р, но Саймон уже на  него  не
глядел. А  значит  -  это  нужно  его  знать,  -  и  не  слушал.  Мастер
почувствовал, что проигрывает вчистую, и про себя с Саймоном попрощался.
"Мы оба долго боролись за тебя, парень, - ты и я. Но я  отвечаю  еще  за
много человек. И если придется тебя променять на них... Придется".
   - Я никогда тебе не лгал, -  повторил  Мастер  с  нажимом.  -  Ты  же
знаешь, я вообще никогда не лгу. - Саймон кивнул, но это уже  ничего  не
значило. - Я просто хотел сказать  тебе,  что  мои  мотивы  со  временем
изменились. Кстати, судя по твоему поведению, фобия как раз у тебя.
   Саймон поднял на Мастера взгляд, и тот внутренне содрогнулся.  Минуту
назад в этих глазах что-то еще оставалось от того парня, который никогда
не сказал бы "вы так собак любите", потому что "вы" для  него  не  было,
было только "мы".
   Теперь это были глаза другого человека, которого щадить не стоило. Но
все же к такой ощутимой потере Мастер готов не был и  теперь  чувствовал
себя очень скверно. Отчасти поэтому он продолжал  разговор.  Он  не  мог
просто так повернуться и уйти от того,  в  кого  было  когда-то  вложено
столько заботы и любви. "Когда же я тебя  упустил?  Ведь  недавно  же...
Когда?"
   - Проект действительно вытащил нас из глубокой задницы,  -  продолжал
Мастер. - Мы все амбициозные типы, и все мы неудачники.  Школа  для  нас
идеальное место. Но  это  не  означает,  что  мы  всё  простим  Проекту.
Например, его потенциальную опасность для рода людского.
   - Проект больше, чем кажется, - сказал Лысый. "Он тоже  не  понимает,
что с Саймоном творится, - подумал Мастер, - и искренне пытается до него
достучаться.
   Сейчас он ему будет все объяснять, как маленькому. Как он,  наверное,
объясняет молодым бойцам у себя  в  группе".  -  Проект  всегда  обладал
мощностями куда большими, чем нужно для охоты.  Пять  лет  назад  тварей
было по одной на целую неделю - а Проект был такой  же  здоровенный.  Мы
тогда уже сообразили, что отлов тварей для Проекта  -  побочный  бизнес.
Мастер тогда же сказал, что пульсаторы  не  против  тварей  делались,  а
против людей. Их только перенастроили. А теперь ты,  мелочь  пузатая,  -
зашипел Лысый, придвигаясь к Саймону  вплотную,  -  это  доказал,  когда
подшиб того фотографа. Но с тебя же это как с гуся вода  -  то,  что  ты
выстрелил в человека...
   Саймон, глядя в пол, отчетливо скрипнул зубами. "Он его не  понимает,
- понял Мастер с тревогой в душе, - он просто  злится  на  то,  что  ему
делают выговор.
   Особенно парень зол на меня, потому  что  раньше  я  бы  не  позволил
никому его обидеть. Только сам, только лично - как с  собакой.  Это  был
знак доверия. И раз я спустил на него Лысого - значит, все кончено.  Что
для Саймона Школа? Сможет ли он теперь остаться здесь, пока здесь я? Чем
это все кончится? Что с тобой, Саймон? Кто ты теперь? Почему  ты  продал
нас? И за какие сребреники? Я убью тебя, Игорь".
   - Мы действительно людей не любим,  -  шипел  Саймону  в  ухо  Лысый,
трясясь от напряжения. - Только мы все равно стараемся с ними считаться.
А для тебя нет разницы между человеком и тварью, ты  готов  стрелять  во
всех! Как ты выстрелил тогда! Ты прав, у нас есть страхи,  а  у  тебя  и
страха нет! Вот почему мы трижды думаем прежде, чем стрелять.  А  ты  не
думаешь вообще... И если  я  тебе  говорю,  что  Техцентр  разрабатывает
супероружие, - будь любезен верить мне! А мы все - и ты  в  особенности,
потому что не хочешь думать, - пешки в этой игре. Нас используют.
