Да я тебя вообще не трогаю, - сказал Тим почти ласково. - Просто ты
умираешь.
   Оператор бешено рвал с контактов руки. Хвати ему смелости, он  бы  их
зубами отгрыз, лишь бы убежать. Он настолько одурел, что не понимал - не
в руках дело.
   - Ладно, мне надоело, - вздохнул Тим. - Ты извини, что я повторюсь...
Ну, короче, прощай, мужик. Ты труп.
   Он отключил внеречевую связь,  мысленно  перекрестился  и  с  размаху
влепил в синий луч всю  свою  злобу,  подлость,  бесстыдство,  верность,
нежность, любовь, честь и совесть. Все, что мог.
   И наваждение прошло.
   По законам физики, это должно было произойти мгновенно,  но  сознание
Тима  услужливо  расщепило   процесс   на   фазы.   Сначала   выключился
электромагнит. Потом синий луч распался на  великое  множество  шариков.
Потом шарики слились в некую веретенообразную форму. Несколько мгновений
она висела на месте, хищно поводя  носом.  "Принюхалась"  и  с  пушечной
скоростью рванула с места. И исчезла в северо-западном направлении.
   Тим облегченно вздохнул, и тут  на  него  со  всех  сторон  навалился
вселенский, космический холод. Несуществующий желудок подкатил к  горлу,
как при прыжке с большой высоты. Тим хотел закричать,  но  не  смог.  Он
падал. Туда, в себя, к себе.
   Глухо ухнуло пространство, и Тим  сорвался  вниз.  Ба-бах!!!  Это  он
врезался в свое многострадальное тело. Размазался в лепешку.
   И отключился.
   И не увидел, как где-то  далеко,  на  другом  конце  Москвы,  розовой
дымящейся лужей стекает на пол оператор.
 
*** 
 
   Тим очнулся, потому что нечем стало  дышать.  Чья-то  мокрая  вонючая
рука залезла ему в глотку и перекрыла кислород. Тим  начал  плеваться  и
обнаружил, что стоит на четвереньках,  глаза  его  широко  раскрыты,  за
окном тьма-тьмущая, а в комнате совершенно нестерпимая вонь.
   Несколько секунд он как-то  держался  на  трясущихся  конечностях,  а
потом закрыл глаза и упал обратно, прямо во  рвоту,  мочу  и  дерьмо.  И
снова забылся, но на этот раз уже сном.
   Проснулся он днем и некоторое время лежал, зажмурившись  и  вспоминая
события   минувшей   ночи.   Совершенно   реальные   во    всей    своей
невообразимости. "Все-таки я не умер. Это здорово. Но я так ни  черта  и
не понял. Это плохо. Зато теперь я знаю, кто я такой и с чем меня  едят.
Это пока не знаю, как оценить".
   Потом он рискнул открыть глаза. "Ого! Интересно, у меня все на месте?
Кажется, все. Руки, ноги, голова, и даже прибор шевелится, поздравляя  с
добрым утром. И вообще, неприлично сильный  я.  После  всего  пережитого
надо лежать трупом, а я ничего, шевелюсь. А "щелкнуть"? Пожалуйста, могу
и  "щелкнуть".  Нормально.  Вот  только  обстановочку  попортил.   Белье
постельное накрылось -  хрен  с  ним,  белья  завались,  а  вот  матрас,
подушки, да и сама кровать... - Тут Тим вспомнил про фольгу под матрасом
и хихикнул. - Фольга  лежит  плотно,  в  несколько  слоев,  должна  была
выдержать. Ладно, матрас  достанем,  подушки  купим,  комнату  вымоем  и
проветрим. Х...ня война, главное маневры! Тим, хороший мой, кажется,  ты
прорвался".
   Он осторожно выполз из кучи нечистот, оторвал от пододеяльника  более
или менее чистый угол, слегка обтерся и потопал в ванную.
