ы за сорок пять минут доедешь на машине  до  Школы.  Поправка  на
дорожные условия - десять минут.
   Граница зоны огибала все  места  потенциальных  серьезных  пробок,  а
вместе с ними, разумеется, большинство заведений, куда можно  пригласить
девушку. Жить в зоне охотники  были,  в  общем,  согласны,  благо  жилье
халявное, но вот сидеть в зоне сиднем - это вам фигушки.
   - Всем бойцам резервных групп,  -  продолжил  Мастер,  -  запрещается
выходить на улицу... - тут  он  сделал  эффектную  паузу.  Класс  замер,
приоткрыв рты и вытаращив глаза, - без пейджера и легкого оружия.
   Охотники судорожно вдохнули и облегченно заерзали.
   - Ну ты, барин, задачи ставишь... - протянул кто-то из задних рядов.
   Мастер внимательно оглядел собравшихся и поднял  указательный  палец,
требуя внимания.
   - И также с сегодняшнего дня, - сказал он, ставя ударение  на  каждом
слове,  -  вводится  дополнительный  пейджинговый  код  общего   вызова.
Аварийный код, господа.
   Не какие-нибудь вшивые "три шестерки", а три ноля.
   Народ приуныл. До охотников постепенно доходило, что пахнет  жареным.
Код "три шестерки" означал атаку тварей на периметр  Школы.  Представить
что-нибудь страшнее невозможно. Все собравшиеся  в  тактическом  классе,
знали, в каком сложном положении оказалась Школа. Но  даже  умнейшие  из
ветеранов несли в голове  тяжкий  груз  стереотипов  -  как-никак  самый
молодой из них был на охоте уже три года. Они привыкли относиться к миру
с чисто охотничьих позиций, и  такой  сложности  бытия  им  хватало  под
завязку. Они жили в постоянном стрессе, даже  притерпелись  к  нему.  Но
теперь перед ними вставала новая проблема - выживания  в  светлое  время
суток.
   На словах они были круты и грозились свернуть шею  кому  угодно.  Но,
когда дошло  до  конфликта  с  вышестоящей  инстанцией  -  Штабом,  люди
призадумались. Идти против Штаба означало  вести  сразу  на  два  фронта
настоящую войну.
   Мастер сжал зубы. "Минимум треть из них бессознательно  считает  меня
главным виновником этой конфронтации. Им объяснили, что в Штаб  пролезли
твари. Им говорили, что нужно просто-напросто спасаться.  Но  все  равно
самым виноватым получается Мастер,  который  вскрыл  нарыв  -  и  сделал
больно.
   Сейчас, потрясенные гибелью товарищей, они наиболее податливы.  Очень
больно  говорить  с  ними  в  такой  момент,  но  иначе  не   получится.
Отдышавшись, они могут упереться. Атак я их тепленькими возьму. До  чего
же тяжело быть бездушной сволочью... Я очень уважал Петровича -  недаром
мы с ним столько грызлись. А Боцмана, обалдуя, просто любил".
   - Каждый сейчас получит у Горца  батарейку,  -  продолжил  Мастер.  -
Поставит ее в свой пейджер, в гнездо резервной батареи.  Получив  сигнал
"три ноля", достанет ее, вскроет - Горец  вам  покажет  как  -  и  вынет
бумажку с расписанием команд. Там  четыре  сценария,  в  зависимости  от
того, чем занимается группа в момент  получения  команды,  -  дежурство,
отдых,  тренаж  или  резерв.  По  соответствующей  модели  вы  и  будете
действовать. Бумажку немедленно по  прочтении  уничтожить.  Проще  всего
съесть...
   - Ни х...я себе! - восхитился давешний голос сзади.
   -  Без  команды  батарейку  не   вскрывать.   Расписание   уничтожить
немедленно по команде "сто одиннадцать".  Ясно?  Повторяю.  Получил  код
"три ноля" - достал план и действуешь по нему. Получил "сто одиннадцать"
- план уничтожить, не читая.
