огнуло  пополам,  и  волна  желчи
смешалась на полу с кровью и ошметками гениального ханановского мозга.
   А  в  ноги  Тиму  ударила  теплая  оранжевая  волна.   Замкнутое   на
покрывавшую пол сетку, поле Хананова лишь частично ушло  вверх.  Умирая,
Черт вернул-таки Тиму украденную энергию, да еще и прибавил от себя.
   Отдышавшись,  Тим  утерся  рукавом,  выпрямился,  огляделся  и  вдруг
обнаружил, что может слегка "принюхаться". Он тут же  подпитал  следящий
контур, и тот несколько раз вяло "щелкнул". Это была реакция на  раненых
в коридоре. Главные силы противника все  еще  были  в  пути.  "Допустим,
две-три минуты у меня есть, - подумал Тим. - И  похоже,  я  здесь  найду
все, что нужно, чтобы дать копоти до самых небес.
   Так и сделаем".
   На душе было светло и легко. На полу конвульсивно дрыгало ногами  то,
что осталось от Черта. Расслабленной походкой Тим вышел в коридор.
   Сначала он увидел зверски расчлененное обнаженное тело. Вокруг в луже
крови плавали клочья черного меха. "Это вервольф опять стал  человеком",
- равнодушно подумал Тим, соображая, куда бы поставить ногу.
   Дальше люди валялись кучей. Двое слабо шевелились, и их Тим  деловито
шмякнул обухом по головам.  Пробрался  через  завал  к  телу  Васнецова,
который сумел-таки перед смертью выползти в коридор.  Нашел  у  него  на
поясе кожаный чехольчик с американской  бензиновой  зажигалкой.  Откинул
крышечку и повернул колесико.
   Зажигалка исправно вспыхнула. Тим удовлетворенно хмыкнул и закрыл ее.
   В соседней комнате он пнул ногой железные бочки. Две из  них,  из-под
краски, оказались совсем пустыми. А в третьей почти доверху было  что-то
налито. Топором Тим поддел крышку, сунул в бочку нос и  рассмеялся.  Это
было именно то, на что он надеялся. Растворитель.
   Тим бросил топор, навалился на бочку,  опрокинул  ее  и  выскочил  из
комнаты, прикрыв за собой дверь. Быстро обежав кабинеты, нашел  в  одном
из них мертвого оператора подходящей комплекции. Содрал с него джинсовый
костюм, почти такой же, как у себя, только не дорогой и не новый. Быстро
переоделся, оставил только любимую рубашку. Выскочил в коридор и швырнул
поверх трупов свою  изгвазданную  до  неузнаваемости  одежду.  Чуть-чуть
приоткрыл дверь  на  "свалку",  высек  огонь,  бросил  зажигалку  внутрь
комнаты и пулей метнулся к выходу.
   Как взрывается растворитель,  Тим  знал  по  армейскому  опыту.  Пока
растворителя мало, он не хочет гореть, но как только концентрация  паров
станет  достаточно  насыщенной  в  малом  объеме...  Когда-то  один   из
подчиненных Тима пытался растопить уайтспиритом печку-"буржуйку". Первые
две кружки, вылитые в печку, гореть и не думали.  А  с  третьей  попытки
солдат катапультировался на улицу с оконной рамой на шее.
   На этот раз адское зелье тоже не подвело. От взрыва содрогнулся  весь
дом. Тим пропахал несколько метров носом, вскочил и едва успел нырнуть в
прихожую, как огненный  факел  ударил  в  торец  коридора.  Тиму  слегка
обожгло спину, но одежда не загорелась. Поджигатель захлопнул  за  собой
дверь подвала и, отряхиваясь, побежал по лестнице вверх.
   Следящий  контур  зазвенел,  как  струна.  На  подходе  к  дому  была
штурмовая группа КГБ во главе с полковником Леоновым.
   У Тима хватило выдержки степенным шагом пересечь двор,  сделать  крюк
через соседнюю улицу, вернуться с другой стороны и  затеряться  в  толпе
зевак. На него никто не обратил внимания. Все таращились на дом.
   А дом пылал. Подвал был охвачен пламенем  по  всей  длине  здания,  и
прямо на глазах  Тима  вспыхнул  первый  этаж.  Тим  поморщился.  Он  не
предполагал, что в доме  могут  быть  деревянные  перекрытия.  Несколько
десятков бывших зомби, отрезанные от  земли,  носились  по  квартирам  и
страшно кричали. Толпа на улице вторила им.
