, но перед домом обнаружил
сразу три поста наблюдения, и во всех люди были вооружены "коробочками".
Идти напролом Тим не рискнул,  он  был  слишком  утомлен  для  этого,  и
некоторое время осторожно маневрировал, обходя посты. Пока не  наткнулся
во дворе на давешний грузовик с надписью "Техпомощь" на борту.  Грузовик
был накрыт плотным экраном и "на нюх" воспринимался с трудом,  что  Тима
неприятно поразило. Видимо, Проект начинал соображать, с кем имеет дело.
Тем не менее Тим погулял вокруг грузовика  с  четверть  часа,  установил
"соглашения", аккуратно  пробил  экран  и  расстроился  окончательно.  В
кузове-фургоне имелся оператор со сканером, куча аппаратуры  загадочного
назначения и одна вещь, функцию  которой  Тим  осознал  мгновенно,  хотя
видел такую штуковину впервые и вообще не подозревал, что она может быть
на свете.
   Это оказалось устройство, о котором даже  вконец  сбрендившие  беглые
зомби говорили только шепотом.  Настоящая,  без  оговорок,  психотронная
пушка. Не  генератор,  нуждающийся  в  руках  экстрасенса,  а  полностью
автоматизированное микроволновое оружие. За его пультом управления вроде
бы никто не сидел,  но  оператор  сканирующей  установки  несколько  раз
обращался к этому пустому месту и разговаривал с ним, как будто там  был
человек.
   Изумленный Тим буквально прилип к фургону и потратил остатки  сил  на
то, чтобы разобраться, в чем там дело. И пришел к выводу, что за  пушкой
тоже кто-то есть, но "унюхать" его невозможно. А значит,  и  поразить  -
тоже. Цель, которую не брал "на нюх" Тим, не заметил бы и проигнорировал
даже шарик. Наконец-то Проект усадил  возомнившего  о  себе  экстрасенса
Костенко в лужу по всем статьям.
   Геопатогенная зона под домом помнила Тима и была к  его  услугам.  Но
врезать ее излучением по фургону, чтобы все там внутри к чертовой матери
расплавилось, означало тут же впасть в энергетическую кому, столько  для
этого потребовалось бы усилий. Вконец  расстроенный,  Тим  отступил.  Он
совершенно вымотался, у  него  не  хватило  пороху  даже  на  то,  чтобы
вломиться переночевать в чью-нибудь квартиру.
   Ему отказывались повиноваться даже бублики, жизненно необходимые  для
подпитки следящего контура. Тим был подавлен, у него опускались руки.  И
он отлично знал причину депрессии. Ему было страшно идти  на  встречу  с
Ольгой.
   Девчонка-зомби с многослойной  психикой  ужаснула  его  так,  как  не
пугали даже ночные голоса,  когда  он  впервые  услышал  их  год  назад.
Вервольф из повторяющегося кошмара, жуткий зверь, с которым, быть может,
Тиму еще предстояло встретиться, не заставлял его так дрожать и бояться.
До Тима вдруг дошло, что он больше никому на свете  не  может  доверять.
Раз его дар не безупречен, раз некоторые категории зомби не определяются
методами пси, то самым разумным для Тима было бы немедленно оборвать все
свои прежние контакты и бежать. Желательно - из страны, а еще лучше - на
какую-нибудь другую планету.
   Потому что теперь в любой момент самый близкий человек мог измениться
в лице и ударить Тима сзади по голове. Может, один раз,  другой,  третий
удастся  вовремя  отскочить.  Но  однажды  "щелчок"  следящего   контура
запоздает. И тогда - психотронная пушка, которую не взорвешь даже сотней
шариков, и экранированный человек за ее пультом, которого не  "укусишь".
И конец всему.
   Тим ежился от ночного холода на грязной лестнице  в  сыром  подъезде,
грыз ногти и мучительно искал выход. К  рассвету  он  впал  в  отчаяние.
