, они стали вести себя поприличнее. У
меня  были деньги. Они покупали мне спиртное, и я пила... только так  я
смогла вытерпеть это тяготение. Фосс сжал се ледяную руку.
     -  Наверное, я пробыла здесь неделю или две, - продолжала Кэрол. -
Я  почти все время спала. Они кормили меня. Они обращались со мной, как
с больной зверушкой. Уэб?
     - Да?
     - Уэб, мы можем улететь домой? Мы оба?
     - Поэтому я здесь, Кэрол.
     -  Какая  же я идиотка... Убежать от тебя, попасть сюда. Вот  я  и
получила по заслугам.
     -  Мы улетим завтра, - успокоил ее Фосс. - У меня звездолет.  -  В
десяти милях отсюда, - добавил он про себя.
     Кэрол не отрывала от него взгляда.
     - Посмотри на себя в зеркало, - внезапно сказала она. - Вон там.
     Он  встал, пересек комнатку, взглянул на свое изображение. На него
глянуло  страшное  лицо:  заросший щетиной подбородок,  горящие  глаза,
бледные  запавшие  щеки,  бескровные  губы.  Десятимильное  путешествие
оставило свой след. Он походил на собственный призрак.
     Фоссу удалось выдавить из себя смешок.
     -  Ужасно?  Ты  тоже не многим лучше. Но ничего,  на  Эгри  М  все
придет в норму.
     - Иди сюда, - позвала Кэрол. - Ляг рядом.
     Фосс  осторожно  присел на край койки, снял вещмешок  и  вытянулся
рядом  с ней, полуживой от усталости. Несколько секунд спустя он крепко
спал.

     Всего десять миль. Посмотрим, как ты их пройдешь.
     Десять  миль  туда,  десять обратно. Но  на  второй  половине  ему
предстояло не только заставлять себя идти вперед, но и помогать Кэрол.
     Солнце  едва  поднялось, когда они тронулись в путь, но  его  лучи
становились все жарче. Они шли, словно автоматы, не замечая ни времени,
ни пройденных миль.
     -  Нам  повезло, - в какой-то момент сказал Фосс. - Я мог посадить
звездолет  где угодно. В двадцати милях, а то и в двухстах.  А  так  до
него только десять миль.
     - Только десять, - эхом отозвалась Кэрол.
     - Только десять.
     Они  часто отдыхали. Текли часы, но Фоссу казалось, что сил у него
прибавляется,  словно  его  тело  приспосабливалось,  адаптировалось  к
повышенной  гравитации. Он понимал, что это иллюзия,  но  все  же  идти
назад было неизмеримо легче.
     Солнце  прошло  зенит  и  покатилось вниз. Где-то  впереди  лежала
колония, там находился и звездолет.
     Где-то впереди.
     Они пришли туда еще засветло.
     Адапты встречали их у дороги.
     -  Выпрямись, - прошептал Фосс. - Не сутулься. Притворись, что  ты
возвращаешься с легкой прогулки.
     - Постараюсь, - отозвалась Кэрол. - Но мне так тяжело.
     - Потерпи. Еще несколько минут, и мы подойдем к звездолету.
     Он  узнал некоторые лица. Вот комендант Холдейн, его жена,  адапт,
который сбил его с ног, другие насмешники. Они молча смотрели на него.
     -  Я  вернулся, - сказал Фосс, когда они подошли поближе. - Вместе
a женой.
     - Вижу, - холодно процедил Холдейн.
     -  Я просто подумал, что вы должны знать об этом. Я не хочу, чтобы
вы понапрасну беспокоились обо мне.
     -  Мы  не  беспокоились,  -  пожал  плечами  Холдейн.  -  Нам  это
безразлично.
     Но  Фосс  понимал  - это ложь. По их нахмуренным лицам  и  горящим
глазам он мог судить, что его возвращение задело их за живое.
     Его,  слабака, они послали умирать в пустыню, а он вернулся живым.
