ас беспокоить.
   - Вы уже побеспокоили меня. Что дальше?
   - Но я не стучала в дверь и не делала ничего такого...
   - Вы разговаривали под дверью, - отвечала я, едва сдерживаясь, - так, что
я слышала каждое ваше слово. Что там с коляской?
   - Видите ли, мэм, я думаю, что нам действительно нужна новая коляска. Мне
бывает стыдно, когда мы  с  Розалиндой  гуляем  в  парке  и  я  вижу,  какие
прекрасные коляски у других малышей. Я считаю, что у мисс Розалинды  коляска
должна быть не хуже, чем у других.
   Мы с няней постоянно спорили по этому поводу. С самого начала  мы  купили
подержанную коляску - хорошую, прочную и абсолютно удобную, но элегантной ее
назвать было трудно. На коляски, как выяснилось,  тоже  существует  мода,  и
каждые год-два изготовители  придают  им  новую  линию,  новый  облик  -  ну
совершенно так же, как это происходит в  наши  дни  с  автомобилями.  Джесси
Суоннел не жаловалась, но Джесси Суоннел приехала из Нигерии, вероятно,  там
моде на коляски не придавали большого значения.
   Куку же была членом женского клуба нянь, гулявших со своими подопечными в
Кенсингтонском  парке.   Там,   сидя   на   скамеечках,   они   обменивались
соображениями по поводу условий своей службы, а также хвастались друг  перед
другом красотой и смышленостью воспитанников. Ребенок  прежде  всего  должен
был быть хорошо одет, по соответствующей детской моде, иначе -  позор  няне.
Но с этим все было в порядке. Одежда Розалинды могла удовлетворить вкус даже
самой требовательной няни. Пальтишки  и  платьица,  которые  я  привезла  из
Канады, были dernier cri* детской моды. Петушки  с  курочками  и  вазочки  с
цветами, разбросанные по черному полю, всех приводили в восторг  и  вызывали
всеобщую зависть. Но что касалось коляски, та,  которую  приходилось  возить
Куку, не выдерживала по части  элегантности  никакой  критики,  и  при  виде
каждой шикарной коляски няня  не  упускала  случая  подколоть  меня:  "Такой
коляской  любая  няня  могла  бы  гордиться!"  Я  тем  не  менее  оставалась
непреклонной. Мы жили очень скромно  и  не  собирались  ради  удовлетворения
тщеславия Куку покупать за бешеные деньги изысканную коляску.
   - Мне даже кажется, что эта коляска не вполне  надежна,  -  предпринимала
последнюю попытку Куку. - Из нее постоянно выпадают болты.
   - Случается, - отвечала я невозмутимо, - а вы, выходя из дома, подкрутите
их. Словом, в любом случае я не собираюсь покупать  новую  коляску,  -  и  я
возвращалась в комнату, хлопнув дверью.
   - Господи, господи, - причитала Куку, - мама, кажется, очень  недовольна.
Ну что ж, бедная моя крошка, похоже, у нас так и  не  будет  новой  красивой
коляски.
   - Синий мишка хочет есть, - как ни в чем не бывало заявляла Розалинда.  -
Давай его кормить, няня.
   Глава четвертая
   Однако, несмотря на все нянины obligato** под дверью, работу над  "Тайной
Мельницы"  удалось  завершить.  Бедная  Куку!  Вскоре  после  того   у   нее
обнаружился рак груди, ей пришлось  лечь  в  больницу.  Оказалось,  что  она
намного старше, чем говорила, и о возвращении к обязанностям няни  не  могло
быть и речи. Она, кажется, переехала к сестре.
   Я решила, что не буду больше обращаться в контору  миссис  Ваучер  или  к
кому-нибудь из ее коллег в поисках новой няни. Лучше  прибегнуть  к  услугам
агентства "Помощь матерям". Туда я и отправилась.
   С появлением Сайт в нашей семье удача, казалось, снова улыбнулась нам.  Я
нанимала Сайт в  Девоншире.  Она  была  рослой  девушкой  с  пышным  бюстом,
широкими бедрами, румяным лицом, темными волосами, говорила  низким  грудным
голосом, имела аристократическое  произношение,  настолько  изысканное,  что
трудно было отделаться  от  впечатления,  будто  она  играет  на  сцене.  По
рекомендации  агентства  "Помощь  матерям"  она  в  течение  нескольких  лет
работала в двух или трех местах, и из нашей беседы мне  стало  ясно,  что  в
уходе  за  детьми  она  в  высшей  степени  компетентна.   Доброжелательная,
уравновешенная и полная энтузиазма, она не претендовала на высокое жалованье
и демонстрировала готовность выполнять  любую  работу,  идти  и  ехать  куда
угодно - как и было обещано в рекламном объявлении. Итак, Сайт отправилась с
нами в Лондон и стала отрадой всей моей тогдашней жизни.
