лющее  счастье  обрушивается  на
меня уже в начале второго литра.  А  эта  косорыловка,  которой  нас  на
неметчине угощали, ее же канистрами нужно хлестать...
   - Косорыловка - это от "косое рыло"?
   - Разумеется. Велик и могуч наш  родной  язык.  Знаешь,  какое  самое
экзотическое название русского деревенского самогона? "Стенолаз".
   Вестгейт на секунду задумался, потом коротко хохотнул и снова впал  в
отрешенное молчание.
   - Тоже нервничаешь? - догадался Игорь. - Ну-ну.
   - Пошли, -  сказал  Вестгейт  сухо  и  вышел  из  машины.  Он  теперь
командовал  часто.  В  Европе  роль  ведущего  в  паре   как-то   вполне
естественно  перетекла  к  нему.  А  Игорь  хотя  и  не  потерял  своего
красноречия, но в целом заметно поутих. Особенно с той поры, как ему  на
нервы стали давить Альпы.
   Двое суток эсэсовцы разных стран передавали братьев из рук в руки, но
за  это  время  статус  Игоря  и  Вестгейта  так   и   не   определился.
Соответственно с ними  и  обращались  -  со  сдержанной  неприязнью.  На
вопросы отвечал  только  Вестгейт,  коротко  и  неопределенно.  А  Игорь
молчал, сумрачно улыбался и  непрерывно  курил,  чем  особенно  досаждал
конвоирам-европейцам. Едва  обстановка  немного  разрядилась  и  воевать
стало не с кем, он вспомнил, что неуютно  чувствует  себя  за  границей,
подозрительно относится ко "всяким нерусским" и вообще хочет домой.  Это
была, конечно, блажь, но с каждым новым километром, отдаляющим Игоря  от
Москвы, на душе у него действительно становилось все  муторней.  Пейзажи
вокруг были чужие, дома непривычные, люди странные. И вели себя эти люди
совсем не так, как в Москве,  где  любого  иностранца  рано  или  поздно
начинают окорачивать русские культурные  традиции,  одна  из  которых  -
сдержанность и корректность на трезвую голову. А здесь все  были  словно
под мухой - развязные, излишне подвижные и голосистые. Игорь представлял
себе Европу несколько другой. Как минимум, он не подозревал,  что  здесь
ему все время будет хотеться выпить.
   Еще хотелось показать  конвоирам,  что  такое  Служба  -  набить  как
следует их раскормленные морды и сбежать. Но,  во-первых,  это  было  бы
глупо. Во-вторых, оружие у  братьев  все  равно  отобрали,  а  сцепиться
врукопашную  с  четырьмя  здоровенными  лбами  Игорь  не   рискнул   бы.
Оставалась, правда, клякса, временно превратившаяся в черный  блинчик  и
теперь неодобрительно ворочавшаяся у Игоря в сапоге.  Кляксе  тоже  было
нехорошо. Особенно тягостно на ее состоянии отразились те полтора  часа,
что она пряталась в прямой кишке  хозяина  во  время  личного  досмотра.
Проводивших его финских  эсэсовцев  штатная  экипировка  офицера  Службы
потрясла  до  глубины  души.  Они  явно  никогда  раньше  не  видели  ни
усовершенствованного игольника, ни спецрации, а маркер-кит разве что  не
облизывали.  Но  в  итоге  у  Игоря  забрали   даже   часы   и   дотошно
просканировали все тело. А Вестгейту помимо всего прочего сменили пломбу
на зубе.
