вал  по
свободному пространству зала, не замечая, что кованые каблуки его  сапог
безжалостно царапают бесценное мерцание паркета. Наконец он соблаговолил
обратить внимание на мою персону, возлежавшую на узкой тюремной койке.
   Он остановился, внимательно и, как  мне  показалось,  доброжелательно
меня  разглядывая.  Затем,  должно   быть,   удовлетворенный   осмотром,
проговорил про себя своим неприятным высоким голосом:
   - Действительно, Алый Вепрь собственной персоной. Вот так,  не  зная,
встретишь и не догадаешься, что это опаснейший пришлец.
   Я пренебрежительно фыркнул и достаточно зло ответил:
   - Это чем же я так опасен?
   - Я  ознакомился  с  протоколом  твоего  допроса.  Мне  кажется,  что
человек,  поставивший  целью  насильственный   захват   власти,   всегда
чрезвычайно опасен для людей, этой властью владеющих.  Тем  более  такой
способный человек, как ты.
   В его голосе явно проскальзывали вопросительные интонации.
   - А ты напрасно  отказался  присутствовать  на  этом  так  называемом
допросе. Если мне предоставят пару листов бумаги и перо, я  составлю  не
менее интересный протокол допроса Красного Магистра, из  которого  будет
следовать, что  он  замышляет  уничтожить  всех  других  членов  Совета,
включая Серого, и при этом отравить половину населения Мира.
   - И я вполне допускаю, что твой протокол будет истинным!  -  довольно
рассмеялся Оранжевый. - Но пока что  мы  имеем  только  то,  что  имеем.
Посему приговор магистерского суда, как тебе уже сказали,  окончательный
и обжалованию не  подлежит.  Впрочем,  для  любого  пришлеца,  каким  бы
необычным он ни был, закон и традиции требуют  только  казни,  и  только
такой казни. - Магистр вновь стал серьезным и задумчивым.
   - Значит, у меня не было никакой надежды мирно вернуться назад и  нет
никаких прав для защиты от вашего произвола?
   - Мирно вернуться назад... - удивленно протянул Оранжевый. - Пожалуй,
нет. Ты слишком ценная, сильная и в  то  же  время  беспомощная  фигура,
чтобы не попытаться тобою воспользоваться. У тебя был только один путь -
затаиться, обрести магическое могущество и попытаться, уничтожив  Совет,
полностью захватить власть в этом мире.  Имеются  предания  о  том,  что
некоторым, очень немногим, пришлецам это удавалось.  Ты  же  повел  себя
настолько откровенно, что мне не понятно, как тебя не схватили в  первый
же день. Теперь твоя  смерть  принесет  твоему  убийце  такие  серьезные
выгоды, что остановить ее никто не в силах.
   - Даже Серый Магистр?
   - Даже Серый Магистр. Тем более что он в дела пришлецов, как правило,
не вмешивается. Ему хватает забот с разборками между магистрами.
   - Ты ловко ушел от второй части  моего  вопроса  о  правах  казнимого
пришлеца, даруемых ему вашими законами и обычаями.
   Магистр внимательно посмотрел на меня:
   - Я, к сожалению, почему-то совершенно не читаю твою мысль. Это очень
необычно и для меня неудобно. Но  ты  задаешь  слишком  точные  вопросы,
чтобы   не   появилась   уверенность   в   твоей    довольно    глубокой
осведомленности. К тебе кто-то  спускался  для  приватной  беседы?  Тебя
кто-то ориентировал в происходящем?
   - Магистр, если на каждый мой вопрос ты будешь задавать два,  мы  оба
останемся без ответов. Поэтому я отвечу на твои  вопросы  в  надежде  на
твои, ответы. Видишь, я вполне лоялен. Нет, ко мне  никто  не  спускался
для приватной беседы. Я никого не видел, кроме одного охранника с  голой
головой и двух смешных ребят, которые перетащили меня из Искры  сюда  на
носилках.
   Магистр изумленно уставился на меня:
   - Ты видел носильщиков?!
   - И видел, и имел с ними задушевный разговор, в  результате  которого
они чуть не затоптали своего  начальника.  -  Я  вспомнил  бегство  пары
мордоворотов из моей комнаты и расхохотался.
   - Но ты никак не мог их видеть, а тем более  с  ними  беседовать!  На
тебя были наложены чары беспробудного сна, и ты должен был прийти в себя
только что!
   - Видимо, я не поддаюсь гипнозу, - с улыбкой ответил я.
   - Мне необходимо срочно посоветоваться...  -  потрясенно  пробормотал
Оранжевый и чуть ли не бегом бросился к выходу.
