за, Вестгейт  отчетливо  видел,  как  его  брат,  а  скорее  -
чудовище, которое все почему-то считают его  братом,  жмет  на  спуск  и
хищно облизывается.
   Вестгейт громко застонал  и  вдруг  почувствовал,  что  лицо  у  него
мокрое. И понял, что плачет, задыхаясь и подвывая,  скатываясь  в  такую
истерику, какой с ним не  бывало  еще,  похоже,  никогда.  Все  безумное
напряжение прошедших дней нашло выход в этой звериной вспышке эмоций,  и
Вестгейт неожиданно ощутил почти физически, как  ему  становится  легче,
еще легче, еще...
   Когда по дороге зацокали, приближаясь, знакомые каблуки, Вестгейт был
уже в порядке. Он сидел  и,  глядя  в  потолок,  курил,  с  наслаждением
выпуская огромные клубы дыма.
   Игорь открыл заднюю дверь и скорее упал, чем сел в  машину.  Вестгейт
слышал, как он стаскивает перчатки и швыряет их под ноги. Потом Игорь со
стоном  и  хрустом  потянулся,  захлопнул  дверцу  и  сказал   абсолютно
спокойным голосом:
   - Ты не мог бы сесть за руль? А  то  я  что-то  малость  не  в  себе.
Похоже, хватит с меня на сегодня.
   Вестгейт, не говоря ни слова, перебрался влево, закрыл дверь водителя
и завел мотор.
   - Только не разгоняйся, - попросил Игорь. -  Держи  где-нибудь  около
сотни. И минут через  двадцать  нам  пойдет  колонна  навстречу,  ты  не
удивляйся.
   Вестгейт кивнул, по-прежнему  молча,  и  осторожно  тронул  машину  с
места.
   - Четверо в гражданской одежде, - тихо сказал Игорь,  так  тихо,  что
Вестгейт едва расслышал.  -  Никаких  документов.  Молодые  парни,  наши
ровесники. Ты что-нибудь понимаешь, а, брат?
   - Зачем ты это сделал?! - вырвалось у Вестгейта.
   - Трое были мертвы, один в  коме.  Уверяю  тебя,  он  бы  никогда  не
проснулся. А клякса... Понимаешь, я должен  был  это  сделать.  Она  нас
выручила, а я - ее. Если кто-то узнает,  что  она  действительно  живая,
разумная - ей конец. Я когда думаю о второй, о той, которую убили...
   - Как это - убили? - переспросил Вестгейт.
   - Понимаешь... - Игорь  повозился,  устраиваясь  поудобнее.  -  Я  же
говорил, их было две. Одна слабенькая, она даже не шевелилась.  И  ее  я
отдал. А вот эта... Она подкатилась ко мне и потерлась о мою  ногу,  как
щенок. Несчастный маленький одинокий щенок. И я сразу почувствовал,  что
отдать ее ученым на вивисекцию будет хуже убийства. Я тогда был в  шоке,
плохо соображал, действовал  скорее  инстинктивно...  И  спрятал  ее  за
пазуху. И, пока мы ехали домой, слушал, как она со  мной  разговаривает.
Не словами, конечно. Но она говорила.  Она  была  счастлива,  понимаешь?
Впервые здесь,  в  нашем  мире,  она  встретила  человека,  который  мог
относиться к ней как  друг.  Естественно,  я  не  смог  ее  отдать.  Это
случилось два года назад. С тех пор мы вместе... Вот, На  Службе  знают,
что она у меня. Но до них не доходит, что та клякса, которую  они  сдуру
угробили, и моя приятельница - совершенно разные существа. И я им не дам
этого узнать. Когда нынешний кризис рассосется... Хотя  не  знаю.  Может
быть, вместе с кризисом рассосется и Служба.
   - А откуда ты знаешь, что вторая э-э... мертва?
   - А мне эта сказала, - Игорь машинально прижал руку к груди,  к  тому
месту, где во внутреннем кармане отдыхал, набираясь сил,  теплый  черный
комочек. - Буквально три дня назад. Я пришел со Службы и увидел, что она
страшно расстроена.
