ор шепотом.
   - Отнюдь. И  не  дергайся,  здесь  "жучков"  нет.  Проверено.  Доктор
несколько раз нервно моргнул.
   - Ох, правда, я не думал, что дело зашло  так  далеко,  -  сказал  он
по-прежнему шепотом. - Я думал, это шуточки всё... Ты действительно  еще
мальчик. О, господи... Они же вас поубивают...
   - Не "вас", а "нас", - поправил Мастер.
   - Меня не тронут. Я им еще нужен. Но если тебя сейчас услышали, то  у
Бенни и Олеси будут очень большие неприятности. Ты  ненормальный...  Что
же ты делаешь?
   - Да что с тобой, Док?! Пять минут назад ты сам болтал своим  болтом,
как настоящий перебежчик.  Я  тебя  сейчас  Карме  отдам!  -  возмутился
Мастер. - Сочту провокатором и загрызу!  Может,  тебе  объяснить,  зачем
Проекту очень нужен я, а?
   До тебя еще не дошло, что мы связаны одной веревочкой?
   - Это ты о чем? - Доктор продолжал машинально оглаживать собаке  шею.
Он был уже трезвее трезвого и буквально на глазах Мастера  постарел  лет
на десять.
   - Я же единственный человек,  который  может  тебя  убить,  -  сказал
Мастер неожиданно мягко.
   - Ты не сможешь меня убить.
   - Ой, не надо! - скривился Мастер. - Сейчас ты расскажешь, что я живу
с установкой, которая не позволит мне всадить в тебя пулю? Да шел бы  ты
лесом! Сам понимаешь, мне плевать, какой ты сенc, а вот психотерапевт ты
дерь-мо-вый.
   - Это как все понимать? - спросил Доктор хрипло.
   - Да еще не родился такой человек, которого я не мог  бы  продырявить
из огнестрельного оружия. Я просто внушу себе,  что  это  -  шутка  и  в
стволе холостой патрон. И накрылась твоя установка. Между  прочим,  тебя
не защитит даже то, что ты сенc. Ты просто  не  почувствуешь  опасности.
Ведь я-то буду уверен, что не опасен... Думаешь, не пройдет номер? Давай
проверим.
   - Не надо, - проговорил Доктор очень медленно. - Ничего не надо.  Как
ты догадался про установку?
   - Логика. Все говорят, что я умный, Док.
   - Сенсы за тобой не пойдут. База - их дом. А База - часть Проекта.  -
Пойдут, если ты им скажешь.
   - Ты не знаешь, насколько  они  пугливы,  мальчик.  Они  дико  боятся
смерти.
   Понимаешь, все наши сенсы мечтают дорасти до уровня сверхчеловека.  И
сейчас они только в начале пути. Представляешь?.. Все равно что  сказать
тебе сегодня: в сорок лет ты будешь властелином мира. А потом  заставить
пойти на верную смерть во имя сомнительных идеалов. Что ты выберешь?
   - Я не хочу быть властелином этого мира. Мне плохо на этой планете. С
самого детства. Так что либо я планету исправлю, либо мне на  ней  долго
не протянуть. И мои идеалы не сомнительны.  У  меня  вообще  их  нет.  Я
просто не терплю несправедливости. В отличие от тебя, - сказал Мастер  и
с удовольствием добавил, впервые в жизни обругав человека старше себя. -
Пидора трусливого.
   - Даже Бенни не рискнет, - сказал Доктор,  пропустивший  ругательство
мимо ушей за явной его несправедливостью во всех отношениях. - А Олеся и
подавно.
   - Скажешь ей, что, если живы останемся, я на ней женюсь. Я знаю,  она
давно ко мне неровно дышит. Лишь бы поверила.
   И тут Доктор, видимо, принял решение. Он расслабился, мягко улыбнулся
Мастеру и протянул ему через стол руку. Мастер вцепился  в  нее,  словно
утопающий в спасательный круг. Рука была очень теплая  и  дружественная,
из нее толчками выбивалась энергия, и Мастер вдруг  почувствовал  острое
желание прижаться к этой руке щекой.
