, быстро натянул свою  одежку  и,  распахнув
дверь, уперся в широкую спину своего адъютанта. Тот, услышав, что  дверь
распахнулась, сделал шаг  в  сторону,  и  я  столкнулся  нос  к  носу  с
разъяренным шестиликим Галлом.
   - Ты, может быть, и великий колдун, - с ходу завопил он, - но у  меня
прямое распоряжение Многоликого, и я не могу ждать,  пока  твоя  милость
соизволит продрать глаза. А этот...  -  он  метнул  яростный  взгляд  на
вытянувшегося в струнку Навта, - ...денщик...  позволяет  себе  чересчур
много... Встать у меня на дороге! Ха!
   Я холодно посмотрел на него и спокойным тоном, негромко ответил:
   - Мой адъютант, Навт, назначенный на эту должность самим  Многоликим,
только выполнял мое распоряжение не тревожить  меня.  Если  ты  считаешь
себя оскорбленным, за удовлетворением тебе надлежит обратиться ко мне.
   Я  помолчал,   давая   ему   возможность   обратиться   ко   мне   за
удовлетворением, но он только молча пыхтел. Тогда  я  тем  же  спокойным
тоном продолжил:
   - Теперь я слушаю тебя. Какое поручение дал тебе Многоликий?
   - Он поручил передать тебе, что  сегодня  очень  занят  и  не  сможет
уделить тебе время! - Галл прямо раздулся от удовольствия, передавая мне
эту, как он считал, неприятную новость. - Кроме того, он просил передать
тебе несколько вещей!..
   Он сделал знак рукой, и из-за его спины показались  двое  гвардейцев,
тащивших что-то, завернутое в плотную ткань. За ними робко  шла  средних
лет  женщина  с  большой,  богато  украшенной  шкатулкой  в   руках.   Я
посторонился, и они прошли в комнату. Галл начал тут же распоряжаться.
   - Зеркало поставьте вон на тот туалетный столик. А ты, Агата, поставь
ларец рядом.
   Вся троица двинулась к указанному Галлом  столику,  притулившемуся  у
дальнего окна, а Галл повернулся ко мне и торжественно произнес:
   - Изволь отобрать необходимый тебе перстень и посмотри,  подойдет  ли
тебе зеркало.
   Гвардейцы  между  тем  установили  свою  ношу  на  стол   и   стянули
покрывающую ее ткань. Под покровом оказалось довольно  большое  овальное
зеркало в тяжелой бронзовой раме. Женщина, которую Галл  назвал  Агатой,
поставила рядом с зеркалом свой ларец и, отперев его маленьким,  странно
выгнутым ключиком, открыла крышку.  В  ларце  на  черном  бархатном  дне
лежали перстни. Каждый был прихвачен специальным зажимом.
   Я подошел к столику и оглядел принесенные вещи. Зеркало было как  раз
то, что надо.  Его  поверхность  должна  была  очень  хорошо  передавать
изображение, а  витая  металлическая  рамка  позволяла  отлично  уложить
заклинание,   спрятав   его   запуск.   Затем,   осмотрев    принесенные
драгоценности, я остановился на тяжелом,  массивном  золотом  перстне  с
крупным,  ограненным  под  кабошон,   рубином   и,   осторожно   отогнув
удерживающий зажим, вытащил его из ларца.
   Как только я, обратясь к Агате, произнес:
   - Благодарю тебя, - она тут же закрыла ларец и заперла его на ключ, а
затем,  достав  небольшой  листок  бумаги,  что-то  черканула  в  нем  и
протянула мне со словами:
   - Подтвердите.
   На  бумажном  клочке  было  написано:  "Белоголовый  принял  перстень
"Багряный" из коллекции матери-регентши",  а  ниже  -  "Подтверждаю".  Я
посмотрел на нее, затем на Галла, напряженно ожидавшего продолжения,  и,
протянув руку, прикоснулся к бумажке подушечкой большого пальца.  Из-под
пальца тут же потянулась голубоватая струйка дыма, и запахло паленым.  Я
оторвал палец от бумаги. Под словом "Подтверждаю" появился  рой  мелких,
явно прожженных, дырочек, складывавшихся в замысловато  изогнутую  букву
"И".
   Галл озадаченно и разочарованно поскреб  щеку,  а  Агата  невозмутимо
взяла свою бумажку и, аккуратно свернув, сунула ее за корсаж.
   - Больше тебе ничего не надо? - подал голос Галл. -  Может,  ожерелье
там или наплечные подвески?..
   В его голосе явно сквозило ехидное желание хоть как-то  задеть  меня.