   Но только один человек, Тим Костенко, слышал другой  крик.  Тим  даже
зажал уши, но это не  помогло.  Прямо  в  его  голове  молили  о  помощи
несчастные, вырвавшиеся из-под власти Проекта и вдруг обнаружившие,  что
они не знают, что с ними происходит, а вокруг все  горит.  Эти  существа
только что словно родились заново.
   И лишь для того, чтобы  сгореть  заживо,  как  рабы  на  погребальном
костре. Бывшие рабы Черта обречены были уйти из жизни вместе с ним.
   Штурмовая группа, рассредоточившись  вокруг  дома,  вместе  со  всеми
ошарашено глазела на пожар. Полковник Леонов что-то кричал в портативную
рацию.  А  над  его  затылком  совершала  в  воздухе  сложные   эволюции
свеженькая черная метка... Бодрая  и  жизнерадостная.  Тим  почувствовал
усталость. Он измучился физически, и у него не осталось сил поддерживать
активным свое пси. Отступив назад, Тим скрылся в арке и дворами пошел  к
метро. По пути он безучастно наблюдал, как бледнеет и сжимается следящий
контур. Потом - угасает на внутреннем экране радужная картинка  мира.  И
наконец, пси-видение совсем оставило  его.  Оставило  слепым,  одиноким,
беззащитным.
   Но это Тима уже не касалось. Ему было все равно.
 
*** 
 
   "Я устал".
   Глядя под ноги и едва отрывая их от земли, Тим шел дворами  к  Ольге,
надеясь,  что  по  пути  все-таки  не  упадет.  Может  быть,   наступила
постстрессовая реакция. А  может,  он  наконец-то  освободился  от  того
единственного, что еще привязывало его к жизни.
   "Господи, как же я устал!"
   Тим вяло провел рукой по лицу. Одиночка, индивидуалист, он не  только
избегал просить других о помощи.  Он  еще  и  с  глубочайшим  презрением
относился к тем, кто просил об этом его самого.
   И, оказавшись один на один с Проектом,  он  прислушивался  к  мольбам
зомби,  сенсов  и  кагэбэшников  лишь  постольку,   поскольку   это   не
расходилось с его планами. А он решал чисто личную проблему.  Ему  всего
лишь нужны были ответы на вопросы.
   И первый вопрос был - правда ли, что он не такой, как все.
   А второй - сможет ли он дальше жить в мире с  собой  и  людьми,  если
ответ на первый вопрос будет "да".
   И если на первый вопрос ему ответил Черт, то оказалось, что на второй
сможет ответить только он сам.
   Найти  этот  ответ  сейчас  Тим  был  не  в  силах.  Особенно   мешал
размышлениям проклятый  зов,  тупо  стучавший  в  затылок,  несмотря  на
отключившееся  пси.  Видимо,  какую-то  минимальную,  пороговую  эмпатию
выбить из Тима не смог бы теперь даже выстрел излучателя в  голову.  Тим
Костенко стал экстрасенсом до мозга костей. Он уже не  был  человеком  в
обычном смысле этого слова. Он стал чем-то не большим и  не  меньшим,  а
просто совсем другим. И это "совсем другое" настырно тормошила за тысячи
километров родственная душа.
   Настолько родственная, что даже Ольге Тим не сказал, откуда на  самом
деле  шел  сигнал.  Обозначить  направление  у  него  хватило  сил.   Но
конкретную точку он хотя и вычислил... а не назвал.
   По сути, это было предательство чистой воды. Единственному  человеку,
которого Тим действительно любил, он не рискнул до конца раскрыть  тайну
зова. Объективно это был разумный ход. Но свербящее  отверстие  в  груди
подсказывало, что, замалчивая  информацию,  Тим  возвел  между  собой  и
любимой женщиной непробиваемую стену.
   Это было странное ощущение. За спиной оставались все  новые  и  новые
дворы, приближался дом, где жила Ольга, а Тим никак не мог  разобраться,
отчего он даже в последнюю встречу не сказал ей всего.  То  ли  это  его
подсознание не могло простить девушке ранней  седины,  покрывшей  голову
Тима... То ли в злосчастном  стальном  сердце  уже  не  было  места  для
настоящей  любви,  когда  близкого  человека  воспринимаешь,  как   свою
половинку, от которой не может быть тайн, какими бы они ни были.  То  ли
просто работал инстинкт самосохранения Так  или  иначе,  Тим  чувствовал
себя бесконечно усталым и до омерзения дурным  человеком.  Больше  всего
ему хотелось сейчас уткнуться в плечо любимой и заснуть.
   И спать, спать, спать, пока не  очистится  перепачканное  биополе.  А
тогда - Тим это знал - ответы на все вопросы придут  сами  И  будут  эти
ответы правильными.