   Через несколько  часов  спальня  блестела,  как  новая,  в  раскрытое
настежь окно хлестал морозный ветер, а  Тим,  бодрый  и  слегка  пьяный,
сидел на кухне и увлеченно поедал макароны с тушенкой прямо из кастрюли.
Эту пищу богов он запивал пивом, и было ему хорошо. Ползая с тряпкой  по
полу, он успел оценить ситуацию и принять решение.
   В том, что выжил он чудом, Тим отдавал  себе  полный  отчет.  "Да,  я
навернул-таки оператора, но их в Проекте достаточно. И если они  насядут
на меня все скопом, то как я ни блокируйся, а работы мне не будет, секса
тоже не будет, денег не будет, попросту говоря, не будет жизни. Так  что
остается мне поднять лапки кверху.
   Используя  их  же  знаковую  систему.   Заявить   прилюдно,   что   в
журналистском расследовании я больше не участвую. По  телефону  сообщить
Рябцеву, что он шизофреник и я ему больше не друг.
   Отстанут?  Ненадолго  точно  отстанут.  А  я  за  это  время  силенок
подкоплю, верну себе  прежнюю  клиентуру,  денежку  заработаю.  Интимную
жизнь попробую восстановить в прежнем блеске. А там поглядим, что будет.
Мне нужно просто отдышаться. Для начала".
   Тим поставил кастрюлю  на  стол,  удовлетворенно  рыгнул  и  закурил.
Принять решение  оказалось  удивительно  легко.  Для  этого  нужно  было
всего-навсего включить радио.
   И обнаружить, что  сегодня  не  двадцать  пятое  января,  а  двадцать
шестое. С ужасом осознать, что провалялся в энергетической  коме  больше
суток. Испугаться.
   Включить  телефон.  Позвонить   любимой.   И,   услышав   ее   голос,
почувствовать, что дороже нет никого на свете.  А  значит  -  сердце  не
стальное. Поскольку и голова тоже не деревянная, вывод  напросился  сам.
Если не выйти из игры, то хотя бы взять тайм-аут.
   "Потому что если я буду рыпаться дальше, они могут взяться за  Ольгу.
Родителей не тронут, они в курсе, что я на маму  с  папой  плевал.  Они,
сволочи, на Ольку насядут. И тут мне точно каюк. А родители... Эх,  мама
с папой, будьте вы прокляты..." Тим встал, прошел в кабинет, сел за стол
и положил руки на клавиши пишущей машинки. "Вставить бы  сейчас  лист  и
записать все, что узнал, да ведь  для  этого,  наверное,  ни  бумаги  не
хватит в мире, ни слов у меня. Такое  не  опишешь.  Такое  можно  только
пережить". Тим закрыл глаза и вспомнил.
   "...Скорее всего со мной это случилось в тринадцать лет. В  больнице,
куда я попал из-за внезапно открывшейся аллергии  на  пенициллин.  Попал
без сознания, под ревматической атакой. Совершенно не помню, что они  со
мной там делали. Но возможно, что кто-то из врачей работал на Проект,  и
помимо ревматической отхватил я еще атаку  и  психотронную.  Я  был  как
овощ,  в  буквальном  смысле  рожа  кирпичом,  и  ничего  не  стоило  на
час-другой прицепить ко мне маячок. А  с  ближайшей  подстанции  на  мой
пеленг бросили сигнальчик... И очухался я уже другим человеком. Как  это
было с остальными Детьми  -  не  знаю.  Я  понял  только,  что  всех  их
обрабатывали в переходном возрасте,  когда  организм  наиболее  чуток  к
микроволновым воздействиям извне.
   Я попал под выбраковку. Но я мутировал и поэтому выжил. Я  уже  тогда
был сенсом - особый случай,  необычная  энергетика.  Наверное,  на  меня
успела стукнуть эта чертова психиатриня. Прежде, чем сдохла. Ну, туда ей
и дорога.
