ну вот, наконец-то. Не такая уж она  и
сочная, как казалась. Ощущение, словно  жуешь  резину.  Впрочем,  довольно
вкусная. И, наверное, содержит какие-нибудь полезные гидрокарбонаты.
     Шаттл должен прилететь за мной только через тридцать  суток.  До  тех
пор никому и в голову не придет искать меня или даже  думать  обо  мне.  Я
полностью предоставлена самой себе. Такая  тонкая  ирония:  мне  жуть  как
хотелось убраться  с  Вронски,  уйти  от  всех  этих  дрязг,  перепалок  и
маневров,  бесконечных  заседаний  и  памятных  записок,   притворства   и
контрпритворства, от всего этого мерзкого политического дерьма, в  котором
погрязают  ученые,  когда  становятся  администраторами.   Тридцать   дней
благословенного одиночества на острове Динозавров!  Наконец-то  перестанет
стучать кровь в  висках  от  ежедневной  молчаливой  борьбы  с  директором
Сарбером. Снова чистая наука! Но тут эта авария, и вот я трусливо  прячусь
в зарослях, гадая, что произойдет раньше: умру ли я  от  голода  или  меня
сожрет какой-нибудь клонированный тиранозавр.


     09:30. В голову пришла странная мысль: уж не саботаж ли это?
     Сами посудите. Много  недель  мы  с  Сарбером  враждовали  по  поводу
открытия острова  Динозавров  для  туристов.  В  следующем  месяце  должно
состояться голосование коллектива, которое будет иметь решающее  значение.
Сарбер заявляет, что программа турпоездок  с  гидами  может  принести  нам
несколько миллионов в год для  расширения  исследований,  мы  даже  сможем
сдавать остров в аренду кинокомпаниям. А я утверждаю, что  это  рискованно
как для динозавров,  так  и  для  туристов,  что  это  разрушение  научных
ценностей и предательство научных интересов.  Эмоционально  сотрудники  на
моей  стороне,  но  Сарбер  подсчитывает,  какую   мы   получим   прибыль,
"соблазняет" цифрами. Страсти  кипят.  Сарбер  в  дикой  ярости,  что  ему
возражают. Он едва в состоянии скрыть свое презрение ко мне. Ходят  слухи,
будто, если я не перестану ему мешать, он погубит мою  карьеру.  Пусть  он
выше меня по званию, но реальной власти надо мной у него нет.  А  тут  еще
вчера он со своей вежливостью (вчера? А кажется, будто  прошла  вечность):
улыбается мне вкрадчиво, надеется, что я  изменю  свою  позицию  во  время
наблюдательной  поездки  на  остров.  Желает  мне  добра.  Неужто  это  он
подстроил аварию моего энергоблока? По-моему,  это  не  так  трудно,  если
немного разбираешься в технике. А  Сарбер  разбирается.  Поставил  таймер,
который пробил изоляцию? Самому острову не будет нанесено никакого ущерба,
произойдет лишь  быстрая  локализованная  катастрофа  со  взрывом  внутрь.
Пассажир  сгорит  вместе  с  модулем.  Весьма  сожалеем,  ужасная  научная
трагедия, какая потеря! А если я каким-то чудом и выберусь из  модуля,  то
мои шансы продержаться здесь месяц были бы  довольно  призрачными,  верно?
Верно.
     Меня так и коробит, когда я думаю, что из-за разногласий  в  политике
кто-то хотел бы меня убить. Это же варварство. К тому же немодно.


     11:30. Не сидеть же  мне  до  конца  дней  своих  в  этой  расщелине?
Обследую-ка я остров Динозавров и найду укрытие получше. Теперешнее  "мое"
никуда не годится, поскольку приходится сидеть скорчившись. Да и страх уже
почти прошел - не то что после аварии. Теперь я понимаю, что не за  каждым
деревом прячется тиранозавр. Даже если я с ним и повстречаюсь, вряд ли  он
польстится на такое низкорослое существо.
     Во всяком случае, я - высший примат. Если  мои  робкие  млекопитающие
предки семьдесят миллионов лет назад умели прятаться от динозавров, выжили
и стали хозяевами земли, я тоже не дам себя съесть. Я обследую остров, как
бы ни был велик риск. Никто еще не жил среди динозавров.
     У меня остался карманный диктофон, когда я выпрыгнула из модуля. Если
меня  не  съедят  динозавры,   попытаюсь   записать   некоторые   полезные
наблюдения.