   Спрашиваю, в чем дело, а она... Черт, извини, я так говорю, как будто
она действительно словами изъясняется. В общем, ту, другую,  сунули  под
какое-то жесткое излучение, и она распалась. Я думаю -  ну  все,  конец,
завтра  ко  мне  Королев  подойдет,  и  как  выкручиваться,   совершенно
непонятно. Но Королев не подошел. Я теперь понимаю, что кризис тогда уже
начался, и им было не до кляксы, им важнее всего было  не  вывести  меня
из. равновесия. И слава богу. Потому  что  тогда  все  могло  обернуться
как-нибудь нехорошо. А теперь я ее просто не отдам.
   Не отдам, и все. Правда? - спросил Игорь, и Вестгейт  понял,  что  он
сейчас обращается к  кляксе.  -  Правда.  И  катитесь  вы  все,  господа
хорошие, к чертовой матери...
   Вестгейт закурил и в раздумье забарабанил пальцами по  мягкому  ободу
руля.
   - Слушай... - он подумал секунду и решился сказать о главном, о  том,
что еще не было сказано и чего, судя по всему, Игорь опасался не меньше,
чем он сам.
   - Слушай, - повторил Вестгейт уже увереннее. - Ты понимаешь, что там,
в машине, были не те, кто якобы гоняется за мной?
   - Разумеется, - ответил Игорь совершенно без выражения.
   - Ты можешь предположить, что это значит?
   - Могу. Но ты мне не поверишь.
   - То есть?
   - Ставлю десять против одного, что, когда мы  приедем  к  Мэксу,  нам
снова пощекочут нервы.
   - И что? - Вестгейт мучительно пытался сообразить, что Игорь имеет  в
виду, но пока не мог.
   - Если разбить все время с момента нашей встречи на логические этапы,
ты заметишь, что на каждом этапе мы получали крепкий  удар  по  психике.
Либо шокирующая информация, либо чрезвычайное происшествие.
   - Согласен. Но... Ведь не все, что с  нами  случилось,  было  заранее
спланировано.
   - Но все было на руку тому, кто нас ведет. Согласись. Вот я и говорю,
что, пока не доедем, нас обижать больше не будут.  А  то,  неровен  час,
впадем в истерику.
   Окончательно  потеряем  самообладание,  и  то,  чего  от  нас   хотят
добиться, не произойдет. Мы не сможем этого сделать, потому что будем от
переживаний еле живы. Мы же не оперативники, нас не тренировали на такой
безумный стресс...
   - Если ты что-то хочешь мне сказать, то  говори,  -  сказал  Вестгейт
жестко. - Не надо меня готовить.
   - А я просто еще не знаю. Но у меня совершенно четкое  ощущение,  что
нас  хотят  заставить  сделать  что-то  такое,  о  чем  мы  пока  и   не
подозреваем. И тот, кто давит нам на мозги, - это Служба.
   Вестгейт задумался. Ему пришло в голову, что выкладки  Игоря  логичны
только на первый взгляд. На самом деле  это  была  чистой  воды  научная
фантастика самого низкого пошиба. Игорь просто не разбирался в тонкостях
программирования  человеческой  психики.  Хотя...  Вестгейт   недовольно
сморщил  нос.  "Нет.  Я  просто  все  время  поддаюсь  его  обаянию.  Он
какой-то... жутковатый и удивительно родной.
   И, между прочим, нормальный. Время от времени он ведет себя как псих,
но на самом деле он в порядке. И мне  очень  тяжело  относиться  к  нему
свысока, анализировать его слова и  поступки  с  позиции  старшего.  Ему
хочется верить. И я верю, потому что это естественно. И вообще, может он
знать о Службе такое, чего не знаю я? А ведь может..."
   - У тебя есть опыт гипноза? - прервал Игорь размышления брата.
   - Что? - удивился Вестгейт.