   Зал опустел. Мне было интересно, чем  же  я  так  напугал  одного  из
членов Совета. И потом, он так и не ответил на мой вопрос. И хотя я  уже
знал ответ, мне стало обидно. Магистр тоже мне, ни  чести,  ни  совести.
Ничего, пусть только назад явится, я с ним по-другому поговорю.
   Он вернулся не один. Следом за стремительно шагавшим Оранжевым в  зал
на своих собственных ногах вошел Красный Магистр. Его  лицо  по-прежнему
напоминало  застывшую  пергаментную  маску,  изрезанную  морщинами,   но
двигался он сегодня вполне самостоятельно и довольно уверенно.
   - Так, это что же заставило тебя  из  колясочки  выпрыгнуть,  красный
симулянт, - не удержавшись, схамил я.
   Красный Магистр, как  обычно  не  обращая  внимания  на  мои  выпады,
приблизился и, уставившись мне в глаза  своим  остановившимся  взглядом,
прохрипел:
   - Значит, ты утверждаешь, что во  время  переноски  из  Искры  ты  не
спал?
   - Я не собираюсь с вами обоими  разговаривать,  пока  вы  не  начнете
отвечать на мои вопросы так же, как я отвечаю  на  ваши,  -  раздраженно
выпалил я.
   - Ты забываешь, что это ты в плену у меня, а не наоборот.
   - Да, и что ты можешь мне сделать,  ублюдок  цвета  столовой  свеклы,
когда меня и так ожидает синее пламя?
   Красный Магистр повернулся к своему Оранжевому собрату и  с  усмешкой
заявил:
   - Он опять блефует. Блеф - это единственное из магического  арсенала,
что ему доступно. - Презрение, с которым он  это  произнес,  можно  было
намазывать на мясо вместо горчицы.
   - А ты спроси у своих такелажников, с какой это стати они кинулись за
дверь по бездыханному  телу  своего  бригадира  и  оставили  здесь  свой
инвентарь? - Я поднялся с койки и пнул ногой валявшиеся на полу носилки.
- А потом чуть не оторвали дверью уши своему начальству?
   В том  месте,  где  ранее  стояла  пропавшая  стена,  что-то  коротко
треснуло, и оба  магистра  изумленно  уставились  на  лежавшие  носилки.
Видимо, до этого они их не  видели.  Затем,  как  по  команде,  оба,  не
сговариваясь, развернулись и бросились к выходу,  при  этом  Красный  не
уступал в скорости своему коллеге.
   На этот раз я оставался один достаточно  долго  и  успел  привести  в
порядок одежду и опоясаться. Вернулся  в  зал  один  Оранжевый.  Он  был
крайне озабочен и, не вступая со мной  в  дальнейшие  переговоры,  сразу
приступил к делу.
   - Рыжий пришлец по имени  Илья,  несущий  золотую  змею  на  плече  и
черного кота за пазухой, ты приговорен магистерским судом к  сожжению  в
синем пламени. Приговор будет приведен в исполнение немедленно. Согласно
нашим законам и обычаям  я  -  Оранжевый  Магистр  Мира  Спокойной  Воды
произнесу напутствие идущему на казнь и формулу  прощания.  Сразу  после
этого ты будешь скован цепью полного повиновения  и  выведен  на  судную
площадь города Холм для приведения приговора в действие.
   - Валяй, напутствуй, - согласился я,  уже  и  сам  желая,  чтобы  все
поскорее кончилось.
   И в это мгновение в разных  концах  зала  и  даже  в  моей  маленькой
комнате раздалось негромкое сухое хлопанье. Я огляделся,  но  ничего  не
заметил, а Оранжевый Магистр, казалось, вообще ничего не слышал.
   Встав в третью позицию, он положил одну руку на эфес своей рапиры,  а
вторую на грудь, прикрыл глаза и  своим  высоким  резким  голосом  начал
торжественно декламировать:
   - Пришлец нежданный и незваный, несущий замысел нечистый,  дела  твои
тебя раскрыли, и выдал собственный зрачок... - На этом месте он запнулся
и бросил на меня  быстрый  взгляд.  Я  в  ответ  только  усмехнулся.  Он
откашлялся и продолжил:

   ...Когда, лелея план коварный,
   Ковал оружье ты в засаде,
   Наш брат по магии увидел
   След ада на твоем клинке.
   И доблесть встала над коварством,
   И кровью смыт позор вторженья,
   И ты, пришлец, закован в цепи,
   И плен - награда для тебя.