     18:30. Уже  сгущаются  сумерки.  Я  стою  у  экватора  в  прилепушке,
образованной сбившимися в кучу ветвями древовидного папоротника, -  весьма
ненадежном укрытии, - и если повезет, до утра продержусь. Только что съела
еще одну шишку вместе с нежными побегами.  Скудная  еда,  но  она  создает
иллюзию, что я сыта.
     В вечерней дымке наблюдаю, как брахиозавр - явно  еще  недоросль,  но
уже колоссальных размеров - объедает листья с верхушки  деревьев.  Угрюмый
трицератопс  стоит  рядом,  а  несколько  страусоподобных  струтиомимов  с
деловым видом что-то выискивают внизу. Вероятно, охотятся.  За  весь  день
никаких признаков тиранозавров. Впрочем, их здесь не так уж и много,  и  я
надеюсь, что все они отсыпаются в другом полушарии после сытной пищи.
     До чего же фантастическое место!
     Усталости я не чувствую. И даже страха уже  не  ощущаю,  но  соблюдаю
осторожность.
     Более того, я испытываю небывалый подъем.
     Я  выглядываю  из-за  вайя,   и   моему   взору   предстает   картина
доисторических времен. Какая блестящая  идея  поместить  всех  динозавров,
восстановленных по методу Олсена, на крошечную L5, выпустить их на свободу
и  таким  образом  воссоздать  мезозой!   После   несчастного   случая   с
тиранозавром  в  Сан-Диего  держать  их   на   Земле   стало   политически
неблагоразумно, но все же эта программа гораздо лучше. За  семь  с  лишним
лет остров Динозавров обрел иллюзию  реальности.  В  этой  насыщенной  СО2
атмосфере  все  растет  удивительно  быстро.  Разумеется,  мы  не   сумели
воссоздать мезозойскую флору в полном объеме, но все же многого  достигли,
использовав ботанические реликты:  папоротники,  древовидные  папоротники,
хвощи и пальмы, гингко и араукарии. Землю покрывали толстые ковры из мхов,
селагинелл и печеночников. Все перемешалось  и  пышно  разрослось.  Трудно
представить, каким голым был этот остров.  Сейчас  он  словно  гобелен  из
зеленого и коричневого, густые джунгли, прерываемые лишь ручьями,  озерами
и лугами. Остров заключен в металлическую стенку  окружностью  около  пяти
километров.
     И животные, эти удивительные, фантастические, гротескные животные!
     Мы знаем, что в  настоящем  мезозое  никогда  не  наблюдалось  такого
смешения  фауны,  какое  предстало  сегодня  моему  взору:  стегозавры   и
коритозавры бок о бок, трицератопс с хмурым видом смотрит на  брахиозавра,
струтиомим сосуществует рядом с игуанодоном, мешанина  из  триаса,  юры  и
мела, сто миллионов лет правления динозавров сразу в одной куче. Мы  берем
то, что  можем  взять.  Компьютерный  синтез  для  воссоздания  реликтовых
животных по методу Олсена возможен лишь в том случае,  если  в  ископаемых
останках содержится ДНК в достаточном количестве, - а ее нам удалось  пока
обнаружить лишь в останках двадцати видов. Чудо уже то, что мы  на  основе
весьма скудной информации воссоздали полную  молекулу  ДНК,  весьма  тонко
провели имплантацию яиц  рептилий,  проследили  за  зародышами,  пока  они
достаточно не окрепли. Единственное подходящее здесь слово  -  невероятно.
Пусть наши динозавры взяты из периодов,  разделенных  миллионами  лет.  Мы
делаем все, что в наших силах. Если у  нас  нет  птерозавра,  аллозавра  и
археоптерикса - ну что ж, возможно, они у нас  еще  будут.  Даже  с  теми,
которые у нас есть, работы хоть отбавляй. В одно прекрасное время появятся
различные спутники - среды обитания  по  триасскому,  юрскому  и  меловому
периодам. Правда, до этого, как мне кажется, не доживет ни один из нас.
     Уже совсем  стемнело.  Раздаются  загадочные  скрежещущие  и  шипящие
звуки. Пополудни, осторожно перебираясь от места аварии к моей  теперешней
стоянке у экватора - иногда  в  пятидесяти  или  в  ста  метрах  от  живых
динозавров -  я  пребывала  чуть  ли  не  в  экстазе.  Теперь  мои  страхи
возвращаются, а с ними и злость,  что  я  так  глупо  села  на  мель.  Мне
мерещится, как ко  мне  со  всех  сторон  тянутся  когти,  а  над  головой
раскрываются страшные челюсти.
     Вряд ли мне удастся ночью уснуть.


