огда раньше не случалось такого делать. На то, чтобы понять это, ушла
доля секунды. И еще  чуть-чуть  -  на  то,  чтобы  начать  с  разворотом
смещаться вбок, уходя от возможного  удара  в  затылок.  Вот  это  самое
"чуть-чуть"  и  оказалось  лишним.  В  голове   Тима   словно   вспыхнул
бенгальский огонь. Он увидел яркие-яркие искры, а  потом  рухнул  черный
занавес, и ничего больше не стало.
 
*** 
 
   Он лежал на спине, глядя в небо, и  оно  переливалось  всеми  цветами
радуги. Тим моргнул, и небо стало  просто  черным,  а  вдалеке  замаячил
свет. Голову словно набили ватой. "Где это я? И что случилось?"
   Тим  начал  ворочаться,  и  вокруг  картонно  захрустело.  Навалилась
полнейшая,  абсолютная  темнота.   Вдалеке   послышались   голоса.   Тим
инстинктивно  рванулся,  перебросив  тело  на  четвереньки,   и   голова
раскололась от боли. Он взвыл и опять провалился в никуда.
   Второй раз он очнулся носом  вниз,  по-прежнему  ничего  не  понимая.
Медленно, очень  медленно  попытался  сесть.  Опять  раздался  картонный
хруст, что-то с треском порвалось, и в  глаза  ударил  яркий  свет.  Тим
зажмурился и осторожно поднял руки к голове. Она болела. Болела до такой
степени, что было даже и не  больно,  а  как-то  тошно  и  муторно.  Тим
приоткрыл один глаз. Потом другой. Тупо огляделся.  И  опять  ничего  не
понял.
   Он сидел в куче драных  картонных  ящиков  между  двух  переполненных
мусорных баков.
   Загаженный двор. Фонарь над головой. И состояние  полного  обалдения,
когда просто отмечаешь события,  но  не  можешь  их  анализировать.  Тим
ухватился за край бака, кряхтя, поднялся на ноги и, спотыкаясь, пошел  к
зияющей впереди обшарпанной арке.
   Как он сориентировался, как вернулся домой, Тим не помнил. Он  просто
очнулся на рассвете от тупой боли в голове. Это была его спальня,  рядом
тихо посапывала носом его любимая, а  за  окном  было  очень  холодно  и
горели редкие огни.
   Тим потихоньку выбрался из  постели  и,  придерживая  голову  руками,
дополз до кухни. Растворил в стакане воды две таблетки  аспирина,  жадно
выпил и повалился в кресло. Попробовал "щелкнуть" и понял, что сил  нет.
Тело было словно выпотрошено, оно отказывалось повиноваться.
   Тим мягко, кончиками пальцев, ощупал голову. А! А-а-а!!! Он  добрался
до ванной, достал из шкафчика маленькое зеркальце и внимательно осмотрел
в двух зеркалах свой затылок. Никаких следов. Но под кожей -  ой,  ё!  -
здоровенная гематома. "Чем это меня? Резиновой дубинкой? Или мешочком  с
песком... А где? И кто? Ни черта не помню. Я стоял на бульваре и смотрел
на этого чудака... На зомби. Так, дальше.
   Луч, ну конечно же,  луч  упирался  ему  в  голову.  А  у  луча,  как
известно, два конца. Может быть  такое,  чтобы  я  полез  выяснять,  что
творится на другом конце?
   Вполне".
   Куртка аккуратно висела на плечиках в стенном  шкафу.  "Подозрительно
чистая, не может у меня в разгар зимы быть такая чистая пуховка. Явно ее
мокрой щеточкой обработали. Эх, Олька, радость ты моя. В карманах все на
месте. Деньги, сигареты, фляга... Хлебнуть, что  ли?  Нет,  пусть  лучше
аспирин подействует. Так что же я натворил, а?"