   Тебе не помогла внезапность,
   В открытой схватке ты повержен,
   Твой победитель, торжествуя,
   Свет пламя синего зажжет.
   Иди, прими свой тяжкий жребий,
   Отдай магическую силу,
   И в синем пламени сгорая,
   Закон и право утверди.

   Произнося этот бред, Магистр постепенно впадал в какое-то восторженно
мистическое состояние, и к концу своего выступления он почти  запел.  На
меня его речитатив не производил никакого  впечатления,  лишь  несколько
раздражала напыщенная ложь, но  я  уже  начал  привыкать  к  постоянному
оговору и подтасовкам, которыми пользовались в этом мире власть имущие.
   Закончив, Оранжевый Магистр еще немного покачался в такт  отзвучавшим
словам, а затем открыл глаза и произнес вполне нормальным голосом:
   - А теперь слушай формулу прощания. - И,  подняв  руку,  лежавшую  на
груди, вверх, он произнес:
   - Прощай, пришлец по имени Илья, несущий  золотую  змею  на  плече  и
черного кота за пазухой. Войди, скованный цепями полного повиновения,  в
синее пламя магии. - Он резко опустил руку и склонил голову и,  помолчав
мгновение, добавил:
   - Пусть войдут маги с цепями.
   В зал медленно вступили восемь одинаковых, одетых в  темные  балахоны
фигур с прикрытыми глубокими капюшонами головами.  Они  шли  в  ногу  по
четыре  в  ряд,  погромыхивая  двумя  темными,  маслено  поблескивающими
цепями.
   Я выпрямился и, положив затянутую в перчатку руку  на  рукоять  меча,
громко сказал:
   - Оранжевый Магистр Мира Спокойной Воды, я, пришлец  по  имени  Илья,
обвиняю тебя в грубом нарушении канона сожжения в синем пламени,  ибо  я
был  захвачен  Красным  Магистром  не  в  честной   схватке,   а   путем
вероломства, связанного с нарушением  святого  слова.  Это  значит,  что
выйти на казнь я должен в полном сознании, своими  ногами,  и  при  этом
никто не имеет права наложить на меня цепи полного  повиновения.  Восемь
сопровождающих меня магов должны будут держать меня  только  на  Золотом
Волосе.
   Я постарался слово в слово повторить фразу Черного Магистра,  которую
он произнес на Совете, и, закончив, я понял, что все  сказал  правильно.
Оранжевый открыл рот и, выпучив глаза,  уставился  на  меня,  как  будто
услышал собственный смертный приговор. Мерно двигавшиеся  темные  фигуры
застыли на месте, еще ниже склонив головы. Тут я  вспомнил  о  необычных
хлопках, прозвучавших в начале речи Магистра, и меня осенило:  ведь  это
скорее всего открывались  туннельные  окна.  Я  с  улыбкой  взглянул  на
ошарашенного Магистра и добавил:
   - Я уверен, что большинство магистров наблюдает за процедурой  казни,
и они будут чрезвычайно огорчены допущенным нарушением канона!
   Это его добило. Запинаясь, он сделал шаг в мою  сторону  и  буквально
простонал:
   - Но откуда?.. Как ты узнал?.. Кто тебе подсказал?..
   - Разве это важно? - усмехнулся я. - Важно лишь то, что я прав!
   И тут в  зал  буквально  ворвался  Красный  Магистр.  С  исказившимся
бледным лицом, трясущимися руками, в развевающихся  красных  одеждах  он
был похож на воплощенную Смерть. Он кинулся к  Оранжевому  и,  оттолкнув
его, начал хрипло орать:
   - Я все равно тебя сожгу, какими бы правами ты ни  обладал.  Тебе  не
поможет твое знание. На тебя немедленно наложат цепи полного повиновения
и отведут к синему пламени. Ты слишком долго испытываешь мое терпение, и
оно кончилось.
   На тощей желтоватой шее вздулись синие жилы, губы  покрылись  розовой
пеной. Он глубоко и  судорожно  вздохнул  и,  взмахнув  широким  красным
рукавом в мою сторону, прохрипел:
   - Заковать его!
   Темные  фигуры   сопровождающих   магов   возобновили   свое   мерное
продвижение, а я потянул из ножен Поющего и Молчащего.
   Внезапно в напряженной тишине зала, нарушаемой только шарканьем ног и
слабым позвякиванием цепей, раздался тягучий низкий голос:
   - Опомнись, Красный. Ты хочешь, чтобы пришлец смог обнажить Поющего и
Молчащего. Он это сделает, если ты нарушишь канон. И тогда  гибель  ждет
не только тебя, но и всех нас. Образумься!