     22 августа. 06:00. Розово-палевая заря ступила на остров  Динозавров,
а я все еще жива. Я немного поспала - вспоминаются какие-то обрывки  снов.
Естественно, о динозаврах.  Будто  они  сидят  небольшими  группами,  одни
играют в пинокль, другие вяжут свитера.  Хорал,  динозаврское  переложение
"Мессии"  ["Мессия"  -  оратория  Георга  Фридриха  Генделя   (1685-1759),
немецкого композитора и органиста] или 9-й симфонии Бетховена,  не  помню,
чего именно. По-моему, я схожу с ума. Я  постоянно  настороже,  сгораю  от
любопытства, испытываю страшное  чувство  голода.  Мы  завезли  на  остров
лягушек, черепах  и  другую  мелкую  живность,  чтобы  обеспечить  крупным
животным сбалансированный рацион. Сегодня мне  придется  поймать  лягушку,
как бы ни была омерзительна перспектива есть сырые лягушачьи ножки.
     Об одежде я уже не думаю. Когда четыре раза в сутки вдут ливни, лучше
ходить голой. Мама Ева мезозойской эры  -  это  я!  И  без  лишней  туники
тепличная атмосфера этой среды обитания  мне  уже  не  так  противна,  как
прежде.
     Надо пойти и поискать чего-нибудь.
     Динозавры встали - и вот уже повсюду  крупные  травоядные  знай  себе
жуют, хищники выслеживают добычу. У всех такие аппетиты, что они не  могут
дождаться восхода  солнца.  В  дурные  старые  времена,  когда  динозавров
считали ящерами, мы бы полагали, что они будут  лежать,  как  чурки,  пока
дневной свет не нагреет их тела до функционального уровня. Но в  том-то  и
была одна из больших  радостей  данного  проекта  восстановления,  что  он
подтвердил  предположение  о  динозаврах  как  о  теплокровных   животных,
активных, быстрых и довольно-таки умных. Это  вам  не  лежебоки-крокодилы!
Вот было бы здорово, если бы они были именно такими, пусть даже ради моего
спасения.