   - Ну, бля, приплыли! - объявил все тот же голос.
   - Значит,  так,  Белый,  -  сказал  Мэкс  словоохотливому  бойцу,  не
оборачиваясь. -  Еще  одно  слово,  и  с  зарплатой  за  февраль  можешь
проститься.
   - И патроны отнимем, - пообещал Лысый,  тоже  не  отводя  взгляда  от
Мастера.
   - Вы все поняли, Дети?  -  спросил  Мастер.  Класс  впал  в  глубокое
раздумье. Сзади тихо шептались. В углу поднял руку  Фил.  Мастер  кивнул
ему.
   - Что будут делать молодые по аварийному сигналу? Я в том смысле... -
замялся Фил. - Ну, с ними же должен кто-то быть...
   - Для молодых отдельный план. Одинаковый для всех. Они  тоже  получат
батарейки.
   Но у вас там планы индивидуальные. У них один.
   Люди замерли. И  в  наступившей  тишине  Сева  одними  губами,  почти
шепотом, пробормотал:
   - Ты хочешь  ими  прикрыться...  Живой  щит...  Мастер  посмотрел  на
ошарашенного своим открытием Севу, потом снова обвел  взглядом  класс  и
произнес:
   - Наверное, это неважно. В случае неудачи вы все погибнете.  Останусь
только я.
   Он сунул руки в карманы и, перешагнув через сидящего на  полу  Ветра,
вышел за дверь.
   Класс молчал. Горец грузно поднялся с чемоданчика, на котором  сидел,
протолкался к кафедре, грохнул "дипломат" на столешницу, звонко  щелкнул
замками и сказал:
   - Подходим по одному, согласно номерам. "Группа Раз", я вас жду.
   Батя, кряхтя, встал и подошел к Горцу.
   - Суставы болят, - пожаловался он,  протягивая  руку.  -  Колени.  Ты
потом меня посмотришь, ладно?
 
*** 
 
   Генерал выдвинул ящик письменного стола и положил  руку  на  холодную
рукоять.
   Пистолет по инструкции  полагалось  хранить  в  сейфе,  но  последние
несколько месяцев Генерал старался держать его поближе.  И  каждый  раз,
когда полуденное солнце начинало разъедать  мозг  и  становилось  не  по
себе, - трогал, гладил, сжимал в ладони спокойный дружелюбный металл.
   Дюжина патронов в обойме мягко светилась оранжевым. Каждая  порошинка
так и просила искры. Пули легонько кусали пальцы.  Только  капсюли  были
спокойны в холодной готовности выполнить свою миссию. Самая мужественная
деталь в патроне - капсюль-воспламенитель.
   Пистолет медленно просыпался, чувствуя хозяйскую руку. Пока он еще не
чувствовал приказа к действию, но на всякий случай тихонько  пошевеливал
стальными членами, стряхивая дремоту.
   Генерал облизнул пересохшие губы. Жалюзи на окнах  были  опущены,  но
даже сквозь  них  зимнее  солнце  обжигало  морозом.  По  виску  сбежала
холодная капля. Генерал поежился и крепче сжал рукоять. Курок  пистолета
сам собой дрогнул и медленно начал сдвигаться назад, от бойка. Миллиметр
за миллиметром он тянулся  к  точке  боевого  взвода.  Спусковой  крючок
скользнул вперед.
   За стеной референт Генерала судорожно вцепился белыми пальцами в край
стола. На шее его вздулись жилы. Зрение  туманилось,  в  воздухе  словно
повис  голубоватый  туман,  и  где-то  сбоку,  на  самом  краю  взгляда,
сгустился ужас. На него достаточно было только посмотреть - и он растаял
бы, но не хватало сил шевельнуть глазами.
   В рот обильно  хлынула  слюна,  но  не  было  сил  глотнуть.  Человек
захрипел, до боли напрягая мышцы.