   Маги, несущие цепи, снова остановились. Но Красный Магистр, нисколько
не удивленный вмешательством в его действия, резко обернулся на голос и,
словно собака, у которой отбирают кость, зло огрызнулся:
   - Ты что, не видишь, нет у него Молчащего!
   - Глупец, Молчащий потому и Молчащий, что видит его только хозяин,  а
чувствует только тот, у кого он отбирает самое главное. Ты даже этого не
знал? - В голосе просквозила насмешка.
   - Ну, Черный, ты еще пожалеешь о том, что  вмешался  в  мое  дело!  -
Угроза Красного прозвучала настолько ощутимо, что даже я содрогнулся. Но
говоривший, казалось, не обратил на нее никакого внимания.
   - А ты рассчитывал, что Черный Магистр станет простым слоном на твоей
шахматной доске? - на  этот  раз  насмешка  была  неприкрытой.  Красного
Магистра передернуло.
   Рыкнув: "Разберемся позже!", он бросил своим клевретам:
   - Уберите цепи! - и повернувшись ко мне, зашипел:
   - С тебя хватит и этого!
   Из  складок  своего  одеяния  он  извлек  короткий  толстый  стержень
золотистого цвета и, протянув ее Оранжевому, уже спокойнее произнес:
   - Повтори формулу прощания.
   Оранжевый, увидев стержень,  сразу  пришел  в  себя  и,  выдвинувшись
вперед, повторил:
   - А теперь слушай формулу прощания! - и, помолчав, продолжил:
   - Прощай, пришлец по имени Илья, несущий  золотую  змею  на  плече  и
черного кота за пазухой. Войди, опутанный Золотым Волосом, в синее пламя
магии.
   Я почувствовал, как мои руки мгновенно отяжелели, сделавшись ватными,
и оружие, наполовину извлеченное из ножен, с тихим шелестом вернулось на
место. Вновь попытаться извлечь его у  меня  не  хватало  сил.  Магистры
увидели, что мне не удается вытянуть  меч  из  ножен,  и  удовлетворенно
улыбнулись.
   В комнату такой же  медленной,  торжественной  поступью  вновь  вошли
восемь полных магов, двигаясь на этот раз друг за другом.  Проходя  мимо
Оранжевого Магистра, каждый из них протягивал затянутую  в  желтую  кожу
руку и брал короткий золотой стержень, но из руки магистра он  также  не
исчезал. Когда  восьмой  маг  взял  свой  стержень,  Магистр  с  видимым
облегчением вздохнул и опустил руку на эфес рапиры. Маги  тем  временем,
по очереди проходя мимо меня, касались своими стержнями  моего  пояса  в
разных местах, и те словно прирастали  к  нему.  Я  заметил,  что  руки,
державшие стержни,  просто  слились  с  ними,  едва  сохраняя  очертания
сжатого кулака. Маги по очереди отходили от меня, и стержни,  удлиняясь,
истончались до размера толстой  нити,  но  оставались  туго  натянутыми.
Через несколько мгновений восемь  магов  встали  вокруг  меня,  накрепко
соединенные  с  моим  поясом  золотыми  нитями.  Я   оказался   ступицей
своеобразного колеса, золотые спицы которого прочно  удерживали  меня  в
центре.
   Красный Магистр повернулся к своему помощнику и тоном, не допускающим
возражений, приказал:
   - Отправляйся в старый тронный  зал.  Долгую  Книгу  уже  установили.
Можешь немного отдохнуть и начинай листать. Листать будешь до полуночи!
   Оранжевый молча повернулся и вышел.
   Красный, взмахнув широкими рукавами, также  повернулся  к  выходу  и,
поведя пальцами, выдернул из воздуха отливающую медью плошку, в  которой
слабо теплился огонек чистого синего пламени.
   Подняв  плошку  в  вытянутой  руке,  он  сделал   первый   медленный,
торжественный шаг к выходу, к одетые в темные балахоны фигуры  синхронно
повторили его. Я поневоле двинулся вместе с ними.
   Так началось мое восшествие в синее пламя.
