он вдруг зашел. Сказал, что хотел сначала через тебя  попрощаться,  но
потом решил лично. И мы  очень  хорошо  поговорили.  Он  ушел.  А  через
полчаса я отправился сдавать отчет Папе. Захожу,  а  они  с  этим  новым
Дядей сидят ни живы ни мертвы... Только волосы на головах  шевелятся.  И
лица очень выразительные. И слышу я неожиданно, что Служба допускает мой
уход в отставку. Разумеется, если я выражу такое желание.  А  я  взял  и
выразил. Само с языка слетело.
   - Хотел бы я послушать, что он  им  сказал,  -  мечтательно  произнес
Игорь. - Он насчет эпитетов не стесняется...
   - А он и не стеснялся. Меня потом догнал в коридоре Дядя  и  принялся
рассыпаться в любезностях. Передавать тебе  приветы  и  нам  обоим  ниже
земли  кланяться.  Ну  до  смерти  напуган  человек.  Я  говорю  -   что
случилось?
   - И он рассказал? - не поверил Игорь.
   - Ты бы его видел в этот момент? Потом, я все-таки умею разговаривать
с людьми.
   И выяснилось, что  буквально  передо  мной  явился  в  кабинет  некто
страшный до одури. Заявил, что если с этого момента на нас с тобой будет
оказано хоть малейшее давление, то он, когда в  следующий  раз  приедет,
устроит Службе полный и окончательный п...ц. И как  я  понял,  это  было
сказано весьма убедительно.
   - Значит, он вернется, - сказал Игорь. Он  встал,  шагнул  к  окну  и
посмотрел в небо. Там плыли белые облака и ярко светило солнце. Вестгейт
подошел и встал рядом.
   - Помнишь Иру? - неожиданно спросил он. - Ну, жену Волкова.
   - Конечно, помню, - кивнул Игорь, продолжая рассматривать облака.
   - Лежит в коме, - Вестгейт  тяжело  вздохнул  и  отошел.  -  Говорят,
упала, как только мы его увезли.
   - Откуда знаешь? - Игорь никак не мог оторвать  взгляд  от  неба.  Он
понимал, что полупрозрачного мерцающего облачка там больше нет.  Но  ему
так хотелось, чтобы оно было...
   - Сказали наши  из  группы  мониторинга.  После  истории  с  "русским
заговором"  все  секретные  агентства  поменяли  свои  коды,  но  Служба
по-прежнему копается в их компьютерах как у себя дома.
   - Все равно, раз ее взяли чужие эсэсовцы, нам до нее не добраться.  А
надо бы.
   Это ведь из-за нас так получилось.
   - Ты полагаешь, клякса сможет исправить положение?
   - Уверен. Слушай, брат, ты же во всю эту  чушь  не  верил!  Ты  слово
"биоэнергетика" выговорить не мог!
   - Жизнь заставила, - сказал Вестгейт и положил Игорю на плечо  теплую
дружественную руку.
   - Настоящая жизнь? - спросил Игорь ехидно, но без желания обидеть.
   - Настоящая, - кивнул Вестгейт.
   - Тогда мы что-нибудь придумаем. Да?
   - Конечно, - Вестгейт улыбнулся  и  отошел  к  столу.  -  Кстати,  ты
смотришь в правильном направлении. Он улетел  именно  отсюда.  Несколько
часов назад. Сбросил меня на крышу и улетел.
   Игорь с трудом отвернулся от окна.
   - Как страшно узнать, что все это правда, - сказал он. - Что мы живем
на маленькой задрипанной планетке, и настоящая жизнь несется мимо нас. А
то, что мы по глупости  своей  полагаем  настоящей  жизнью  -  это  так,
мышиная возня. Как страшно, брат.
   - А ты голову - в песок, - посоветовал Вестгейт,  умело  разливая  по
стаканам пиво так,  чтобы  не  поднималось  слишком  много  пены.  Этому
нехитрому искусству он научился у Игоря.
   - Ни один нормальный страус никогда  не  прятал  голову  в  песок,  -
сказал Игорь.
   - А ненормальный? - спросил  Вестгейт.  -  Какое,  наверное,  сильное
зрелище - страус в мании преследования!
   - Я так рад тебя видеть... - сказал Игорь очень тихо,  потому  что  у
него вдруг запершило в горле и навернулись слезы на глаза.
   - А я - тебя, - сказал Вестгейт. - Вот за это и  выпьем!  Далеко,  на
другом  конце  Москвы,   одурманенный   наркотиками   пожилой   безумец,
пристегнутый ремнями к больничной койке, почувствовал его  настроение  и
улыбнулся широкой счастливой улыбкой. Улыбнулся во сне.