Однако я уже решил не поддаваться на его мелкие укусы.
   - Нет. Больше мне ничего пока  не  нужно.  Если  же  мне  еще  что-то
понадобится  из  драгоценных  украшений,   я   не   премину   обратиться
непосредственно к достопочтенной Агате.
   Женщина, которая, прихватив  свой  ларец,  уже  уходила  из  комнаты,
обернулась на мои слова, и я увидел на ее  лице  явное  удовольствие,  а
затем услышал и негромко сказанную фразу:
   - И правильно сделаешь. Белоголовый...
   Не успели гвардейцы и что-то ворчащий Галл покинуть мою спальню,  как
в нее ввалились оба гнома. Опин бодро  прошагал  через  весь  спортивный
зал, притворявшийся моей спальней,  и  с  удовольствием  шваркнул  своей
"ладошкой"  о  мою  ладонь  -  очень  ему  понравилось  наше  с  Данилой
приветствие. А Зопин, едва переступив порог, опустился на мягкий  ковер,
прислонившись к  стенке,  всем  своим  видом  показывая,  что  не  может
сдвинуться с места. Когда же я взволнованно спросил Опина, что случилось
с его товарищем, тот скорчил недовольную гримасу и заявил:
   - Я его еще вчера вечером предупреждал, что утром ему плохо будет. Он
меня не послушался, так пусть теперь страдает...
   - Да что случилось?.. - не понял я.
   - Нет, ты представляешь! Стоило нам прийти вчера в свои комнаты,  как
этот... - Опин пропыхтел что-то неразборчивое, - увидел  накрытый  стол.
Как только его толстое брюхо почувствовало  жратву,  его  пустая  голова
остаток разума потеряла. Он даже  руки  не  помыл  -  сразу  бросился...
угощаться...
   - Кто не помыл... Кто не помыл... - заныл из-под своей стенки  Зопин.
Но как-то это у него очень жалостливо получилось.
   Опин повернулся и  грозно  уставился  поверх  синего  колпака  своего
друга.
   - Ты не помыл! Я не успел  в  туалет  сходить,  как  он  всю  колбасу
сожрал!..
   - Кто сожрал!.. Кто... - донеслось из-под стенки.
   - Я его предупреждал: будет брюхо пучить, не обессудь, не  надо  было
жрать в три горла. Вот теперь ноет "пузико болит".
   И Опин погрозил кулаком в сторону обожравшегося товарища. Тот  только
жалостливо замычал.
   В  этот  момент  в  мою  спальню  влетел  Данила,  на  шее   которого
расположился Ванька. Данила орал:
   - Я слышал, ты  проснулся!  Пошли  завтракать!..  -  А  Ванька  молча
таращил свои огромные глазищи, видимо, не совсем соображая, на каком это
стадионе он очутился.
   Услышав предложение позавтракать, всенародно изложенное самым младшим
членом нашей команды, Опин недовольно  поморщился,  одновременно  бросив
быстрый взгляд в  сторону  Зопина,  а  тот  сделал  героическую  попытку
подняться с пола.
   Но тут в комнату вошел Навт и заявил, что "Белоголовый должен сначала
выполнить утренний туалет, привести  себя  в  порядок,  позавтракать,  а
затем уже заниматься неотложными делами". При этом он вежливо, но твердо
указал мне на неприметную дверку в дальней стене моего спортивного зала.
За этой  дверкой  я  обнаружил  короткий  коридор,  приводивший  к  двум
комнатам, одна из которых  оказалась  ванной  и  туалетом,  а  другая...
гардеробной.  Причем  в  последней  были  развешаны   несколько   полных
костюмов, соответствовавших, как  я  понял,  самой  современной  местной
моде, и даже мой белый меховой  подарок  аккуратно  висел  на  одной  из
вешалок.
   Я привел себя в порядок и даже побрился. Затем выбрал подходящий,  на
мой взгляд, костюмчик и  расстался  наконец  со  своей  джинсой.  Когда,
закончив туалет, я  появился  перед  своими  друзьями,  они  были  очень
удивлены.  Ванька,  так  даже  забыл,  что  надо   прихрамывать,   когда
направился  в  мою  сторону,  чтобы  поближе  рассмотреть  расфранченное
чучело, в которое я превратился. Чтобы избежать возможных комментариев с
их стороны, я поспешно  предложил  пойти  позавтракать.  Ванька  тут  же
потерял  ко  мне  интерес  и,  вспомнив  о  своей  травме,   прихрамывая
направился к выходу, за ним неспешно тронулся Опин. Данила взял меня  за
руку, и мы двинулись за гномом. Зопин  уже  поднялся  с  пола  и  первым
покинул мою спальню.