   "В кабинете Генерал дрался за смерть. Все, что в нем  еще  оставалось
человеческого, страстно желало приставить ствол к виску  и  с  радостным
стоном освобождения  выстрелить.  Убить,  уничтожить  эмоции,  терзающие
душу. Избавиться наконец от боязни солнца  и  Открытых  пространств,  от
этого постоянного озноба и гнилого привкуса во рту, от моментов  полного
затемнения рассудка, когда приходишь в себя и не можешь  вспомнить,  чем
ты занимался несколько часов.
   Генерал уже четко  знал  свою  миссию.  Это  раньше  он  метался,  не
понимая, что нужно делать и как себя  вести,  делал  глупости,  совершал
досадные промахи. Теперь он осознал задачу и целенаправленно  решал  ее.
Но, видимо, были нюансы, даже от него сокрытые,  и  в  назначенные  часы
мозг засыпал, а  тело  начинало  работать  самостоятельно.  И  это  было
невыносимо. Генерал мучительно  хотел  стать  цельным,  подчиниться  без
остатка чистой и прекрасной силе, поработившей  его.  Но  это  оказалось
невозможно, и он, тяжко страдая, искал от боли  избавления,  выбирая  по
привычке человеческий путь.
   Человек в Генерале уже  не  боролся  с  тварью.  Наоборот,  он  хотел
помочь, искал выход. А  раздираемая  на  части  тварь  пыталась  выжить.
Человек хотел выручить - и,  используя  ресурсы  твари,  взводил  курок.
Тварь, оттирая человека, поспешно  возводила  стену  на  пути  солнечных
лучей. По щекам Генерала текли слезы, тело покрыл холодный пот.
   Референт за стеной, потеряв сознание, упал лицом  на  клавиши  своего
компьютера.
   Курок щелкнул, встав на взвод. Рука потянула оружие из  ящика.  Тварь
включила все резервы, и лицо Генерала страшно перекосилось. Он зарычал -
перед его глазами вдруг отчетливо проступило невыносимо яркое  пятно  на
краю стола - след последнего визита Мастера. Убийца!  Убийца!  Жестокий,
холодный, расчетливый, хитрый... Ужас, крадущийся по  пятам.  Невозможно
поверить, что через несколько дней  он  исчезнет.  Скоро  прилетит  тот,
другой, которого боятся даже люди. И раз его проклятые  защитники  точно
знают правду о нас - знает и он. Нельзя допустить встречи.  Старший  все
младшему  расскажет.  И  младший  даже  может  завербовать  старшего   в
помощники. Тогда - конец. В людском исчислении - тысячи, а  может,  даже
миллионы лет пустоты и бестелесности. Небытия. Пока на  Земле  снова  не
появятся Те, Кто Откроет Дверь. Их не осталось больше нигде и, наверное,
уже не будет. А здесь таких много, им только нужно дать в руки власть. И
тогда великое свершится, и Путь будет чист. Но случится ли  так?  И  как
горько, что судьбы мира сошлись в руках именно того  человека,  которого
так трудно убрать с дороги.
   Сколько потеряно времени! Почему я так  поздно  очнулся?  Ну  чуточку
раньше бы, пока мальчишка еще ни о чем не догадался...  О,  как  горько,
как больно, больно же! Мне больно!
   Издалека, из глубины здания, спешил на помощь друг.  Спасибо,  верный
товарищ, но ты не успеешь. Я не могу больше так. Мне плохо здесь. И если
суждено проиграть, так  пусть  я  лучше  не  увижу  нашего  поражения...
Генерал приставил ствол к виску, со  стоном  выдохнул  и  мягко  потянул
спуск.
   В тишине кабинета раздался звонкий щелчок. С  душераздирающим  криком
сорвавшегося  в  пропасть,  Генерал  врезался  лицом  в  зеленое   сукно
письменного стола.