     11:30. Беспокойное утречко. Первая встреча с главным хищником.
     На острове девять тиранозавров, включая трех, родившихся за последние
полтора года (оптимальное соотношение "хищник - жертва". Если  тиранозавры
будут продолжать размножаться и не начнут поедать друг друга, нам придется
их отстреливать. Одна из проблем закрытой экологии заключается в том,  что
естественные проверки и сбалансированность применимы  здесь  далеко  не  в
полном объеме). Рано или поздно я должна была повстречаться  с  кем-то  из
них, но все же надеялась, что это произойдет позже.
     Я ловила лягушек на берегу  озера  Коуп.  Мудреное  занятие:  требует
хитрости и быстроты  реакции.  Я  помню  с  детства  -  ладошка  чашечкой,
молниеносный прыжок, - но почему-то за последние двадцать лет  делать  это
стало гораздо труднее. Вероятно, лягушки в наши дни поумнели. Я стояла  на
коленях в грязи, шлепала и не попадала. В  озере  чихал  какой-то  крупный
динозавр, скорее всего наш диплодок;  в  купе  деревьев  гингко  аккуратно
слизывал дурно пахнущие желтые фрукты коритозавр.  Шлеп  -  мимо.  Шлеп  -
мимо. Я так увлеклась, что старый тиранозавр мог запросто  подкрасться  ко
мне. Вдруг я что-то почувствовала, движение  в  воздухе,  что  ли.  Подняв
глаза,  увидела,  что  коритозавр  встал  на  задние   ноги   и   тревожно
оглядывается по сторонам, принюхивается, глубоко  вдыхая  воздух  в  узкую
грудную  клетку,  где  у  него  находится  система   раннего   оповещения:
"Внимание! Хищники!" Коритозавр, вероятно,  почуял,  что  в  нашу  сторону
движется что-то дурное, ибо он  резко  повернулся  между  двумя  деревьями
гингко и уже хотел было  дать  деру.  Слишком  поздно.  Верхушки  деревьев
разошлись, гигантские  ветви  повалились,  и  из  леса  вышел  наш  первый
косолапый тиранозавр, которого мы зовем Белшаззаром; он двигался тяжело  и
неуклюже, массивные ноги напряжены, хвост ходит из стороны  в  сторону.  Я
скользнула в  озеро  и  зарылась  поглубже  в  теплую  грязь.  Коритозавру
спрятаться было некуда. Невооруженный, без брони, он лишь издавал  громкие
блеющие звуки, в которых были и ужас, и вызов. Убийца же несся на него.
     Мне непременно нужно было понаблюдать за всем. Я сроду не видела, как
одно животное убивает другое.
     Тиранозавр впился когтями задних  конечностей  в  землю,  удивительно
быстро повернулся  и,  используя  массивный  хвост  как  противовес,  сшиб
коритозавра изумительным боковым  ударом  громадной  головы.  Я  этого  не
ожидала. Коритозавр повалился на бок и лежал, ревя от боли и слабо  дрыгая
конечностями. Тут последовал смертельный удар задними ногами, прекративший
страдания жертвы, и уж только потом в дело пошли челюсти и крошечные ручки
- Белшаззар принялся разрывать тело на куски. Зарывшись  по  подбородок  в
грязь, я наблюдала за этой сценой, испытывая и страх, и жуткое восхищение.
Среди наших  ученых  есть  те,  кто  доказывает,  будто  плотоядных  нужно
сегрегировать, поместив их на отдельный остров.  Это,  мол,  блажь,  чтобы
животных,  воссозданных  с  таким  трудом,  уничтожили  подобным  образом.
Вероятно, в самом начале такие суждения были не лишены смысла,  но  только
не  теперь,  когда  остров,  благодаря  естественному   приплоду,   быстро
населяется молодыми динозаврами. Если  мы  хотим  что-то  узнать  об  этих
животных, то должны воссоздать для них естественную среду обитания.  Да  и
потом, разве не было бы жестокой насмешкой, если бы мы стали кормить наших
динозавров гамбургерами и селедкой?
     Убийца  насыщался  больше  часа.  Потом   настал   пугающий   момент:
Белшаззар, заляпанный кровью и раздувшийся, с трудом склонился над  водой,
чтобы напиться. Он стоял в десяти  метрах  от  меня.  Я  как  можно  более
правдоподобно изобразила гниющее  бревно.  Белшаззар  вроде  бы  и  впрямь
разглядывал меня глазом-бусинкой, но уже успел утолить  голод.  После  его
ухода я еще долго оставалась в грязи, опасаясь, как бы он не вернулся - за
десертом. И вскоре в лесу снова послышался треск и  топот,  -  правда,  на
этот раз явился не Белшаззар, а экземпляр помоложе, с тоненькими  ручками.
Он  издал  нечто  похожее  на  ржание  и  принялся   обрабатывать   скелет
коритозавра. Ничего удивительного: из наблюдений нам  уже  было  известно,
что тиранозавры не гнушаются падалью.
     Как оказалось, не погнушалась ею и я.
     Когда молодой тиранозавр ушел, я выползла на  берег  и  увидела,  что
после пира этих двух тиранозавров осталось  много  мяса.  Голод  не  знает
гордости и угрызений совести. Пользуясь ракушкой как лезвием, я  принялась
срезать мясо с туши.
     У мяса коритозавра сладковатый привкус, оно отдает мускатным  орехом,
гвоздикой и слегка корицей. Первый кусок никак  не  лез  в  глотку.  Ты  -
первый человек, сказала я себя, сблевывая, который ест динозаврятину.  Да,
но почему она должна быть сырой? Выбора нет. Подави свой  рвотный  рефлекс
или умри в попытках сделать это. Я притворилась, будто ем устриц. На  этот
раз мясо пролезло в глотку, но до желудка  не  дошло.  Ну  что  ж,  мрачно
сказала я себе, тогда ешь вайя и лягушек. Правда, до сих пор ни  одной  не
поймала. Я попробовала снова. Ура!
     И все-таки пустыня - не место для разборчивых едоков.