Он побил их всех. Один землянин.
     -  Извините,  - сказал Фосс, - но вы загораживаете мне  дорогу.  Я
хочу пройти к звездолету.
     Трое  адаптов,  стоящих  на  пути, не  сдвинулись  с  места.  Фосс
почувствовал,  как  напряглась  рука Кэрол.  Неужели  их  беды  еще  не
кончились, в отчаянии подумал он.
     - Отойдите! - крикнул Фосс. - Дайте нам пройти.
     Повисла напряженная тишина.
     - Пропустите его, - сказал Холдейн.
     Насупившись,  адапты  расступились. Фосс  и  Кэрол  направились  к
звездолету. Они едва переставляли ноги, но Фосс уже не сомневался,  что
худшее позади.
     Пройдя двадцать шагов, он обернулся. Адапты смотрели ему вслед.
     - Спасибо за все, - усмехнулся Фосс. - За вашу "добрую" помощь.
     Он  встретился  взглядом с Холдейном, и тот отвел глаза.  Этого  и
ждал  Фосс. Землянин схватился с адаптом в его мире и победил. Об  этом
сказал Фоссу взгляд Холдейна.
     Он  втолкнул  Кэрол в звездолет, влез сам. Прежде  чем  захлопнуть
люк,  Фосс еще раз взглянул на адаптов. Они все еще смотрели  на  него,
словно не могли поверить, что он действительно вернулся живым.
     Фосс   широко  улыбнулся.  В  следующий  раз,  когда  какой-нибудь
землянин  окажется  на  Сандовате  IX,  к  нему  отнесутся  с   большим
уважением.
     -  Счастливо оставаться! - крикнул он на прощание, задраил  люк  и
прошел в рубку, чтобы ввести в компьютер программу взлета.



   Роберт Силверберг.
   Меж двух миров


            Перевод с английского Александра Корженевского.


     В  тот  самый  момент,  когда  за  дальней стороной  пирамиды  открылся
потрясающий  вид на  храм Кецалькоатля,  Хилгард почувствовал резкий приступ
головокружения и покачнулся, словно памятники Теотиуакана вдруг содрогнулись
от легкого  землетрясения. Прислонившись к ограждению, он ждал, пока пройдет
слабость и охватившее его ощущение растерянности. Жара виновата? Высота? Или
пришла  расплата за вчерашний ужин с огненными приправами? Здесь, в Мексике,
туристы   быстро  привыкают  к  мысли,   что  в  любой  момент  можно  ждать
расстройства желудка.
     Однако  вскоре  слабость  прошла,  причем  так  же  неожиданно,  как  и
накатила.  Хилгард  с замиранием сердца взглянул  на колоссальные лестничные
ступени  храма. Из  массивных  каменных  блоков,  словно  морды  динозавров,
торчали головы  пернатых  змей.  Тут  и  там  еще  сохранились  следы фресок
полуторатысячелетней  давности,  украшавших  некогда  стены  храма.  Хилгард
отснял  восемь или девять кадров.  Но было слишком жарко, он устал и все еще
чувствовал  себя  немного неуверенно после недавнего приступа.  Кроме  того,
поджимало время:  в  два  часа  он  договорился  с  шофером  встретиться  на
центральной  стоянке и ехать в  Мехико. До двух оставалось совсем немного, а
стоянка располагалась по меньшей мере в миле к северу. Дорога туда пролегала
по открытой солнцу улице, известной как  Дорога  мертвых. Припомнив все это,
Хилгард  пожалел, что  не начал свою экскурсию здесь, у  потрясающего  храма
Кецалькоатля, а растратил запас утренней бодрости, ползая  по двум  огромным
пирамидам в дальнем конце археологической зоны.
