енно прошествовал к краю кровати и дал понять Зопину, что  не
прочь составить ему компанию. Тот, пробурчав что-то вроде:
   - Тебя ж только что кормили... - вытащил из кастрюльки кусок  тушеной
курицы, уложил его на тарелку и поставил перед котом. Теперь  в  комнате
довольно урчали двое. Под это урчание я и задремал.
   Когда я проснулся, в комнате было темно, тихо и пусто. За окном  была
ночь, и я не мог определить, сколько осталось до рассвета. Спать уже  не
хотелось, поэтому я принялся размышлять, благо никто не мешал.
   Если то, что вчера днем мне  показал  свихнувшийся  камень,  не  было
каким-то наркотическим бредом, я мог построить довольно стройную  версию
имеющейся ситуации.
   Некто, которого жители Мира Срединного  моря  называли  Анхра-Майнью,
или Ариманом, связал два мира и  с  помощью  своего  великого  проклятия
нарушил нормальный ход развития этих миров. Ну Мир Срединного моря  был,
без сомнения, Землей. Тем более что имечко  Ариман  было  дано  древними
эллинами зороастрийскому  богу  зла.  Вторым  миром  было,  так  же  без
сомнения, то самое прекрасное место, где мы с Данилой в настоящий момент
обретались. Видимо, и переходы, которыми мои друзья маги совсем  недавно
научились пользоваться,  возникли  именно  из-за  этой  связи  миров.  В
результате злокозненных  действий...  Как  его  назвал  светловолосый...
"половина главного Закона Природы..." Бред!
   Так вот,  в  результате  проклятия,  наложенного  половиной  главного
Закона Природы, магия утекает  с  Земли,  люди  утратили  бывшие  у  них
способности к магии, зато способности к техническому  творчеству  у  них
здорово  возросли.  Такой  перекос  в  развитии   привел   к   повышению
агрессивности людей  (это-то  как  раз  понятно)  и,  как  следствие,  к
бесконечным войнам на Земле. В этом мире  произошло  то  же,  что  и  на
Земле, только в отличие от нас здешний  народ  получил  преимущественное
развитие магии в ущерб технике. Возникшие в этом мире  магические  войны
были придушены другой половиной  главного  Закона  Природы  (идиотизм!),
который к тому же сложил некую, как он ее сам  назвал,  "Фугу  для  двух
Миров, двух Клинков и одного Магистра", которая, по  замыслу  создателя,
должна быть сыграна до конца и тем самым уничтожит проклятие Аримана.
   Так что осталась ерунда! Надо найти эту самую "Фугу" и узнать способ,
которым можно ее проиграть до конца. Всего-то и делов!!!
   Правда,  сначала  необходимо  вернуться  домой,  вместе  с   Данилой,
разобраться с этим,  неведомым  пока,  Единым-Сущим.  Да,  еще  надо  бы
вернуть Многоликому сына...
   Ну что ж, будем работать от первоочередного к сложному...
   Тут я снова задремал и мне приснился План... Когда  я  проснулся,  за
окном рассвело и ход моих дальнейших действий был  мне  в  общих  чертах
ясен. А тут как раз и два моих толстощеких друга  тихонько  заглянули  в
комнату. Я помахал им рукой, подзывая  поближе,  и  когда  они  подошли,
пригласил их присесть.
   - У меня к вам, ребята, есть очень большая просьба, - начал я чуть ли
не шепотом. Гномы мгновенно поняли  важность  разговора,  подобрались  и
посерьезнели.
   - Правда, дело очень серьезное и, возможно, опасное, но мне просто не
к кому больше обратиться. Если кто и способен такое сделать,  то  только
вы.
   - Ты давай не подлизывайся, - перебил меня Опин, - а выкладывай,  что
надумал.
   - Хм, - улыбнулся я, - а надумал я вот что.  Когда  мы  с  Многоликим
получим результаты нашей разведки, нам с Данилой тем или другим способом
придется пробираться в Некостин, в Храм, чтобы попробовать перебраться в
свой мир. Переход находится в подземелье, под одной из башен.
   - Наверняка это та странная темная  башня  с  окошками,  -  зашептал,
торопясь высказаться, Зопин. Я посмотрел на него и уточнил:
   - В этой башне действительно есть окна. Только почему вы решили,  что
она странная?