   Зато о "промывке" никто и не  заикался.  И  допрашивали  братьев  без
энтузиазма. Про бойню на явке Интерпола вообще не было ни  звука.  Может
быть, потому, что  дотошный  Игорь  собрал  на  месте  преступления  все
ядовитые иглы и затер отпечатки  пальцев.  А  потом  их  спросили:  "Вам
куда?" - "Fuck off, - ответил Игорь. - Только сначала дайте нам машину и
немного денег". - "Я же говорил,  он  мудак",  -  сказал  двойной  агент
Пааво, вялый и заторможенный от "промывки". Видимо,  местное  эсэсовское
начальство таким людям на слово не верило. "Я еще с тобой  разберусь,  -
пообещал ему Игорь. - Ты, урод, будешь кровью ссать, срать и блевать.  И
собаку я твою обожаемую застрелю, возьму грех на душу. Чтобы Мэкс на том
свете из-за тебя не  расстраивался".  -  "Я  же  говорил,  этот  русский
сумасшедший, - объяснил Пааво. - Все они  такие".  Тогда  Игорь  обозвал
Пааво грязным предателем и подлым шпионом, плюнул  ему  в  лицо,  разбил
коленную чашечку и едва не выдавил  глаз.  А  Пааво  стал  как-то  очень
по-детски молотить Игоря кулаками, вывихнул себе три  пальца  на  правой
руке и подвернул здоровую ногу. Прежде чем потерять сознание от удара по
голове, Игорь еще и ухо ему чуть не отгрыз.
   "Вы его действительно спрячьте куда-нибудь, -  посоветовал  Вестгейт,
когда брызжущего слюной Пааво уволокли в медпункт. За дракой он наблюдал
с каменным лицом, предусмотрительно зажатый в углу охраной. -  Игорь  не
профессионал, тонкостей  нашего  дела  не  понимает  и  к  двойной  игре
относится плохо. Искалечит он этого вашего истеричного  дурака.  Н-да...
Машину вы нам теперь не дадите. Ладно, так уж и  быть,  организуйте  нам
экскурсию в Монтре. А оттуда мы - сами. Такой расклад вас  устроит?".  -
"А ваш коллега всегда такой буйный?" - словно не расслышав  предложения,
спросил координатор операции, пожилой грузный немец, потея и  отдуваясь.
Он спешно прибыл в Финляндию с Ближнего Востока и сейчас  тяжко  страдал
от перемены климата. "Не знаю, мы всего третий день знакомы". -  "Ну-ну.
Кстати, а почему Монтре? Вам  же  от  Цюриха  добираться  будет  гораздо
ближе".  И,  услышав  это,  Вестгейт  неожиданно  замкнулся  и  перестал
отвечать на вопросы по существу дела. Он вдруг  почувствовал  себя  так,
будто о его тайне личности написали на заборе, и  элементарно  обиделся.
Хотя на родственную связь с Игорем Волковым ему  никто  и  не  собирался
намекать.
   Так или иначе, но в Цюрихе их действительно отпустили на  все  четыре
стороны.
   Правда, без документов, так что легально покинуть  Европу  братья  не
смогли бы. И с дебетной карточкой на сумму, которой в обрез  хватило  на
аренду машины.
   Теперь эта машина стояла у заветной калитки, и Игорь протянул руку  и
нажал кнопку звонка. Вестгейт  заметил  на  запястье  брата  ссадину  от
наручников и сам передернулся  от  боли.  В  нарушение  всех  писаных  и
неписаных правил в машине охрана пристегивала Игоря к ручке двери. А  на
остановках - к самому здоровому конвоиру.
   - Ты как? - спросил Вестгейт. - Голова не кружится?
   - Бог миловал. Я вел себя как мальчишка, да?
   - Не мое дело тебя осуждать.
   - Спасибо. На самом деле это я с перепугу безобразничал. Боялся,  что
ко мне отнесутся излишне серьезно. Начнут ломать, выдавливать  сведения.
Кто ж мне поверит, что я на Службе за летающими  тарелками  охотился!  Я
же, по их понятиям, настоящий  русский  эсэсовец,  как  и  ты...  А  вот
молодой истерик - это уже другой  разговор.  Согласись,  ну  кто  такому
неуравновешенному типу доверит хоть один достойный внимания топ-секрет?
   Вестгейт невесело усмехнулся.
   - Пааво тоже оказался не на высоте, - заметил он.