   Выборка  была  довольно  узкой.  Составили  психологический   портрет
будущего лидера оппозиции. Причем оппозиции сильной, которая либо сметет
Коммунистическую партию с лица Земли, либо изнутри ее взорвет.  То,  что
из пяти тысяч Детей от силы десяток сможет реализовать  этот  потенциал,
никого, как я понимаю, не смущало.
   Страна большая, еще нарожают.
   Какая, однако, фашистская идея. Прямо не верится. Но я узнал о ней от
непосредственного исполнителя -  Проекта.  Хотя,  если  задуматься,  эти
маразматики в ЦК КПСС и окружающее их отребье -  разве  они  были  люди?
Гипертрофированный комплекс власти. Моральный кодекс, унаследованный  от
батьки  Сталина.  Болезни,  сильно  отдающиеся  в  голову.   Сексуальные
расстройства. Глупые и некрасивые жены.
   Психопаты-дети. Тут есть с чего стать мизантропом. И пройтись от души
с бороной по родной стране, чтобы вырвать с корнем подрастающие сорняки.
   Они хотели видеть свою власть незыблемой, вечной.
   И как раз вовремя подоспела уникальная  методика  -  психотроника.  И
спросила какая-то сволочь - а вот такую проблемку  решить  не  слабо?  А
другая сволочь ответила - запросто! Вы нам только обозначьте, какие люди
вас интересуют. А мы их даже пальцем не тронем. Вот  увидите,  они  сами
станут тихие и послушные.
   Главная задача была - снизить определенной группе  населения  уровень
энергетики  и  поднять  уровень  внушаемости.  Отучить  от  критического
осмысления действительности. Из лидеров сделать овечек,  из  деятелей  -
созерцателей, а из аналитиков - тугодумов.
   Самое дикое, что под  пси-расстрел  попало  великое  множество  детей
партийных   работников,   сотрудников   КГБ   и   лояльной   к   властям
интеллигенции. Эти-то детишки были для партии наиболее опасны.  В  своем
роде "пятая колонна". Так что по своим молотили без стеснения.
   И должны они были стать милыми, тихими и послушными.
   Только вот они взяли и перемерли все.
   Ни один не дотянул до восемнадцати.
   Конечно, "Программу Детей" прикрыли. Хотя и сочли в целом  удачной  -
ведь задача была в принципе выполнена. Только  очень  уж  грубо.  Проект
вернулся  к  основному  своему  производству  -   политическому   сыску,
подавлению диссидентов, разведке и контрразведке. Но Детей просто так  в
покое  не  оставили.  Шли  проверки,  фиксировалась  смертность,  а  над
некоторыми был установлен даже особый надзор.
   Главным образом следили за мутантами, теми, кто ничем не болел и  вел
себя в прежнем, характерном для Детей ключе.
   А как мы себя вели, это было видно. Психологический портрет  оказался
составлен блестяще. И в Дети зачислили лучших. Будущее страны.
   Мы все были умные. Не  вундеркинды,  которых  общество  отторгает,  а
именно умные.
   Не по годам начитанные, да еще и  способные  анализировать  и  делать
выводы. А еще мы с ранних лет умели манипулировать сознанием окружающих,
подчинять себе без давления, вести за собой.
   Не знаю, были ли мы красивые ребята, с первого взгляда  располагающие
к себе. Я догадываюсь только, что у всех нас была мощная,  нестандартная
энергетика. Это тоже чертовски важно для лидера.
   Но по-настоящему сильными оказались  лишь  пятеро.  Выжили.  Выросли.
Интересно было бы взглянуть на вас, братья и сестры  во  Проекте.  Хотя,
может, еще и встретимся.
   Не исключено, что по разные стороны баррикад.
   Потому что Проект нашел, как нас использовать.  Он  долго  следил  за
нами, оценивая, не проявится ли в  нас  нечто  особое.  То,  что  делает
человека   для   Проекта   "персона   грата".   Способности    активного
биоэнергетика.
   Потому что из нас хотят сделать премьер-операторов.