   Пока что мы знаем только, что это будет очень страшно. Но если Мастер
прав и мы, как полные мудаки, вляпались в "Программу "Зомби" - это  все!
Все-о-о!!! - зарычал Лысый в  полный  голос.  -  Конец  света!!!  И  нас
проклянут вместе с теми гадами, которые эту  дрянь  придумали!  -  Лысый
задохнулся и умолк.
   - Самое обидное, - тихо сказал Мастер, - что даже проклясть нас будет
уже некому. Людей не останется. Будут одни  ходячие  деревяшки.  По  уши
счастливые.
   - И это, - выдохнул Лысый, поднося к носу Саймона палец с обгрызенным
ногтем,  -  только  гипотеза.  Упаси  тебя   боже,   сынок,   заикнуться
кому-нибудь, что такое может быть в натуре. Ты  должен  всегда  твердить
"гипотеза". Хотя и в этом случае  клеймо  шизофреника  тебе  обеспечено.
Только сегодня тебя не посадят в психушку  на  психотропные  таблеточки,
потому что ты прав - времена не те. Сегодня можно вслух нести любую чушь
и любую правду. Всем по фигу. Я иногда не понимаю, зачем  Проекту  такая
дикая секретность - в него же все равно никто не поверит...
   - Похоже, секретность на днях кончится, - заметил Мастер.
   - Чего?! - отвернулся от Саймона Лысый.
   - Позже расскажу, - пообещал Мастер.
   -  Ну-ну,  -  задумчиво  протянул  Лысый.  Он  уже  более  или  менее
опомнился. - А юноша наш стоит  и  думает:  "Когда  же  меня  оставят  в
покое?" Между прочим, - он снова повернулся к Мастеру, как будто Саймона
и вовсе не было рядом, - что-то пацан  здорово  изменился  за  последнее
время. У нас в группе два таких деятеля, ни хрена не понимающих, но  они
еще  совсем  зеленые.  А  этот-то...  С  ним  же   всегда   можно   было
по-человечески поговорить. Что ты с ним сотворил?
   - Он больше месяца ходит оперативным дежурным, - сказал Мастер. -  Во
"Второй" уже забыли, как он выглядит.
   - И зачем ты это делаешь?  -  спросил  Лысый,  по-прежнему  игнорируя
присутствие Саймона.
   - Угадай  с  трех  раз,  -  предложил  Мастер.  У  Саймона  на  щеках
проступили желваки.
   Казалось, он сейчас  вцепится  зубами  начальнику  в  шею.  -  Только
постарайся угадать правильно.
   - А как я узнаю, что правильно угадал? - Лысый  запрокинул  голову  и
принялся собирать волосы в хвост.
   - Угадаешь - обалдеешь, - четко проговорил Мастер. - Пошли  домой!  -
Он как ни в чем не бывало повернулся к Саймону. Но Саймон  принять  игру
отказался. Он обеими руками вцепился в поясной ремень и злобно глянул на
Мастера исподлобья. Весь как сжатая пружина - человек, готовый бить.
   - Хреновый ты  воспитатель,  -  заметил  Лысый,  возясь  с  резинкой,
которой стягивал хвост на затылке. - Мальчик-то вырос. Не хочет быть  на
вторых ролях.
   - Не-а, - мотнул головой Мастер. - Он не вырос. Он испортился.
   - Не надо... - с трудом выдав ил Саймон сквозь зубы, сжатые  чуть  ли
не до судороги. Костяшки у него на кулаках совсем побелели.