     Но жалеть было уже  поздно, и Хилгард торопливо двинулся к  стоянке. Он
остановился только один  раз, купил  кружку пива, но  оно оказалось теплым и
противным. В четверть третьего он, запыхавшись и насквозь пропотев, добрался
наконец до стоянки.  Ни  водителя, ни  черного побитого такси. Видно, еще не
вернулся с ленча, решил Хилгард с  облегчением - ему не хотелось чувствовать
себя виноватым. Но в то же время он подумал  с  раздражением: вот еще пример
мексиканской  пунктуальности. Что ж, теперь  есть  время  сделать  несколько
снимков Пирамиды Солнца и, может быть...
     - Сеньор? Сеньор!
     Хилгард обернулся. Из  маленького  блестящего  "Фольксвагена"  выбрался
водитель и замахал ему рукой.
     - Ваша  жена, сеньор, будет через несколько  минут. Она  решила сделать
еще снимки с вершины большой пирамиды и просила подождать. Это недолго.
     - Я думаю, вы приняли меня за кого-то другого, - сказал Хилгард.
     Водитель озадаченно посмотрел на него.
     - Но вы ее муж, сеньор.
     - Извините, я вообще ни чей не муж.
     - Это  шутка? Я  не понимаю,  -  на всякий случай  водитель  неуверенно
улыбнулся.  - Блондинка.  Темные очки.  Я  вас посадил у отеля "Сенчури",  в
Зона-Роса, сегодня  в  десять  утра,  вы  помните? А десять минут  назад она
сказала мне: "Пусть мой муж  немного подождет, я  совсем ненадолго. Хочу еще
раз снять пирамиды". И...
     - Я остановился в  отеле "Президент",- сказал Хилгард. - И  я не женат.
Сегодня утром я приехал на черном такси марки "форд", а моего водителя зовут
Чучо.
     Честная,  располагающая  улыбка  не сошла с  лица  мексиканца,  но  рот
немного  перекосился,  и  во взгляде появилось что-то  враждебное, словно он
решил,  будто гринго  хочет вовлечь  его  в какой-то непонятный  и  недобрый
розыгрыш.
     - Я знаю Чучо, - медленно произнес водитель. - Сегодня утром Чучо повез
в Хочимилько каких-то американцев. Может быть, он возил вас вчера?
     - Мы еще с вечера обо всем  договорились и встретились  с ним сегодня у
отеля  "Президент".  Мне  это  обошлось в тысячу  семьсот  песо.  -  Хилгард
огляделся по сторонам,  опасаясь, что разговор станет еще более  запутанным,
если Чучо не появится в  ближайшее время. - Вы, должно быть, принимаете меня
за какого-то другого американца.  Я путешествую один и, в общем-то, не  имею
ничего  против знакомства с интересной блондинкой, но я  холост и совершенно
уверен, что приехал сюда не с вами, а с другим водителем. Извините, если...
     - Вон ваша жена, сеньор, - холодно произнес мексиканец.
     Хилгард повернулся. Стройная, привлекательная женщина лет за тридцать с
короткими волнистыми волосами и внимательным открытым лицом пробиралась в их
сторону  мимо  беспорядочно  расставленных  сувенирных киосков  у  входа  на
стоянку.
     - Тед! - крикнула она. - Я здесь!
     Хилгард  смотрел  на  нее  в  полном недоумении: никогда  раньше он  не
встречал эту женщину. Когда она подошла, он все же заставил себя улыбнуться.
Что можно сказать  в такой  ситуации, если он  даже не знает,  как ее зовут?
Извините,  мадам,  но я вовсе не ваш муж?  Может  быть, подумалось  ему, это
какая-нибудь телевизионная  программа,  из тех, чьи создатели  разрабатывают
сложные сценарии,  чтобы  разыграть  ничего не подозревающую  жертву,  и  он
оказался в центре подобного  розыгрыша? Видимо, когда  им  надоест эта игра,
его  завалят  призовыми   образцами   домашней   утвари   и  билетами   бюро
путешествий... Извините, мадам, но я  на  самом деле не  тот, кто вам нужен,
хотя зовут меня точно так же и мы невероятно похожи... Так и сказать?