   - Понимаешь... - начал Игорь осторожно. И Вестгейт  услышал,  что  он
боится того, что хочет сказать. А Игорь надолго замолк.
   - Тебе кажется, что с тобой происходит что-то  необычное?  -  спросил
Вестгейт "фирменным" вкрадчивым голосом.
   -  Только  не  нужно  мне  разыгрывать  психотерапевта!  -  мгновенно
окрысился Игорь. - Да, кажется! Но только вот так не  надо,  понял?!  Не
надо так!
   - Извини, - сказал Вестгейт безмятежно,  хотя  душа  у  него  ушла  в
пятки. Ему вдруг показалось, что, не сиди он сейчас за рулем,  братец  с
наслаждением  треснул  бы  его  рукояткой  пистолета  в  ухо.  -  Дурная
привычка.
   - Ты таким голосом можешь с отчимом  разговаривать!  -  заявил  Игорь
сварливо. - Или с бабой, из-за которой тебя раскрыли... Или...
   Продолжить Игорь не смог, потому что  от  неожиданного  рывка  машины
врезался физиономией в  подголовник  водительского  сиденья.  Он  крепко
прикусил язык и повалился вниз, судорожно цепляясь руками  за  все,  что
можно.
   Щелкнул выключатель, и в  салоне  зажегся  свет.  Машина  стояла  как
вкопанная. Игорь лежал на боку  и  обалдело  таращился  снизу  вверх  на
склонившегося над ним Вестгейта.
   - У меня раньше не было братьев, - сказал Вестгейт, глядя Игорю прямо
в глаза. - Так же, как и у тебя. Я тоже, как и ты,  всю  жизнь  чувствую
себя безумно одиноким.  И  я  просто  не  умею  разговаривать  с  такими
близкими людьми.
   Игорю стало по-настоящему стыдно.
   - У тебя хотя бы клякса есть, - заметил Вестгейт, отворачиваясь.
   Игорь  вскарабкался  на  сиденье,  посидел  немного,  мотая  головой,
потирая ушибленный нос и осторожно шевеля прикушенным языком.
   - Ты прости меня, - сказал Вестгейт. - Я просто  устал.  Если  мы  не
научимся слушать и понимать друг друга, то кого  вообще  нам  слушать  и
понимать, да и стоит ли?
   Вдалеке, за холмом, горизонт осветился  разноцветными  огнями.  Игорь
просочился между передними сиденьями и устроился справа от Вестгейта.
   - Поехали... - вздохнул он. - И прими  мои  извинения.  Я  больше  не
буду. Я вел себя как дурак. Мы оба устали, а меня  к  тому  же  замучили
сомнения.
   Вестгейт подавил в себе желание потрепать брата по плечу и  нажал  на
газ.
   - Зачем тебе гипноз? - спросил он деловым тоном.
   - Я подозреваю, что  со  мной  неладно,  -  ответил  Игорь  не  менее
спокойно и буднично. Только по едва заметным признакам Вестгейт  уловил,
насколько у брата нахмурены брови.
   - Хорошо, - кивнул Вестгейт. - Нам бы  только  отдохнуть  немного.  И
сделаем.
   - Дождешься от них...  -  Игорь  коротко  хохотнул.  -  В  могиле  мы
отдохнем, помяни мое слово. Вестгейт рассмеялся.
   - Мы справимся, - сказал он.
   Навстречу шла колонна из нескольких милицейских автомобилей.  Ведущий
коротко мигнул фарами, и Вестгейт ответил ему  тем  же.  Игорь  надрывно
зевнул и взялся за телефон.
 
ГЛАВА 12 
 
ПЯТОЕ ИЮНЯ, УТРО 
 
   Ворота в хозяйство  лесничего  были  распахнуты  настежь.  А  посреди
дороги лежал чудовищных размеров пес. Вестгейт сначала решил, что собака
нагло дрыхнет на посту. Затем он вытянул шею посмотреть,  живая  ли  она
вообще. Где-то за забором басовито гавкали в несколько  голосов,  а  это
серое чудовище  не  отреагировало  на  подъехавшую  машину  в  принципе.