   Тим вернулся на кухню и попробовал закурить. Получилось. "Не  тошнит,
сотрясение если и есть, то легкое.  Ничего,  не  впервой.  Но  провал  в
памяти классический для черепно-мозговой  травмы.  Обидно.  А  может,  я
просто нажрался и побили меня? Ох, сомневаюсь. Не побьешь  меня  теперь.
Особенно  пьяного.  Пьяный  я  нынче  просто  опасен  со  своими  новыми
способностями. Человек десять запросто  вырублю.  Правда,  голова  потом
разболится... Стоп! А не от этого ли? Да нет,  ну  что  за  глупости.  И
фляга у меня полная. А денег в обрез бы хватило  на  бутылку.  Да  ее  и
найти еще нужно, бутылку эту. Голод в Москве, форменный голод. То  хлеба
нет, то курева, талоны какие-то  дурацкие..."  Аспирин  помаленьку  брал
свое, голову отпускало. "Нет, Тим, не надейся, случилось с  тобой  нечто
особенное. А не попробовать ли нам снова "щелкнуть"?"  На  этот  раз  он
действительно  смог  "щелкнуть",   неглубоко,   но   достаточно,   чтобы
обследовать себя. Ничего страшного.  Следов  энергетической  атаки  нет.
"Просто долбанули тебя, старик, по глупой башке, и организм  бросил  все
силы на то, чтобы  голову  залечить.  Вот  и  все.  Бубликов  бы  сейчас
наглотаться, да не поймаю, слабенький. Я их и вижу-то едва-едва.  Ох,  и
нарвался же я... непонятно на что.
   Ну, кретин! Дубина!"
   Тим задумчиво обернулся  к  холодильнику.  "Что-то  там  должно  было
остаться. Жалко, накрылся клиент, который мне из "Березки" ящик  мартини
приволок. Вылечился. А хорошо бы сейчас тяпнуть коктейля  с  ледочком...
Или холодного-прехолодного шампанского".
   В коридоре зашлепали шаги,  и  в  кухню,  кутаясь  в  халат,  влетела
заспанная Ольга.
   - Тимка! - она села перед ним на корточки и заглянула в глаза с такой
нежностью, что Тима передернуло от потока эмоций. - Милый! Ты как?
   - Иди сюда, - сказал Тим, подтягивая ее к себе на колени.
   - Тяжело будет...
   - Ничего не тяжело. Давай рассказывай.
   - А ты?..
   - Ничего не помню. Ты уже здесь была, когда я пришел?
   - Да нет, я только подошла, а ты сидишь под дверью и спишь...  Бедный
мой... Тимка, любимый... Что с тобой стряслось? Я думала  сначала  -  ну
все, привет горячий,  допился.  А  потом  как  принюхалась...  -  Куртку
чистила, да? - Тим зарылся лицом в ее волосы и  с  наслаждением  потянул
носом воздух. - Прости, солнышко. Спасибо тебе.
   - Да, куртка у тебя была... что надо. И  джинсы  там,  в  ванной,  на
батарее сушатся.
   - А я и не заметил. Спасибо, любимая! Какое же ты у меня чудо.
   - Ты у меня... тоже чудо. Что это было, Тим?
   - Напугал? Извини.
   - Тим, ты совсем ничего не помнишь?
   - Ну... Похоже, я узнал много интересного. Но кое-что  забыл.  А  это
"кое-что" может оказаться самым главным. Я что-нибудь говорил, когда  ты
меня?..
   Ольга наморщила нос и хихикнула.
   - Ты жутко матерился, - сказала она. - Я просто себе  представить  не
могла, что ты так можешь. Я еще  говорила,  мол,  Тим,  перестань,  тебе
потом будет стыдно. А ты  отвечал,  что...  Ну,  в  том  смысле,  что  я
ошибаюсь... - Ох... - от изумления Тим  даже  руки  опустил.  -  Извини.
Ей-богу... - Да ладно. Это было даже интересно. Полезно знать такие веши
о близких людях.
   - Но я хоть ругался-то конструктивно? В этом был какой-нибудь смысл?