   - Да уж, этот крендель мне просто гениально подыграл. А  обидно,  да?
Интересно, его намеренно внедрили или была перевербовка?
   - Черт его знает. Вот из-за  такой  мелюзги  сыплются  большие  дела.
Задействован на  второстепенном  участке  неприметный  человечек.  Знает
мало, соображает туго.
   Конечно, никому и в голову не приходит его как  следует  зомбировать,
чтобы  на  сторону  не  глядел.  Да  и  сложно   это   технически.   Сам
представляешь, сколько тысяч этаких Пааво работает у наших  Юсси,  ни  о
чем   не   подозревая.   И   сколько   тысяч   Юсси   в   подчинении   у
одного-единственного офицера Службы. Да, а я, честно говоря,  именно  на
Юсси грешил...
   - Как-то с Юсси нехорошо получилось, мир праху его, - вздохнул Игорь.
- Несправедливо. Только вот не надо ему было так резко падать духом.
   - Мы слишком мало знаем о его обстоятельствах, чтобы  судить.  Может,
он спал и видел, как бы со Службой расстаться.
   - Запросто. Ну что  они  там  копаются?  Полдевятого  утра!  Или  эту
деревню русская культурная экспансия долбанула? Научились, как в Москве,
спать до обеда?
   - Позвони еще, - сказал Вестгейт.
   Игорь потянулся к кнопке и задержал  руку  на  полпути.  Скорее  даже
отдернул.
   Потому что в доме открылась дверь, и на крыльцо шагнула светловолосая
девушка,  стриженная  под  мальчика,  в  джинсах  и  клетчатой   рубашке
навыпуск. На мгновение Игорю показалось, что  это  Тина.  Сходство  было
такое разительное, что он буквально остолбенел.  Но  девушка  подошла  к
калитке, и Игорю полегчало. Она была совсем не похожа на Тину. Совпадали
только стрижка, цвет волос и рост. Да еще и одежда, если не считать, что
Тина бегала в стоптанных кроссовках, а у местной хозяйки на  ногах  были
дорогие  туристские  ботинки  "Экко".  Но  человек  перед  Игорем  стоял
абсолютно другой.
   - Good morning, - начал  Игорь,  машинально  пряча  в  рукав  помятое
запястье и радуясь в душе, что  после  инцидента  с  Пааво  не  осталось
синяков на лице. - I'm sorry... На что спорим, вы по-русски говорите  не
хуже меня?
   - Скорее всего лучше. Я все-таки из Петербурга. Было ей лет  двадцать
семь-двадцать восемь, и Игорь одним взглядом буквально ее съел. Да,  это
была совеем не Тина. Это было просто загляденье, да еще  и  взрослое,  с
которым можно не миндальничать и которое не станет церемониться с тобой.
Удивительно ладная фигура, маленькие  упругие  груди  торчком,  красивые
руки и серые глазищи в поллица, с такой же  кошачьей  поволокой,  как  у
Игоря. Вот только роста барышне не хватало на его вкус сантиметров  этак
пять.
   - Не может быть, чтобы вы - и вдруг  из  Питера,  -  заявил  Игорь  и
подумал, что буквально на днях он то же самое уже говорил. - Не бывает в
Питере таких женщин.
   Такие как раз в Москве водятся или в крайнем случае на  Валдае.  А  в
Питере  все  девушки  анемичные  и  подозрительно  смахивают  лицом   на
лошадей... Ой, извините.
   Что-то я того. Последствия контузии. Здрасте.
   - Здравствуйте, - девушка наконец-то улыбнулась. Перевела  взгляд  на
стоящего в отдалении Вестгейта и тут  же  вся  напряглась  как  пружина.
Сомнений не было - она его узнала. Точнее, догадалась, что  этот  ранний
визит неспроста.
   - Так, - сказал Игорь, поворачиваясь к  Вестгейту.  Тот  с  застывшей
полуулыбкой на лице разглядывал девушку. - Теперь я точно знаю,  что  мы
пришли по адресу. Милая барышня, это Игорь  Александр  Вестгейт.  Зовите
его просто Алекс, он так привык. А меня зовут Игорь Бойко.  Мы  приехали
из Москвы.