   - В Храме стены и башни выложены из красного  обоженного  кирпича,  -
пояснил Опин, - и в стенах, и в башнях сделаны обычные бойницы. И только
одна из башен  сделана  из  непонятного  камня  темного  цвета,  который
постоянно меняет оттенок, и имеет застекленные окошки. Кроме  того,  эта
башня стоит на стыке двух самых высоких стен, на дальнем от входа  углу.
И угол этот образован стенами, выложенными внутрь Храма,  так  что  клин
земли, ведущий к этой башне, простреливается с обеих  стен.  Он  немного
помолчал и добавил:
   - И земля эта - какая-то нехорошая.
   - Да... - подтвердил Зопин, - не хотел бы я ходить по этой земле.
   Я слушал  их  очень  внимательно,  потому  что  они  хорошо  знали  и
Некостин, и сам Храм, а я всего лишь бросил мимолетный взгляд  на  стены
Храма из этой темной башни. Когда они замолчали, я понял, что  они  ждут
продолжения моей просьбы.
   - Так вот, - продолжил я, - удастся нам с Данилой  уйти  или  нет,  в
любом случае надо этот подземный переход  завалить.  Конечно,  наилучший
вариант будет, если мы уйдем, вы обрушите за нами  подземный  проход,  а
Единый-Сущий останется  в  нашем  мире.  Мне  кажется,  что  нам  с  ним
справиться будет легче. Но если по какой-либо причине мы с Данилой  уйти
не сможем, этот переход все равно надо будет уничтожить.
   Тут  я  обратил  внимание,  что  физиономия  Зопина  как-то   странно
сморщилась, а маленькие темные глазки заблестели. Потом  он  запыхтел  и
быстро меня перебил:
   - Если переход завалить, вы к нам  больше  не  сможете  попасть!..  И
тогда мы вас больше не увидим!..
   - Действительно... - испуганно выдавил из себя Опин. Такого  поворота
разговора я ну никак не ожидал и поэтому слегка растерялся.
   - Но если переход оставить, в ваш мир вернется Единый-Сущий, а что он
здесь способен натворить, даже Многоликий не знает!..
   - Да мы этого Сущного, - почти  заорал  Зопин  и  тут  же  заткнулся,
испуганно присев под яростным взглядом Опина.
   - Да мы этого Сущного, - яростным шепотом продолжил вопль Зопина  его
братец, - в самом глубоком колодце спрячем...
   Я с сомнением покачал головой:
   - Нет, друзья мои, я сильно сомневаюсь, что вы с ним  справитесь.  Вы
мне лучше скажите, вы без взрывчатки сможете  подземный  тоннель  длиной
около ста метров обрушить?
   - А чего там мочь? - ощерился Опин. - Два дня  работы!  Сделаем  так,
что по этому твоему тоннелю ходить можно будет, а от двух ударов он весь
целиком завалится! Был тоннель, будет монолит!
   Зопин молча хлюпал носом. Опин повернулся к нему,  с  минуту  сверлил
братца свирепым взглядом, но вместо того, чтобы как обычно выругать  его
или отпустить  какую-нибудь  колкость,  неожиданно  тихо  и  убедительно
произнес:
   - Надо!..
   Зопин опустил голову и принялся теребить свою  правую  порточину,  но
хлюпать носом перестал.
   У меня в груди тоже что-то сжалось, и  чтобы  разрядить  сгустившееся
мрачное молчание, я растерянно произнес:
   - Да вернемся мы в ваш мир!.. Я-то  обязательно  еще  не  раз  приду.
Наверняка переход не последний, да и найти кое-что в вашем мире  надо...
Для всех нас...
   - Правда?.. - поднял голову Зопин. - А кое-что вместе искать будем?..
   Опин крякнул и поднялся с постели.
   - Пойдем мы собираться.  Пока  до  Некостина  дошлепаем,  да  тоннель
обработать надо... Где мы там встретимся?
   - Я даже не знаю... Я же в Некостине ни разу не был. Вы  как  сами-то
считаете?
   - Значит, так, - раздумчиво заговорил Опин. -  На  площади  Спасения,
прямо напротив главного входа в Храм, есть таверна "Насовсем Единый"...
   - Как, как?! - изумился я.
   Опин посмотрел на меня, как на малого ребенка и терпеливо повторил:
   - "Насовсем Единый"... Вот в ней мы будем вас ждать каждое утро.