   - Да какое там, - Ольга махнула рукой и снова хихикнула. - Ты посылал
жуткие проклятья небесам. Непосредственно в космос. Грозился, что, когда
туда выберешься, всех там поимеешь. И планету нашу тоже... обижал.  Тим,
тебе правда тут совсем невмоготу?
   Тим потупился.
   - Знаешь... - пробормотал он. - Это  глупо,  наверное,  но  иногда  я
только об одном мечтаю. Чтобы прилетела летающая тарелка и забрала  меня
отсюда к чертовой матери. Куда  угодно.  Только  отсюда.  Мне  почему-то
кажется, что в любом другом месте мне будет лучше, чем здесь.
   - Тим,  -  сказала  Ольга  очень  серьезно,  глядя  ему  в  глаза.  -
Пожалуйста... Возьми меня с собой!
 
*** 
 
   Тим лежал в постели, глядя в потолок, и изо всех сил  старался  ни  о
чем не думать.
   С момента загадочного происшествия, в результате которого он  получил
по затылку, прошло уже двое суток. Голова  почти  не  болела,  и  память
отчасти вернулась.
   "Черную метку", расположение квартиры "кукловодов" и странное  оружие
в руке одного из них Тим более или менее смог припомнить.
   И  впервые  за   последние   десять   месяцев   Тиму   было   страшно
по-настоящему. Он притерпелся к психотронным атакам и  нашел  защиту  от
них.  Его  разум  каким-то  образом  впитал  и  переварил  информацию  о
коррупции среди московских экстрасенсов.
   И даже "наведенный бред", который  вполне  можно  было  подцепить  от
десятков проинтервьюированных зомби, Тима не коснулся.
   Но после удара по голове Тим понял,  что  зашел  слишком  далеко.  Он
решил взять "кукловодов" за жабры, потому что был  чертовски  зол  и  до
предела взвинчен. Много дней подряд обстановка накалялась, и когда накал
достиг максимума, Тим совершил необдуманный поступок.  Переоценил  себя,
причем весьма и весьма. И чуть не поплатился за это.
   Сейчас, лежа под теплым  одеялом,  он  был  даже  немного  благодарен
хозяевам "Программы" за то, что с ним  обошлись  так  милостиво.  Просто
трахнули по башке, вынесли во двор и слегка прикопали в мусор, чтобы  не
отсвечивал. А ведь он  убил  одного  "кукловода"  и  покалечил  другого.
Защищаясь, но все равно - убил и вывел из строя. Тем не менее он очнулся
не с трупом под ногами и ножиком в руке, тупо щурясь на фары  патрульной
машины. Не в камере следственного изолятора с заткнутой пастью и толстым
членом в заднице. И не в канаве с пулей  в  основании  черепа.  Нет,  он
просто встал и пошел.
   И  сегодня  утром  достал  из  почтового  ящика  толстый  конверт   с
материалами расследования. Тот самый, что  забрали  из  его  письменного
стола. Все бумаги оказались на месте. Простенькая знаковая система. Мол,
играешься, сынок?
   Поиграйся. Ты умный мальчишка и понимаешь, чем все это может для тебя
кончиться.
   Так что сам выбирай.
   Тим лежал и старался не  думать.  Привычно  "щелкнув"  на  половинной
мощности, он с трудом  отодрал  от  сознания  намертво  прилипший  блок,
заставляющий  мозг  тихонько  наигрывать  песенки.   Приказал   рассудку
заткнуться и теперь расслабленно медитировал на висящей под  потолком  в
неподвижности толстой жирной груше.
   Он хотел говорить с "хозяевами". Он хотел понять их.  Кляня  себя  за
слабость, он надеялся по-хорошему договориться.
   И  они  пришли.  Теперь  это  было  по-настоящему,  так  как  Тим   и
предполагал. Никаких ретрансляторов на чердаке, никаких  лучей  и  волн.
Стараясь ни в коем случае не удивиться, чтобы случайно  не  активировать
свой защитный механизм,  Тим  смотрел,  как  с  неба  снисходит  большой
серо-голубой крест.
