шел сам и  увел
с работы Людмилу, и моя нерешительность все больше и  больше  беспокоила
меня. Но, очевидно, Людмила  почувствовала  мое  неспокойное,  тревожное
состояние и неожиданно пришла мне на помощь/Когда мы уже  подошли  к  ее
дому и настала пора прощаться, она положила руку мне на плечо и ласково,
но очень серьезно спросила:
   - Ты очень  тревожишься  по  поводу  этой  твоей  встречи?  Это  что,
действительно так опасно?
   Я улыбнулся и попытался ее успокоить:
   - Да нет, я не думаю. Гораздо больше меня волнует сейчас другое.  Мне
очень надо открыть тебе одну тайну, а я не знаю, как это сделать,  чтобы
тебя не испугать... Ну и как ты... И главное - как ты потом поступишь...
   - Да?.. - Она пристально смотрела в мои глаза. - А  мне  кажется,  ты
все-таки боишься этой встречи и хочешь, но  не  можешь  ее  избежать.  А
тайна твоя... Пусть она побудет с тобой. - Она улыбнулась, - Я  подожду,
когда ты соберешься с духом.
   Мы стояли на лестничной площадке,  на  один  пролет  ниже  этажа,  на
котором располагалась ее квартира. Тут я решился  и,  глубоко  вздохнув,
начал:
   - Тайна эта не моя, а скорее твоя. Просто мне  известно,  в  чем  она
заключается. Ты только не волнуйся. Смотри...
   Я  взял  ее  ладонь  и  поднял  к  свету.  Изумруд,  обвитый   тускло
поблескивающим серебром, бросил  нам  в  глаза  зеленую  искру.  Людмила
пристально посмотрела на свой перстень и перевела вопросительный  взгляд
на меня. Я двумя пальцами легко сжал кольцо и потянул его с пальца.
   -  Я  же  тебе  говорила,  что  его  невозможно  снять!  -  испуганно
пролепетала она. Кольцо действительно не снималось.
   Камень как-то гневно потемнел, а серебро стало ощутимо горячим.
   Не обращая внимания на ее возглас, я тихо прошептал:
   - Иди ко мне... ЛАЭРТА...
   И неожиданно оглушительное эхо  ЛАЭРТА.  АЭРТА..  ЭРТА...  ударило  в
стены и забилось в бетонном  узилище  лестничной  клетки,  словно  желая
вырваться к небу и прореветь это имя  на  весь  мир.  Кольцо,  будто  бы
услышав волшебный зов, легко соскользнуло с тоненького пальчика и  легло
ко мне в ладонь. Внутри серебряного ободка ярким белым  пламенем  горела
магическая вязь названного имени.
   Огромные серые глаза с ужасом и  немым  восхищением  смотрели  мне  в
лицо, а пухлые губы дрожали, не в силах вымолвить ни слова.
   Я сжал перстень в ладони, ободряюще улыбнулся и снова зашептал:
   - Ну вот, теперь ты сможешь любить и быть любимой... И больше никогда
не будешь... ледышкой...
   Бледные губы зашевелились и прошептали:
   - Тебе привет от...
   - ...Вечника... - догадался я.
   - ...Рыжий... - улыбнулась она.
   И вдруг ее глаза закрылись, по щеке побежала слеза, а она сама  стала
медленно оседать, запрокидывая голову назад. Я успел  подхватить  ее  на
руки. О Господи, как легка и как дорога была  моя  ноша.  Я  поднялся  к
дверям ее квартиры и нажал кнопку звонка. Носом.