   Разумеется, в то время ее звали не Сайт -  ее  звали  мисс  Уайт.  Но  по
прошествии  нескольких  месяцев  в   беглом   произношении   Розалинды   она
превратилась в "Суайт". Какое-то время мы все так и звали ее - Суайт.  Затем
Розалинда произвела дальнейшее сокращение, и мисс Уайт стала  всем  известна
под именем Сайт. Розалинде она очень нравилась, и Сайт любила Розалинду. Она
вообще любила детей, но всегда сохраняла достоинство и  по-своему  требовала
строгой дисциплины. Она не терпела непослушания или грубости.
   Розалинде пришлось расстаться с ролью контролера и режиссера, которую она
играла при Куку. Подозреваю, что  всю  активность  она  перенесла  на  меня:
милостиво обо мне заботилась, разыскивала потерянные вещи,  напоминала,  что
нужно приклеить марки на конверт, и так далее. Учитывая, что ей  было  тогда
всего пять лет, я понимала, что Розалинда вырастет гораздо более  энергичной
и расторопной, чем я. Но в то же  время  ей  явно  недоставало  воображения.
Допустим, мы играли  в  игру,  где  было  два  участника,  -  скажем,  дама,
отправляющаяся на прогулку  с  собакой  (я  была  собакой,  она  -  хозяйкой
собаки). Наставал момент, когда нужно было взять собаку на поводок.
   - Но у нас нет поводка, - говорила Розалинда. - Придется придумать другую
игру.
   - А ты сделай вид, что у тебя в руках поводок, - советовала я.
   - Как я могу сделать вид, что у меня есть поводок, когда у меня  в  руках
ничего нет?
   - Ну, возьми пояс от моего платья и пусть он будет поводком.
   - Это не поводок, а пояс. - Для Розалинды все должно было быть настоящим.
В отличие от меня, она не любила в детстве волшебных сказок. "Но так  же  на
самом деле не бывает, - протестовала она. -  Это  сказка  о  людях,  которых
никогда не существовало, и о том, чего быть не может.  Лучше  расскажи  мне,
как Красный мишка ездил на пикник".
   Забавно, что в четырнадцать лет она обожала волшебные сказки и без  конца
перечитывала их.
   Сайт прекрасно вписалась в наш домашний обиход. Исполненная достоинства и
ловкая во всем другом, готовить она, однако, умела не  лучше  меня,  поэтому
всегда  выполняла  лишь  подсобную  роль.  В   нашем   тогдашнем   положении
приходилось помогать друг другу во всем. Хотя свое  коронное  блюдо  было  у
каждой из нас: у меня - суфле из сыра, соус по-беарн-ски и старый английский
силлабаб*, у Сайт - тарталетки с джемом и маринованная селедка, ни  одна  из
нас понятия не имела о том, что называется "рациональным питанием". Если  мы
хотели  приготовить  овощной  пудинг  из  моркови,  брюссельской  капусты  и
картошки, непреодолимым  препятствием  оказывалось  то,  что  мы  не  знали,
сколько времени  нужно  варить  те  или  иные  овощи.  Брюссельская  капуста
разваривалась и превращалась в кисель, в то время  как  морковка  оставалась
слишком твердой. Но мало-помалу мы кое-чему научились.
   Мы разделили обязанности. Один день я занималась Розалиндой и везла ее  в
удобной, но не фешенебельной коляске в парк, - впрочем, к  тому  времени  мы
уже чаще пользовались сидячей прогулочной коляской, -  между  тем  как  Сайт
готовила обед и застилала постели. На другой день я оставалась дома и делала
домашнюю работу, а Сайт отправлялась на  прогулку  с  Розалиндой.  Для  меня
прогулка была  более  утомительным  занятием,  чем  домашние  хлопоты.  Парк
находился далеко, и там нельзя было спокойно сидеть и отдыхать, ни о чем  не
думая или думая о своем.  Приходилось  либо  разговаривать  с  Розалиндой  и
играть с ней, либо следить, чтобы она мирно играла с детьми, чтобы никто  не
отнимал у нее игрушек или не побил ее.  Занимаясь  же  домашними  делами,  я
могла полностью расслабиться. Роберт  Грейвз  как-то  сказал  мне,  что  нет
занятия, более способствующего развитию творческой мысли, чем мытье  посуды.
