л  или
нет?
   - Тима, ради бога!
   - Один раз я стерпел. Но во мне что-то сломалось, понимаешь? Я думал,
это вернется, но... Вышло иначе. И  вообще  дело  не  в  том,  что  тебе
понравилось меня лупить по морде. Просто между нами  все  кончилось  уже
давным-давно. А я ждал чего-то, ждал... Напрасно.
   - Тима, ради всего святого, ради всего, что нас связывает, ради нашей
любви... - Нашей любви уже нет, -  сказал  Тим  жестко  и  выключил  под
сковородой газ. Язык у него слегка заплетался.  На  душе  было  легко  и
приятно.  Чувство  освобождения  от  крепких   уз   оказалось   поначалу
горестным. Позади оставалась привязанность такой глубины, что на  разрыв
ушел почти год. И столько сил,  что,  казалось,  впереди  уже  не  будет
ничего. А  теперь  Тим  верил,  что  жизнь  еще  только  начинается.  Он
тщательно проанализировал роль спиртного в охватившем его облегчении.  И
нашел, что водка тут ни при чем.  Он  стряхнул  с  себя  эту  женщину  с
прекрасным лицом и душой,  полной  злобы.  Окончательно.  И  постарается
больше не иметь дела со злыми людьми.
   - Тима, любимый мой, единственный!
   - Прощай, Наташа. Надеюсь, мы больше с тобой никогда не  увидимся,  -
сказал Тим.
   И прежде, чем положить трубку, совершенно искренне добавил:
   - Будь счастлива.
   Потом он отключил телефоны. Съел яичницу, налил себе  еще  чуть-чуть,
включил музыку.
   Снова "щелкнул" и пошел к окну знакомиться с бубликами.
 
*** 
 
   На ступенях факультета журналистики курили редкие гости  -  Зайцев  и
Смолянинов.
   - Что нового в Чернобыле?
   - Вот этот сапог, левый, - сказал Смолянинов, пожимая  Тиму  руку,  -
каждый день мою с мылом. Не в ту лужу  наступил.  Ой,  пардон!  -  И  он
нырнул в двери вслед за входящей на  факультет  юной  особой  выдающихся
форм.
   - Ему  там  отличный  дозиметр  подарили.  -  Зайцев  ловким  щелчком
выстрелил окурок в  урну.  -  Думаем  покататься  по  городу,  составить
радиационную карту Москвы.
   Растянем на десяток публикаций.
   - Зайчик, - сказал Тим. - Как там дела с той лабораторией, на которую
я тебя навел? Ты не ездил?
   - Ездил. Слушай, ты сам-то в это дело веришь?
   - Фотографии видел?
   Зайцев рассмеялся.
   - Прости меня, пожалуйста, но ты  очень  доверчивый.  Тим  почесал  в
затылке. Зайцев был теплый, пушистый и доброжелательный. И недоверчивый.
Больше года он вел в газете еженедельную  рубрику,  посвященную  слухам.
Сам их находил, сам проверял и, как  правило,  опровергал.  Тут  станешь
недоверчивым, черт побери!
   - Знаешь что, Заяц, - предложил Тим. - Давай к этому  делу  отнесемся
профессионально. Допустим, это чистой воды утка. Но на этой  утке  можно
сделать имя. Можно  на  весь  Союз  прогреметь.  А  что  потом  будет  -
наплевать.
   Теперь в затылке почесал Зайцев.
   - Пусть нас потом опровергает хоть Академия наук, - продолжал Тим.  -
А  народ  вполне  готов  скушать  историю  про   тонкие   излучения.   В
экстрасенсов люди верят?
   Верят.
   - Ну, здесь же не  экстрасенсы.  Здесь  попытка  создать  аппаратуру,
имитирующую их способности.