   - Глупенький мальчик, - безмятежно сказал Лысый, опуская руки. - Тебя
же провоцируют. Это же Мастер, не поддавайся ему... - бормоча эти слова,
Лысый  плавно  смещался  вправо  -  так,  чтобы  между  ним  и  Мастером
образовался прямой угол с Саймоном в  основании.  "Теперь,  если  Саймон
вздумает кинуться на Мастера, пусть распрощается с левой почкой. А  если
он попробует лягнуть меня каким-нибудь каратешным ударом в  бок,  Мастер
так ему засветит  в  грудину,  что  мальчик  рухнет  прямо  затылком  на
батарею. Главное, что достать нас он сможет только по  одному..."  Лысый
как бы невзначай подобрал согнутые руки почти в боевую позицию.
   Он   полностью   доверял   Мастеру   и   действовал   не   рассуждая,
автоматически. Только где-то на  окраине  сознания  пульсировала  фраза:
"Вот это да! Вот это да..." - Не надо, говоришь? - спросил Мастер. - Ну,
не надо - так не надо. Проходи. - Он шагнул назад, развернулся к Саймону
вполоборота и сделал приглашающий жест.
   Встал, слегка наклонив голову, фактически подставив шею для  рубящего
удара.
   Лысого пробрал озноб. Он видел, что Саймон доведен до  крайней  точки
кипения и Мастер ведет слишком опасную игру. Это было очень не похоже на
Мастера, который никогда попусту не рисковал и всячески мешал  рисковать
другим. Но с Саймоном у них  отношения  почти  родственные,  и,  видимо,
иначе нельзя. "А вот убьет тебя сейчас этот парнишка  -  и  пожалеть  не
успеешь о том, что сдуру изобразил средневекового рыцаря". Нужно было бы
шагнуть к Саймону поближе, но Лысый стоял как вкопанный, боясь  нарушить
план  Мастера.  Кожу  словно  кололи  мелкие  иголочки  -  напряжение  в
образованном людьми треугольнике было дикое. И нагнетал его Саймон.
   Мастер не шевелился - голова  наклонена,  рука  на  отлете  разрешает
пройти.  Лысый  медленно,  очень  медленно  опустил  руки  и  постарался
расслабиться. Но иголочки кололи все чаще. Тогда Лысый так  же  медленно
завел правую за спину и взялся за торчащую сзади из-за  пояса  рукоятку.
Пистолет он месяц не чистил, зато в стволе был патрон.
   И вдруг напряжение разрядилось. Саймон глубоко вдохнул, сунул руки  в
карманы и, опустив не только голову, но и плечи, шагнул  в  предложенном
Мастером направлении - прямо между двумя старшими. Сделал еще шаг,  еще,
попытался обернуться,  но  только  зябко  шевельнул  плечами.  И  пошел,
наращивая скорость, а затем побежал вдаль по коридору. Свернул за  угол.
Исчез.
   Лысый вынул из-за спины руку с пистолетом и уставился  на  "ТТ"  так,
будто впервые увидел такую странную вещь. Потом  он  посмотрел  в  глубь
коридора. Потом - на Мастера. Тот стоял,  неприязненно  поджав  губы,  и
часто-часто моргал. Одновременно он крутил носом, дергал щекой и  вообще
вел себя как человек со связанными руками, с размаху  попавший  лицом  в
паутину. Лысый и представить себе не мог раньше, что  кого-то  может  до
такой степени разобрать нервный  тик.  Он  деликатно  отвернулся,  сунул
оружие на место, достал сигареты, закурил и пускал дым в стену, пока  не
услышал, как клацнула зажигалка Мастера.
   - Извини, пожалуйста, - сказал Мастер, и в голосе  его  Лысый  прочел
глубокое смущение.
   - Да ладно... - Лысый обернулся.  Мастер  стоял  по-прежнему,  сложив
руки на груди, и немилосердно жевал сигаретный фильтр. Впрочем,  лицо  у
него уже не дергалось.
   - Нет, действительно, я приношу тебе извинения. Ты не в курсе дела, и
это хорошо. Окажись на твоем месте информированный человек, он бы просто
Саймона пристрелил. Даже ты был недалек от этого...