   Он свернул в арку, вышел почти на середину  последнего  на  его  пути
двора и вдруг ощутил смутное беспокойство.
   На мгновение его ослепило солнце. Естественно, Тим  "щелкнул",  чтобы
компенсировать потерю зрения. О том, что его пси отказалось работать, он
просто в этот момент забыл И  следящий  контур  тут  же  развернулся  на
половину обычной мощности. Тим даже не  удивился.  Он  стоял  на  месте,
щурясь, "нюхал" и пытался определить, что же здесь не так.
   Ольгин дом был дореволюционной  постройки,  во  двор  выходили  двери
черных ходов и закрытые решетками задние окна  магазинов,  расположенных
на первом  этаже.  Ничего  особенного  за  этими  окнами  и  дверьми  не
происходило. Во всяком случае, так полагал следящий контур. Но Тим  всей
кожей чувствовал опасность. Как в детстве.
   И по лестнице черного хода спускалась Ольга.
   Стоя неподвижно, Тим до боли  закусил  губу.  В  этой  ситуации  было
что-то безумно знакомое, как будто сработало  дежа-вю.  Разгадка  лежала
рядом, но Тим не мог ее нащупать. Был какой-то ключ, словесный, короткая
фраза, которую Тим слышал недавно, и если бы ее удалось  вспомнить...  -
Тима! - радостно крикнула Ольга издали. "Что же такое я слышал?" - думал
Тим, морща лоб. Следящий контур обшаривал помещения вокруг,  но  молчал.
Никого там не было. Никого вообще.
   - Тима, ты как? - спросила Ольга, подбегая к нему и останавливаясь  в
нерешительности.
   Тим посмотрел на часы. До обеденного перерыва время еще оставалось. И
магазины работали. В торговых залах были продавцы и покупатели.
   Но против обыкновения, не было ни души в  выходящих  окнами  во  двор
складах и подсобках. Никто там не ворочал ящики, не курил, не  трахался,
не жрал водку.
   Никто.
   "Почему это меня волнует?"
   - Что-то случилось? - спросила Ольга, боясь к нему прикоснуться.  Она
видела, что Тим "принюхивается", и не хотела ему мешать-Не  отвечая  ей,
Тим медленно огляделся глазами. Сердце подсказывало ему - бежать!
   - но разум не мог дать объяснения этому импульсу. Возможно, еще сутки
назад Тим рванул бы отсюда со всех ног, не размышляя. Но сейчас во дворе
стоял другой Тим.
   Он был вымотан до предела, чувствовал смутно, а соображал еще хуже.
   Внимательно оглядываясь, Тим чуть опустил глаза и  зачем-то,  сам  не
понимая, для  чего,  посмотрел  на  себя.  И  поймал  опорный  сигнал  к
разгадке. Ключ.
   "Ты даже одет так же..." - сказала Ольга.
   Тим был в своей любимой джинсовой рубашке. Бурые крапинки на животе -
следы крови Черта - довершили картину. От ужаса Тим задохнулся.  История
повторялась.
   Как и тогда, они с Ольгой стояли лицом к лицу. Но сейчас Ольга была в
туфлях на высоком каблуке. И Тим уже  ничего  не  мог  поделать,  только
растянуть время, превратив секунду в час.
   Боек уже двигался к капсюлю  патрона.  Тим  начал  заваливаться  всем
корпусом вправо, уводя затылок с директрисы.
   В нескольких шагах перед ним стояла  его  девушка,  и  Тим  опять  не
успевал дотянуться до нее.
   Пуля уже шла, раскручиваясь, по стволу.
   Тысячи людей, а может, и целые  народы  он  уберег  от  зомбирования.
Тысячи,  а  может,  и  миллионы  совершенно  безразличных   ему   жизней
продолжались своим чередом.
   А вот эту жизнь, любимую, он спасти так и не смог.
   Пуля оторвалась от среза глушителя.  Тим  по-прежнему  не  чувствовал
снайпера.
   Убийца носил на себе экран, идеально поглощающий весь спектр пси.
   Неподвижное, застывшее, прекрасное лицо Ольги  смутно  маячило  перед
Тимом. Лицо женщины, которую он любил, женщины, которая  пошла  за  ним,
готовая быть рядом до конца, рожать от него детей и прощать ему то,  что
он мутант.
   Левую  щеку  прихватил   обжигающий   холод.   Минусовая   энергетика
смертоносного кусочка металла вступила в близкий контакт с полем Тима.
   Тим завершил движение, и Ольга теперь смотрела  мимо  него.  Прямо  в
глаза своему убийце. Тиму он целился в основание черепа. Ольге попадал в
верхнюю часть лба, под самые волосы.