Утром решил - будь что будет. Пришел на вокзал, дождался Ольгу и сказал:
   - Здравствуй, солнышко.
   А теперь он спал, и его изголодавшееся поле, живущее во время  отдыха
само по себе, жадно тянуло на  себя  энергию,  откуда  только  могло.  К
счастью, ехать нужно было всего полчаса, и энергетический  "пылесос"  не
успел выйти на режим. Ведь ближе всех к нему была та, у кого Тим  совсем
не хотел воровать энергию.  Теплая,  сильная  и  дружественная  женщина,
которая любила Тима и которой он доверял.
   Точнее, рискнул довериться.
 
ЧАСТЬ V 
 
СТАЛЬНОЕ СЕРДЦЕ 
 
5 мая - 14 мая, 20 августа 1991 года 
 
   -  А  что  ты  скажешь,  если  я  попрошу  разрешения  здесь,  э-э...
задержаться? - спросил Тим в воскресенье ближе к вечеру.
   Ольга приподнялась на локте и заглянула ему в глаза. Закатное  солнце
через  окно  светило  ей  в  спину,  и  Тим  невольно  улыбнулся,  таким
прекрасным было лицо девушки в ореоле горящих золотом волос.
   - Да запросто... - произнесла она задумчиво.  -  Мои  сейчас  заняты,
раньше чем  через  месяц  они  сюда  носа  не  высунут.  Поесть  я  тебе
приготовлю чего-нибудь впрок, магазин в поселке, ты знаешь  где.  Сейчас
барахло отцовское разберу, подберем тебе одежонку, не  будешь  же  ты  в
одном и том же ходить... А у нас в агентстве затишье, я смогу  приезжать
часто, ехать удобно... Деньги есть у тебя?
   - Есть немного, на какое-то время хватит.
   - Ладно, придумаем что-нибудь. Слушай, а твои? Они  вообще  в  курсе,
что происходит?
   - Ну как тебе сказать... С матерью я на днях по телефону говорил. Она
думает, что я  ложусь  в  этот  самый  Институт  на  обследование.  Рада
безумно. Так что, допустим, неделю они беспокоиться не будут.  Вот  ведь
дал бог родителей, а?
   - Это ты их довел, милый. Извини, но ты кого хочешь сломаешь...  -  И
тебя?
   - И меня. Ладно, не будем.
   - Извини.
   - Ничего, - она прильнула к нему всем  телом  и  мягко  поцеловала  в
небритую щеку.
   - Колючка моя любимая... Знаешь, я  отпрошусь,  пожалуй,  и  в  среду
вернусь сюда до конца недели. Может, порисую немного,  тряхну  стариной.
Здесь так тихо... - Здесь действительно тихо.
   - Ну а что ты хочешь, это же  старые  дачи,  еще  довоенные.  Большие
участки, люди спокойные. Ты соскучился по тишине, да?
   - Понимаешь... - Тим сел на кровати и, обхватив себя руками за плечи,
уставился на закат. - Здесь во всех  отношениях  тихо.  И  очень  чистое
место по энергетике.
   Никаких отвлекающих факторов, никакого мусора.  Отношение  сигнала  к
шуму почти нулевое. А мне очень нужно  один  интересный  сигнальчик  как
следует "обнюхать"... - Ты что-то чувствуешь?
   - Помнишь, как-то однажды... Ну, когда меня  по  голове  трахнули.  Я
тогда сказал тебе, что мечтаю - прилетела  бы  тарелка  и  забрала  меня
отсюда к едрене-матери... - Да, - прошептала Ольга,  вглядываясь  в  его
лицо.
   - Ты не передумала? Насчет того, чтобы я взял тебя с собой?
   - В чем дело, Тим?
   - Понимаешь... А, ч-черт! - Тим откинулся назад и твердо посмотрел ей
в глаза. - В общем, мне нужно здесь отсидеться вовсе не  потому,  что  я
боюсь Проекта. Я за эти дни, спасибо тебе, набрался сил.  Я  в  отличной
форме. Вот, смотри. - Он протянул  вперед  ладонь,  слегка  напрягся,  и
через несколько секунд в его руке проступили очертания белого с  голубым
бублика.