   Дверь отворилась мгновенно, как будто кто-то ожидал моего звонка.  На
пороге стояла высокая сероглазая, белокурая женщина  лет  пятидесяти,  в
шикарном шелковом халате, ворот которого она сжимала  худощавой  изящной
рукой. Увидев Людмилу без  сознания  у  меня  на  руках,  она  испуганно
вскинула другую руку к губам,  но  тут  же  широко  распахнула  дверь  и
коротко приказала:
   - Несите ее в  комнату,  на  диван!..  =  Я  прошел  через  небольшую
прихожую в гостиную и опустил Людмилу на небольшой, накрытый  покрывалом
диван. Сзади хлопнула входная дверь и раздался жесткий вопрос:
   - Молодой человек, объясните, что случилось? Не  отрывая  взгляда  от
лежащей девушки, я ответил:
   - Не волнуйтесь, все в порядке. Просто она... Просто... теперь все  в
порядке. Она скоро придет в себя и все вам расскажет, а вы передайте ей,
что если я буду в состоянии, то завтра утром обязательно ей позвоню...
   Я повернулся и направился к выходу, ни мать  Людмилы  загородила  мне
дорогу и, твердо глядя мне в глаза, спросила:
   - Ей позвонит - кто?
   - Меня зовут Илья. Мой телефон есть в записной книжке  вашей  дочери.
Извините, я, к сожалению, очень тороплюсь. Надеюсь, что  еще  увижусь  с
вами, но, правда, это целиком зависит от вашей дочери... - Я не выдержал
и, обернувшись, еще раз посмотрел на Людмилу.
   Женщина как-то сразу обмякла и посторонилась. Я неожиданно  для  себя
наклонился и, взяв ее ладонь, поцеловал, словно отдавая дань уважения ее
судьбе, а затем быстро вышел из квартиры.

13. УЧЕНИК

   ...Почему-то люди не задумываются над тем, что всю жизнь они  учатся.
Вею жизнь они стремятся познать  новое,  исследовать  неведомое,  понять
непонятное. Всю жизнь они учатся быть человеком. По-моему, именно это  и
делает их людьми, а если  человек  перестает  учиться,  остается  ли  он
человеком.  Может  быть,  такое   существо   следует   называть   как-то
по-другому...

   Выйдя из парадного, я раскрыл ладонь, еще  раз  внимательно  осмотрел
перстень и надел его на свой безымянный палец. Меня нисколько не удивило
то, что его ободок легко увеличился  и  плотно  охватил  мой  палец.  Но
камень я повернул внутрь. Пройдя дворами, я вышел на Свободный  проспект
и, впрыгнув в троллейбус номер шестьдесят три, доехал  до  своего  дома.
Ненадолго забежав к себе, я сунул книгу  деда  Антипа  в  полиэтиленовый
пакет и снова выскочил на улицу. Действовал  я  быстро,  не  раздумывая,
словно хорошо запрограммированный  автомат.  Перед  моим  взором  стояло
побледневшее Людмилино личико с  закрытыми  глазами  и  короткой  мокрой
дорожкой, оставленной на ее щеке скатившейся слезой.
   Я прекрасно знал, где находится дом, который мне назвал дед Антип,  и
поэтому решил пройтись до него пешком, в надежде несколько успокоиться и
сосредоточиться. На улице было еще светло. Возле платформы Выхино  вовсю
шумел и суетился диковатый коммерческий рынок, на котором торговали всем
чем угодно. Народ ехал сюда в надежде подешевле купить что-то из  еды  и
из тряпок.
   Пройдя по подземному переходу под железнодорожным полотном, я  увидел
маленький  лоток;  за  которым  толстая,  румяная,  аккуратная  тетка  в
белоснежном фартуке торговала тортами. Мне подумалось, что, несмотря  на
все опасности предстоящего визита, я все-таки иду в гости, и  с  пустыми
руками являться как-то  неудобно.  Я  выбрал  торт  покраше  и  протянул
деньги. Тетка продемонстрировала мне мою покупку и,  завязывая  коробку,
вдруг улыбнулась и игриво так сказала:
   - Что, молодец, к зазнобе в гости направляешься? - и, не дожидаясь от
меня ответа, добавила:
   - Не  дрейфь,  все  в  порядке  будет,  не  съест  она  тебя,  тортом
обойдется! - И засмеялась.