     23 августа. 13:00. В полдень я оказалась в южном полушарии,  на  краю
Марш-марш, примерно в сотне метров от  экватора.  Наблюдаю  за  поведением
стада динозавров: пять брахиозавров, двое взрослых и  трое  молодых,  идут
группкой, маленькие в центре. Маленькие - это те, кто всего десять  метров
в длину, от носа до кончика хвоста. Поскольку у динозавров такие аппетиты,
нам вскоре придется уменьшить численность и этой популяции, особенно  если
мы  хотим  ввести  в  колонию  маску  диплодока.  Два   вида   динозавров,
размножающихся и питающихся подобным образом, могут опустошить  остров  за
три года. Никто и  не  предполагал,  что  динозавры  будут  плодиться  как
кролики, - еще один довод в пользу того, что они теплокровные. Правда, при
таком обилии ископаемых останков, мы могли бы и догадаться об  этом.  Если
столько костей осталось после катастроф за сто с лишним миллионов лет, как
же,  наверное,   велика   была   популяция   мезозоя!   Раса,   вызывающая
благоговейный ужас не только из-за своей физической массы.
     Я сама могла уменьшить численность популяции. В  губкообразной  почве
прямо у меня под ногами что-то зашевелилось. Глянув вниз, я  увидела,  как
вылупляются из яиц птенцы трицератопса. Семь  храбрых  маленьких  существ,
уже рогастых и клювастых, выкарабкались из гнезда и вызывающе озирались по
сторонам. Не больше котят, но быстрые и крепкие с момента рождения.
     Мясо  коритозавра,  наверное,  уже  испортилось.   Более   практичный
человек,  весьма  вероятно,  пополнил  бы  свой  рацион  одним  или  двумя
трицератопсятами. Я, однако, не смогла заставить себя сделать это.
     Они улепетнули в разные стороны. Я даже подумала, а не прихватить  ли
с собой одного в качестве любимца. Глупая мысль.


     25 августа. 07:00. Начался пятый день. Я  уже  трижды  обошла  остров
Динозавров. Пешком в пятьдесят раз опаснее, чем курсировать в модуле, зато
и в пятьдесят тысяч раз полезнее. Каждую ночь  я  останавливаюсь  в  новом
месте. Влажность уже  особенно  не  мучает.  Несмотря  на  скудную  диету,
чувствую себя достаточно здоровой.  Сырая  динозаврятина  гораздо  вкуснее
сырой лягушатины. Я становлюсь специалистом по падали - шум пробирающегося
по  лесу  тиранозавра  теперь  стимулирует  мои  слюнные  железы,   а   не
надпочечные. Ходить голой тоже здорово. Я уже научилась ценить свое тело.
     И все же постоянно пытаюсь придумать какой-нибудь способ сообщить  на
Вронски, чтобы прислали помощь. Может,  послать  световой  SOS  с  помощью
зеркал? Звучит-то заманчиво, но я даже не знаю, где находятся  контрольные
приборы, не говоря уже о том, как ими управлять.  Хочется  надеяться,  что
удача будет сопутствовать мне еще три с половиной недели.


     27  августа.  17:00.  Динозавры  знают,  что  я  какое-то   необычное
животное. Это кажется сверхъестественным. Как  эти  огромные  бессловесные
твари могут что-то знать? У них же  такой  маленький  мозг.  Впрочем,  при
протеиново-целлюлозном   рационе   и   мой   собственный   мозг,   похоже,
размягчается. Тем не менее у меня зарождаются какие-то необычные чувства к
этим животным. Я вижу, что они наблюдают за мной. В их глазах  -  странный
понимающий  взгляд.   Они,   уставившись,   смотрят   на   меня,   а   мне
представляется, что  они  кивают  друг  другу,  улыбаются  и  обмениваются
взглядами, сплетничают обо мне. Наблюдать  за  ними  полагается  мне,  но,
по-моему, они тоже каким-то образом наблюдают за мной.
     Нет, это же чушь собачья. Меня так и подмывает стереть эту запись. Но
я ее, пожалуй, оставлю, пусть даже всего лишь как  демонстрацию  изменения
моего психологического состояния.


     28 августа.  12:00.  Новые  фантазии  о  динозаврах.  Я  решила,  что
ключевую роль на острове играет огромная  брахиозавриха  Берта.  Сама  она
передвигается мало, но на орбите вокруг нее постоянно  крутятся  динозавры
поменьше.  Общение  с  помощью  глаз  между  динозаврами?  Именно  так   я
воспринимаю то,  чем  они  занимаются.  Я  чувствую,  что  тут  происходит
коммуникация, модулирование на какой-то волне, которую я  не  в  состоянии
обнаружить. А Берта, похоже, является  центром  этой  связи,  своего  рода
громадным тотемом, эдаким... э-э, коммутатором? Что это я такое несу?


     30 августа. 09:45. Ну и дура же  я  набитая!  Так  мне  и  надо,  раз
превратилась в грязного вуайера. Взобралась на дерево,  чтобы  понаблюдать
за  спариванием  игуанодонов  у  водопада  Бэкеер.  В  момент  кульминации
облом