Считаю, он совершенно прав.  Домашняя  работа  однообразна,  -  занимая  вас
физически, она оставляет полную свободу для умственной  деятельности,  мысль
улетает высоко, и в голову приходят разные замыслы. Разумеется, речь не идет
о приготовлении пищи - это  занятие  серьезное  и  требует  напряжения  всех
творческих способностей и абсолютной сосредоточенности.
   После Куку иметь  дело  с  Сайт  было  долгожданным  облегчением.  Они  с
Розалиндой прекрасно занимали друг друга - до меня не доносилось  ни  звука.
Либо они были в  детской,  либо  внизу  на  лужайке,  либо  отправлялись  за
покупками.
   Я была  поражена,  когда  спустя  полгода  после  того,  как  она  у  нас
появилась, узнала, сколько ей лет. Прежде я не спрашивала ее о возрасте.  На
вид ей можно было дать двадцать четыре - двадцать восемь, именно такую  няню
я искала и мне в голову не пришло поинтересоваться, сколько лет ей на  самом
деле. Я испытала шок, узнав, что к моменту, когда она начала у нас работать,
ей было семнадцать, а теперь  только-только  исполнилось  восемнадцать.  Это
казалось невероятным: в ней было столько здравого смысла!  Оказывается,  она
работала в "Помощи матерям" с тринадцати лет. Работа была как раз для нее, и
она вполне профессионально ее  выполняла;  она  выглядела  опытной  няней  и
действительно была опытна в своем деле - так случается в многодетных семьях,
где старшие начинают рано заботиться о своих младших братишках и сестренках.
   Несмотря на  молодость  Сайт,  я  никогда  не  боялась,  уезжая  надолго,
оставлять с ней Розалинду. Она была в высшей степени разумна: всегда вызовет
нужного врача, если понадобится, свозит ребенка в больницу, выяснит, что его
беспокоит,  справится  с  любой  неожиданностью.  Голова  у  нее   неизменно
оставалась на месте. Пользуясь старомодным словом, у Сайт было призвание.
   Окончив "Тайну Мельницы", я вздохнула с облегчением. Рождалась эта  книга
трудно, и я считала, что написана она неровно. Но вот рукопись лежала передо
мной - с дядюшкой Томом Кобли, сэром Юстасом Педлером и прочими персонажами.
В "Бодли Хед" к ней отнеслись прохладно - мямлили что-то по поводу того, что
это, мол, не чистый детектив, как "Убийство на поле для гольфа", но в  конце
концов великодушно приняли к публикации.
   Именно тогда стала заметна некоторая перемена в их отношении  ко  мне.  С
тех пор как, наивная и невежественная в издательских делах,  я  принесла  им
свою первую книгу,  я  кое-чему  научилась.  Я  не  была  столь  глупа,  как
казалось, быть может, некоторым, и  многое  узнала  об  авторских  правах  и
издательских обычаях, в частности  из  журнала,  выпускавшегося  Сообществом
писателей. Я поняла, например,  что,  подписывая  договор,  нужно  проявлять
большую осторожность, особенно если имеешь дело с определенными  издателями,
что существует масса уловок,  при  помощи  которых  они  обманывают  автора.
Вооружившись этими знаниями, я составила некий план.
   Незадолго до выхода в свет  "Тайны  Мельницы"  издательство  "Бодли  Хед"
обратилось ко мне с предложением аннулировать прежний  договор  и  заключить
новый, тоже на пять книг. Условия его  будут  намного  выгодней.  Я  вежливо
поблагодарила и сказала, что должна подумать, а затем отказалась  без  каких
бы то ни было объяснений. Я считала, что они не  совсем  честно  обошлись  с
молодым автором, воспользовавшись его неосведомленностью и горячим  желанием
напечататься. Я не собиралась с ними из-за этого  ссориться  теперь  -  сама
виновата: всякий, кто не разузнает заранее, каковы справедливые нормы оплаты
труда, им выполняемого, рискует попасть впросак. С другой стороны, следовало
ли мне, руководствуясь обретенной "мудростью", отказываться  от  возможности
опубликовать  у  них  новый  роман?  Пожалуй,  нет.  Я  напечатаю  книгу  на
предложенных ими условиях, но долгосрочный контракт  на  большее  количество
книг подписывать не стану. Если однажды вы доверились кому-то и этот  кто-то
не оправдал ваших ожиданий, больше вы ему не  доверитесь.  Это  подсказывает
обыкновенный здравый смысл. Я хотела, чтобы действующий договор  был  скорее
выполнен, после чего намеревалась подыскать другого издателя. Мне нужен был,
как я считала, и литературный агент.