   И Тим уже ничего не мог сделать для нее. У него оставался  лишь  один
выбор.
   Смотреть, как пуля врежется его женщине в голову, или ударить во  все
стороны, куполом, убивая невинных и  виноватых,  но  упредить  следующий
выстрел снайпера.
   Он не стал ждать. Отключился от  мира,  чтобы  не  видеть  того,  что
произойдет, - ни глазами, ни в спектре пси. Ощутил себя бомбой,  которая
сейчас взорвется.
   И взорвался.
   Чудовищный грохот  расколол  Вселенную  на  части,  и  сознание  Тима
покрыла  тьма.  Два  тела  -  его  и  Ольги  -  коснулись  земли   почти
одновременно. Тим ничком повалился вперед  и  уткнулся  головой  в  ноги
мертвой девушки.
   Сверху  на  них  сыпалась  мельчайшая  стеклянная  крошка.   В   небе
фейерверком из перьев взрывались голуби. Дом  стонал  и  вздрагивал.  Из
окон хлестала фонтанами бело-розовая биомасса.
   С первого этажа летели  сквозь  решетки  обрывки  серебристой  ткани.
Части одежды, еще мгновение назад покрывавшей несколько тел.  Сверкающая
перчатка упала на асфальт и поползла, скребя пыль указательным  пальцем.
Из перчатки толчками выбивалась горячая бурая грязь. Через  отворившуюся
дверь магазина  вывалился  на  улицу  блестящий  экранирующий  скафандр,
плотно набитый жидким и кипящим. Его постепенно раздувало, и наконец  он
с гулким хлопком лопнул, обдав стену фонтаном розовых пузырящихся брызг.
   Дом последний раз со скрежетом качнулся и застыл.  Наступила  тишина.
Только где-то далеко надрывно выли собаки. И им вторил на  высокой  ноте
приближающийся крик сирен.
 
*** 
 
   Тим  проснулся  и  не  поверил,  что  это  смерть.  Еще  в   Детстве,
задумавшись о смерти, он понял, в чем ее суть. Люди обычно  представляли
себе конец жизни как тьму вокруг  себя.  Только  правда  о  смерти  куда
страшнее. Смерть действительно тьма, но весь ужас этой тьмы в  том,  что
тебя в ней - нет.
   Сейчас происходило что-то другое. Вокруг царила бархатная темнота, но
Тим в ней - был. Он ничего не видел, ни глазами, ни  пси.  Но  зато  мог
думать, а значит, то ли он насчет смерти весьма и весьма ошибался, то ли
все еще был жив.
   Потом он догадался открыть глаза.
   Белый потолок, белые стены. Значит, мучения не кончились. Тима что-то
ждало впереди. И в  том,  что  это  будет  нечто  омерзительное,  он  не
сомневался. На планете Земля ничего хорошего с Тимом  не  происходило  и
больше произойти не могло.
   По привычке он в раздумье закусил губу. И с перепугу  резко  дернулся
всем телом.
   Оказывается, он мог двигаться! Это тоже было  очень  плохо,  так  как
двигаться Тим не хотел.  Ему  на  полном  серьезе  хотелось  провалиться
сквозь землю и ничего больше никогда не делать.
   Тем не менее он находился в неприятном ему помещении  и  в  окружении
враждебно настроенных людей. Возможно, в самом помещении их и  не  было,
но зато породивший Тима мир насчитывал миллиарды этих уродов.  С  минуты
на минуту они придут, и пытка начнется по новой.
   Поэтому Тим поднял голову и осмотрелся.
   Он лежал на  столе,  наподобие  операционного,  пристегнутый  к  нему
широкими ремнями. Один ремень шел поперек груди, заодно прижимая к столу
и плечи,  другие  фиксировали  кисти  рук  и  ноги.  Защелки  на  ремнях
запирались на ключ.
   В комнате действительно не было людей. Еще в ней не было окон, только
дверь в торцевой стене. Гадкое холодное освещение шло от  люминесцентных
светильников  на  потолке.   Прямо   над   столом   нависал   громоздкий
отвратительного вида рабочий элемент  психотронного  сканера.  И  вокруг
громоздились буквально кучи тошнотворной аппаратуры.  От  этого  зрелища
Тиму стало  так  плохо,  что  он  принялся  биться  в  путах,  шипеть  и
плеваться.
   Через минуту, осознав бесплодность истерики и ощутив, что на губах  у
него пена, Тим затих. Постарался успокоиться. И осмотрелся вновь.