   Я тут же услышал, как мои невысокие друзья, выйдя за дверь, принялись
переругиваться.
   Опин:
   - И куда ж ты топаешь, мешок набитый? Неужели в третий раз завтракать
собрался?..
   Зопин:
   - Да я только рядом посижу... Ну может, курячье крылышко пожую...
   Опин:
   - Ага!.. Как же!.. Курячье крылышко!.. Опять небось  за  поросенка  с
кашей примешься!.. Что я тебя, не знаю, что ли!..
   Зопин громко сглотнул.
   Опин:
   - И как только в тебя столько жратвы помещается? Все ест... и  ест...
и ест... Только однажды лопнешь ты, так и знай!..
   Зопин (уфюмо):
   - Не лопну...
   Опин (злорадно):
   - Лопнешь... лопнешь...
   Зопин (обиженно-плаксиво):
   - Нет, не лопну...
   Опин (спохватившись):
   - Ну не лопнешь. Так животик болеть будет...
   Зопин (угрюмо):
   - Ну и пусть болит. Где я еще такой кашки с поросенком покушаю...
   Опин:
   - Ох-хо-хо...
   Под это бормотание мы, сопровождаемые Навтом, дотопали  до  столовой,
которая, как оказалось, также входила в состав моих апартаментов.
   После  достаточно  обильного  завтрака,  на   котором   Зопин   снова
отличился, оба гнома отправились к себе, как они сказали - "полежать  до
обеда", Данила, прихватив Ваньку, спустился во двор, а я двинулся  назад
в спальню. Мне предстояло наладить разведывательную службу.
   Только когда я, расположившись за столом, на котором стояло зеркало и
лежал отобранный мной перстень, прикинул начерно порядок моих  действий,
я понял, какую задачу  перед  собой  поставил.  Да,  конечно,  я  совсем
недавно сдал зачет по наговариванию магических предметов. Но сейчас  мне
предстояло совершенно другое.
   Я имел желание прицепить к перстню Глаз, а Взгляд вывести на зеркало.
Но Глаз нельзя было просто вставить в рубин перстня, это было бы просто,
но неудобно. Чтобы иметь объемный Взгляд, Глаз необходимо было подвесить
метрах в полутора от камня и снабдить инерционным заклинанием, чтобы  он
не метался в такт размахам руки, на которую наденут перстень.
   Затем надо было Взгляд вывести на зеркало, но так,  чтобы  в  зеркале
можно было получать изображение всей округи или,  говоря  по  другому  -
направлять Глаз в нужную сторону. К тому же, понимая, что сутками сидеть
возле зеркала ни у Многоликого,  ни  у  меня  возможности  не  будет,  я
задумал пристроить к этому оптическому  предмету  еще  и  память,  чтобы
можно было быстренько "вспомнить" все,  что  увидел  Глаз  за  прошедшее
время, и просмотреть главное. И все эти многочисленные функции надо было
вложить в одно заклинание, поскольку при наложении  заклинаний  одно  на
другое, а не дай бог, еще и  на  третье,  происходили  такие  возмущения
магических  векторов,  учесть  которые   не   могли   даже   современные
компьютеры.
   В общем, я корпел над формулой заклинания  до  обеда,  а  когда  Навт
вошел, чтобы пригласить меня в столовую, понял: если я  сейчас  оторвусь
от стола, после обеда придется все начинать сначала. Только когда в окне
моей спальни сгустились вечерние сумерки, я в изнеможении  отвалился  от
стола, более или менее удовлетворенный короткой,  всего  из  шести  слов
фразой, выведенной на клочке бумаги. Правда, эту фразу  еще  нужно  было
правильно произнести, в абсолютно точный временной момент, и  не  забыть
порядок перемены положения рук над заклинаемыми предметами. Но  это  уже
были детали.
   Устало растерев виски, я оглядел  погружающуюся  во  мрак  спальню  и
увидел, что на  ковре  сидит  Данила,  не  сводя  с  меня  напряженного,
изучающего взгляда. Но стоило мне устало улыбнуться ему, как он  вскочил
на ноги, подбегал и забрался ко мне на колени.
   - Дядя Илюха, что это ты писал?.. У тебя было такое страшное и  такое
усталое лицо!..
   Он смотрел на меня, словно только что  узнал  какую-то  очень  важную
тайну, которую я от него тщательно скрывал. Его рука нерешительно и в то
же время нетерпеливо потянулась к исписанному мной листочку, но я  успел
ее перехватить.