   -  Ты  пойми  такую  вещь,  старина.  Сегодня  в  наш  обиход   вошла
микроволновая печка, которая волшебным  образом  вскипятит  тебе  суп  в
коробке из-под ботинок. И это никого не удивляет. Люди  даже  понять  не
пытаются, как она работает. А группа Полынина строит все свои генераторы
на том же принципе. Только частоты другие.
   - Странный тип этот Полынин, - пожаловался Зайцев.
   - Да он просто очень сильный биоэнергетик, - не  удержался  и  ляпнул
Тим. И чуть язык не прикусил. Потому что Зайцев  бросил  на  него  косой
взгляд. - Олежка, ты совсем экстрасенсов не воспринимаешь? - спросил его
Тим сочувственно.
   Зайцев поморщился.
   - Слишком много шарлатанов, - сказал он. - Слишком много  фокусников.
Сплошь обманщики. И очень часто - не злонамеренные, а просто со  сдвигом
по фазе. Они в первую очередь себя обманывают.
   - Ладно. Что сказал Гульнов по этому поводу?
   - Сказал, будем думать. Поедешь со мной в редакцию? Ты  все  сдал  на
сегодня?
   - Я все сдал навсегда, - ответил Тим. На лицо его вдруг  легла  тень.
Он достал из кармана зачетку  и  по  красивой  высокой  дуге  послал  ее
точнехонько в урну.
   Зайцев ловко поймал зачетку на лету. Тим закусил губу и отвернулся.
   - Не могу здесь больше, - пробормотал он. - Здесь все ложь от  начала
до конца.
   На весь факультет два нормальных журналиста. Остальные не  практикуют
уже много лет или выдают такое, что уши вянут и глаза слезятся.  Надоело
мне.
   Зайцев открыл зачетку и перелистал ее.
   - Я Эту сессию сдал, принципиально не готовясь ни к одному  экзамену,
- сказал Тим горько. - И всего две тройки. Здесь всем на все  наплевать,
понимаешь?
   Единственные, кто болеют за свой предмет, -  это  крепкие  и  твердые
ленинцы.
   Партийно-советская  печать  и  история  КПСС.  Зайцев  протянул   ему
зачетку.
   - Оставь хотя бы на память. Все-таки это три года жизни.
   - Если считать армию, то  все  пять,  -  вздохнул  Тим,  неприязненно
разглядывая зачетку издали. Помялся и взял. - Ты знаешь, я о двух  годах
в армии сейчас жалею меньше, чем о трех годах на  факультете.  Допустим,
последний год я почти не ходил - но все  равно...  -  Поедем,  -  сказал
Зайцев. - Узнаем, что Гульнов надумал.
   - Он осторожный, - вздохнул Тим.
   - Он умный, - сообщил Зайцев  наставительно.  -  И  опытный.  Он  нам
объяснит, как все сделать, чтобы не подставиться.
   - Я ни в чем не убедил ни его, ни тебя. - Тим вздохнул еще горше.
   - Тима,  ну  ты  подумай!  Мало  доказательств!  Мало  же!  Раскопаем
что-нибудь серьезное, и тогда... Тим "щелкнул".  И  Зайцев  стал  таким,
какой он есть, -  крепкое,  прочно  стоящее  на  ногах,  очень  надежное
образование желтых и оранжевых тонов. Через  двор  факультета  пролетело
несколько синих грушевидных сгустков. Один из них завис  над  памятником
Ломоносову  и  принялся  зачем-то  его  изучать.  Синие  груши  Тима  не
интересовали.  Не  получалось  у  них  взаимности.  Тим  "принюхался"  к
Зайцеву.
   "Хороший парень Заяц. На него и смотреть приятно, а уж "нюхать" - как
это биоэнергетики называют  то,  что  я  делаю  сейчас,  -  вообще  одно
удовольствие.
   Только вот левая почка слабовата. Ну, это мы поправим. Заслужит пусть
сначала".
   Тим переключился в нормальный режим.