   - К завтраку... - уточнил Зопин.
   - Все! Пошли собираться! - толкнул его Опин в  бок  локтем.  -  Через
полчаса выходим!
   - Как через полчаса! - взвился Зопин. - А завтрак!
   - Какой завтрак? - оторопел Опин. - Ты же только что курицу сожрал!
   - Курица не в счет! - возмутился Зопин. - Перед  таким  походом  надо
обязательно как следует позавтракать. Смеешься! Я голодным до  Некостина
топать должен!
   - Когда ты только насытишься?! - завопил Опин. -  Пошли,  чего-нибудь
на кухне прихватим. - И он двинулся к выходу.
   Зопин постоял на месте, склонив голову и о  чем-то  размышляя.  Потом
задумчиво проговорил:
   - Когда-нибудь, наверное, насытюсь...
   А затем припустился за Опином, на ходу приговаривая:
   - И на дорогу надо продуктов набрать, копченки там, рыбки, крупки.  А
то как же мы в дороге натощак-то.
   Дверь за ними закрылась, а я поднялся с кровати и принялся одеваться,
изо всех сил сдерживая слезы. "Кто бы мог подумать,  что  я  к  ним  так
привяжусь..." - вертелось у меня в голове.
   Я успел немного успокоиться, умыться и привести себя в порядок, когда
ко мне ввалились Данила на пару с Ванькой. И мы  в  сопровождении  Навта
двинулись в столовую. Уже там, за столом, я сообщил  Даниле,  что  гномы
сегодня уйдут из замка.  Он  растерянно  уставился  на  меня,  прекратив
жевать, и в его глазах стали быстро  собираться  слезы.  Мне  ничего  не
оставалось делать, как только  повторить  слово  Опина  "Надо!".  Только
Данилу это мало утешило.
   В конце  завтрака  в  столовую  почти  одновременно  вошли  полностью
готовые к походу гномы и Многоликий.
   Первый взгляд Многоликого, как всегда, был обращен на Данилу.  Затем,
увидев готовых к выходу Опина и Зопина. Многоликий улыбнулся и спросил:
   - Значит, вы все-таки решили нас покинуть, уважаемые?
   - Дела!.. - угрюмо буркнул Опин, а Зопин хлюпнул носом и добавил:
   - Неотложные...
   - Ну раз дела... - посерьезнев, протянул Многоликий и  тоном  приказа
добавил:
   - Я сейчас прикажу спустить вас со скалы.
   - Нет уж,  -  снова,  не  меняя  тона,  буркнул  Опин,  -  пусть  нас
Белоголовый выведет. Что я вам, мешок с... со скалы меня скидывать?..
   - И я, что ли, мешок? - поддакнул Зопин. Тут  уже  Многоликий  просто
рассмеялся и согласно кивнул:
   - Что ж, пусть вас Белоголовый выводит, - а затем добавил:
   - И я с вами пойду. Мне тоже интересно на этот выход поглядеть.
   Поскольку гномы  были  готовы  к  походу,  мы  всей  компанией  сразу
отправились в кабинет Многоликого,  откуда  был  открыт  выход  в  шахту
скалы. Многоликий молча, но очень  внимательно  следил  за  всеми  моими
манипуляциями, пока мы спускались вниз и выходили из скалы.
   Когда каменная глыба отвалилась, открывая выход, Многоликий  принялся
внимательно рассматривать и сам монолит, и  края  скалы,  к  которой  он
примыкал, а мы вышли на луг и,  последний  раз  хлопнув  друг  друга  по
ладоням, простились. Гномы зашагали в сторону рощи. Мы втроем  стояли  и
смотрели им вслед. И вдруг за  нашей  спиной  раздался  спокойный  голос
Многоликого:
   - По-моему, они направились совсем не в ту сторону...
   - Кто знает, в какой стороне у  них  неотложные  дела,  -  неожиданно
произнес Данила.
   - Действительно, кто знает?.. - задумчиво согласился Многоликий.
   Мы молча вернулись в каменный зал. Я еще раз показал Многоликому, как
закрывается и запирается скала, повторил  заклинивающий  каменную  глыбу
наговор. Потом мы поднялись в замок, и Данила тут же  побежал  на  стену
еще раз махнуть гномам рукой,  а  мы  с  Многоликим  направились  в  его
апартаменты,  где  меня  ожидало  обещанное  знакомство   с   придворным
ювелиром.