   - С чего это вы решили, что я боюсь? - обиженно поинтересовался я.
   - Уж больно ты какой-то побледневший. Прям как баба после  аборта.  И
трясешься весь. Глянь на руки-то...
   Я посмотрел на свои руки, сжавшие узелок бечевки.  Они  действительно
весьма ощутимо подрагивали. Подняв глаза, я увидел, как тетка задорно  и
ободряюще мне подмигнула. Лукавые морщинки побежали из  углов  ее  глаз,
напомнив мне яркие, молодые глаза деда Антипа.
   Пройти мне оставалось совеем немного, так что минут через  пятнадцать
я уже подходил к указанному дому. Две семнадцатиэтажные башни,  стоявшие
углом, значились под номером семнадцать.  Мне  нужна  была  та,  которая
располагалась боком к улице.  Обойдя  ее  справа,  я  вошел  в  подъезд.
Несмотря на то что жил  дед  Антип  на  одиннадцатом  этаже  -  довольно
высоко, я, неожиданно  для  самого  себя,  прошел  мимо  лифта  и  начал
подниматься  по  лестнице.  Похоже,  мое  подсознание  тоже  желало   по
возможности оттянуть неизбежную встречу. Мои ноги  медленно  переступали
со ступеньки на ступеньку, а перед глазами так  же  медленно  проплывали
примитивные  граффито,  украшающие  большинство  московских   лестничных
клеток. Хорошо еще Неприличных надписей  и  рисунков  было  относительно
мало. Интеллигентный дом попался.
   Не доходя двух-трех ступенек до площадки между  третьим  и  четвертым
этажами, мои ноги вдруг прилипли к полу, а  руки  завибрировали  гораздо
интенсивнее, чем когда я покупал торт. Я  увидел,  что  на  подоконнике,
глядя в пропыленное стекло на двор,  сидит  молодой,  еще  не  до  конца
выросший  кот,  абсолютно  черного  цвета.  Кончик   хвоста,   аккуратно
обвивавший задние  лапы,  почему-то  отсутствовал.  Я  тряхнул  головой,
словно отгоняя призрак, и тут кот  обернулся  в  мою  сторону.  На  меня
уставились   с   некоторой,   вполне   достойной   опаской,    знакомые,
ярко-изумрудные глазищи.
   С трудом переставляя ноги, я прошел оставшиеся до площадки  ступеньки
и опустился на колени возле подоконника. Нет, я не ошибался, эту  полную
достоинства морду мне никогда не забыть. И пусть этот  кот  был  гораздо
меньше размерами, но передо мной, без всякого сомнения, сидел  Ванька...
Маленький Ванька, боевой кот в четыреста тридцать четвертом поколении.
   - Ванька... - тихо и хрипло проговорил я, - Ванечка...
   Кот недовольно дернул ухом,  поднялся,  потянулся,  выгнув  спину,  и
медленно направился в мою сторону.
   - Ванька... - снова проговорил я. Пол подо мной резко накренился, и я
ухватился рукой за подоконник, чтобы не свалиться.
   - Ванька!.. - заорал я на весь подъезд вдруг прорезавшимся голосом  И
тут же спохватился, ведь он меня не узнает. Он меня  просто-напросто  НЕ
ЗНАЕТ! Он меня никогда НЕ ВИДЕЛ! Не видел в моем теперешнем ввде!
   В отчаянии я замотал головой, а кот, пройдя по подоконнику,  еще  раз
внимательно на меня посмотрел и вдруг потерся головой о  мою  упертую  в
подоконник руку.
   - Ванька!.. - снова заорал я и, оставив торт на полу, схватил кота  в
охапку и прижал его к себе. Видимо, сильно прижал. Кот  коротко  мявкнул
и, извернувшись, мазнул меня лапой по физиономии.  Но  при  этом  ОН  НЕ
ВЫПУСТИЛ КОГТИ!