 
*** 
 
   Молодежь "Четверки" на тренировочной площадке  с  упоением  играла  в
снежки. Гоблин сидел на  буме  и  копался  в  поясной  аптечке,  пытаясь
разобраться, отчего заедает пружину в крышке. Время от времени он бросал
взгляд в сторону Боя, который, согнувшись пополам,  с  хрустом  выгрызал
ледышки  между  пальцев.  "Постоянно  следи  за  собакой,   контролируй,
проверяй. Чуть зазевался - она уже кого-то ест, и виноват в этом ты. Как
только завел опасную псину - делай  выбор,  кем  хочешь  быть  в  глазах
людей. Хочешь, чтоб считали мужиком, - следи за зверем. Обоих зауважают.
Хочешь выглядеть уродом - расслабляйся. Застрелят когда-нибудь.
   Кого-нибудь".
   Бой оторвался от выставленной  "пистолетом"  задней  лапы  и  потянул
носом воздух. К Гоблину вразвалочку, засунув руки за пояс, шел Рэмбо.  В
Школе средний рост охотника был сто  восемьдесят  пять,  и  кличку  свою
Рэмбо схлопотал именно по этой причине. Он до среднего роста не  дотянул
верных пятнадцать сантиметров. Из-за этого же, наверное, пес у него  был
как шелковый. Не дрессированный, а просто задрюченный. Винни даже сделал
Рэмбо по  этому  поводу  выговор.  Мол,  негоже  из  кавказской  овчарки
выбивать тягу к инициативе. Эта сволочная порода тем и хороша, что может
работать без оглядки на человека.
   Сейчас рэмбовский Шах топал в двух метрах позади хозяина, охраняя его
со спины.
   Многие в Школе, подметив такую манеру у Кармы, сочли  ее  полезной  и
старались воспитать у своих псов. Все обломались - но только не Рэмбо.
   Бой смерил гостей презрительным взглядом и  снова  вернулся  к  своей
лапе. Рэмбо прислонился к буму рядом с Гоблином и махнул Шаху - садись.
   - Что-то будет? - спросил он Гоблина, указывая подбородком в  сторону
Школы.
   Гоблин кивнул. За полтора года охоты он успел привыкнуть к тому,  что
в Школе траурных церемоний не бывает.
   Может быть, потому, что зачастую нечего хоронить. Или из-за  Мастера,
который, по слухам, в принципе не одобряет массовые ритуалы. И сейчас он
"дедов" явно не на поминки собрал.
   - Угробит он нас всех, - сказал Рэмбо задумчиво.  -  Чует  моя  жопа,
дело пахнет керосином. Не пора ли нам в отставку, а? Пока не поздно...
   - Не дури. Что ты  будешь  делать  там...  -  Гоблин  показал.  -  За
забором? Колбасный цех охранять? Вместе с чайниками из Второй Школы...
   - Не знаю, - признался Рэмбо. - Но я буду живой.  Очень  полезно  для
здоровья.
   - Ну, это-то ненадолго. Придут твари и съедят. Ты же знаешь расчеты -
за пятнадцать-двадцать лет они выедают весь континент.
   - Расчеты делались по  максимуму,  -  усмехнулся  Рэмбо.  -  Это  все
пропаганда, друг мой. Чтобы держать в узде  молодых  и  лопоухих.  А  я,
например, имею свой  расчет.  И  убежден,  что  начальник  наш  затевает
авантюру.
   - У тебя мало было случаев убедиться, что он ничего не делает зря?  -
Гоблин начал понемногу злиться.
   - Он не умнее нас с тобой.
   - Но он гораздо больше знает, согласись.
   - Да, - кивнул Рэмбо. - И сейчас все,  кого  он  собрал,  тоже  будут
гораздо больше знать.
   - Обиделся, что и тебя не  пригласили?  -  рассмеялся  своей  догадке
Гоблин.
   - Нет, батенька, - сказал Рэмбо жестко.  -  Мне  не  обидно,  ЧТО  не
пригласили. Я хотел бы знать ПОЧЕМУ.
   - Раз не пригласили, значит, ты в этом не участвуешь, вот и все.