   - И чего я тебя так люблю? - спросил Доктор.
   - Слушай, а ведь я никогда не спрашивал: у тебя дети-то есть?
   - Дочке целых двадцать пять.
   - Ничего себе! А как у нее с  э-э...  -  Мастеру  очень  не  хотелось
отпускать руку Доктора, и он просто сделал большие глаза.
   - Будет лучше, чем у меня. Она уже четыре года как на Базе  трудится.
Ты чего так смотришь?
   - Ну, ты силен... - уважительно протянул Мастер. - Ё-моё...  А  я  ее
видел?
   Доктор хмыкнул. Похоже, ситуация начала его забавлять.
   - Она тебе не пара. Тебе нужна женщина,  которая  могла  бы  эффектно
оттенить твою наглую морду и барские замашки. И  не  теряться  на  твоем
фоне. Либо очень яркой внешности, либо очень  умная.  А  моя  Леська,  в
общем-то, ни тем ни другим не блещет.
   У Мастера отвисла челюсть. Машинально он потянулся к бутылке.
 
*** 
 
   Охоту постоянно обслуживало не меньше восьми бригад  сенсов.  По  две
бригады на каждую ночь. Одна уходила  с  охотниками  в  зону  расчистки.
Другая оставалась в Школе, в специально оборудованной "глухой"  комнате.
Идеальная звукоизоляция не давала сенсам отвлекаться на внешние шумы. По
идее, ничего им не оставалось, кроме как сидеть  и  "нюхать"  окружающее
пространство.  В  действительности  же  сенсы  гоняли  чаи,  резались  в
"Монополию", травили байки, обрабатывали данные  проводившихся  на  Базе
экспериментов. Иногда они просто внаглую спали. Во-первых,  "нюхать"  им
это не мешало. Во-вторых, "дырки" открывались  только  ниже  поверхности
земли, а Школа была предусмотрительно отрезана от своих подвалов толстой
бетонной  подушкой.  Тварям  пришлось  бы  выбраться  наверх  где-то   в
окрестностях и атаковать через периметр, о чем мгновенно предупредила бы
охранная система. Так что сенсы в Школе с удовольствием  валяли  дурака,
зарабатывая при этом солидный кусок масла на свой кусок хлеба.
   Единственной женщиной среди этих разнокалиберных мужиков была Олеся -
худенькая,  легкая,  невероятно  подвижная   темноволосая   девчонка   с
хулиганскими искорками в карих глазах. Вся она была как на  пружинах  и,
если даже по долгу службы стояла неподвижно, все равно украдкой отбивала
такт носком сапога. Над всеми она издевалась, все и вся высмеивала и  не
боялась, кажется, ничего на свете. Вид у нее был совершенно несерьезный,
вечно волосы лезли ей в глаза, вечно она совала нос куда не просят,  тем
не менее она была бригадиром и управляла пятью мужчинами в  возрасте  от
тридцати  до  сорока.  Одно  удовольствие  было   наблюдать,   как   эти
здоровенные  дядьки  буквально  по  мановению  руки  хрупкого  лохматого
существа носились по зоне расчистки, как  угорелые,  занимая  намеченные
точки. И эта бригада никогда не ошибалась.
   Охотники  ее   боготворили.   Делали   комплименты   разной   степени
неуклюжести. Совали шоколадки в карман. Даже разрешали погладить  собак.
Она тоже не оставалась в долгу. Обозвала Хунту "Хитрая Рыжая  Морда".  В
ответ на обещание Зигмунда надрать уши, если не  перестанет  соваться  в
опасные места, запросто могла ответить: "А я больше по  заднице  люблю!"
Красавчик Саймон, уверенный в своей неотразимости,  попробовал  ухватить
ее нежно за эту самую задницу, и так огреб сапогом по одному месту,  что
пришлось его снять с поста.