   - Я за тебя испугался. Зачем ты ему шею подставил?
   - А видишь, как он надломился в итоге?
   - Он надломился, а я чуть  не  сломался.  -  Лысый  снова  уселся  на
подоконник.
   Мастер заложил руки за спину и принялся ходить перед  ним  туда-сюда,
по-прежнему жуя сигарету и роняя под ноги пепел. Лысый ждал. Свое  право
на информацию он заработал. И право вдоволь поскандалить из-за того, что
его до сих пор держали в стороне - тоже.
   Мастер остановился.
   - Как же я устал, - пробормотал он. - Карма... куда я  ее  дел?  -  и
сорвался с места в том же направлении, что и Саймон - на  псарню.  Лысый
ошарашено глядел ему вслед.
 
*** 
 
   Проект своих людей не обижал, ни деньгами, ни всяческими льготами.  У
Мастера к моменту прихода в Школу отношения  с  родителями  окончательно
испортились, и он был рад принять от работодателей симпатичную квартирку
в тихом районе.
   Постепенно из этой жилплощади  получился  настоящий  дом  -  особенно
после того, как в нем выросла Карма. При всей их обоюдной  любви  Мастер
вовсе с собакой не носился - просто выполнял ежедневный минимум операций
по уходу, который обычно  знаком  только  выставочным  животным.  Всегда
тщательно  расчесанная,  сытая,  здоровая,  красивая  зверюга  придавала
квартире Мастера уют, несвойственный холостяцкому жилищу. Впрочем, Карма
царила в этом доме не  безраздельно.  Но  подруги  Мастера  приходили  и
уходили, а она оставалась. И что уж  совершенно  не  лезло  ни  в  какие
ворота, ни разу ни одну из своих временных хозяек не укусила.
   В  парке  неподалеку  симпатичный  парень  лет   двадцати   выгуливал
роскошного южака.  К  снежно-белым  мохнатым  псам  Мастер  относился  с
опаской.  Поговаривали,  что  у  южаков  случаются   крайне   неприятные
закидоны, по сравнению с которыми гнусные  выходки  кавказов  -  детский
сад. Но этот южак оказался на редкость воспитанный.
   Что, правда, не помешало ему заставить Мастера понервничать.  Завидев
пухленькую блондиночку, кавалер бросился  к  ней  с  такой  прытью,  что
Карма, опешив, на шаг отступила, а  Мастер  принял  жест  поклонения  за
атаку. Выручил опыт собачника.
   Мастер  уже  прыгнул  было  вперед,  готовый  защитить  барышню,   но
буквально за долю секунды до контакта остановился. Южак  -  неглупый!  -
тоже  притормозил.  Карма  очнулась,  и   между   животными   завязалось
интенсивное, обнюхивание. Тут из кустов возник хозяин  южака  и  с  ходу
расположил к себе Мастера, заявив снизу вверх:
   - Спасибо, что не тронули моего дурака.
   Мастер  от  такого  комплимента  мгновенно  растаял.   "Ничего,   все
нормально. Я, правда, не очень понимаю в южнорусских, но элитную  собаку
видно издали. А выставочные экземпляры, насколько  мне  известно,  очень
дисциплинированны. И потом,  я  заметил  в  последний  момент,  что  ваш
красавец как-то очень весело подпрыгивает на бегу. В атаку так не ходят.
Ну вот, видите... А моя-то, моя!
   Карма, солнышко, будь  поскромнее.  Он  сейчас  так  возбудится,  что
придется его увести".
   Однако южак не слишком возбудился. С Кармой так уже бывало - взрослые
и серьезные псы, давно "развязанные" и знающие, что к чему,  принимались
обхаживать ее с рыцарским трепетом. Разве что  подарков  не  дарили.  За
исключением периодов, когда Карма "текла". Но она, видимо, берегла  себя
для любимого хозяина, и пытающимся  запрыгнуть  на  нее  кобелям  обычно
приходилось несладко. Только однажды она всерьез задумалась, не уступить
ли домогательствам сенбернара-переростка.