   - Ванечка... - твердил я, тиская кота, гладя его за ушами и целуя его
усатую морду. Котяра жмурил свои зеленые глазищи, толкал меня  лапами  в
лицо и грудь и, клянусь всеми святыми, он при этом улыбался.
   Наконец я немного успокоился, подхватил свой торт и, прижав Ваньку  к
груди, двинулся вверх по лестнице. И  только  тут  я  почувствовал,  что
совершенно спокоен, уверен в себе и  счастлив,  как  только  может  быть
счастлив человек на этой Земле.
   Я бодро, совершенно не задыхавшись, взобрался на одиннадцатый этаж  и
позвонил  в  обитую  темно-коричневым  дерматином  дверь,   на   которой
красовалась бронзовая цифра "43".
   Дверь тут же открылась. На пороге стоял дедок  из  метро,  втравивший
меня во всю эту историю.
   "Ну дед... Ну... Поговорим..." - подумал я.
   - А, Илья! Проходи, проходи. - Голос деда Антипа был знакомо ласков и
в то же время несколько напряжен. Как будто он ожидал увидеть не меня, а
совершенно другого человека, Или меня, но значительно изменившегося.
   Войдя в прихожую,  пахнущую  какой-то  высушенной  травой,  завядшими
цветами и летучим медовым  душком,  я  услышал,  как  где-то  в  другой,
далекой комнате часы тяжело и торжественно отбивают девять часов. Девять
часов вечера.
   Я протянул седому чистенькому старику коробку с тортом и  пластиковый
пакет.
   - Вот книжечка ваша. И кроме того, я взял на себя смелость прихватить
еще и торт в знак благодарности за предоставленную возможность прочитать
столь интересную книженцию, - несколько вычурно проговорил  я  с  легким
поклоном.
   Приняв из моих рук поклажу, дед улыбнулся и ответил:
   - Я смотрю, ты и Ваньку с собой притащил. Ишь как он к тебе прижался,
не оторвешь!
   - Это я к нему прижался... -  уточнил  я,  поглаживая  кота,  который
запустил когти в мою рубашку и довольно помуркивал.
   - Ну что ж, пойдем-ка  на  кухню.  Я  и  самоварчик  поставил.  Чайку
попьем, побеседуем.
   Дед двинулся по коридору в сторону запаху свежеиспеченного  хлеба.  Я
потопал за ним. Кот поднял голову, широко раскрыл глаза, метнув  зеленую
искру не хуже моего изумруда, и принюхался. Мы вступили  в  большую,  по
московским меркам, кухню, обшитую светлым, отливающим янтарем,  деревом.
Самоделошная мебель из того же дерева, плотно  встав  вдоль  двух  стен,
оставляла середину пустой и просторной. В углу  располагался  аккуратный
угловой диванчик. К нему был придвинут большой овальный стол,  подпертый
с другой стороны двумя небольшими, но массивными  табуретами.  На  столе
стоял  дымящийся,  похоже,  только  что  закипевший   самовар,   большой
заварочный чайник, в пару к нему сахарница  и  Молочница,  две  большие,
расписанные крупными голубыми цветами, чайные пары и два огромных блюда,
наполненные пирожками, крендельками, ватрушками и другой снедью домашней
выпечки, в двух небольших фарфоровых креманках желтел разносортный  мед.
Мой  казавшийся  таким  красивым  торт  мгновенно  потерялся  на   этом,
пахнувшим русским духом, столе.
   - Я вообще-то и ждал вас двоих, - заявил дед. - Нет, думаю, эти  двое
друг мимо друга никак не  пройдут.  Так  что  для  Ваньки  у  меня  тоже
угощение припасено.
   В углу, возле батареи, на куске клеенки, на небольшой тарелочке лежал
кусок свежей печенки, а  рядом  стояла  мисочка  с  густой  сметаной.  Я
поставил Ваньку на пол и с трудом разжал  руки,  словно  опасаясь,  что,
если я его сейчас отпущу, он  просто  пропадет.  Но  кот  встряхнулся  и
целеустремленно направился к предложенному угощению.