   А однажды, в  предыдущую  зиму,  она  замерзла.  В  расчистку  попала
территория  законсервированного  строительства,  недоделанного   завода,
настолько захламленная, что "Вторая" буквально с  ног  сбилась,  пытаясь
определить, где-же может быть "дырка". Наметили  пять  точек,  сенсы  их
старательно обнюхали и ничего не нашли.
   На улице было минус пятнадцать, мела поземка, и тут Олеся, привыкшая,
что все у нее получается с ходу и запросто, неожиданно сломалась.  Сенсы
под прикрытием охотников начали прочесывать территорию, и девушка  вдруг
прямо  на  глазах  начала  слабеть.   Прочесывание   требовало   большой
сосредоточенности,  и  уже  минут  через  пятнадцать  движения  у  Олеси
замедлились, она зябко обхватила  себя  руками,  и  куда-то  пропала  ее
гордая осанка, а в глазах заблестели слезы. Олеся  шла  в  "коробке",  с
четырех сторон ее прикрывали Хунта,  Зигмунд,  Абрам  и  Китаец,  собаки
веером  развернулись  впереди.  Охотники  чувствовали,  что  с  девушкой
неладно, но боялись ее потревожить - сенса лучше не трогать, когда он  в
работе. Он скорее все себе отморозит, чем  выйдет  из  этого  странного,
почти гипнотического состояния, в котором он сканирует  пространство  на
добрые две сотни шагов вокруг.
   Тем более  что  сейчас  к  Олесе  сходились  ниточки  и  от  пяти  ее
подчиненных (партнеров? инструментов? черт их  знает),  с  которыми  она
составляла  загадочный  для  охотников,  но  очень  эффективный  в  деле
конгломерат. Поземка вскоре перешла в метель, потом в  форменную  пургу.
Хунта начал озираться и нервничать.  И  тут  шеренга  собак  почтительно
расступилась. Сквозь белую пелену навстречу охотникам продирался Мастер.
За ним, занимая свою излюбленную позицию в двух метрах  позади  хозяина,
деловито топала Карма.
   Мастер поднял руку, и "коробка" остановилась. Олеся слепо ткнулась  в
спину Абрама и машинально отступила на шаг назад. Секунду Мастер смотрел
на нее, непривычно сникшую, трогательно беспомощную. Затем он  шагнул  к
ней вплотную.
   Расстегнул свою куртку,  развел  ее  борта  в  стороны  и  ими  обнял
девушку, прижав ее к себе, утянув в свое тепло,  заслонив  от  холода  и
вообще от окружающего мира.
   - Машину, - приказал он.  -  Бегом,  сухари  безмозглые!  Место  было
довольно открытое, и сенсы подогнали туда свой минивэн  через  несколько
минут. Мастер и Олеся все так же  стояли,  обнявшись,  а  Карма  бродила
вокруг, охраняя их покой.
   "Берите, - сказал Мастер. - Только потихоньку". Он распахнул  куртку,
и изумленные сенсы подхватили совершенно бесчувственное, но уже  теплое,
упоенно сопящее носом тело. Девушка спала.
   - Удачно вышло, - сказал Мастер. -  А  то  у  меня  уже  весь  коньяк
выпили. Двигайте на Базу, отцы, без вас справимся. А наряд я вам закрою.
Отработали.
   Охотники, матеря дурную погоду, оцепили зону расчистки и стали  ждать
возвращения твари, чтобы уже она вывела их к "дырке". Но тварь так и  не
пришла. Только на
   Рассвете собаки почуяли ее и нашли - сорвавшуюся в котлован, распятую
на торчащей из бетонного  пола  арматуре.  Восходящее  солнце,  пусть  и
спрятанное за плотными тучами, неумолимо сосало из твари энергию,  и  та
уже даже не шевелилась.