   - Меня зовут Ирина Хайнеман,  -  пробормотала  девушка,  не  в  силах
оторвать взгляд от Вестгейта, который окончательно спал с  лица.  Чем-то
"милая барышня" его расстроила. Наверное, самим фактом  того,  что  была
здесь.
   - Ага! - обрадовался Игорь. "Хорошо живет  папаша.  Женится  себе  на
молоденьких..." - Очень приятно. А как бы нам  с  господином  Хайнеманом
переговорить?
   - Он там, - вяло махнула рукой Ирина, не сводя глаз с Вестгейта. -  В
конце участка, за кустами, будет такая же калитка и от  нее  тропинка  к
озеру. Он там, на берегу.
   - Тогда мы  пойдем,  -  сказал  Игорь.  Девушка  шагнула  в  сторону,
распахивая калитку. - Алекс, пошли!
   Вестгейт с отчетливым усилием толкнул  себя  вперед.  И  мимо.  Ирины
прошел на максимально возможной дистанции.
   - Что с тобой? - шепотом спросил его Игорь, когда  они  удалились  на
достаточное расстояние. - Ты ее раньше видел? Вестгейт помотал головой.
   - Просто как-то странно, - пробормотал он.
   -  А-а...  -  Игорь  заботливо  приподнял  ветку,  в   которую   брат
намеревался врезаться носом. -  Ну,  это  нормально.  Господин  Хайнеман
живет полной жизнью, ни в чем себе не отказывает. У него  тут  и  детей;
наверное,  целый  выводок.  Любит  папа  размножаться...  Еще   увидишь,
братишка, до какой степени мы с тобой не одиноки во Вселенной.
   Вестгейт в ответ что-то неодобрительно пробурчал.
 
*** 
 
   Они миновали участок и вышли на узкую песчаную тропинку в  обрамлении
давно  не  стриженных  кустов.  Под  ногами   начал   стелиться   зыбкий
полупрозрачный туман и становилось зябко.
   - Туман - это к дождю? - спросил Игорь.
   - К теплу, по-моему.
   - Так, - Игорь внезапно остановился, глядя куда-то вниз.
   - В чем дело? - спросил Вестгейт.
   - На, покури, - Игорь протянул ему сигареты. - И не оборачивайся.
   Вестгейт покорно взял пачку. В Россию он приехал курящим от случая  к
случаю, а теперь у него даже была своя  зажигалка.  Игорь  тем  временем
шагнул вперед и вправо, оказавшись впереди брата.
   - Вот сука! - сказал он почти восхищенно.
   - Да что такое?
   - Мне только что в спину целились, - объяснил Игорь, ежась, будто  от
холода. Из его правой брючины выпала на песок  маленькая  черная  амеба,
приняла узнаваемые  шарообразные  очертания  кляксы  и  прыгнула  вверх,
хозяину в руку.
   - А что это ты за меня прячешься? - спросил Вестгейт сварливо,  но  с
места не двинулся. Наоборот, до отказа развернул плечи.
   - В тебя она стрелять не будет. Ты на отца чертовски похож. Она сразу
догадалась, кто ты.
   - Это я понял, - кивнул Вестгейт. - Но зачем в тебя-то?..
   - Может, решила, что я твой конвоир. Да  мало  ли  что  ей  в  голову
взбрело... Уф...
   На чердаке она сидит, - Игорь прятался за  Вестгейта,  изо  всех  сил
стараясь быть маленьким. - Не знаю, что делать. Кляксой  ее  нельзя,  не
откачаем потом. Может, Волкова позвать?
   - Откуда ты знаешь, где она сейчас? - поинтересовался Вестгейт просто
для того, чтобы хоть как-то участвовать в происходящем.  Он  видел,  что
Игорь серьезно испуган, и чувствовал себя полным идиотом.