   Мы получим в руки мощнейшие гиперпространственные психотронные пушки.
Нашу работу поддержат суперкомпьютеры, по сравнению с  которыми  бытовые
"пи-си" - металлолом. Мы будем держать в руках сердца многих сотен, а то
и тысяч операторов  нижнего  уровня.  И  однажды  мы  возьмем  под  свой
контроль весь мир.
   Я точно знаю, что Проект замахивается именно на всю планету. Да, пока
еще Проект относительно слаб, он реализуется только в крупных городах, и
еще несколько маломощных подстанций  стоят  рядом  с  "зонами".  Там  на
заключенных ставят эксперименты, обкатывая новые технологии. Но это  все
ерунда. Финансирование у  Проекта  достаточное,  техника  есть.  Главная
трудность - люди. Без операторов вся техника Проекта - ничто,  ноль  без
палочки.  Вот  почему  они  сейчас  пускают  под  нож  свой   резерв   -
практикующих биоэнергетиков, экстрасенсов-целителей.
   И все это означает, что Проект готовится к масштабной акции.  Что  им
нужно?
   Подавить массовые  волнения  на  периферии  советской  империи?  Или,
наоборот, спровоцировать новые, чтобы взять страну под военный контроль?
Не знаю. Страшно даже строить версии. Но  думать  нужно.  Чем  больше  я
думаю о Проекте, тем больше шансов, что я найду лазейку,  через  которую
смогу ускользнуть. Именно ускользнуть. Потому что остановить эту  махину
вряд ли возможно.
   Нынешняя  власть  доживает  последние  дни.  В   состоянии   ли   она
контролировать  Проект?  Знает  ли  вообще  о  его   существовании?   Не
зомбирована ли она вся с ног до головы?
   Проект явно живет под эгидой КГБ. Но чего стоит пыточных дел мастер с
Лубянки рядом с сумасшедшим ученым? А у хорошего ученого,  как  правило,
крыша немного съезжает. Как раз к моменту, когда ему  начинают  доверять
ответственные посты.
   Военные тоже ведут какие-то изыскания. Они  могли  бы  оказаться  для
Проекта не только конкурирующей, но и сдерживающей силой. Но Проект  так
продвинулся, что военным его не догнать. И танки против его психотронных
пушек - ничто. К тому же Проект всегда нападает первым.
   Так кто же в стране может удержать эту проклятую махину?
   А может... Я ведь уловил - Проекту нужны позарез ведущие операторы. И
интерес Проекта ко мне значительно острее, нежели к  остальным  четверым
выжившим Детям.
   Очень даже может быть, что Проект уперся в меня, как в стенку.
   Ну, помучили меня. Ну, обидели. Ну, чуть не  убили.  Но  задрали  мою
энергетику на такую безумную высоту, что я сам  не  знаю,  материть  мне
"хозяев" или в ножки  им  кланяться.  И  в  принципе,  я  Проекту  нужен
здоровый и дееспособный.
   Так что, если я дам им знать, что беру выходной, они наверняка  дадут
мне отдышаться. Отпустят, гады, поразмыслить.
   Но я-то размышлять не буду. Я совершенно точно знаю, что ни за  какие
блага не стану оператором.
   А значит, рано или поздно мы все равно подеремся".
   Тим глухо застонал и врезал кулаком по кожуху  машинки.  От  удара  в
механизме жалобно тренькнул звонок.
   "Неужели это все не сон? - подумал он, внутренне содрогаясь от ужаса.
-  Навязчивые  идеи  Эфы,  блестяще  детализированный   бред   Лебедева,
изощрённые формы мании преследования у остальных зомби.  Шизофренические
экзерсисы Рябцева..." Тим  рванул  футболку,  задирая  ее  до  груди.  И
уставился на розовые пятнышки  вокруг  солнечного  сплетения.  Поджившие
следы ожогов синего луча.