   - Ты так думаешь? - Рэмбо криво  усмехнулся.  -  А  мне  вот  кажется
иначе. Может, именно мы с тобой и все эти гаврики, - он мотнул головой в
сторону площадки, - как раз очень даже и участвуем. Может,  никто  и  не
участвует ни в чем, кроме нас.
   - Ну-ка, объясни, - попросил Гоблин, настораживаясь.
   - Ты заметил, как за последний месяц "деды" от нас отдалились, а?
   - Ну... что-то с ними происходит, да...
   - Этой ночью погибли двое из самых  древних.  Сам  посуди,  когда  ты
проведешь на охоте пять лет безболезненно, тебе  не  покажется,  что  ты
неуязвим, а? Покажется!
   И тебе уже не понравится, что ты, такой крутой, можешь воткнуть,  как
последний чайник. И вот теперь  у  них  совещание,  на  которое  нас  не
зовут...
   -  А  может,  тебе  е...альник  разбить,  а?  -  спросил   Гоблин   с
безграничным презрением в голосе.
   - Ты тоже в  Мастера  влюбился,  -  вздохнул  Рэмбо.  Гоблин  вставил
пружину на место, защелкнул крышку аптечки и  сдвинул  рычажок  выброса.
Крышка легко отскочила.
   Гоблин снова ее закрыл, открыл, закрыл, открыл, удовлетворенно кивнул
сам себе и вытащил пачку  сигарет  из  отделения,  предназначенного  для
индивидуального перевязочного пакета.
   - На, - он протянул сигареты Рэмбо. - Покури и успокойся. Паникер.
   - У меня когда-то был разряд по шахматам, - пробормотал Рэмбо,  глядя
в сторону Школы и игнорируя предложение. - Но с Мастером  я  сыграть  не
рискну. Хотя готов повторить, что  он  не  умнее  нас.  Только  вот  его
логика... Он не человек, понимаешь? Все, что для нас с тобой ценно,  для
него - пустой звук. Может быть, его таким сделали, а  может,  он  всегда
такой был...
   - Ты ошибаешься. - Гоблин закурил. - Он просто не такой, как все. И я
ему здорово сочувствую. Другой бы на его месте давно сломался.
   - Или его убили бы, - криво усмехнулся Рэмбо. - Тебе не кажется,  что
именно за эту вот непохожесть Мастера и поставили старшим? Чтобы  такие,
как ты, ему сочувствовали и безоговорочно  его  слушались?  Элементарный
психологический трюк.
   - Возможно. Я думаю, в Штабе хватает толковых психологов.  Но  мне-то
что с этого?
   У меня своя голова на плечах.
   - Говорят, он тоже был  психологом.  Знаешь,  что  с  ними  случается
иногда?
   - Он не сумасшедший. Он просто несчастный человек.
   - Он не человек,  -  повторил  Рэмбо.  Гоблин  посмотрел  на  него  с
сожалением.
   - Думаешь, ты мне глаза открыл? - спросил он. - Да ничего  подобного.
У нас просто разный подход к вопросу. Для меня главное то, что Мастер  -
хороший старший на охоте. А для тебя - то, что он на нас смотрит как  на
расходный материал. Верно?
   - Положим. - Рэмбо потупился, нервно теребя застежку на поясе.
   - Ты просто боишься, - обвинил Гоблин. Рэмбо  встрепенулся  было,  но
Гоблин выставил раскрытую ладонь. - Я не говорю, что ты трус. Ты хороший
охотник, это все знают. Но ты Мастера боишься.  Этой  самой  логики  его
боишься. Конечно, бояться проще, чем пытаться человека понять...
   - Да там понимать нечего! - взмолился Рэмбо с отчаянием в  голосе,  -
Твой любимый  Мастер  -  это  существо,  которое  где-то  растеряло  все
человеческие ценности! Нету их у него, ясно тебе?
   - И мне это нравится, - улыбнулся Гоблин. - Будь он другим, нас давно
уже съели бы. Всех.