   Тело начало подрагивать в знакомой вибрации. Инстинктивно Тим прикрыл
глаза, но для пси-видения это не имело значения. Крест упал  на  Тима  и
обволок его сознание.
   - Вызываю оператора, - Тим снова поймал  себя  на  том,  что  у  него
движется  гортань,   беззвучно   произнося   слова.   Рефлекс.   Стойкий
безусловный рефлекс.
   - Я оператор, - ответил знакомый басок.
   - У меня есть вопросы. И я хочу...
   - Не болтай. Смотри.  И  Тим  увидел.  ...огромная  система,  которую
называют  "Проект".  ...тысячи  ученых,   сотни   лабораторий,   десятки
институтов, в которых люди творят, сами  не  ведая,  что  создают  новые
кирпичики для Проекта. Сейчас они отдыхают, и даже во сне  грезят  своей
любимой работой. ...несколько десятков ученых, которые знают правду. И у
каждого черная метка в голове. Эти тоже  спят,  и  сны  их  прекрасны  и
светлы. ...тысячи агентов Проекта на улицах городов. Незаметные  лица  и
черные метки. Они повсюду, они следят за всем.  А  те  из  них,  которые
сейчас уснули, счастливы. Все самые заветные желания  исполняются  в  их
снах, навеваемых Проектом. ...тысячи людей спят в  своих  квартирах,  не
подозревая, что они не те, кем  могли  бы  быть.  Чужие  мужья  и  жены,
родители чужих детей, сбитые с пути, загнанные в  стойла,  покорные.  Их
мучает раздвоенность, они вечно недовольны судьбой и не понимают, отчего
это.  Они  видят  во  сне  кошмары,  которые  выталкивает   подсознание,
недовольное   тем,   что   человек   почему-то   не   хочет    выполнять
предназначение, данное ему  свыше.  ...тысячи  несчастных,  отказавшихся
работать в  Проекте  и  раздавленных  им,  сломленные,  поставленные  на
колени, опустившиеся, бросаются на стены, пытаясь спастись от обжигающих
синих лучей. ...тысячи безумцев спят в больничных койках,  и  им  снятся
голоса в голове и адская боль - все то, что привело их  сюда.  ...теплые
руки сотен операторов  лежат  на  контактах,  посылая  людям  счастье  и
радость, горе и боль, каждому по заслугам, каждому то, чего он  достоин.
...вот она, твоя страна, Тим. Твоя Родина. А однажды  таким  будет  весь
мир.
   Выбирай свое место, умный мальчик.
   Это было как наваждение - за долю секунды увидеть и  понять  столько,
пропустить через  себя  море  человеческих  эмоций  и  гигантский  объем
информации. Откровение.
   Тим застонал. Он был открыт,  и  Проект  тоже  раскрылся  перед  ним.
Оператор Проекта читал Тима, как книгу. А Тим, сколько  ни  силился,  не
мог разглядеть в Проекте главного.
   Да, он понял,  что  оператор  может  обрушить  на  него  потрясающее,
нечеловеческое  счастье.  А  может  обрушить  потолок.  Точнее,  создать
иллюзию, но эта иллюзия раздавит Тима насмерть. Но зачем  кому-то  такая
власть над людьми, Тим не мог  понять.  Мощность  Проекта  в  сотни  раз
превосходила  необходимую  для  обеспечения,  допустим,  государственной
безопасности или, например, оборонных нужд.
   И Тим захотел понять больше.  Он  нырнул  в  сердце  открывшейся  ему
бездны, в ее пульсирующее солнечное сплетение. Видимо, он  очень  сильно
"щелкнул". И кажется, промахнулся. Потому что увидел такое, что тело его
конвульсивно свернулось в комок, а дыхание  остановилось.  ...их  так  и
называли - Детьми. ...сначала их было  около  пяти  тысяч.  ...а  сейчас
осталось только пять. ...остальные умерли... умерли... умерли.  ...а  ты
оказался сильным, ты оказался сенсом. ...урод...  чудовище...  нелюдь...