   Возможно, он показался Карме еще привлекательнее, чем Мастер. Или она
решила Мастера  наказать  за  то,  что  тот  никак  не  соблазняется  ее
прелестями. А может, сказался напор - сенбернарище тянул больше  чем  на
сто кило, на Мастера посмотрел как на пустое  место,  а  Карму  облапил,
толком даже не обнюхав. Мастер понял,  что  положение  безвыходное  -  в
драке он не победит, - и вытащил пистолет. Тут,  оглушительно  матерясь,
прибежал человек с фигурой  штангиста.  Он  запросто  снял  динозавра  с
бедной девочки, обозвал Мастера мудаком, а Карму рыжей блядью и  пинками
угнал чудовище домой. Мастер убрал пистолет и долго  отряхивал  с  Кармы
липкие слюни кавалера. Потом они пошли за пивом,  и  Мастер  всю  дорогу
переживал из-за того, как он перед Кармой виноват.  Так  вышло,  что  он
купил ее за месяц до приглашения в  Школу.  Тогда  ему  и  в  голову  не
приходило, что Карме суждено вырасти охотницей  на  зомби,  а  значит  -
умереть девственницей. Собаку,  работающую  в  Школе,  оказалось  сложно
выводить из игры даже на периоды течки. Ну, это-то делать приходилось, а
вот о беременности и выкармливании щенков нечего было и думать.
   Слава богу, южак  с  ходу  воспылал  к  Карме  чистым  и  возвышенным
чувством. Поэтому зверье просто начало резвиться, носясь кругами  вокруг
людей,  которые  расслабленно  закурили  и   повели   светскую   беседу.
Оказалось, что парень с южаком живет ни больше ни меньше  через  стенку.
Мастер у дома выводил Карму ненадолго - она основательно нагуливалась на
школьной тренировочной площадке, да и работала  на  относительно  свежем
воздухе. Ничего удивительного, что парочка из соседнего подъезда  раньше
не попадалась им навстречу.
   И еще менее удивительно было то, что Игорь, парень с  южаком,  с  тех
пор всегда старался оказаться на  улице  одновременно  с  Мастером.  Его
тянуло, как магнитом, к загадочному человеку с красивой кавказкой. Может
быть, привлекла внутренняя сила, которая нет-нет, да  и  проглядывала  в
этой импозантной паре. А может, просто нравилось на  них  смотреть.  Они
производили впечатление. Вот идет  Мастер  -  крепкий  мужчина  с  очень
приятным, только каким-то слишком уж отстраненным лицом.
   Так просто с ним  не  заговоришь.  Вдобавок,  он  непонятным  образом
выглядит значительно крупнее, чем есть на самом деле, отчего  входить  с
ним в контакт совсем не хочется. Руки у Мастера в  карманах,  сбоку  под
пояс заправлен сложенный вчетверо поводок. Он свисает из-под куртки так,
что стоит Мастеру опустить руку - и карабин ляжет прямо в ладонь. А  для
кого  поводок-то?  Ой!  В  двух  метрах  позади  топает  мощная   собака
роскошного песочного цвета, изредка отвлекаясь  на  особенно  интересные
запахи. Иногда  Мастер  останавливается  -  когда  согласен,  что  запах
интересный. Иногда нет - и зверюга быстренько его догоняет. Когда  нужно
перейти дорогу, Мастер щелкает языком, хлопает себя по бедру - и  собака
мгновенно подбирается к ноге. На вас она обратит внимание,  только  если
вы целенаправленно подойдете к Мастеру вплотную, -  и  тогда  она  вдруг
окажется между ним и вами. Еще она может зарычать, если  вам  вздумается
ее погладить, и  тогда  вы  быстренько  отдернете  руку.  Хотя  известен
случай, когда к Карме бросился обниматься ребенок, а Мастер этот  момент
позорно зевнул. Когда он обернулся, несчастное  животное,  боясь  лишний
раз  дыхнуть,  выпученными  глазами  умоляло  о  спасении.  Человеческий
детеныш висел у него на шее и радостно пищал: "Собачка чау-чау,  собачка
чау-чау!"