   - Ты о чем задумался так глубоко? - спросил Зайцев. - Оставь, старик,
ей-богу... - Поехали  в  редакцию,  -  сказал  Тим.  -  Вздрючим  твоего
начальника как следует.
   - Ты только на него слишком не наезжай. Он знает, что делает.
   - Я тоже, - сказал Тим. И в сотый раз глубоко вздохнул.
 
*** 
 
   - Откровенно говоря, я не очень-то силен в  физиологии,  -  признался
Тим. Сейчас он работал, но в последние месяцы  это  уже  не  мешало  ему
общаться. Он стал  гораздо  сильнее  и  с  каждым  днем  все  изощреннее
пользовался своим даром.
   Его рука мягко оглаживала живот пациентки  на  расстоянии  нескольких
сантиметров от тела. "Может быть, скоро я научусь обходиться без рук,  -
подумал Тим. - Только бы не распугать клиентуру. В экстрасенса,  который
совершает загадочные пассы, люди еще способны поверить. А если ты просто
напрягся и сидишь как изваяние, то это уже черт знает что такое".
   - Как это? - удивилась женщина.
   - Ну... Я, конечно, знаю, что у вас две почки и они находятся ближе к
спине.
   Печень, одна штука, вот тут где-то недалеко, в  животе.  Ну,  сердце.
Тоже одна штука. Ну, женские дела... Хотя тут-то я почти эксперт. В том,
как эта система функционирует, я  хорошо  разбираюсь.  И  приведу  ее  в
порядок, не сомневайтесь. Но это для вас так просто  -  печень,  сердце,
почки, придатки... А для меня совсем не так.
   - А что же вы видите?
   - Знаете, сложно описать.  Человек  очень  непростая  структура.  Вот
представьте себе пишущую машинку. Казалось  бы,  какие  дела  -  бац  по
клавише, буковка пропечаталась. А на самом  деле  одна-единственная  эта
клавиша приводит в действие три цепи, у  одной  из  которых  к  тому  же
самостоятельный привод. И попробуй разберись. Вы  ведь  почувствовали  в
целом облегчение после того сеанса?
   - Да, Тимофей, это было так замечательно...
   - Вот видите... Да, я сконцентрировался на вашей конкретной проблеме.
Но я не мог не воздействовать на все системы в целом. Кроме того,  когда
одному органу полегчало, организм смог больше сил бросить на  то,  чтобы
подтянуть остальные.
   Много тут всякого разного переплелось. А я-то  всего-навсего  пытаюсь
научить вас быть нормального цвета.
   - Цвета? Ой, Тимофей, а какая я?
   - Разных оттенков желтого  и  оранжевого.  Потом,  эти  цвета  разной
интенсивности и разные на ощупь. Как у большинства людей. Но это  только
на мой взгляд. Я подозреваю, что у каждого биоэнергетика  своя  палитра.
Мы все очень разные. И вообще, я не хотел бы оказаться в  одном  ряду  с
другими. Я с ними и не общаюсь почти. И сам не  афиширую  то,  что  я  -
сенс.
   Тим оторвал руку от пациентки, слегка потряс кистью в воздухе, прижал
ладони к глазам и  неспешно,  через  все  уровни  пси-восприятия,  начал
спускаться к обычной жизни.  Секунд  через  десять  он  уронил  руки  на
колени, открыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов.
   - Нормально, - сказал он. - Теперь жду вас в четверг, в то же  время.
Еще два-три сеанса, и все.
   - Спасибо  вам  большое,  -  сказала  женщина,  садясь  и  застегивая
кофточку. На Тима она смотрела почти с благоговением.
   - Потом, - отмахнулся Тим. -  Вот  когда  родите  крепкого  здорового
мальчика, тогда милости просим ко мне с цветами и коньяком. А пока лучше
деньгами.
   - Мальчика? - удивилась женщина. Тим смутился.