Вестгейт уже собрался выйти наружу,  когда  заметил,  что  глаза  собаки
открыты и неподвижная псина, в свою очередь, самым внимательным  образом
его изучает.
   Таких колоритных собак Вестгейт раньше не  видел.  Больше  всего  это
животное походило на медведя - широкие плечи,  тяжелая  голова,  толстые
сильные лапы. Уши у собаки как бы  отсутствовали,  на  их  месте  слегка
шевелились пушистые серые кисточки. И вообще, что-то в этом  звере  было
явно не так. "Посижу-ка я пока в машине, - благоразумно решил  Вестгейт.
- А то мало ли... Не Лондон все-таки".
   Особенно  Вестгейта  насторожил  имевшийся  на  собаке  подозрительно
ветхий ошейник, от которого внутрь двора  тянулся  облезлый  брезентовый
ремень. Видно было, что это все несерьезно и в случае опасности  зверюга
свою привязь запросто оборвет.
   Похоже, так уже случалось,  потому  что  в  двух  местах  ремень  был
завязан узлами.
   "А  неглупо,  -  подумал  Вестгейт.  -  Эффективная  тактика.  В  это
хозяйство без оружия не пройти. А если раздастся стрельба, то у  хозяина
наверняка дома целый арсенал на такой случай. Лесник ведь. Да к тому  же
и этот... Охотник на зомби.
   Легендарный человек. Тот еще псих, наверное".
   Вестгейт потер усталые глаза тыльной стороной ладони и  оглянулся  на
Игоря. Тот по-прежнему спал, уютно посапывая носом. Будить его Вестгейту
не хотелось, но  и  предпринимать  что-то  в  одиночку  -  тоже.  Собака
загораживала дорогу, а из дома никто не показывался.  Вестгейт  закурил,
прислонился плечом к  двери  и  невольно  залюбовался  собакой,  которая
по-прежнему неподвижно лежала посреди дороги.
   Постепенно до Вестгейта дошло, что в собаке ему показалось  странным.
Недаром ему пришло на ум слово "крокодил". В очень уж  напряженной  позе
она лежала - лапы под брюхо, абсолютно неподвижный хвост навытяжку...  И
Вестгейт похвалил себя за то, что не стал высовываться.
   Гавкать во  дворе  перестали.  Крокодил  буравил  Вестгейта  недобрым
взглядом. Игорь спал.  Вестгейт  курил.  Наконец  за  забором  раздались
тяжелые шаги, и в воротах показался хозяин.
   Тут Вестгейт сделал глупость - он расплылся в обезоруживающей  улыбке
и открыл дверь машины. Реакция собаки была мгновенной -  пес  вскочил  и
угрожающе рванулся вперед.
   - Фу!!! - рявкнул  хозяин.  Восклицание  подействовало,  кажется,  на
всех. Пес затормозил и оглянулся. Вестгейт захлопнул дверь  и  схватился
за игольник. Игорь проснулся и резко сел.
   - Ничего себе... - тупо  пробормотал  он,  глядя  на  собаку.  Тяжело
вздохнул, прикрыл глаза и снова повалился на сиденье.
   Хозяин сделал  в  сторону  машины  странный  жест,  который  Вестгейт
истолковал так: сиди, жди, не суетись. Вестгейт кивнул и показал большой
палец.
   - Винни! Фу, я сказал! - прикрикнул  хозяин  на  пса,  который  снова
таращился на машину, приоткрыв громадную пасть. Клыки  в  ней  были  как
хорошего размера гвозди.
   - А ну, ко мне!
   Пес снова оглянулся и послал хозяину неодобрительный взгляд. Он  явно
хотел оставаться на месте. Но его ухватили за ошейник и  грубо  уволокли
за ворота. В машине Вестгейт нервно хихикнул. Собака произвела  на  него
впечатление,  и  в  случае  конфликта  стрелять  в  нее  было  бы  очень
неприятно.