   - Ты все равно ни слова не сможешь прочесть...
   - Почему?..
   - Это написано на незнакомом тебе языке.
   - А...
   В его голосе звучало глубокое разочарование.
   - А что это...
   Он уже не пытался схватить листочек, а просто указал на него глазами.
   - Это заклинание...
   Он вздрогнул и испуганно на меня поглядел.
   - А бояться нечего. Это заклинание для вот этого кольца и зеркала.  С
их помощью я хочу узнать, что нас ждет в Храме. Ты же помнишь,  что  там
есть переход к нам домой. Но прежде чем идти туда,  я  хочу  посмотреть,
что там и как...
   Я ободряюще улыбнулся и перевел разговор на другое:
   - Ты обедал?
   Он утвердительно кивнул.
   - А ужинал?..
   - Нет, мне что-то не хотелось есть. Опин,  Зопин  и  Ванька  ужинали.
Зопин все на животик жалуется, а ест больше всех!..
   - Я бы сейчас тоже кого-нибудь съел. Ты не  знаешь,  Навт  никуда  не
ушел?
   Данила соскочил с моих колен и бегом бросился к  выходу.  Стоило  ему
распахнуть дверь, как в проеме возник Навт и с запинкой пробормотал:
   - Прости, Белоголовый, но я не решился остановить принца, когда он  к
тебе пришел. Я ему говорил, что ты занят, но он обещал тебе не мешать...
   - Не волнуйся, все в порядке. Я хотел попросить чего-нибудь поесть. В
столовую идти не хочется, устал очень, может, можно сюда что-то подать.
   Он  молча  закрыл  дверь,  а  через  несколько   минут   вернулся   в
сопровождении Агаты, катившей небольшой столик, уставленный тарелками  и
стаканами.
   Мы с Данилой поужинали в  молчании  и  сразу  после  ужина  разошлись
спать. Я снова заснул, едва только моя голова коснулась подушки.
   И вот рано-рано утром следующего дня мы с Многоликим сидели у него  в
кабинете и, прихлебывая из хрустальных бокалов легкое  золотистое  вино,
вели неторопливую беседу. До  восхода  солнца,  во  время  которого  мне
полагалось произнести  составленное  вчера  заклинание,  оставалось  еще
несколько  минут.  Зеркало  и  перстень  дожидались  на  рабочем   столе
Многоликого, поскольку он решил, что самое надежное место для этих вещей
- его кабинет.
   Наконец  я  почувствовал,  что   назначенная   минута   приближается.
Чувствовать точное солнечное  и  лунное  время  -  это  одно  из  первых
качеств, которым обучил меня мой учитель. Антип постоянно  твердил,  что
правильное время для серьезного заклятия - половина успеха. Правда, если
сложить все условия, которые он называл "половиной успеха", то получится
не "целый" успех, а три или даже четыре "целых" успеха.
   Я подошел к столу и,  слегка  прикрыв  глаза,  протянул  :  руки  над
лежавшими в полном одиночестве вещами. Над моими руками медленно потекли
минуты, потом побежали более быстрые секунды и, наконец, в  тот  момент,
когда над линией горизонта выблеснул самый краешек дневного светила, мои
губы словно сами собой начали выговаривать затейливую вязь наговора. При
этом руки двигались над зеркалом  и  перстнем  в  завораживающем  ритме,
словно укладывая выпадающие изо рта звуки в золотые и  бронзовые  изгибы
вещей, словно полируя кроваво-красный блеск рубина и  ясную  поверхность
зеркального стекла. Это странное,  полумистическое  действо  длилось  не
более нескольких минут, но  когда  мои  губы  договорили  заклинание  до
конца, а руки бессильно  упали  вдоль  тела,  я  почувствовал,  что  мое
сознание  погружается  в  какой-то  зыбкий,  слегка  искрящийся,  лениво
волокущийся туман...
   Очнулся я от того, что Многоликий, придерживая  мою  голову,  пытался
влить  мне  в  рот  глоток  вина.  Поперхнувшись,  я  проглотил  терпкую
кисловато-холодную влагу, и вокруг все прояснилось.
   - Ну,  Белоголовый,  ты  и  напугал  меня.  Шептал,  шептал  какую-то
тарабарщину, махал, махал руками и вдруг  валиться  начал.  Я  тебя  еле
успел подхватить!.. Ну что, пришел в себя?..
   Я улыбнулся:
   - Да  вроде...  Честно  говоря,  такое  сложное  заклятие  я  впервые
построил...
   - И когда же можно будет посмотреть, что ты там построил?..