   Ольга чуть отстранилась. Она все еще не могла привыкнуть к тому,  что
ее возлюбленный немножко не в себе.
   - Что это? - спросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
   - Как сказал бы один  мой  знакомый  биоэнергетик,  это  тороидальный
микролептонный кластер. Но поскольку я не доктор физматнаук, то  называю
эту штуку бубликом.
   Вполне безобидная форма материи. Даже полезная. Заряжает батарейки. Я
их за эти два дня штук сто, наверное, слопал. Потрогай.
   - Спасибо, я потом как-нибудь, ладно?
   - Глупышка. Привыкай.
   - Там, куда ты собрался, мне придется все время с ними иметь дело?  -
осторожно спросила Ольга.
   - Главное, мы будем вместе и в полной безопасности.
   - Где это?
   - Далеко. Но у меня нет выбора. Проект от меня не отступится. Он  уже
прибрал к рукам всех активных московских сенсов. Более того,  начинается
инициация совсем молодых, почти детей. Затевается что-то  невообразимое,
и мне в одиночку эту лавину  не  остановить.  Лет  через  пять-шесть,  а
может, и раньше, в Советском Союзе наступит Золотой Век. Будет построено
абсолютно счастливое, идеально управляемое общество. Полное единомыслие,
безусловное одобрение и даже обожание властей.  А  к  середине  двадцать
первого века КГБ будет править миром.
   Девушка откинула одеяло, спустила ноги  с  кровати  и  потянулась  за
одеждой. Тим улегся на живот  и  заворожено  глядел,  как  исчезают  под
тканью обожаемые  им  ноги,  золотистый  островок  между  ними,  гладкий
молодой живот, упругие чуть тяжеловатые груди...
   - Ты прекрасна... - прошептал он.
   - Пойдем вниз чай пить, - сказала она.
   - ...хотя не исключено,  что  сбудется  пророчество  Нострадамуса,  -
размышлял Тим вслух, спускаясь по лестнице на первый этаж. - Если старик
Мишель не ошибся и если ученые правильно расшифровывают его  записи,  то
Генриху Счастливому уже десять лет.
   - Это кто? - спросила Ольга безразлично, накрывая на стол.
   -  Будущий  гениальный  воитель  и  президент  Объединенной   Европы.
Понимаешь, по Нострадамусу, в двадцатые годы  следующего  века  начнется
страшное мочилово по всей планете. Белые против  черных,  желтые  против
всех, мусульмане тоже... против всех. Самое интересное, что, если верить
Нострадамусу, все эти армии будут транзитом идти через нашу  территорию.
Мало не покажется. Но Генрих победит, и те, кто останутся живы, об  этом
не пожалеют. Во всяком случае, если воспринимать Нострадамуса всерьез.
   - А если нет? - по-прежнему безразличным тоном произнесла Ольга.
   - А если нет, - вдруг разозлился Тим, - тогда командовать будут наши.
И разведут "совок" на всю планету. Ты Оруэлла читала?  Это  что,  лучше,
по-твоему? Когда весь земной шар  трясется  над  тем,  как  бы  половчее
талоны отоварить?!
   -  Да  уж!  -  впервые  улыбнулась  Ольга  с   момента,   когда   Тим
продемонстрировал ей бублик.  -  Это  будет  весело...  Давай  садись...
декабрист!
   - В Сибирь за мной поедешь? - мгновенно спросил Тим,  подходя  к  ней
ближе.
   - Ты это серьезно? - выпрямилась Ольга с чайником в руке.
   - Отдай посуду, уронишь. - Тим отобрал у нее чайник,  сунул  его,  не
глядя, на стол и попытался обнять девушку. Она  увернулась,  переставила
чайник на подставку и, закусив губу, принялась рассматривать Тима, будто
увидела его впервые.