   - Тьфу! - Рэмбо оторвался от бума и пошел  обратно  к  площадке.  Шах
вскочил и пристроился хозяину в кильватер.
   - Эй, Рэмбо! - позвал Гоблин. Тот притормозил и через плечо бросил на
того настороженный взгляд. Синхронно с ним обернулся пес.
   - Может так  получиться,  -  сказал  Гоблин  негромко,  -  что  через
полгодика я буду старшим "группы Пять". Пойдешь ко мне  аналитиком...  -
Гоблин выдержал паузу, - ...если раньше не сбежишь?
   - А кто "замок"? - спросил Рэмбо хмуро.
   - Наверное, Кот.
   - Еще один влюбчивый юноша, - фыркнул Рэмбо.  Мгновение  подумав,  он
цыкнул зубом и прищурился. - Все  может  быть.  Если  раньше  не  сбегу,
конечно...
   - Вот тогда иди и думай, Бычий Х...й, - процитировал  Гоблин  анекдот
про индейцев.
   Новонареченный молча  продолжил  свой  путь,  размышляя  о  том,  что
поступил сейчас  единственно  правильным  образом.  Убедить  Гоблина  не
удалось, а ссориться с ним глупо. "Надо же, Кота - заместителем старшего
группы! Вот уродство! Ну и хрен с ними со всеми. Главное -  найти,  куда
делать ноги, когда начнется заваруха. А дурачье пусть гибнет  вместе  со
своим драгоценным Мастером. Хотя Мастер-то вывернется. Убийца. Надо  же,
гад, бросил Гоблину вкусную косточку  -  пообещал  командную  должность.
Через полгода, когда Гоблин уже будет под  землей!"  Бой  поднялся,  сел
поближе к хозяину, преданно заглянул ему в  лицо  и  положил  на  колено
тяжелую лапу. Гоблин потрепал пса по голове  и  снова  поднял  глаза  на
здание Школы. "Вот ведь сука этот Рэмбо! Ну, будем надеяться, что теперь
он быстренько свалит в отставку. Рядовым охотником парень  себя  уже  не
видит, а вакансия аналитика  откроется  именно  в  "Пятой".  Только  вот
работать в паре с Котом - это для Рэмбо как серпом по яйцам. Ха-ха".
   Гоблин смотрел на окна тактического класса и  ругал  про  себя  Рэмбо
последними словами. Проклятый  коротышка  растеребил-таки  душу.  Гоблин
мучительно пытался вычислить, что же именно  задумал  Мастер.  И  какова
вероятность того,  что  этот  безусловно  замечательный,  но  совершенно
непонятный человек приведет Школу к гибели.
 
*** 
 
   В кабинете Генерала  собралось  человек  десять.  За  длинным  столом
уселись руководители всех секторов Штаба и подчиненных ему служб.  Такие
совещания проводились очень редко, раз в квартал. Мастер так и  не  смог
понять, зачем они  нужны  вообще.  Ему  совсем  не  улыбалось  сидеть  в
компании полузнакомых людей и битый час выслушивать туманные рассуждения
о пользе Проекта для человечества. Но отказаться участвовать в  дурацком
бюрократическом атавизме было невозможно.
   Кое-что отличающее  нынешнюю  сходку  от  предыдущих  Мастер  заметил
сразу. Сегодня люди явно старались занять за столом  место  подальше  от
Генерала. Дальше всех, на самый край, отполз Доктор. Вплотную к Генералу
рискнули сесть только двое.
   Очкарик и сам Мастер. Друг напротив  друга.  Мастер  привычно  глянул
Очкарику в его стереотрубу и невольно облизал вмиг пересохшие губы.
   Месяц назад линзы у Очкарика были, как обычно,  "плюс  ноль  девять".
Теперь же они едва тянули на полторы десятых.
   И Генерал тоже выглядел подозрительно цветущим. Раньше это был не  по
годам изношенный, склонный к гипертонии бывалый мужик - за что Мастер  и
обозвал его про себя Генера