   - Игорь, - сказал он, трогая брата за плечо. - Игорь, просыпайся.  Мы
приехали.
   - А?! - отозвался Игорь таким  голосом,  как  будто  его  позвали  по
меньшей мере на электрический стул.
   - Просыпайся, Игорь! Мы на месте.
   - Ничего не знаю, - сообщил Игорь, не открывая глаз.
   - Игорь, мы приехали! - сказал Вестгейт уже пожестче.
   - Ну и разберись.
   - Тьфу! - Вестгейт отвернулся и раздавил в пепельнице сигарету.  -  А
ты?
   - А я еще чуть-чуть... Ну хоть пять минут, а? Ну чего тебе стоит...
   - Меня тут чуть не съели, а он, видите ли...
   - Да никто тебя не ел! - прорычал Игорь с отвращением. -  У  меня  же
клякса. Она бы сказала. Все было в порядке.
   - Клякса у  него...  А  у  меня...  -  Вестгейт  в  сердцах  произнес
несколько слов, которых Игорь не понял. Сказано было по-английски, но на
каком-то арго.
   - Не материтесь, господин дипломатический советник, - попросил Игорь,
с трудом открывая ближний к Вестгейту глаз.
   - Давай вставай. Вон лесник идет.
   - А ты что, пароль забыл?
   - А почему я должен?!.
   Игорь со вздохом сел, помотал головой и сказал:
   - Эх, пивка бы... Светлого и легкого,  как  позитивное  мироощущение!
Слушай, что мы  с  тобой  лаемся  все  время,  а?  Вестгейт  смутился  и
задумался.
   - Это твоя страна, - сказал он. - Ты  все  время  об  этом  твердишь,
говоришь, что я здесь чужой. Вот и давай беседуй с местным населением.
   - Ну, приеду я как-нибудь в твой Лондон!..
   - И приезжай.
   - И приеду!
   - Как же, приедешь ты... Национал-патриот.
   - А ты безродный космополит!
   - Это еще что такое? - удивился Вестгейт.
   - Не знаю. Но звучит неплохо. Как раз для тебя. Вестгейт рассмеялся.
   - Хорошая мы парочка, - заметил он.
   - Это точно. Кстати, лаемся-то мы по-прежнему, но обижаться  друг  на
друга, кажется, перестали. А? Прогресс!
   - Привыкаем, - кивнул Вестгейт.
   - Ну? - спросили за окном. Это  было  так  неожиданно,  что  Вестгейт
подпрыгнул на сиденье. Лесник, оказывается, давно уже стоял возле машины
и с интересом слушал перепалку братьев. Как ему  удалось  так  незаметно
подкрасться, Вестгейт и представить не мог.
   - Доброе утро, - сказал Игорь.  -  Мы  к  господину  Максакову  Олегу
Петровичу. Не подскажете...
   - Это я, - кивнул лесник. Было ему на вид лет пятьдесят с  небольшим.
Поджарый и крепкий, с резкими и очень  мужественными  чертами  лица,  он
сразу показался Вестгейту похожим на какого-то актера из картин прошлого
века. Еще в леснике было что-то неуловимо схожее с  самими  братьями.  А
еще больше - с Игорем  Волковым.  Только  кожа  у  лесника  была  словно
дубленая, и пегие волосы не поседели, а просто выгорели на солнце.
   Игорь молча рассматривал лесника.
   - Что, документы показать? - усмехнулся тот.
   - Извините, - сказал Игорь. - Я просто засмотрелся.
   Все-таки настоящий Охотник...
   Лесник только бровью шевельнул, но  заметно  было,  что  ему  сделали
комплимент.
   - Я ведь из Детей, - заметил он.  -  Так,  мелюзга,  второй  поток...
Ничего особенного.
   Вестгейт не понял, о чем речь,  но  почувствовал,  что  слово  "дети"
произносится с заглавной буквы. Потом он вспомнил легенду  о  "Программе
Детей", о подростках, на которых проводились  эксперименты  по  глубокой
коррекции личности, снова присмотрелся  к  леснику  и  впал  в  глубокую
задумчивость.