   - Я ее вытаскивать не буду, - надулся Хунта, стоя на краю  гигантской
ямы и глядя вниз. - Эти штыри метра по три длиной. Как я ее  вытащу?  Их
срубать надо у основания. На полдня работы...
   -  Крюгер!  -  позвал  Мастер.  -  Что  с  этой  стройкой,  когда  ее
возобновят?
   - Заморожена на пять лет, два года уже прошло, - доложил Крюгер.
   - Сгниет эта гадость за три года, а? - с надеждой спросил Хунта.
   Крюгер пожал плечами и указал подбородком на Мастера.
   - Пошли отсюда, мужики, - сказал Мастер. - У нас есть дело поважнее.
   Несколько часов Лысый, Горец, Хунта и Мастер колдовали в  мастерской,
доводя до кондиции новенький комплект зимней боевой формы. Его  пришлось
очень  сильно  ушить,  что  совсем  не  просто,  когда  имеешь  дело  со
сверхпрочными материалами, да еще и стараешься не  нарушить  целостность
систем обогрева и вентиляции. Работа  велась,  конечно,  на  глазок,  но
зорких глаз в Школе оказалось предостаточно.
   Большим подспорьем были и впечатления Мастера, который теперь кое-что
себе представлял на ощупь. Удалось даже подобрать фирменные  спецботинки
всего на полразмера больше, чем нужно.
   - Сто лет такого кайфа не получал, - сказал Лысый, утирая пот со лба.
- И чего я шитье бросил?
   Через сутки бригада Крота, возвращаясь с дежурства в Школе,  привезла
на  Базу  объемистый  бумажный  мешок,  на   котором   была   намалевана
фломастером неофициальная эмблема Школы - голова кавказской овчарки.
   - Это Леське, - процедил ревнивый Крот, заходя  к  Доктору  и  швыряя
мешок на стол.
   - Не иначе как приданое. Когда салатик-то будем кушать?
   Так что больше она не мерзла, даже когда уставала и сбивалась с  ног.
Еще она стала очень любезна с Мастером - по-своему, конечно, без лишних,
по ее собственному определению, "телячьих нежностей". И охотно,  хотя  и
туманно, рассказывала о специфике работы  сенсов.  Охотники  вообще,  на
взгляд сенсов, были неумеренно болтливы,  постоянно  лезли  с  дурацкими
вопросами, на что некоторые бригадиры жаловались Мастеру. Тот каждый раз
обещал всех наказать, а  тем  временем  аналитики  Школы  просто  с  ума
сходили, пытаясь свести в хоть какое-то подобие системы  поступающий  от
охотников ворох информации. Выводы звучали не правдоподобно,  но  ничего
по-настоящему сверхъестественного в них тоже не было.
   Охотника вообще удивить сложно. Например Батя, старший "группы  Раз",
на полном серьезе уверял, что Бенни умеет выгонять алкоголь  из  сахара,
находящегося в собственной крови.
   А потом стряслось такое, после чего вокруг Олеси на время образовался
вакуум.
   "Группа Раз" чистила длинный, но неглубокий подвал в идущей под  снос
пятиэтажке.
   Все шло сначала как  по  писаному,  "дырку"  мгновенно  локализовали,
очень быстро появилась тварь, ее легко подстрелили. И тут Батя  не  учел
сложности момента.
   Сенсы на тварей смотреть не любят,  остро  чувствуя  и  переживая  их
чужеродность.
   Но сейчас у подвальной двери  лежало  два  тела.  Раскинув  когтистые
лапы,  мучительно  изогнувшись,  конвульсивно  подскребая  по   асфальту
каблуком, распространяя жесткий и резкий, какой-то совсем не животный, а
технический запах, окруженное тихо рычащими псами, в ярком свете фонарей
умирало чудовище. А рядом бесформенной грудой драного тряпья лежала  его
сегодняшняя  добыча  -  маленький  оборвыш,  донельзя  грязная  нищенка,
девчонка лет двенадцати,  с  вытекшими  глазами  и  широко  раскрытым  в
беззвучном вопле ртом. Зимой твари чаще всего отлавливали именно таких.