     Она подошла ближе и заговорила:
     -  Жалко,  что  ты  не  полез  со  мной на  пирамиду.  Знаешь,  что там
происходило последние  полчаса?  Празднование весеннего  равноденствия.  Это
какой-то  ацтекский обряд. Благовония, ритуальное пение, зеленые  ветви, две
белые  голубки, которых только  что отпустили... Захватывающее  зрелище, и я
засняла  на пленку практически  все.  Подержи,  пожалуйста,  - без  перехода
добавила  она,  снимая с плеча  тяжелую  сумку  с  аппаратурой  и  вручая ее
Хилгарду.  -  Боже, какая  жара!  Тебе понравился  тот  храм? Мне  очень  не
хотелось тащиться  туда по жаре  пешком,  и я  надеюсь,  что  не  пропустила
ничего...
     - Уже поздно, миссис.  Мы едем в город? - вмешался в разговор водитель,
стоявший неподалеку.
     -  Да, конечно. - Она заправила  в брюки выбившиеся полы рубашки, взяла
из  рук  Хилгарда  сумку  с  камерой  и  двинулась  вслед  за   водителем  к
"Фольксвагену".  Хилгард  продолжал в растерянности стоять  на месте, тщетно
высматривая на  стоянке  Чучо  с  его  старым черным "фордом" и  лихорадочно
пытаясь  сообразить,  как ему  поступать  дальше.  Сделав  несколько  шагов,
блондинка обернулась, нахмурилась и спросила:
     - Тед? В чем дело?
     Хилгард издал  какой-то невразумительный звук и в замешательстве махнул
рукой.  Может быть, сказал  он себе, на него нашло затмение?  Или же приступ
головокружения у  храма  Кецалькоатля случился  из-за  солнечного  удара,  и
теперь  у  него  отшибло  память? Может быть,  она действительно  его  жена?
Хилгард  был  совершенно уверен, что  прожил холостяком  всю свою  жизнь, за
исключением тех  восьми месяцев  с  Беверли двенадцать лет  назад. Он вполне
отчетливо  представлял себе свою  холостяцкую квартиру на Третьей авеню: три
симпатичные  комнаты,  картины,  небольшой  шкаф со статуэтками доколумбовой
эпохи. С такой же легкостью в памяти всплывали любимые рестораны, которые он
посещал со  знакомыми  женщинами -  Джудит, Джейн,  Дениз. Эта живая, бойкая
блондинка совсем не вписывалась в его воспоминания, и все же...
     Он  совершенно не  представлял, что  делать дальше. Пальцы рук дрожали,
ноги превратились  в  застывшие  глиняные глыбы.  Словно  в полусне, Хилгард
двинулся к  "Фольксвагену". Открывая  дверцу машины, водитель бросил на него
презрительно-  ядовитый  взгляд, предназначенный,  видимо, для  тех  гринго,
которые  так набираются  в середине дня, что даже не могут вспомнить, есть у
них жена или нет.
     Всю дорогу до Мехико женщина оживленно говорила об их планах. Как понял
Хилгард, во второй половине дня они собирались посетить музей антропологии в
парке  Чапультепек,  а на  следующее  утро  должны были  отправиться  или  в
Куэрнаваку, или в Гвадалахару  - в зависимости от  того, кто из  них возьмет
верх в полусерьезном споре, завязавшемся несколько  дней назад. Хилгард, как
мог, поддерживал разговор, но в конце концов замолчал, сославшись на то, что
устал  и перегрелся на  солнце. Вскоре  навстречу  им поползли  серые  языки
смога,  и  они въехали в  пригороды  Мехико. Машин в это воскресенье было на
дорогах немного, поэтому  шофер  лихо  промчался  по  широкой  Пасео  де  ла
Реформа,  резко свернул к  району Зона-Роса  и  высадил их  напротив изящной
черно-белой башни отеля "Сенчури".