   К тому времени я получила запрос из налоговой  инспекции.  Они  требовали
отчета о моих литературных доходах. Это  немало  меня  удивило:  никогда  не
рассматривала гонорары как доход. Единственный доход, которым я  располагаю,
это сто фунтов годовых с двух тысяч, вложенных в облигации  военного  займа.
Да, это им известно, был ответ, но их интересуют и суммы, полученные мною за
публикацию книг. Я объяснила,  что  это  не  постоянный  доход  -  просто  я
случайно написала три книги, так же, как прежде иногда писала  рассказы  или
стихи. Я  не  писательница,  не  собираюсь  заниматься  этим  всю  жизнь.  Я
полагала, что это называется - мне на ум пришел слышанный  где-то  оборот  -
"случайным заработком".  Они  возразили,  что  я,  несомненно,  уже  являюсь
признанной писательницей, пусть пока это не  приносит  мне  слишком  больших
доходов. Им нужен отчет. К сожалению, отчета я представить  не  могла  -  не
сохранила гонорарных счетов, которые мне посылали  (если,  конечно,  мне  их
действительно посылали, что-то я такого не припоминала). Иногда  я  получала
какой-нибудь чек, но тут же обращала его в  наличность,  которую  немедленно
тратила. Тем не менее, к собственной чести, я  восстановила  картину  задним
числом. В финансовом управлении выразили некоторое неудовольствие по  поводу
моей безалаберности в делах и надежду,  что  впредь  я  буду  обращаться  со
счетами более аккуратно. Вот тогда-то я и решила, что мне нужен литературный
агент.
   Поскольку  в  литературных  агентах  я   смыслила   мало,   я   вспомнила
рекомендованного Иденом Филпотсом Хьюза Мэсси и обратилась к нему в контору.
Впрочем, на его месте сидел теперь другой человек, - видимо, Хьюз Мэсси умер
- молодой, чуть-чуть заикающийся, звали его Эдмунд Корк. Он оказался гораздо
спокойнее Хьюза Мэсси, и мне было легко говорить с ним. Наверняка он  пришел
в ужас от моего невежества и  проявил  готовность  впредь  руководить  моими
отношениями с издателями. Он назвал  точный  процент  комиссионных,  который
хотел получать от прав на публикации в периодике, на публикации  в  Америке,
на инсценировки и прочие невероятные, как  мне  тогда  казалось,  веши.  Его
лекция произвела на меня сильное впечатление. Я полностью поручила себя  его
заботам и вышла из конторы с чувством огромного облегчения.  У  меня  словно
гора с плеч свалилась.
   Так родилась дружба, которая длилась более сорока лет.

   Затем произошло  такое,  во  что  трудно  было  поверить.  "Ивнинг  Ньюз"
предложила мне пятьсот фунтов за право публикации "Тайны Мельницы".  Теперь,
правда, книга  называлась  по-другому,  я  перекрестила  ее  в  "Человека  в
коричневом пиджаке", потому  что  первое  название  казалось  мне  несколько
банальным. Однако в "Ивнинг Ньюз" предложили еще раз поменять название -  на
самое глупое, какое мне когда-либо приходилось  встречать,  -  "Авантюристка
Энн"; тем не  менее  я  прикусила  язык:  в  конце  концов,  они  собирались
заплатить мне пятьсот фунтов, и  хоть  у  меня  были  сомнения  относительно
нового заголовка, я утешила себя тем, что название  печатающегося  в  газете
романа не имеет никакого значения. Удача  казалась  неправдоподобной.  Я  не
могла в нее поверить. Арчи не мог в нее поверить, Москитик не  могла  в  нее
поверить. Мама, разумеется,  поверила  сразу  же:  ее  дочь,  безусловно,  с
легкостью могла заработать пятьсот фунтов,  печатая  свой  роман  в  "Ивнинг
Ньюз", - ничего удивительного.