   - Надвигается беда, - сказал Тим серьезно.
   - Перестань меня запугивать, - попросила Ольга.
   - Надвигается беда, -  повторил  Тим.  -  Так  или  иначе,  а  ее  не
избежать. Не психотронная война будет, так ядерная. Но я подозреваю, что
нам есть где спрятаться. И может быть, из  этого  убежища  получится  не
только наблюдать, но и влиять на происходящее. Затормозить этот процесс,
а то и обратить во благо.
   - Все-таки у тебя мания величия, - произнесла Ольга задумчиво.
   - Я просто в курсе, что творится, - покачал головой Тим. - Я сенс.  Я
это нюхом чую.
   - Да что ты там унюхал?! - взорвалась Ольга. - Ну что?! Тим присел за
стол и аккуратно разгладил скатерть перед собой.
   - Вот уже вторую неделю меня кто-то зовет, - произнес он тихонько.  -
Источник сигнала далеко на востоке. Где-то в  предгорьях  Урала,  как  я
понимаю. И  сигнал  подает  друг.  Оттуда  исходит  такое...  Понимаешь,
солнышко, на этом языке нельзя врать. У  биоэнергетики  природа  другая,
она для обмана не приспособлена. А я  чувствую,  что  там,  откуда  идет
сигнал, нас ждет убежище. Надежное, комфортабельное и на всю жизнь.  Раз
я это чувствую, значит, так оно и есть.
   Конечно, это не летающая тарелка какая-нибудь, не чужой корабль.  Их,
наверное, вообще на свете нет.
   - И на том спасибо, - пробормотала Ольга.
   - Но там друг, - твердо произнося слова, уверенно сказал Тим. - Друг,
который обеспечит нас всем необходимым. Он такой...  Гуманный  в  лучшем
смысле этого слова. Теплый, сильный, очень умный. И... - Тим запнулся  и
весело блеснул глазами. - И мохнатый, - заключил он.
   - Сам ты мохнатый, - вздохнула Ольга, садясь  напротив  и  принимаясь
разливать чай.
   Тим забарабанил пальцами по столу. Ольга  придвинула  ему  чашку.  Он
благодарно кивнул, но к чаю не притронулся.
   - В общем, или я уеду, или  я  останусь  здесь,  -  сказал  он  после
минутного раздумья.
   - Уезжай, - посоветовала Ольга не без вызова в голосе.
   - С тобой.
   - Тимка, ты не понимаешь, о чем меня просишь.
   - Да, наверное, не понимаю, - сказал Тим с неприкрытой горечью.
   Ольга отставила чашку, протянула через стол руку  и  накрыла  ладонью
нервно подрагивающие пальцы Тима.
   - Ты необыкновенный человек, Тимка, - сказала она. - Я не  хочу  тебя
потерять. Но ты  своей  просьбой...  Понимаешь,  есть  ведь  еще  и  мои
интересы. Верно?
   -  Если  ты  останешься  здесь,  у  тебя  уже  не  будет  собственных
интересов.
   - Погоди, не  перебивай.  Мне  двадцать  три.  И  сейчас,  пока  есть
возможность, я хочу  позаботиться  о  своем  будущем.  Раньше  все  было
просто, все было  рассчитано  на  сто  лет  вперед.  Я  бы  делала  свой
промдизайн в какой-нибудь конторе, рисовала для души  картинки...  Замуж
вышла бы... Теперь все не так, все сложнее, но зато и возможности совсем
другие. Понимаешь, Тим, если дальше все пойдет, как идет, то  реклама  в
Союзе будет развиваться с огромной скоростью. И если я не буду  дурой...
- Вот уж кем ты не будешь.
   - Точно. Я скорее буду стервой. В общем, Тим, все идет  к  тому,  что
через  год  у  нас  с  одной  девчонкой  будет  на  пару  свой   бизнес.
Дизайн-студия. И полиграфия.