     - Оставь ему на чай побольше, дорогой, - сказала женщина Хилгарду. - Мы
задержали его дольше, чем следовало.
     Хилгард  вручил хмурому водителю  две бумажки  по  тысяче  песо, махнул
рукой, чтобы тот оставил себе сдачу, и они прошли в отель.
     -  Возьми ключ,  хорошо? - сказала она, входя  в  холл. - Я пока вызову
лифт.
     Хилгард подошел к стойке  и с просительным выражением лица посмотрел на
дежурную.
     -  Добрый  день, мистер Хилгард. Надеюсь,  вам понравились  пирамиды, -
произнесла она на беглом английском и вручила ему ключ от номера 177.
     Мне это снится,  говорил  себе Хилгард, вспоминая комфортабельный номер
на седьмом  этаже  отеля  "Президент".  Сон, галлюцинация. Он  вошел  в лифт
вместе с блондинкой, она нажала кнопку с цифрой 17, и они медленно доехали к
себе всего с одной пугающей остановкой  между десятым и одиннадцатым этажом,
когда вдруг  упало  напряжение.  Номер 177 оказался компактно, без излишеств
обставленной комнатой с полукруглой двуспальной  кроватью и небольшим баром,
заполненным  миниатюрными  бутылочками  и  всем  необходимым для  коктейлей.
Женщина достала из бара бренди и спросила:
     - Тебе налить рома, Тед?
     - Нет, спасибо.
     Он  принялся  бродить  по  номеру,  присматриваясь  к деталям.  Женская
косметика, занимающая почти всю полочку над раковиной: тени, румяна, лосьоны
и  бог знает  что еще.  Одинаковые чемоданы  в  шкафу. Аккуратно развешанные
мужские рубашки и пиджак - не  его, но такого же типа, что привык носить он.
Книга  на ночном  столике  -  новый роман Апдайка. Он прочел  его  несколько
месяцев назад, но,  очевидно, в  каком-то другом издании,  поскольку у этого
обложка была красной, а он хорошо помнил, что читал книгу в синей.
     - Я пойду приму душ,  - сказала она. - А потом мы поедим и отправимся в
музей, хорошо?
     Хилгард поднял глаза.  Уже  раздевшись,  она проследовала  в ванную, и,
прежде чем закрылась дверь, он с удивлением успел заметить маленькие груди и
ягодицы с ямочками. Выждав, когда зашумит вода,  Хилгард достал из  открытой
сумочки  ее  бумажник  с  обычным  набором  кредитных  карточек, несколькими
туристическими чеками и толстой пачкой мексиканских банкнотов. Там же лежали
и водительские права: Сесилия Хилгард, тридцать шесть лет, рост - пять футов
пять дюймов,  волосы -  светлые, глаза - голубые, вес -  124 фунта, замужем.
Замужем!  Домашний  адрес -  85-я Ист-стрит. На  карточке в правом  кармашке
бумажника  значилось: "Если с  владельцем  бумажника  произойдет  несчастный
случай,  сообщить Теодору  Хилгарду по адресу  85-я Ист-стрит либо в контору
"Хилгард и Хилгард" на 57-й  Вест-стрит".  Хилгард  разглядывал карточку так
пристально, словно текст был написан на санскрите...  Он  всегда жил на углу
62-й Ист-стрит  и  Третьей  авеню,  в  двух  кварталах  к северу  от  своего
выставочного зала.  В этом Хилгард мог просто поклясться,  и  ему  предельно
отчетливо представлялось, как он идет по Третьей авеню, поглядывая на здание
"Блумингдейлс", сворачивает на 60-ю Ист... Два Теда  Хилгарда? С  совершенно
одинаковой внешностью?..
     -  Что  ты  ищешь?  -  спросила Силия,  выходя  из  ванной  и вытираясь
полотенцем.