   - Вот пример здорового рационализма, - одобрил поведение Ваньки  дед.
- Прошу, Илья, последовать примеру вашего друга. - И он  указал  мне  на
диван. Я протиснулся за стол.
   Дед уже наливал крепкий чай.
   - А чай у меня хороший, "Ахмат" называется. С кардамоном.
   - Ну, вообще-то я чай с добавками не очень люблю. Мне  больше  чистый
"Липтон" нравится, - состроил я из себя знатока.
   - Ты что, Илья. "Ахмат" это ж... Как  вы  там  у  себя  в  конторе-то
пишете... - и Антип звонко продекламировал: "Пей,  Илюха,  чай  "Ахмат".
Будешь крепок и богат...".
   - Ну что ж, можем взять вас на полставки текстовиком, - усмехнулся я,
накладывая себе меду в подставленную хозяином розетку.
   Чай действительно был очень хорош. Крепок  и  горяч.  А  вприкуску  с
медом - просто  замечателен.  В  углу  Ванька,  прижав  уши,  урчал  над
печенкой.  Я  вдруг  почувствовал,  что  проголодался  и  потянулся   за
ватрушкой. Напротив, распустив из уголков глаз свои  морщинки,  довольно
улыбался дед Антип и шумно прихлебывал чай из огромного блюдца.
   Идиллия!
   Минут пятнадцать за столом было слышно только прихлебывание, журчание
кипятка из самовара, легкое постукивание ложечек. Когда я  нацедил  себе
третью чашку чаю, дед Антип перевернул свою чашку на блюдце кверху дном,
наклонился, зашуршал полиэтиленом и достал Книгу. Я сразу  почувствовал,
что сыт, и тоже положил недоеденную медовую коврижку на  блюдце.  Антип,
посмотрев на меня, махнул рукой и проворчал:
   - Доедай, доедай... - Потом, нежно погладив темный переплет, добавил:
   - Пойду на место поставлю, наработалась, пусть отдохнет.
   Он встал с  табурета  и,  шлепая  тапочками  без  задников,  двинулся
куда-то в глубь квартиры.  На  кухне  повисла  тишина.  Я  посмотрел  на
Ваньку. Тот расправился с печенкой и уже приканчивал сметану.
   - Смотри, плохо будет, после мяса да сметану, - покачал я укоризненно
головой.
   Он оглянулся на меня, и на его морде было написано презрительное: "За
собой смотри..."
   Я все-таки допил третью чашку чаю и доел свой мед с коврижкой,  когда
Антип вернулся на кухню. Он уселся на  свой  табурет,  вздохнул,  как-то
ласково на меня посмотрел и спросил:
   - Ну что, поговорим...
   "Ну вот, -  подумал  я.  -  Меня  накормили,  напоили,  а.  теперь  и
Повеселят..." - а вслух произнес:
   - С нашим удовольствием...
   Дед усмехнулся:
   - У бабки у своей научился... - казалось, он не знал, с чего начать.
   Мне захотелось поскорее разделаться со  всем  этим,  и  я  решил  ему
помочь.
   - Может,  вы,  для  начала  ответите  на  мои  вопросы,  а  уж  потом
доскажете, что сочтете необходимым?
   - Хорошо, - сразу же согласился дед. - Давай свои вопросы.
   - Если я правильно понял, эта книга - переход, или туннель, или...  -
я пошевелил пальцами, подыскивая слово, - ...магическое устройство,  при
помощи которого вы зашвырнули меня в другой мир, предоставив мне  самому
выбираться назад. Правильно?..
   - Совершенно верно...
   - И зачем вы это сделали?.. Вернее, так - почему я?