   - Чую, - объяснил Игорь. -  Вот  дурацкая  ситуация!  Ну  не  хочу  я
убегать, понимаешь? Именно сейчас - не хочу - Да что тебе стоит? Упал  в
кусты, и дело с концом.
   - Сам ты упал. Не хочу и не буду. В  этот  момент  откуда-то  спереди
раздался  топот.  Кто-то  бежал  неторопливой   тяжеловатой   рысью   им
навстречу.
   - Та-ак... - протянул Игорь, крепко сжимая в руке  кляксу.  -  Собаку
Баскервилей видел? Сейча-ас... Расслабься на всякий случай.
   - Ее ты тоже учуял? - спросил Вестгейт, не зная, что и думать.
   - Не-а. Тут все в ее следах. Под ноги смотреть  надо.  Туман  впереди
был плотнее, доставал почти до пояса, и когда в нем возникла здоровенная
черная башка с белой промоиной на носу, Вестгейт невольно вздрогнул.
   - Ух ты! - воскликнул Игорь, и Вестгейт  почувствовал  в  его  голосе
радостную интонацию. А Игорь сунул кляксу в  карман  и  протянул  собаке
руку, тыльной стороной кисти вперед. Большой влажный нос уткнулся в  нее
и с шумом потянул воздух.
   - Обалдеть! - сказал Игорь растроганно. - Ты только посмотри!
   - Я тебя загораживаю, - напомнил Вестгейт.
   - Спасибо, больше не нужно. Видишь,  за  нами  пришли,  нас  признали
безопасными.
   Все в порядке, она  уже  не  хочет  стрелять.  Просто  наблюдает.  Но
задницу я этой  девице  еще  надеру  за  самодеятельность.  А  вот  этой
девице... Ох ты, моя лапушка, какая же ты прелесть!
   Вестгейт оглянулся. На какой-то миг ему  показалось,  что  в  далеком
чердачном окне действительно блестит мощная оптика. Потом  он  вспомнил,
что современные прицелы не бликуют, и в задумчивости потер нос.  В  этот
момент его толкнули в бедро, он покачнулся и едва устоял на ногах. Снизу
вверх на него смотрели пытливые и внимательные собачьи глаза.
   - Какой окрас роскошный! - восхищался Игорь. Он  сидел  на  корточках
рядом с собакой, и головы их были почти на одном уровне.
   - Это что? - спросил Вестгейт, наблюдая, как его  обнюхивают.  Собака
была не так велика,  как  чудовищные  псы  лесника  Максакова,  но  явно
принадлежала к близкой им породе. А окрас у нее  действительно  оказался
необыкновенно красив. Нереально, как с картинки. Спина  и  бока  черные,
рыжие подпалины, белая грудь, четко очерченные белые  носочки  и  кончик
хвоста. Шерсть у псины была длинная и  шелковистая,  уши  висячие,  а  в
изучающих Вестгейта глазах светился подозрительно откровенный интеллект.
   - Бернский зенненхунд. Дальний родственник тех крокодилов, что ты  на
хуторе видел.  Чудесная  сучара.  Только  -  очень  крупная.  Наш  друг,
господин  Хайнеман,  всегда   любил   больших   собак.   И   обязательно
длинношерстных.
   Вестгейт отрешенно посмотрел в туман. Игорь понял, что  он  думает  о
своем, и принялся за собаку. Сначала он ее осторожно погладил по  спине,
затем по голове, почесал за ушами. Собака воспринимала его прикосновения
с олимпийским спокойствием. И таращилась на Вестгейта.
   Игорь встал.
   - Ну, - сказал он собаке. - Пошли? Словно дождавшись команды, овчарка
тут же повернулась и исчезла в тумане. Игорь восторженно цыкнул зубом.
   - Что-то мне нехорошо, - заметил Вестгейт.
   - Пойдем! - сказал Игорь. - Немного  осталось.  Сколько  мы  с  тобой
километров отмахали...