   Тварь почти по-людски всхлипнула, последний раз дернулась и  затихла.
Батя дал отмашку, кольцо охотников расступилось,  пропуская  Вавилова  с
его тест-кейсом и двумя ассистентами при носилках и пластиковых  мешках.
И вдруг, к полнейшему своему ужасу, Батя увидел, что  за  спиной  медика
стоит Олеся, пристально смотрит  на  мертвую  девочку,  и  глаза  у  нее
совершенно белые. Батя  махнул  было,  чтобы  Олесю  увели,  но  та  уже
повернулась и ушла прочь. Тем не менее один боец тихонько последовал  за
ней и, вернувшись, доложил, что ничего особенного не случилось:
   Олеся стоит на предписанном  инструкцией  удалении  от  потенциальных
точек боя, вне секторов обстрела, и  к  ней  подтягивается  ее  бригада.
Нормально так стоит, не кричит, не плачет, только и не шевелится совсем.
Батя сплюнул и занялся делом.
   Через пять минут, отправив в подвал техников в сопровождении Ветра  и
Лебедя, Батя подошел к сенсам. Мужчины стояли в кружок, пыхтя сигаретами
и опасливо поглядывая на Олесю, которая глядела в стену и даже ногой  не
притопывала.  И  только-только  Батя  вознамерился  шепнуть  ей  на  ухо
что-нибудь хорошее, как Олеся схватилась за голову и сказала:
   - Ой, мама!
   В подвале в этот момент творился форменный кошмар. Уверенно  выйдя  к
"дырке", Ветер и Лебедь осветили ее фонарями и встали по обе стороны  от
техников, примерявшихся к чуть колышущемуся  иссиня-черному  зеркалу  со
своей пушкой.
   Техники с натугой подняли ствол лучемета, и  в  этот  момент  "дырка"
звонко  чавкнула  и  раскрылась  Взорам  собравшихся   предстали   клубы
темно-синего тумана, из которого появились четыре оскаленных черепа.
   Техники, как и следовало  ожидать,  повели  себя  адекватно:  уронили
оружие и бросились наутек. Два здоровенных кобеля,  рыча,  подскочили  к
"дырке", отсекая  врага  от  хозяев.  Ветер  мгновенно  пристрелил  двух
тварей, они даже толком высунуться не успели и рухнули обратно в  туман.
Но остальные две выпрыгнули  в  подвал,  одна  Ветру  навстречу,  а  вот
другая, что гораздо хуже, - в боковой проход, в  котором  и  скрылась  с
удивительной прытью. Действие  развивалось  уже  целые  секунды  две,  а
Лебедь все не стрелял. У  него  вдруг  заело  пульсатор,  видимо,  запал
контакт. Поэтому он бросил оружие на пол и, запустив руку  за  воротник,
тянул из-за спины обрез помпового ружья - непременную  аварийную  деталь
охотничьей амуниции.
   Еще одну тварь собаки повалили и вскочили на нее  сверху.  В  "дырке"
клубилось синее и тошнотворное. Ветер, не раздумывая, метнулся в боковой
проход. Он знал, что перед ним окажется длинный коридор,  который  тварь
проскочить еще не успела.
   Он выстрелит ей в спину, потом развернется и прикончит эту - как  раз
собаки ее отпустят и уйдут  в  сторону.  А  вот  и  спина  твари  маячит
впереди. Все нормально.
   Тут Ветер запнулся о невысокий порожек и полетел вперед носом. Однако
даже в  такой  ситуации  он  поступил  как  настоящий  охотник.  Заорав:
"Бля-я!" таким дурным голосом, что Батя  наверху  схватился  за  сердце,
Ветер нажал в полете  на  спуск,  попал  убегающей  твари  четко  промеж
лопаток, и вонзился лбом в кучу битого кирпича.