   Календари, плакаты, макетная реклама. Понимаешь, Тимка,  мне  слишком
дорого обошлось то место, которое я сейчас занимаю. Мне слишком  здорово
пришлось себя переломить. Я-то мечтала совсем о другом, ты же  знаешь...
Но зато если я не поведу себя глупо, то рожать буду в хорошей клинике  и
у моего ребенка будет все.
   - Это что-то позитивное, - улыбнулся Тим. - Я-то думал, что ты вообще
рожать не хочешь.
   - А сегодня, милый, рожать никто и не собирается. Кого хочешь спроси.
Ты пойми меня... - Я понял.
   - Тимка, я правда тебя люблю. - Ольга встала, подошла к Тиму сзади  и
снова запустила руки в его волосы. -  Пожалуйста,  Тим...  -  прошептала
она. - Давай больше не будем об этом, ладно?
   - Ладно, - вздохнул Тим. - Только ты все-таки подумай, хорошо?
   - Хорошо. А может, все уладится как-нибудь, а?
   -  Уладится,  -  кивнул  Тим  покорно.  -  Как-нибудь,  да  уладится.
Непременно. В ту или иную сторону. Тем или иным образом.
   - Заткнись, - сказала она, наклонилась и поцеловала  его  так  нежно,
что Тим чуть  не  зарычал  от  предчувствия  расставания,  которое  ждет
впереди.
 
*** 
 
   Кончался вторник, и Тим сидел у открытого  окна,  любуясь  закатом  и
стараясь не обращать внимания на зов, настойчиво стучащийся  в  затылок.
Этот новый фактор ощутимо сбивал его с толку.  Он  принес  в  его  жизнь
смутную надежду на спасение, на компромиссный вариант,  когда  и  Проект
будет сыт, и Тим останется цел. Но все равно хотелось сбежать  в  город,
где выше уровень энергетического шума и зов не так явственно слышен.
   Характер сигнала по-прежнему не вызывал у Тима сомнений. Передачу вел
друг,   возможный   покровитель,   располагающий   запасом   времени   и
колоссальным терпением.
   Он будет ждать,  пока  Тим  не  придет  или  не  ответит  решительным
отказом. И он еще  не  знает,  что  его  "унюхали",  поэтому  наращивает
потихоньку мощность сигнала.
   Несколько  раз  Тим  пытался  ответить,  посылая  на  той  же   волне
устойчивые конкретные мыслеобразы. Но его ответ то ли не слышали, то  ли
не смогли дешифровать.  Это  вызывало  у  Тима  множество  вопросов,  на
которые он пока что даже не пытался искать ответы. Так  или  иначе,  зов
имел место. А значит, кому-то в этом мире Тим Костенко нужен. И  кто  бы
там ни засел в тайге - именно в тайге, кругом деревья, - он хороший. И с
ним не пропадешь.
   Единственное, чего Тим не понимал, это зачем он кому-то  понадобился.
Сигнал посылала некая родственная душа. Теплая и... мохнатая  на  ощупь.
Такой энергетический рисунок Тиму  доводилось  видеть  очень  редко,  им
обладали, как правило, редкие по силе и добродушию люди. Как,  например,
сенс и тяжелоатлет  Васнецов.  Правда,  только  пока  его  не  "покусал"
оператор Проекта. Тут-то Васнецов быстренько стал гладкий и холодный, да
еще и весь в мелкую дырочку... Тим с хрустом  потянулся,  задумался,  не
пора ли ужинать, и вдруг почувствовал, что от станции к дому идет Ольга.
   Сначала Тим обрадовался. Он не ждал Ольгу раньше  завтрашнего  дня  и
успел по ней соскучиться. Потом он насторожился. Ольга была сильно не  в
духе, ее кто-то серьезно расстроил. И этот  "кто-то"  был  он  сам.  Тим
вышел из дома, пересек участок, присел на скамейку  у  калитки  и  почти
сразу увидел свою любимую.  Ольга,  глядя  под  ноги,  медленно  шла  по
тропинке. Устало и расстроено шла.