   - Пойдем, - согласился Вестгейт. - Но как-то мне все это  удивительно
не по душе.
   - Да, обстановочка нервозная, - кивнул Игорь. - Может, и хорошо,  что
у нас оружие забрали. А то бы ты собаку шлепнул...
   - А ты бы в женщину стрелял, - парировал Вестгейт.
   - Она же тебе не понравилась! - рассмеялся Игорь.
   - Наоборот. Очень даже понравилась...
   - Никогда я в женщину не выстрелю, - твердо сказал Игорь.  Подумал  и
добавил:
   - Первым.
   Подул легкий ветерок, и  туман  начал  расползаться.  Тропинка  круто
свернула вправо, и сейчас же перед  братьями  открылся  берег  озера.  К
широкому  дощатому  причалу  было  пришвартовано  несколько  потрепанных
моторных лодок и новенький скутер.  У  входа  на  причал  монументальной
глыбой сидела давешняя собака и смотрела на братьев. А дальше, на  самом
краю, у воды, спиной к берегу, стоял Волков.
   Машинально Игорь поднял руку к лицу, чтобы заслониться от  невидимого
мягкого щупальца, проникшего в его мозг. У него вдруг неприятно заломило
виски, а картинка перед глазами покрылась рябью.
   - Здравствуй, папа, - глухо, будто сквозь вату,  донеслось  откуда-то
сзади.
   Волков не обернулся.
   Игорь сощурился, пытаясь восстановить зрение.
   А собака хрипло рыкнула и прямо из положения сидя прыгнула вперед. Не
на Игоря.
   Мимо него.
   Даже если бы Игорь  не  был  парализован  энергетической  атакой,  он
ничего не успел бы сделать.  Все  случилось  в  какие-то  доли  секунды.
Раздалось громкое  шипение,  и  справа  от  Игоря  ударила  ярко-зеленая
молния. Страшно, почти по-человечески закричала собака. Что-то  с  шумом
упало на землю. А сверху обрушилась тишина.
   Игорь устало присел на  песок  и  достал  сигареты.  То,  что  сейчас
произошло,  его  не  касалось,  в  этом  он  был   уверен.   Преодолевая
навалившуюся вдруг апатию, он закурил  и,  не  затягиваясь,  пустил  дым
через нос, чтобы забить доносящийся сбоку отвратительный запах  паленого
мяса. Смотрел  он  только  вперед,  на  причал,  по  которому  не  спеша
приближался Волков. Немолодой, грузный и совершенно чужой Игорю человек.
   Волков подошел к Игорю и сел напротив, тоже прямо на землю.
   - Что у него было? - спросил Игорь, качнув головой в ту сторону,  где
сейчас лежал - это Игорь знал точно - Вестгейт. Вопрос был только в том,
уже он мертв или еще нет.
   - Лазер в предплечье, - ответил Волков, в упор разглядывая  Игоря.  -
Слушай, а я ведь тебя визуально не узнал. Как ты вырос...
   - Собаку жалко.
   - Она выполнила работу, для которой и была запрограммирована. Служить
и защищать. Каждый должен выполнять свое предназначение.
   - Вы могли успеть раньше, чем она прыгнет,  -  сказал  Игорь,  отводя
взгляд. Ему не нравился Волков и не нравилось  то,  что  вышло  из  этой
встречи. Еще Игорь был зол на себя.  Неизвестно,  сколько  лет  Вестгейт
носил имплантированный в руку излучатель. Но гипнотическую установку  на
убийство он получил  несколько  дней  назад.  Когда  Игорь  вернулся  со
встречи с Королевым и нашел Вестгейта спящим без задних ног.
   - Может быть, - сказал Волков надменно, тоном  старшего.  -  А  может
быть, и нет.
   Как ты себя чувствуешь?
   - Лучше, - сухо ответил Игорь. Волков "отпустил"  его,  но  пережитый
шок все еще отдавался где-то в затылке неприятной ломотой.
   - Что у тебя в кармане? - спросил Волков. Игорь молча  достал