   Мы медленно шли через анфилады комнат, по широким коридорам  и  узким
переходам, мы поднимались и опускались по шикарным мраморным лестницам и
узким каменным пандусам. И при этом сопровождавшие меня маги ни разу, ни
на йоту не  нарушили  дистанцию,  разделявшую  нас.  Я,  словно  во  сне
переставляя  ноги,  с  удивлением  наблюдал,  как   в   узком   переходе
удерживающие  меня  нити  пропадали  в  близкой  стене,  сохраняя   свою
натянутость,  как  некоторые  маги,   выдерживая   заданную   дистанцию,
призраками проходили сквозь перегородки между  комнатами.  Два  раза  мы
прошли по узким перекидным мостикам на  высоте  трех-четырех  этажей,  и
маги шагали мерным, неторопливым шагом, не имея опоры под ногами,  а  их
балахоны развевались на резком свободном ветру.  Дворец  или  замок,  по
которому мы двигались, казалось, не имел ни начала,  ни  конца.  Но  все
когда-нибудь  кончается.  За  очередным  поворотом  открылась   короткая
лестница с широкими ступенями, покрытыми толстым ковром, по  которой  мы
спустились к широко распахнутым  дверям,  вытолкнувшим  нас  на  широкий
мощеный двор, огороженный высокой, каменной стеной. Мы пересекли  пустой
гулкий двор и через распахнутые ворота с поднятой решеткой по  короткому
подъемному  мосту  вступили  на  широкую   недлинную   улицу,   мощенную
брусчаткой. Улица была  заполнена  разноцветной,  радостно  возбужденной
толпой. Не меняя принятого ритма движения, мы врезались в толпу, и  она,
распадаясь  перед  Магистром,  мгновенно  смыкалась  позади   последнего
сопровождающего мага, обтекая нашу процессию.  При  этом  казалось,  что
возбужденные  веселящиеся  люди  участвуют  в   каком-то   карнавале   и
совершенно не обращают на нас внимания.
   Мы беспрепятственно прошли по улице, которая вывела нас  на  огромную
площадь, залитую полуденным солнцем и буквально забитую народом. Площадь
окружали старые, какие-то седые здания в три-четыре этажа, среди которых
выделялось одно, похожее на классический  готический  собор,  украшенный
стрельчатыми окнами, тонкими, устремленными вверх башенками. Второй этаж
отделялся от третьего широким фризом, украшенным  высеченными  из  камня
фигурами горгулий, бесенят и  химер,  поблескивавших  на  солнце  живыми
глазами. В  середине  площади  возвышался  круглый  каменный  постамент,
покрытый плоской гладкой плитой.  По  боковой  стене  постамента  бежали
узкие  черные  отверстия,  напоминавшие  бойницы.  Пространство   вокруг
постамента  было  очищено  от  людей  и  охранялось   плотной   цепочкой
стражников, закованных в знакомые мне  панцири  и  вооруженных  копьями,
мечами и топорами. Они стояли неподвижно, резко отсекая волнующееся море
веселящихся людей от  мрачного  серого  пустого  пространства,  готового
поглотить меня в синем пламени.
   Магистр неотвратимой поступью прошествовал в сторону помоста и, вдруг
оторвавшись от земли, словно по невидимому  пандусу  взошел  на  помост,
пересек его и спустился с противоположной стороны.  Шедший  первым  маг,
повторив путь магистра, поднялся на помост, и тут  я  почувствовал,  как
моя нога, не ступив на темно-серую  брусчатку,  обрела  опору.  Я  начал
подниматься  на  помост.  Когда  я  оказался  в  его  центре,  процессия
остановилась. Маги повернулись ко мне лицом и начали пятиться  от  меня.
Удерживавшие меня нити стали еще тоньше, превратившись в ярко блестевшие
на солнце волоски. Наконец все замерли. Тут же  улыбающиеся,  смеющиеся,
хохочущие лица, заполнявшие площадь, повернулись  в  мою  сторону,  и  я
оказался центром всеобщего внимания. Меня разглядывали  с  таким  жадным
интересом, словно хотели запомнить мой облик на всю жизнь,  а  возможно,
поведать обо мне своим детям и внукам.
   И тут в первых рядах зрителей я увидел нескладную мальчишескую фигуру
в мешковатых замызганных штанах и такой же курточке. Мальчишка держал за
руку... Лаэрту. Вернее, она держала за руку лошадного.  Я  почему-то  не
удивился этому, меня поразило, что Миша  покинул  свою  конюшню  и  свой
двор. "Теперь он сможет сам покупать себе сладкое", - подумалось мне.  Я
начал шарить взглядом по толпе. Вдалеке, прислонившись к фонарю,  сжимал
свой посох Странник, рядом, закутавшись в плащ, маячила фигура Бармалея,
а неподалеку я с удивлением разглядел  лохматого  мужика  с  топором  за
поясом. Я понял, что все они пришли со мной простит