   - Пометили меня, гады... - пробормотал он. -  Все,  господа-товарищи,
брэйк.
   Тайм-аут.  Отпуск  за  свой  счет.  Вот  прямо  сейчас  заявление   и
напишем...  Он  встал  и  пошел  на  кухню,  к  телефону,   посылать   к
японе-матери хорошего дядю Рябцева, лучшего друга всех землян.
 
ЧАСТЬ III 
 
ЧЕЛОВЕК 
 
25 февраля - 27 апреля 1991 года 
 
   - Не хочешь съездить на один интересный семинар? - спросил Зайцев.  -
Там уфологи будут в основном, но может быть и... Тим  проглотил  остатки
кофе и слегка поморщился. В пресс-баре этого напитка варили очень  много
и очень плохо.
   - Не-а, - сказал он лениво. - Все равно НЛО не бывает. Зайцев  больно
пихнул Тима локтем в бок. Тот слегка отодвинулся.
   - Ты очень доверчивый, Олежка, - пробормотал  он.  -  Да,  верно.  Ты
очень доверчивый. Помнишь, кто впервые произнес эту фразу? Примерно  так
годик назад?
   - Возьму-ка я еще кофе, - сказал Зайцев, поднялся  и  ушел  к  барной
стойке.
   Тим закурил  и  отвернулся.  В  укромном  темном  уголке  Смолянинов,
озираясь, разливал из-под стола по чашечкам коньяк.
   Подошел Зайцев, поставил на стол два "двойных" и принялся размешивать
сахар, напряженно глядя в чашку.
   Тим раздавил в пепельнице окурок и принялся разглядывать свои  ногти.
Длинные, красивые,  отполированные.  Никогда  раньше  ему  не  удавалось
держать руки в таком безупречном порядке. Вечно он ногти грыз. А  теперь
перестал.
   Зайцев смотрел на Тима с насмешливым сожалением. За  последний  месяц
Тим ощутимо прибавил в весе. Сейчас  он  буквально  излучал  здоровье  и
спокойствие. Почти незнакомое лицо - гладкое, ухоженное, без  знаменитых
костенковских  похмельных  синяков  под  глазами.  Никакой   щетины   на
подбородке. Тщательно  расчесанные  волосы  уложены  в  красивую,  почти
женскую прическу. Сытая барская физиономия. И никаких больше  разговоров
о зомби. Даже как-то противно. Очень сильно он переменился за  считанные
недели. Непонятно. И неприятно.
   - А все-таки насчет этого семинара, -  начал  было  Зайцев.  -  Вдруг
там... - Не  надо,  Олежка.  Я  уже  все  сказал  по  этому  поводу.  Ни
психотроника, ни даже летающие тарелки меня больше не  интересуют.  Все.
Завязал. Навсегда. Журнал "Наука и жизнь" открыл  мне  глаза.  Знать  не
хочу шарлатана Полынина и вообще всех этих  негодяев-лжеученых,  которые
задурили головы военным и ГБ и украли пятьсот миллионов рублей  народных
денег.
   - И...
   - И маньяк Рябцев тоже не интересует.
   - Вот это мне приятно слышать.
   - Да ну? - криво усмехнулся Тим. - А ведь с Рябцева все  и  началось,
забыл?
   - Как он меня задолбал своей  японской  разведкой!  -  возвел  Зайцев
глаза к потолку.
   - Это ты и половины не слышал из того, чем он может задолбать.
   - А где он сейчас?
   - Он что, тебе нужен?.. Зайцев замялся.
   - Сука он, Олег, - сказал Тим горько. - Он сунул нас с тобой носом  в
дерьмо, а сам сбежал. Бороться за светлое будущее человечества. Если  бы
мы его действительно интересовали, он бы сейчас  нам  телефоны  оборвал.
После  "Науки  и  жизни"  и  член-корреспондента  Александрова   с   его
компроматом. А Рябцев взял руки в ноги и удрал. Плюнь ты на него.