   - Видишь ли, я давно взял тебя на примету. По всему выходило, что  ты
должен обладать определенными способностями, а кроме того,  ты,  на  мой
взгляд, был способен поверить в эти свои не совсем обычные  способности.
Да что там "выходило"... Я был уверен, что у тебя есть Дар! Ну а Книга -
это самое кардинальное средство для пробуждения этого Дара.
   - Ага! Но я ведь мог и не вернуться?..
   Он задумчиво поскреб подбородок.
   - Мог... Вернее, ты мог вернуться несколько не в себе.
   - Настолько не в себе,  что  оказался  бы  в  специфическом  лечебном
заведении...
   Он несколько растерянно улыбнулся и пробормотал:
   - Ну... не надо сгущать краски...
   - Вы скажите откровенно - я действительно мог вернуться дебилом?..  -
продолжал напирать я.
   Дед зябко повел плечами и с трудом выдохнул:
   - Да... Мог... - и тут же затараторил:
   - Но я был совершенно уверен, что ты блестяще справишься,  поэтому  и
рекомендовал Книгу. Все дальнейшие события, в том числе и  после  твоего
возвращения, подтвердили мою правоту...
   - Мне плевать на вашу уверенность, - зло прервал я его. -  Вы  должны
мне привести весьма важные аргументы для оправдания того риска, которому
меня подвергали. Подвергали без моего на то согласия. В противном случае
мне с вами разговаривать не о чем!
   Я уставился в его лицо разъяренным взглядом. Я и в самом деле  был  в
ярости.  Послал  меня  неизвестно  куда,   неизвестно   зачем,   а   сам
спокойненько  в  безопасности  ждал  подтверждения  своих  теоретических
выкладок.
   Антип ответил мне совершенно спокойным взглядом  и  еще  раз  поскреб
ногтями щеку.
   - Ну что ж, слушай... - Он помолчал. - Ты никогда не задумывался  над
таким вопросом; сколько ни существует человечество, оно  а  массе  своей
постоянно верило и верит  в  волшебство"  магию,  чародеев,  колдунов  и
прочие  подобные  вещи,  не   имея   при   этом   никаких   практических
подтверждений их существования.
   - Ну, положим, я имею вполне практические подтверждения, я не  только
наблюдал эти "практические подтверждения", но и сам кое-чем  подтверждал
их существование!..
   - Ага, ага... - довольно закивал дед, -  А  когда?  Во  время  своего
путешествия и после возвращения., А ты  обратил  внимание  еще  на  один
странный феномен. Современные люди, даже склонные верить  в  возможность
проявления магии, не верят в ее проявление, если продемонстрировать ее у
них на глазах. Я, конечно, исключаю ненормально  экзальтированных  особ,
которые нуждаются в специальном  лечении.  Я  имею  в  виду  нормальных,
средних людей.
   Я вспомнил реакцию знакомых мне людей на  мои  выходки  и  растерянно
покачал головой.
   - А теперь ответь мне, мой молодой друг, что бы ты мне  сказал,  если
бы я предложил тебе попробовать свои магические способности до того, как
ты... познакомился с Книгой?
   Я улыбнулся.
   - То-то и оно... - удовлетворенно констатировал дед. -  А  теперь  ты
воспримешь  подобное  предложение  вполне  спокойно,  потому   что   сам
попробовал. Вернее, тебя поставили в такие условия,  в  которых  ты  был
вынужден попробовать, и у тебя ПОЛУЧИЛОСЬ! И пусть теперь другие в магию
не верят. Ты-то точно знаешь, что  она  существует,  и  ты  ею  способен
овладеть!
   - Ну хорошо, - согласился я, - этот вопрос мне теперь более или менее
ясен. Но ответьте мне - зачем вам нужно было...  "будить  мой  дар".  Он
что, вам для чего-то нужен? - Я незаметно  расставлял  ловушку.  Спасибо
бабушке...
   - Вот теперь мы подходим к самому сложному и  самому  интересному.  -
Дед Ант