   Я бросил взгляд на зеркало. Его поверхность была абсолютно  черной  и
ничего  не  отражала.  Поднявшись  с  кресла,  в  которое  усадил   меня
Многоликий, я подошел к столу и провел пальцами по  одному  из  завитков
бронзовой рамы. Поверхность черного стекла слегка замерцала, и вдруг  из
черноты  на  овал  зеркала  выпрыгнуло  изображение  двух  светловолосых
мужчин, склонившихся над столом и разглядывающих стоящее на  этом  столе
зеркало. При этом они сами в этом зеркале не отражались.
   Я начал поглаживать правый верхний угол рамы, и  тут  же  изображение
поплыло в сторону.  Было  такое  впечатление,  что  неподвижно  стоявшее
зеркало медленно поворачивалось, отражая стены  и  обстановку  кабинета,
прежде не попадавшие в него.
   Было очень похоже на то, что у меня получилось задуманное.
   - Что-то я не пойму, что и как это зеркало показывает? - подал  голос
из-за моего плеча Многоликий.
   - Смотри. Если провести пальцами сверху вниз по  этому  вот  завитку,
изображение погаснет, зато включится память.  Зеркало  будет  запоминать
то, что видит Глаз. Если погладить тот же завиток снизу  вверх,  зеркало
показывает то, что глаз видит сейчас. Проведи по правому углу  рамы  вот
так. - Я показал как. - Видишь, Глаз  начинает  двигаться  и  показывать
окружающее. Так можно следить за кем-нибудь, кто тебя  интересует,  если
он при этом не стоит на месте. А вот здесь включается память, и  зеркало
начинает вспоминать. Можно память ускорить и быстро просмотреть все, что
видел Глаз, когда изображение было выключено. Если в памяти есть  что-то
важное, можно ее пустить с нормальной скоростью. Понятно?
   - Угу... А как бы проверить...  ну  вообще  связь  между  зеркалом  и
перстнем. Глаз, как я понял, в перстне.
   - Не совсем в перстне. -  Я  сграбастал  перстень  со  стола.  -  Вот
смотри, я перстень держу в кулаке. Теперь я пойду немного прогуляюсь,  а
ты следи за Взглядом. - Я кивнул на зеркало и  направился  к  выходу  из
кабинета.
   Закрыв за собой дверь и пройдя по коридору, я вышел на площадь  перед
главным  зданием  замка  и  оттуда  поднялся  на  стену.   Передо   мной
распахнулся великолепный вид на расстилающуюся у подножия  Черной  скалы
равнину, залитую ярким утренним солнцем. Полюбовавшись с минуту чудесным
пейзажем, я тихо сказал:
   - Красота - великая сила, но надо ее тщательно оберегать!
   Потом, быстро сбежав со стены, я поспешил в кабинет. Многоликий сидел
за рабочим столом, уткнувшись в зеркало, и даже не  обернулся,  когда  я
вошел в кабинет.
   - Многоликий, то, что я сказал, на стене было слышно?
   - Конечно, кроме того, я видел, как за тобой следил шестиликий  Галл.
Похоже, ты ему не очень нравишься! - Он отвернулся от стола и, глядя мне
в лицо, добавил:
   - Но, как говорится, старый друг  лучше  ликов  двух.  Галл,  видимо,
сильно переживает, что ты оттираешь его от меня. Надо дать  ему  понять,
что я ему по-прежнему полностью доверяю.
   Опустив глаза, он  на  несколько  секунд  задумался,  а  затем  снова
взглянул на меня.
   - Как ты намереваешься забросить перстень в Храм?
   - Признаться, я считал, что это сделаешь ты..
   - Да?..
   - Конечно.  Я  думаю,  надо  послать  к  Храму  человека,  способного
обернуться небольшой птицей. Лучше всего подошли бы  ворон,  ворона  или
сорока...
   - Какой странный набор птичек...
   - Я не знаю, как у вас, а в моем мире именно  эти  птички  отличаются
повышенной любовью к разного рода блестящим безделушкам. У нас  ни  один
человек не удивится, если увидит ворона, ворону или сороку  с  блестящим
предметом  в  клюве,  и,  конечно,  постарается  испугать  птицу,  чтобы
завладеть ее добычей.
   - Да... Пожалуй, ты прав...
   - Только нужно подобрать очень талантливого перевертыша, чтобы его не
раскусила охрана Храма. Если он-птица выронит перстень якобы от  испуга,
я  рассчитываю,  что  такая  вещь  обязательно  окажется  у  одного   из
руководителей Храма. А  именно  это  нам  и  нужно...  Только  забросить
перстень в Храм надо как м