мутант...
   Тим закричал.
   Он кричал, срывая глотку, он бился головой о стену, но в  спальне  не
раздалось ни звука, и тело лежало неподвижно. Тим  пытался  стряхнуть  с
себя оцепенение и не мог. Хотел вырваться,  но  его  не  пускали.  Более
того, его решили наказать.
   - На, - сказал оператор. - Учись, щенок.
   Боль была такая, что Тим чуть  не  потерял  сознание,  бешено  хватая
воздух перекошенным ртом. Тело вдруг обрело свободу, оно подпрыгивало на
кровати, и скрюченные пальцы в клочья рвали простыни. Тим даже не думал,
как освободиться от власти оператора или дотянуться  до  него.  Все  его
силы уходили на то, чтобы сойти  с  навязанной  ему  частоты  излучения,
оторваться, увернуться. Но он, как на  кол,  был  насажен  на  проклятый
синий луч, и шел этот луч прямо из неба. Ниоткуда.
   Возник и пришпилил. Насквозь проткнул.
   А луч сверлил, сверлил, сверлил... Гудел  и  вибрировал.  Боль  стала
запредельной, и Тим почувствовал вдруг, как отделяется от  извивающегося
тела и взлетает к потолку. Там было холодно и неуютно, но уже не больно.
Только безумно тоскливо.
   Окончательно, совершенно одиноко.
   Но к этому-то ощущению Тиму было не привыкать. Он огляделся.  "Кто-то
внизу хрипит. А, это я. Бедный я. Похоже, дошел до  точки.  Сейчас  меня
начнет просто раздирать на части. Руки-ноги в  разные  стороны  полетят.
Н-да. Печально, А, вот как они это делают! Дом, обычный московский  дом,
начиненный проводами и кабелями, превратился в огромный электромагнит, и
даже самая тоненькая проволочка работает частью обмотки. Занятно. Но где
же оператор? Откуда наводится луч? Похоже, известные мне  теории  верны.
Он пригнал сюда какой-то биоинформационный материал, и  тот  здесь  всем
заправляет. А когда закончит, просто распадется на грушки-шарики-бублики
- и поминай как звали. Занятно.
   Интересно, а я так смогу?"
   Тим задумался было, но тут из ниоткуда возник оператор.
   - Не-ет, сынок! - протянул он. - Сдохнуть я тебе не дам...
   - Что такое? -  спросил  Тим  брезгливо.  -  Пошел  вон,  скотина,  -
бесплотный  и  всесильный,  он  уже   совершенно   потерял   интерес   к
происходящему в скучном трехмерном мире людей-Он даже подзабыл, как  его
зовут, поскольку стал, ни больше ни меньше, Мировым Разумом.  Маленьким,
правда. Но это пока что.
   - Не дам я тебе сдохнуть, не положено  тебе,  не  приказано...  Своим
новым, астральным, лицом Тим поморщился.
   Оператор мешал его раздумьям.
   - Исчезни, чмо!
   - Не сдохнешь... - бормотал оператор, по-видимому, не слыша  Тима.  -
Мы с тобой еще поразвлекаемся. Мы еще девочку твою потрахаем!
   "Какую девочку? - подумал Тим. - Что такое? Чего он ко  мне  пристал?
Как врежу сейчас, на молекулы распадется..." - Вот  подвешу  я  на  тебя
парочку дебилов, - мечтательно пыхтел оператор, - и ты ей  сначала  жопу
порвешь, а потом сиськи отрежешь. А может, и до  нее  самой  докопаемся.
Будет она у нас говно жрать. Только представь!  Хочешь,  я  тебе  покажу
сейчас, как это у нее получится? Щас посмотрим кино. Как она говно жрет,
Оленька твоя ненаглядная... Он еще что-то нес, какую-то несусветную чушь
о странных бессмысленных вещах, но Тим не слушал. Он  кое-что  вспомнил.
"Оленька... Ольга. Я знаю это имя. Да, знаю!