     Щеки  Хилгарда  налились  краской,  и он пристыжено  сунул бумажник  на
место.
     - Э-э-э... просто хотел проверить, сколько песо у тебя еще  осталось. Я
подумал,  что завтра  утром, когда откроется банк, нам, может быть, придется
обменять несколько чеков.
     - Я уже обменяла в пятницу. Забыл?
     - М-м-м, да, видимо, вылетело из головы.
     - Тебе нужны песо?
     - Нет, у меня пока достаточно, - ответил он.
     Поесть  они  решили  в  ресторане  отеля, и  во  время  ленча  Хилгарду
постоянно казалось, что  он сидит через стол от ящика с динамитом. Он еще не
созрел, чтобы признаться в собственном помешательстве, но  очень немногое из
того, что  Хилгард мог  ей  сказать,  содержало какой-то  смысл, и рано  или
поздно она должна была это  заметить. У него возникло такое  чувство, словно
он  вошел в кинозал посреди фильма  и теперь пытается понять, что происходит
на экране, но здесь ситуация выглядела сложнее, гораздо  сложнее, потому что
на самом деле он не  просто смотрел кино, а исполнял в  нем главную  роль. С
середины  фильма  Хилгард оказался  за столом  с совершенно  незнакомой  ему
женщиной, на которой он, оказывается, женат и, судя по всему, не первый год.
Впрочем, людям, прожившим вместе несколько лет, обычно мало что есть сказать
друг другу за ленчем, и Хилгард, горячо благодарил судьбу за продолжительные
паузы  в разговоре. Когда  Силия  все  же  спрашивала что-нибудь, он отвечал
осторожно и кратко. Всего один раз он  позволил себе назвать ее по имени, но
обращение "Силия" вызвало у  нее мимолетный недоумевающий взгляд, и это  еще
больше  озадачило  Хилгарда.  Может  быть,  он  должен  звать  ее   каким-то
ласкательным  именем?  Или  она  привыкла,  что  все  зовут ее не Силией,  а
как-нибудь  еще? Может быть, Си? Силли?  Или,  например, Чарли? Неразрешимая
загадка. Медленно допивая кофе, Хилгард снова вспомнил тот  краткий  приступ
головокружения у  храма Кецалькоатля,  когда все  закачалось и завертелось у
него  в голове. Бывает ли так, чтобы с  человеком случился удар, но при этом
его не  парализовало, а только отшибло память? Возможно, и бывает. Но у него
не  просто  амнезия,  поскольку  он располагает исчерпывающим набором  ясных
воспоминаний о другой  жизни, без Силии.  Жизни,  в которой  он  был  вполне
устроенным  холостяком   и  преуспевающим   владельцем  выставочного   зала.
Настоящей  полной жизни с друзьями, любовницами, путешествиями. В  той жизни
он  прилетел  в  Мексику три  дня  назад,  рассчитывая  насладиться  неделей
благостного одиночества, теплой погоды, острой пищи и, может быть, кое-каких
интересных  находок  для  своей  коллекции.  Каким  образом  все  это  может
возникнуть в памяти после удара: дружелюбный  шофер Чучо, черное такси марки
"форд", номер на седьмом этаже в отеле "Президент"?..
     - Я  забыл  в  комнате одну вещь, -  сказал он  Силии.  - Сейчас быстро
сбегаю, и пойдем.
     Поднявшись в номер, он позвонил в "Президент".
     - Мистера Хилгарда, пожалуйста.
     - Минутку. - Долгая пауза. - Повторите, пожалуйста, фамилию.
     - Хилгард. Теодор Хилгард. Если я не ошибаюсь, он в номере 770.
     Еще более долгая пауза.
     - Извините, сэр. Мистер Хилгард у нас не останавливался.
     - Понятно,  -  произнес Хилгард, ничего не понимая,  и  повесил трубку.
Потом  взглянул на