   В этот же  момент  Лебедь  трижды  выстрелил  "своей"  твари  в  пах,
развалив ей пополам таз  и  фактически  лишив  возможности  пользоваться
ногами. Тварь на спине отъехала к "дырке" и отчаянно заскребла  когтями,
пытаясь встать на четвереньки.
   Как только она перевернулась, Лебедь в два приема отстрелил ей голову
и, не отводя взгляда от бьющегося в конвульсиях тела, начал перезаряжать
ружье.
   Запихивая очередной патрон в магазин,  он  услышал,  как  державшиеся
поодаль собаки разразились лаем, поднял глаза на "дырку"  и  остолбенел.
Из потусторонней синевы  на  него  таращился  пустыми  глазницами  целый
десяток черепов.
   - Ну! - сказала Олеся своей бригаде. Они стояли,  взявшись  за  руки,
образовав кольцо, внешне спокойные, с закрытыми глазами и расслабленными
лицами. Сбоку донесся  стон  -  из  подвала  за  ноги  волокли  техника,
зажимающего руками  лицо  Из-под  перчаток  обильно  текла  кровь.  Этот
человек только что  оказался  на  пути  штурмовой  команды,  бежавшей  к
"дырке". Судя по рваному комбинезону, его успели даже покусать.  Вавилов
осторожно разжал впившиеся в разбитое лицо  пальцы,  и  стон  перешел  в
отчаянный крик Но крик этот вдруг прервался.
   Сначала возникло тихое гудение,  от  которого  хором  взвыли  собаки.
Очевидцы говорили, что гудение это не  было,  собственно,  звуком  -  ты
просто чувствовал,
   Что гудит. Как невидим  луч  пульсатора,  но  ты  все-таки  замечаешь
голубуюмолнию... Потом гудение перешло в скрежет, потом в свист, по ушам
очень резко и
   Больно ударило ультразвуком, пятиэтажное здание натужно заскрипело, и
все
   Уцелевшие  окна  рассыпались  в  прах,  усыпав  охотников  мельчайшей
стеклянной крупой. Еще через мгновение шерсть у собак  встала  дыбом,  и
они замолчали так
   Резко, будто им довернули выключатель, а люди ощутили,  как  их  тела
пронзаетстранная, ни на что  не  похожая  вибрация.  Как  уверяли  потом
охотники, источник трясучки был не снаружи, казалось,  он  сидит  где-то
внутри тебя Из подвала донесся оглушительный - не рев, не крик  -  хрип,
такой, что совсем заложило уши.
   И все кончилось.
   Сенсы разомкнули круг  и  безвольно  опустили  руки.  Олеся  медленно
подняла голову, открыла глаза,  и  Батя  потихоньку  отступил  за  угол,
потому что смотреть в эти глаза было в тот момент, по  его  словам,  "ну
просто невозможно". Несколько минут никто не в силах был пошевелиться, и
тут заскрипела подвальная дверь. Из нее поползли собаки, вывалив  языки,
опустив хвосты и ошалело мотая головами.
   Штурмовая команда Пушкина, отдуваясь и пряча глаза, вынесла на  руках
наверх  бесчувственного  Ветра,  уже  с  забинтованной  наспех  головой.
Физиономии у охотников были здорово перекошенные.
   - Это ты устроил? - заплетающимся языком спросил Батю  Пушкин,  и  по
его выражению лица Батя сразу понял, о чем речь.
   - Пошел ты.. - уклончиво ответил он.
   - Да уж не откажусь... - Пушкин  безумным  взглядом  обвел  пейзаж  и
объяснил:
   - Очень  эффективная  тактика,  старший.  Поздравляю.  Только  вот  с
непривычки можно выпадение прямой кишки заработать. Иди, тебя там Лебедь
ждет...
   Лебедь уютно полулежал на куче мусора в углу, откинувшись на стену  и
пожевывая сигаретку. Серый с черными подпалинами  Хант  сидел  рядом,  и
только по тому