   Легче  ему  не  стало,  но  он  пришел  к  определенным  выводам.  Он
находился, скорее всего, в Институте.  И  то,  что  вивисекторы  еще  не
приступили к работе, можно было считать  до  некоторой  степени  удачей.
Потому что у Тима оставалось время поразмыслить и прикинуть, как отвести
от себя беду.
   В том, что он уберется с этого стола  либо  трупом,  либо  оператором
Проекта, Тим не сомневался.  Еще  пару  дней  назад  он  бы  в  подобных
обстоятельствах согласился  на  второе.  А  сейчас...  Тим  задумался  и
обнаружил, что его не устраивает и первый  исход.  Потому  что  в  обоих
случаях он проигрывал.
   Он уставился на свою грудь, увидел бурые  пятна  на  рубашке  (куртка
исчезла, видимо, сняли) и с невероятной горечью ощутил, что помнит  все.
"Ты даже одет так же..." Хотелось плакать, но слезы не текли.  Наверное,
Тим уже  перешагнул  порог,  за  которым  нормальные  проявления  эмоций
недоступны. Он просто с тоской рассматривал свое тело, одежду на  нем...
И вдруг резко повернул голову вправо.
   Из края воротника торчала короткая петелька.
   Тим совершенно забыл о лезвии в воротнике. Он не вспомнил о нем, даже
когда стирал рубашку на даче. Впрочем, Тим всего лишь наспех  застирывал
пятна крови.
   Если бы он занялся рубашкой всерьез, кончик лезвия  наверняка  уколол
бы ему руку.
   Неловко вывернув  шею,  Тим  захватил  петельку  зубами  и  осторожно
потянул. Тупой конец лезвия  с  крепежным  отверстием,  в  которое  была
пропущена нитка, показался наружу. Тим взял лезвие в зубы и  вытащил  до
конца. Перебросил на язык и сосредоточился.
   Кисть руки можно было  развернуть  так,  что  появлялась  возможность
пилить охватывающий ее ремень. Тим дернул руку на себя, и она сместилась
в ременной петле ровно настолько, чтобы авантюра увенчалась успехом. Тим
оглядел комнату снова - неужели в  ней  действительно  никого  нет?!  Но
комната была пуста.
   Фантастическая удача.
   Тим развернул ладонь и выплюнул в нее лезвие.  Промазал  и  некоторое
время с перекошенным от напряжения лицом извивался, стараясь  дотянуться
до блестящего кусочка металла, лежащего между рукой и бедром. Достал!  И
начал резать толстую прорезиненную ткань.
   Пси бездействовало. Впрочем, после того, что Тим совершил в последний
раз, он не удивился бы, откажись работать  и  тело.  Очнувшись  на  этом
столе, он сначала действительно решил, что умер. И был почти доволен. Но
теперь он горел желанием освободиться и торопился изо всех сил.  Он  еще
мог убить и покалечить многих прежде, чем уничтожат его. Люди были  сами
виноваты. Нельзя оставлять пленника без присмотра.
   Тим резко дернул рукой, и ремень на кисти лопнул. Справиться с ремнем
на груди оказалось не в пример легче. Через  несколько  секунд  Тим  уже
сидел и тянулся к ногам. В этот момент открылась дверь.
   Вошедший в комнату молодой человек в  белом  халате  явно  недооценил
противника.
   Вместо того чтобы поднимать  крик,  он  бросился  к  Тиму  и,  что-то
недовольно шипя, схватил его за плечи, намереваясь повалить на стол. Тим
зажал лезвие плотнее и аккуратно воткнул его молодому человеку на ладонь
ниже левого уха.
   Рабочая часть лезвия была в длину сантиметра три. Тим  рванул  лезвие
на себя, и одновременно изо всех сил толкнул  молодого  человека  назад,
распарывая ему шею.
   Кровь из нее ударила таким фонтаном, каких Тим не видел даже в  кино.
Парень взвыл, повалился на спину и принялся биться об пол, подпрыгивая и
орошая все вокруг красным. При этом он противно булькал и  хрипел.  Тим,
не обращая на него внимания, сосредоточенно резал путы на ногах.
   Когда парень затих, Тим уже стоял у двери,  прислушиваясь  к  быстрым
шагам по коридору. Дверь отворилась, на пороге возник еще  один  молодой
человек,  тоже  в  халате.  Как  и  первый,  он  не  произвел  на   Тима
впечатления. Он просто встал как вкопанный и вытаращился на труп  своего
предшественника. Оставалось делом техники  крепко  взять  его  за  руку,
втащить в комнату и захлопнуть дверь.
   -  Ты  кто?  -  спросил  Ти