   - Не знаю... - пробормотал он,  отводя  взгляд.  -  Столько  я  всего
чувствую, что иногда сам удивляюсь. Не знаю. Похоже.
   Женщина рассмеялась и вдруг протянула руку и провела ладонью  по  его
пышной темно-коричневой шевелюре, спадающей до плеч.
   - Мне все равно, - сказала она мягко. -  Лишь  бы  получилось.  Мы  с
мужем так хотим ребенка... Ох, храни  вас  Господь,  Тимофей,  от  таких
проблем. Хотя  вы-то  справитесь,  наверное...  -  Как  знать...  -  Тим
окончательно смутился. - Я тоже не всесилен. Да, я буду расти,  учиться,
совершенствоваться, но природа тоже не стоит  на  месте.  Она  с  каждым
годом портится. Тут мне один иглотерапевт  жаловался,  что  в  последние
годы в Москве что-то изменилось. Он убежден, что его  терапия  перестала
быть такой эффективной, как раньше.  Симптомы  она  снимает  по-прежнему
хорошо, но саму болезнь уже не  лечит.  Я  думаю,  это  очень  серьезное
предупреждение для многих, и для меня в том числе.
   - Воздух грязный? - спросила женщина, открывая сумочку.
   - Все грязное, - вздохнул Тим, принимая  деньги.  -  Спасибо.  Воздух
грязный, вода, пища... По мне, так самое страшное,  что  мысли  у  людей
грязные. Кстати, о грязи.
   Если все получится, рожать постарайтесь  за  границей.  Или  подыщите
себе заранее что-нибудь надежное здесь.
   - Сейчас многие дома рожают...
   - А реанимация у вас дома есть?
   - Ну, Тима, это вы уж... Ой...
   - Да нет, что вы! Нет же! Все у вас будет нормально. Но случаются  же
непредвиденные обстоятельства, понимаете? Ну, не знаю... потолок рухнет.
   Женщина рассмеялась.
   - Я поняла, - сказала она. -  Но  на  этот  случай  я  вас  приглашу,
Тимофей.
   По-моему,  вы  лучше,  чем  реанимация.   Во   всяком   случае,   мне
рассказывали... - Врут! - отрезал Тим и почувствовал, что краснеет.
 
*** 
 
   Тряся головой, как эпилептик, Тим стоял посреди  тротуара  и  пытался
отогнать наваждение.
   Он никого не трогал, ничего особенного не  предпринимал.  Ему  просто
нужно было зайти к Рябцеву и поговорить с ним. Но вот уже третий раз  за
полтора часа Тим, словно впадая на какое-то время  в  забытье,  проходил
мимо и удалялся по меньшей мере на два квартала от нужного ему дома.
   Сейчас он застрял в километре от искомой точки и больше  приближаться
к ней не хотел. Где-то неподалеку проходила  та  невидимая  граница,  за
которой сознание Тима мутилось, и будто какая-то мягкая рука отталкивала
его в сторону, заставляя уходить с маршрута вбок.
   Тим закурил и тоскливым взглядом обвел улицу. Ему не было страшно. Он
ведь не галлюцинировал, не ощущал  беспочвенного  ужаса.  С  ним  просто
творилось что-то не то. Творилось  в  реальности  и  наводило  на  очень
неприятные размышления. Он шел  на  встречу  с  необычным  человеком,  и
метод, которым  этой  встрече  кто-то  пытался  воспрепятствовать,  тоже
оказался из ряда вон... ...Владимир Владимирович  Рябцев  был  шизоид  и
экстрасенс. Большинство коллег  по  цеху  шарахалось  от  него,  как  от
чумного. Считалось, что Рябцев своими  бредовыми  идеями  дискредитирует
концепцию целительства. Он часто вел себя как псих, а практикующие сенсы
вовсе не хотели казаться психами, они  хотели,  чтобы  их  принимали  за
врачей.