   Так ведь это же..."
   Светлые волосы, зеленые глаза, прекрасное лицо,  сильная  и  стройная
фигура. "Я люблю тебя, Тим". Тим словно очнулся. "Минуточку, а кто такой
я? Надо же, ведь я - это я! И это внизу в конвульсиях бьется -  тоже  я?
Черт возьми, он же меня порвет на запчасти, этот гад! А что он про Ольку
там бормотал?!" -  Ну,  видишь?!  -  кричал  оператор  скорчившемуся  на
кровати полутрупу. - Нравится, сука?!
   Тим внимательно "обнюхал" смертоносный луч и прикинул,  как  умнее  к
нему пристроиться. Вроде бы так.  "Ну,  Тимуля,  если  что,  не  поминай
лихом. Не исключено, что это твой последний миг. Когда тело  соскочит  с
этой синей  иглы,  оно  может  просто  не  выдержать.  И  сознание  твое
распадется вместе с его смертью.
   Забавно".
   Тим рассмеялся. Ничего  особенно  трагичного  он  на  самом  деле  не
чувствовал.  Он  просто  говорил  себе  какие-то  очень  правильные,  по
ситуации положенные слова. А вообще-то суть дела заключалась в том,  что
оператор зарвался. И пора было его наказать. "Не нужно было тебе, дурак,
Ольгу трогать. Улетел  бы  я  к  едрене-матери,  остался  бы  бесплотным
духом... Тело мое молодое симпатичное в психушку сдали бы.
   И порядок. А так может получиться, что память о любимой меня убьет.
   Но что я без этой женщины и памяти о ней? Просто Тим Костенко, парень
с красивыми глазами и стальным сердцем. Который никого не любит  и  даже
не хочет любить. Нет, Тим, все правильно. Будем отдавать долги.  Ох,  не
надо было этому гаду Ольку трогать".
   Тим перенастроился и с хлюпаньем вобрал в  себя  весь  энергетический
мусор, до которого мог дотянуться. Отовсюду в  дом-электромагнит  летели
шарики, бублики, груши, молнии, какой-то неопределенной формы студень...
"Ну-с, мы готовы? Как тебя зовут, Черт? Александр  Михайлович?  Ну  что,
Сан Михалыч, готов ты своего оператора от пола отскребать?  Тряпочкой  в
ведерочко?" - У-у! - визжал оператор. - Вот так мы ее! Во как она у нас!
   - Вызываю оператора, - сказал Тим казенным голосом.
   - А?.. - опешил тот.
   - Бэ. Мужик, ты помнишь, я тебе сказал, что ты мертвец?
   - Ты кто?! - заорал оператор обалдело. - Ты кто?!
   - Не дергайся, - Тим  протянул  бесконечно  длинную  руку  и  нащупал
где-то в пространстве мелкую, трясущуюся от страха душонку оператора.  -
Ого! И у тебя есть черная метка! Ты тоже чей-то раб!
   - Пусти... - прохрипел оператор. - Пусти, больно...
   - Заткнись и слушай. Ты что, не понял, кто я? Ты же меня только  что,
как это у вас  называется...  локализовал,  да.  Я  Тим  Костенко.  Твой
объект.
   - Ох... - только и сумел произнести оператор.
   - Я мог бы сейчас с тобой сделать то, что ты делал со мной, -  сказал
Тим. - Но я иначе воспитан. Поэтому - смотри - я тебя отпускаю.
   Оператор встрепенулся, и  Тим  почувствовал,  что  тот  еще  надеется
перехватить контроль. Надеется, только  не  может.  "Так,  а  теперь  он
пытается  оторваться  от  своего  терминала.  Тоже  не  может.   Прилип,
бедненький. Крепко я его взял за яйца".
   - Осознал?! - задал Тим вопрос, с которым в сто пятнадцатом  артполку
"дедушки" частенько обращались к молодым бойцам.
   - Пусти! Пусти, сука!!! Пусти, пидарас!!! А-а-а!!! Помогите-е!!!
   -