   - Тем не менее это видно, - кивнул  леснику  Игорь.  -  Здравствуйте,
Мэдмэкс. В Школе аварийная схема три шестерки.
   - Все лучше, чем три ноля, - ответил лесник серьезно, и по  лицу  его
пробежала тень. Вестгейт  отметил,  что  для  лесника  эти  слова  имеют
какой-то глубокий и не особенно приятный смысл.  Он  еще  раз  попытался
догадаться, какое же прошлое могло быть у этого странного  человека,  но
на ум ничего не шло. А вот глубокую симпатию лесник  у  него  уже  сумел
вызвать. Непонятно только как.
   - Здравствуй, Боец, - сказал лесник, протягивая внутрь машины крепкую
мозолистую ладонь. Игорь с улыбкой ее пожал. - Здравствуйте, Алекс.
   - Здравствуйте, - Вестгейт ответил на пожатие, оказавшееся крепким  и
деликатным одновременно. И еще он успел почувствовать, что из руки Макса
толчками  выбивается  живое  и  добродушное  тепло.  Вчера  именно   так
Вестгейта согрела  Батарейка.  Инструмент  для  повышения  биологической
активности живого существа.
   Вестгейт посмотрел на улыбающегося Игоря и почувствовал  себя  полным
идиотом. Он снова был неизвестно где, и вокруг творилось непонятно  что.
Причем он был единственным, кто не понимал ну буквально ничегошеньки.
   Точнее - не мог поверить в реальность происходящего.
 
*** 
 
   Серый громила Винни оказался  крепко  принайтован  к  росшей  посреди
двора  сосне  и  оттуда  молча  пожирал  гостей  недобрым  взглядом.  За
кустиками в дальнем углу некто большой и сильный по-прежнему взрыкивал и
шумно кидался грудью на металлическую сетку, но уже как-то  лениво,  без
души, скорее по обязанности.
   Вестгейт поставил машину рядом с двумя потрепанными  джипами,  вышел,
захлопнул дверь и огляделся. Хозяйство у лесника было обширное  и,  судя
по всему, крепкое.
   Но непривычный к местным реалиям глаз Вестгейта  тут  и  там  находил
следы  типично  русской   безалаберности.   Машины   оказались   грязны,
разнокалиберные сараюшки вдоль забора - скособочены, и в целом на дворе,
хотя  и  тщательно  выметенном,  будто  навеки  легла   печать   давнего
проклятья. Здесь жили давно и не без  удовольствия,  но  как-то  лениво,
спустя рукава. В любой европейской стране хозяина такого хутора сочли бы
отпетым неудачником.
   Понять  эту  загадочную  меланхолию,  насквозь   пропитавшую   каждое
движение и даже быт его соплеменников, Вестгейт пока был не в силах.  Но
то ли он к этому присутствию загадочной русской души во всем и  вся  уже
притерпелся, то ли сказалось влияние брата - так  или  иначе,  поспешных
выводов он делать не стал.
   Наоборот, Вестгейт  отметил  как  положительные  черты  то,  что  дом
лесника  ощетинился  антеннами,  а  грязные  машины  вид   имели   очень
серьезный, если не сказать - боевой.
   Лесник и Игорь, о чем-то между  собой  вполголоса  беседуя,  как  раз
приблизились к  Вестгейту,  когда  он  пытался  разобрать,  какой  марки
автомобили.
   - Это что? - поинтересовался Вестгейт, кивая в сторону джипов.
   - Козлы, - ответил Игорь рассеянно, думая о своем.
   - А?
   - По-русски - "козлы". А в Штатах их называют "Бэби Хаммер".  Слушай,
похоже, мы тут до вечера  задержимся.  Может,  оно  и  к  лучшему.  Хоть
немного в себя придем.
   - Наши друзья оттуда, - лесник неопределенно махнул рукой, - появятся
часам к восьми. Как я понял, они рисуют вам надежны