   "Это я все угробил, - подумал Тим, глядя, как  понуро  опущены  плечи
девушки. - Растрепался о конце света, урод...  А  что  делать?  Пусть  я
лучше останусь в ее памяти очаровательным шизофреником.  Умным,  добрым,
нежным. С которым пришлось расстаться из-за того,  что  обострилась  его
болезнь. Ведь если я уйду из ее жизни в ореоле мученика... Не скоро  она
тогда полюбит другого. А я все-таки обязан заботиться о ней, думать о ее
будущем. Мне ведь, собственно, не о ком больше думать... Никого  у  меня
нет".  Тим  почувствовал,  что  сейчас  от   этой   вселенской   жалости
разревется, и приказал внутреннему голосу замолчать. С тех  пор  как  на
Тима навалился Проект, он стал не в меру слезлив, и это его  беспокоило.
Плакать он терпеть не мог и ненавидел, когда плачут другие.
   - Здравствуй, - сказал он, вставая навстречу Ольге.
   - Тимка... - Она подняла глаза и остановилась. Тим  взял  ее  руки  в
свои, поднес к лицу и поцеловал сначала одну, потом другую. Ольга устало
потрепала его по голове, и тогда  он  ее  крепко-крепко  обнял,  ткнулся
носом ей куда-то в шею и затих.
   - Тимка... - повторила Ольга.
   В доме  она  сначала  натыкалась  на  мебель,  бесцельно  переходя  в
молчании из комнаты в комнату, пока Тим не усадил ее и не спросил:
   - Ну?
   Ольга посмотрела на него, и Тим увидел, что ее глаза блестят от слез.
Не зная, что делать, он просто рухнул перед ней на колени и замер.
   - Скажи, - начала она негромко, - ты ведь  не  давал  моего  телефона
никому, правда?
   - Разумеется. Моя личная жизнь  никого  не  касается.  Ни  при  каких
обстоятельствах.
   Если бы я собирался дать кому-то твой телефон...  -  У  вас  с  отцом
похожие голоса? - перебила она его.
   - Так! - Тим поднялся с колен и заходил по комнате. -  Куда  он  тебе
звонил?
   Домой?
   - На работу. Похожие, да?
   - Да не похожие они, солнышко.  Одинаковые.  По  телефону  вообще  не
отличишь.
   - Понимаешь... Я сначала решила,  что  это  ты  звонишь,  чтобы  меня
разыграть. А он сказал, что он твой отец... Тим, заложив руки за  спину,
глядел в окно. Солнце ушло за горизонт, но  Тим  и  сквозь  толщу  земли
прекрасно видел его белый плоский диск.
   - Значит, папочка... - вздохнул Тим. - И что он сказал? Чтобы  я  шел
сдаваться?
   Да?
   - Тима... - прошептала Ольга. - Иди ко мне, пожалуйста. Обними  меня.
Мне страшно, Тим.
   Тим сел рядом и прижал девушку к себе, чувствуя, как сильно бьется  у
нее сердце.
   - А я ведь тебе не верила... - услышал он. - Да... Тебя ждут  завтра.
Он не сказал так прямо "сдаваться". Он только сказал,  что  если  ты  не
хочешь за решетку, то должен прийти... Знаешь, Тим, он был ужасно  злой.
Я думала, он меня просто съест. Из трубки выскочит  и  загрызет.  Но  он
только прорычал - Битцевский лесопарк, верхняя аллея, тринадцать  часов.
Ты должен войти в лес и идти по аллее прямо, а тебя  встретят.  И  будет
серьезный разговор. Вот так он сказал. Тим... Я не  понимаю,  извини,  а
при чем тут "за решетку"? За что?
   - Ой, придумают, за что, - скривился Тим. - Вспомни,  пожалуйста,  он
ничего больше не говорил?
   - Да ничего, какие-то общие слова. Что это твой последний  шанс.  Еще
какая-т