   Зайцев вздохнул.
   - Напрасно ты ушел, - сказал он. - Володька переживает.
   - А ты?
   Зайцев вздохнул снова.
   - Есть один парень с моего курса, хочет копать эту тему. Отдам я  ее,
наверное.
   Очень уж все запуталось. Для начала натравлю его на  Александрова,  а
там посмотрим.
   - Что за парень? Я его знаю?
   - Должен по идее. Витя Ларин. Нет? Ну, Ларин, красавчик  такой...  На
тебя похож.
   В "МК" печатался. Еще отец у него в "Правде"...
   - Понятия не имею. На меня похож? Фу, Олежка, так не бывает.
   - Действительно похож...
   - Не видел. Что ж, пусть копает дальше.  Мне-то  что.  Все,  Олег,  я
забыл эту тему.
   Насовсем.
   - Врешь ты все, - сказал  Зайцев  и  сделал  движение  губами,  будто
собираясь плюнуть.
   - Это на ваше усмотрение, - хмыкнул Тим.
   - Тьфу! - Зайцев поднялся  и,  не  прощаясь,  двинулся  к  выходу  из
пресс-бара. Тим снова принялся рассматривать свои ногти. И почувствовал,
что краснеет.
   За столик к Тиму подсел Смолянинов.
   - Не переживай, Тимка, - сказал он  участливо.  -  Все  фигня,  кроме
пчел. Хотя, если задуматься...  Тим  посмотрел  в  угол,  откуда  пришел
Смолянинов.  Компания,  преимущественно  из  девушек,  бросала  на   них
короткие заинтересованные взгляды.
   - Пошли к нам, - предложил Смолянинов.
   - Спасибо, но... Мне домой пора.
   - Что-то я тебя совсем не узнаю.
   - Это точно.
   - Не дури. Подумаешь, тема сорвалась. Да их миллион, этих тем, и одна
интереснее другой.
   Тим вздохнул. Конечно,  Смолянинов  знает  про  разгромную  статью  в
январском номере журнала "Наука и жизнь".  Все  про  нее  знают.  И  для
большинства  она  расставила  точки  над  "i".  Биоэнергоинформатика   -
лженаука. Психотронные генераторы - афера.
   Ворюги,  спрятавшиеся  под  личиной  ученых,  растаскивают   народные
деньги. Только  зомби  этой  статье  не  поверили.  Да  бедняга  Зайцев,
который, похоже, окончательно запутался. "А ведь дело совсем не  в  том,
где  правда,  а  где  ложь.  Даже  для  Зайцева  главный  вопрос  -  его
собственные мотивы. Он хочет  разобраться  в  себе,  понять,  должен  ли
журналист всегда копать до конца. Должен  ли  он  лезть  туда,  куда  не
просят, игнорируя мнение старших, руководствуясь только личным  чувством
справедливости? Вообще, что должен делать  журналист,  когда  его  тычут
носом в лужу, как щенка?!"
   - Слушай, Кир, вот объясни мне одну вещь...
   - Хоть две, - Смолянинов сделал рукой широкий  жест  и  потянулся  за
сигаретами Тима.
   - Вот придет яхта "Соло". Ты на нее сядешь и пойдешь с "Гринписом"  к
Новой  Земле,  на  ядерный  полигон.  Ты  ведь  знаешь  точно,  что  вас
пограничники возьмут за задницу и  отбуксируют  в  нейтральные  воды.  И
ничегошеньки вы своей авантюрой не докажете.
   Смолянинов пускал колечки дыма и мягко улыбался.
   - Мне понятны мотивы "Гринписа",  -  продолжал  Тим.  -  Они  с  жиру
бесятся. Этих обалдуев нерусских хлебом не корми, только дай  покататься
на моторках вокруг  какого-нибудь  авианосца,  да  чтобы  их  сверху  из
водометов поливали. И в ледяной воде побултыхаться тоже весело. Стрелять
в тебя никто не рискнет, и