   Когда-то Рябцева уважали и побаивались. До того,  как  у  него  стали
возникать навороченные и детально проработанные бредовые  концепции,  он
многое успел сделать. В частности,  был  одним  из  основателей  "Центра
Новой Медицины", где в свое время "повышал квалификацию" Тим. Он как раз
тосковал на одном из семинаров, когда в дверях возник Рябцев.  Отодвинув
преподавателя, своего  бывшего  ученика,  Рябцев  царственно  взошел  на
трибуну и выдал полчаса такой лихой пурги, что  слушатели  только  ушами
хлопали.  Тогда-то  Тим  и  заинтересовался.  Острый  журналистский  нюх
подсказал ему, что Рябцев -  это  находка.  Тим  уже  слышал  историю  о
"поехавшем" сенсе, который отошел от дел и вплотную  занялся  борьбой  с
мировым злом. В  частности,  ему  рассказывал  о  Рябцеве  Олег  Зайцев.
Владимир Владимирович нуждался в рекламе своих идей  и  просто  задолбал
отдел науки звонками  с  рассказами  о  том,  как  повлияло  на  историю
человечества вмешательство сверхцивилизации из планетной  системы  альфы
Большого Пса.
   Крепкий дядька  лет  пятидесяти  с  удивительно  добрым,  лучистым  и
искренним взглядом,  Рябцев  нес  с  трибуны  крутой  бред.  Он  излагал
собственную теорию возникновения жизни на Земле и объяснял,  что  НЛО  -
земного происхождения и работают на японскую разведку. Еще он сокрушался
по поводу того, что все евреи - марионетки  в  руках  КГБ,  а  армянская
нация имеет давние и прочные традиции скотоложства.
   Преподаватель трусливо бежал. Рябцев проповедовал. Собравшиеся в зале
молодые сенсы обалдевали, не знали,  что  делать,  и  время  от  времени
судорожно "щелкали".
   Тим тоже "принюхался" к  Рябцеву  и  увидел  ярко  светящееся  нечто.
Этакую звезду, из которой энергия так  и  хлестала  во  все  стороны,  и
конца-края энергии не было.
   По собственным заверениям, Рябцев черпал ее прямо из Матери-Земли,  с
которой состоял в каких-то непростых отношениях.
   Наконец Рябцев угомонился, призвал всех быть добрыми и бескорыстными,
нести свет просвещения в массы и бороться с японской разведкой. Группа с
облегчением бросилась врассыпную. А Тим задержался.
   За свою довольно обширную журналистскую практику Тим успел пообщаться
со многими не вполне  здоровыми  людьми.  Поэтому  японская  разведка  и
бедные евреи Тима  не  смутили.  Рябцев  интересовал  его  как  носитель
информации. В бредовой лекции проскочило слово "психотроника" -  термин,
который заставил Тима вздрогнуть... ...На  улице  зажглись  фонари.  Тим
затоптал сигарету и бросил взгляд в ту сторону,  куда  хотел  добраться.
Голова мгновенно закружилась. "Нет,  хватит  с  меня..."  Наверное,  ему
все-таки следовало испугаться.  То,  что  он  сейчас  испытал  на  себе,
опытные люди называли "вождение". И Тим еще легко отделался - его просто
не пускали туда, куда он шел. А  некоторым  "водимым"  случалось  и  лоб
разбить о стенку,  двигаясь  по  улице  в  состоянии  наведенного  извне
транса.
   Но  страха  Тим  по-прежнему  не  чувствовал.  Измененное  состояние,
навязанное ему кем-то со стороны, затормозило его  реакции.  Тим  просто
хотел освободиться, снова быть себе хозяином. А для этого следовало  как
можно дальше уйти от запретной территории.
   И крайне желательно - выпить пива... ...Общество сенсов, как и  любой
замкнутый профессиональный клан, породило свои мифы и легенды. Не только
прикольные байки, но  и  настоящие  "ужастики".  О  том,  например,  что
проклятые коммунисты заказали технарям из КГБ разработку аппаратуры  для
дистанционного контроля над человеческой психикой.  И  со  дня  на  день
пустят ее в дело.