   Похоже, так уж устроена жизнь: если приходит  беда,  то  не  одна,  но  и
радость в одиночку не ходит. Я поймала свое счастье в "Ивнинг Ньюз",  теперь
настала очередь Арчи.  Он  получил  письмо  от  приятеля  Клайва  Бейлью  из
Австралии, который предлагал ему поступить на службу в лондонское  отделение
его фирмы. Арчи встретился с ним и получил работу, о  которой  мечтал  много
лет. Он без сожаления отряхнул прах  старой  службы  и  поступил  в  контору
Клайва Бейлью. Арчи был абсолютно и безоговорочно счастлив. Наконец  он  мог
заключать честные и интересные сделки - никаких сомнительных делишек,  перед
ним открывался путь в респектабельный финансовый мир.  Мы  были  на  седьмом
небе.
   Я тут же начала проводить  в  жизнь  план,  который  давно  лелеяла  и  к
которому Арчи до той поры интереса не проявлял. Я хотела, чтобы мы подыскали
небольшой коттедж в пригороде, откуда Арчи было бы  нетрудно  ездить  каждый
день на службу в Сити и где Розалинда играла  бы  на  просторной  лужайке  у
дома, а не была привязана к жалким островкам травы между домами,  и  нам  не
приходилось бы водить ее за тридевять  земель  в  парк.  Я  мечтала  жить  в
пригороде. Мы решили переехать, если удастся найти недорогой коттедж.
   Согласие Арчи с моим планом было вызвано, думаю, в основном тем, что  его
все  больше  и  больше  интересовал  гольф.  Его  только   что   приняли   в
Саннингдейлский гольф-клуб, и нашим воскресным поездкам  и  пешим  прогулкам
пришел конец. Ни о чем, кроме гольфа, он больше не думал. Он играл теперь  в
Саннингдейле с тамошними корифеями и на меньшее не  соглашался.  От  игры  с
таким  ничтожным  партнером,  как  я,  он  уже  не  получал  удовольствия  и
мало-помалу, сама еще того не осознавая, я превратилась в то,  что  называют
"гольфной вдовой".
   - Я ничего не имею против того, чтобы жить за городом, - сказал  Арчи.  -
Мне это даже нравится, и Розалинде будет хорошо. Сайт любит природу, и ты, я
знаю, но если так, есть  только  одно  место,  где  мы  можем  жить,  -  это
Саннингдейл.
   - Саннингдейл?! - с тревогой переспросила я. Это было не совсем то, что я
имела в виду, говоря о пригороде. - Но это же  страшно  дорогое  место.  Там
живут только богачи.
   - Ну, полагаю, мы что-нибудь придумаем, - оптимистично пообещал Арчи.
   Через пару дней он спросил меня, как я намерена распорядиться  пятьюстами
фунтами, полученными от "Ивнинг Ньюз".
   - Это куча денег, - ответила я. - Полагаю, - должно быть,  сама  того  не
желая, я произнесла следующие слова без особого энтузиазма, -  полагаю,  что
их следует сберечь на черный день.
   - О, думаю, об этом особо беспокоиться не  стоит.  У  меня  замечательные
перспективы  в  фирме  Бейлью,  а  ты,  похоже,  становишься   преуспевающей
писательницей.
   - Ну что ж, - согласилась я, - вероятно, эти деньги или какую-то часть из
них действительно можно потратить.  -  В  голове  мелькнула  мысль  о  новом
вечернем платье, о золотых или  серебряных  парчовых  туфлях  вместо  вечных
черных и о чем-нибудь шикарном,  -  например,  роскошном  велосипеде  -  для
Розалинды.
   Мои мечтания прервал голос Арчи:
   - Почему бы тебе не купить автомобиль?
   - Купить автомобиль?! - Я посмотрела на него в  изумлении.  Автомобиль  -
последнее, о чем я могла помыслить. Ни у кого из наших друзей автомобиля  не
было.  Я  продолжала  считать,  что  автомобили  -  это  для  богатых:   они
проносились мимо со скоростью двадцать, тридцать, сорок,  пятьдесят  миль  в
час, в них сидели дамы  в  шляпах  с  шифоновыми  шарфами,  завязанными  под
подбородком, и мчались они в какие-то неведомые мне дали.
   - Автомобиль?! - переспросила я. Думаю, в тот момент  я  была  похожа  на
зомби.
   - Почему бы и нет?
   А почему бы и в самом деле нет? Это было в пределах  наших  возможностей.
Я, Агата, могла позволить себе  иметь  автомобиль,  собственный  автомобиль!
Должна признать абсолютно честно, что из двух  событий  в  жизни,  приведших
меня в наивысшее волнение, одним была  покупка  автомобиля:  моего  любимого
"морриса каули" с носом бутылочкой.
   Второй  раз  я  испытала  такой