   - Это не чау-чау, - холодно сказал Мастер, не двигаясь с места. - Это
кавказская овчарка. Отпусти ее, пожалуйста.
   - Я же тебе  говорила,  что  это  не  чау-чау!  -  сказала,  подходя,
симпатичная мама  лет  двадцати  пяти,  дорого  и  безвкусно  одетая.  -
Извините, молодой человек, - бросила она небрежно,  отдирая  ребенка  от
собаки. Карма, казалось, сейчас упадет в обморок от пережитого  стресса.
Опустив хвост, она нетвердой походкой отползала к хозяину.
   - Очень красивая у  вас  собака,  -  заметила  мамаша,  стоически  не
обращая  внимания  на  возмущенный  писк  детеныша,  у  которого  отняли
игрушку. - Прямо как игрушка. И добрая. А что, она вообще не кусается?
   - Она смертельно опасна, - гордо сообщил Мастер.
   - Никогда таких не видела, - сказала  мамаша,  недоверчиво  глядя  на
Карму.
   Смертельно опасное животное жалось к хозяйской ноге, судорожно хватая
пастью воздух, и по-прежнему не задирало хвоста.
   - На них мода уже прошла, - светским тоном объяснил Мастер, суя Карме
под нос кусочек "пищевого подкрепления" - дорогого импортного  собачьего
лакомства.
   Собака чуть оживилась и  мягко,  одними  губами  приняла  заслуженную
награду. - И потом, это  довольно  редкий  для  Москвы  тип  кавказца  -
горный. Тут все больше степные, голенастые такие, высокие. Поэтому дети,
бывает, ошибаются. Им ведь нравятся чау, плюшевые мишки. Только я бы вам
советовал и к настоящим чау-чау близко не подходить.
   - Хай! - поздоровались  сзади  голосом  Игоря,  и  к  Карме  подлетел
здороваться симпатяга Беллью.
   - Салют, - сказал Мастер, оборачиваясь.
   - Ой, страшила какая...  -  пробормотала  мамочка,  вновь  оттаскивая
ребенка и давая поспешно задний ход. - Ну,  извините  еще  раз,  молодой
человек...
   Мастер церемонно поклонился ей вслед.
   - Вот так-то, - заключил он, в двух словах описав Игорю ситуацию. Тот
завистливо рассматривал Карму, которая уже очухалась и вместе с  Беллью,
радостно лая, гнала от куста к кусту низколетящую ворону. Хвост у  Кармы
снова торчал кверху, победно развеваясь. - Ты вот меня спросишь,  почему
я ей не сказал, что с такого ребенка глаз нельзя спускать,  если  вблизи
собаки...
   - И спрошу.
   - А потому что без толку.  -  Мастер  с  усилием  провел  ладонью  по
глазам. - Эта девица по жизни ни на что  не  годна  -  просто  еще  один
потенциальный труп. Она сначала делает, а потом  думает.  И  из  ребенка
вырастит  такое  же,  как   сама,   пушечное   мясо.   Тупое,   упертое,
самовлюбленное, бескультурное пушечное мясо.
   Совершенно бесстрашное, потому что ему  ума  не  хватит  понять,  что
такое боль и какова  истинная  ценность  жизни.  И  поэтому  -  запросто
способное убить... Всегда уверенное в своей  правоте...  Считающее,  что
если чего-то не может быть никогда, то этого никогда быть не может...
   - О чем ты? - спросил Игорь почти шепотом. Ему  вдруг  стало  не,  по