   Не самый беспочвенный страх. Еще в пятидесятые годы французы выдумали
систему подавления на низких частотах - инфразвуковое оружие.  Говорили,
что при достаточной мощности  эта  штука  отслаивала  человеку  мясо  от
костей. Американцы, применяя какую-то сложнейшую психотехнику, создавали
людей с многослойным сознанием, когда в  одном  теле  уживались  две-три
личности. Но самые интересные вещи шепотом говорили про  наших.  Мол,  в
тайных лабораториях КГБ давно  уже  построили  жуткую  машину,  безмерно
усиливающую возможности оператора-сенса. Эта техника может на расстоянии
остановить тебе сердце. А может и подчинить  тебя,  превратив  в...  Тут
чаще всего раздавалось слово "зомби".
   Тим слушал эти рассказки, морщась. Его всегда корежило  от  неверного
употребления терминов. И над словом "зомби" он хихикал. Хотя определение
"биоробот" было еще глупее. Но оба они постепенно входили  в  обиход.  И
все чаще осмелевшие от водки сенсы несли какую-то чушь про зомбированных
агентов КГБ, шляющихся по московским улицам, и таинственные смерти людей
от остановки сердца во сне.
   Тим догадывался, почему легенда так живуча  и  занимает  умы  коллег.
Дело в том, что, согласно каноническому тексту  легенды,  операторами  в
"Программе "Зомби"  тоже  работали  сенсы.  Таинственная  аппаратура  не
подчинялась обычному человеку.
   Оператором мог быть только сенс. А это означало, что все сенсы  с  их
невинными шалостями типа целительства  и  биоэнерголокации,  за  которые
пока никого не посадили, вдруг оказывались под колпаком у  "органов".  И
если аппаратура действительно существует, то однажды  сенсов  возьмут  в
оборот. Половину для острастки посадят, а  другую  навечно  поставят  "к
станку". Естественно, ни одному нормальному сенсу оказаться ни в той, ни
в другой половине не улыбалось.
   Особенно их раздражало, что сумасшедших  вроде  Рябцева  вербовка  не
коснется.
   Потому  что  Рябцев  в  принципе  неуправляем.   Некоторые,   правда,
надеялись, что его все-таки тоже посадят.
   Несколько раз Тима отзывали в уголок на традиционных вечеринках после
семинаров в  "Центре"  и  спрашивали,  не  слыхал  ли  он  что-нибудь  о
"Программе "Зомби".
   Журналист все-таки. Тим не слышал. Тогда ему бросили в почтовый  ящик
странный  документ.  Некто  Бандуров,  якобы  бывший   политзаключенный,
человек явно со сдвигом на сексуальной почве, описывал на трех страницах
машинки, как ему в голову внедрились загадочные "голоса",  подавили  его
волю и принялись крутить им, как хотели. Тим  подумал,  что  от  этой-то
бредятины легенда и пошла. Он спустил документ  в  унитаз,  но  какой-то
осадок в душе остался.
   И  этот  осадок  всплыл,  когда  Рябцев  походя  использовал   термин
"психотроника".
   Название мифической науки о техническом моделировании  паранормальных
способностей человека... ...В  пивной  оказалось  на  удивление  тихо  и
просторно. Тим без труда нашел посуду, разменял  деньги,  протолкался  к
автоматам, налил себе три кружки,  нырнул  за  угловой  столик  и  жадно
припал к разбавленному, но все равно вкусному напитку.
   Первую кружку он опорожнил секунд за десять.  Вторую  пил  смакуя,  с
расстановкой, чувствуя, как сдавивший разум  железный  обруч  распускает
тиски. Третью кружку Тим затолкал в себя с усилием. И понял, что  все  -
отпустило. Он сорвался с крючка.
   Пивное