   Невысокий седой человечек явился с аккуратным  саквояжем,  в  котором
были  уложены  образцы  металлов  и  несколько   по-разному   ограненных
драгоценных камней. Он явно  ожидал  очередного  придворного  заказа,  и
когда Многоликий представил нас друг другу,  с  вниманием  уставился  на
меня. Я присел к маленькому  столику  и  слегка  тряхнул  левой  кистью.
Из-под ногтя мизинца показался кончик иглы.
   Я аккуратно вынул ее и положил на стол.
   - Вот, мастер, мне необходимы еще три такие  же...  Ювелир  склонился
над  столешницей  и  сквозь  возникшую  у  него  в  руке  лупу  принялся
рассматривать иглу.
   -  Они  изготавливаются  из  серебра  и,  как  вы  видите,  тщательно
полируются...
   - И это все? - Ювелир был разочарован.
   - И это все, - с улыбкой подтвердил я. - Но  после  исполнения  этого
заказа ты сможешь называть себя еще и оружейником...
   - Так это оружие?! - В его голосе звучало искреннее изумление.
   - И довольно грозное... - снова подтвердил я.
   Он вновь, уже со значительно большим интересом осмотрел мою последнюю
иглу.
   - Нет проблем... -  поднял  он  наконец  голову.  -  К  какому  сроку
необходимо сделать?..
   -  Ко  вчерашнему  дню...  -  со  вздохом  ответил  я.  Он  понимающе
улыбнулся, достал небольшой пинцет и аккуратно уложил иглу  в  маленький
футляр. Закрыв саквояж, он поклонился Многоликому  и  быстрыми,  мелкими
шажками покинул кабинет.
   Затем Многоликий проводил меня в соседнюю комнату,  где  меня  ожидал
писец. Я должен был продиктовать ему свои "мемуары" о картинках, которые
накануне мне показал свихнувшийся камень.
   Надиктовывал я  довольно  долго,  выбирая  выражения  и  стараясь  по
возможности точно воспроизвести свои ощущения. Ванька неподвижно, словно
древний сфинкс, сидел рядом с моей ногой, не сводя внимательного взгляда
с писца. Вернее, с кончика его пера,  мелькавшего  в  воздухе  вслед  за
каждым росчерком. А  писец  краем  глаза  косился  на  этого  страшного,
непонятного, неподвижного  зверя,  ожидая,  от  него  какой-то  коварной
неожиданности.
   Когда мы уже почти закончили, в кабинет, где мы расположились,  вошел
Навт и передал приглашение от Многоликого. Едва услышав, что  меня  ждет
Многоликий, писец прекратил писать, сложил письменные  принадлежности  и
бумагу в специальный ящик и молча  с  поклоном  удалился.  Увидев  меня,
Многоликий  отложил  в  сторону  какой-то   маленький   томик,   который
внимательно изучал, и сказал:
   - Наш гонец  должен  быть  уже  в  Некостине.  Я  думаю,  тебе  будет
интересно посмотреть, что получится с твоим Глазом.
   С этими словами он снял с зеркала покрывавший его платок и  движением
руки пригласил меня поближе  к  столу.  Я  быстро  произнес  заклинание,
замкнувшее дверь, и  направился  к  Многоликому.  Он  в  это  время  уже
поглаживал уголок зеркала, открывая Взгляд.
   Зеркальная поверхность замерцала, и в  ней  в  свете  угасающего  дня
возникло изображение верхнего, зубчатого края кирпично-красной стены. На
одном из зубцов примостилась пестрая сорока, ветер  топорщил  у  нее  на
спине пестрые перья, но она,  не  обращая  на  него  внимания,  деловито
разглядывала двор, лежавший за  стеной,  внизу.  В  клюве  у  любопытной
сороки что-то поблескивало.
   -  Какова?  -  восхищенно  спросил  Многоликий,   не   отрываясь   от
изображения и медленно поворачивая Взгляд.
   Сорока перескочила поближе  к  внутреннему  краю  стены  и  буквально
свесилась во двор. И тут в поле зрения появились два стражника, одетые в
хорошо мне знакомые костюмы гвардейцев  Единого-Сущего.  Они  стояли  за
зубцами стены, на площадке для стрелков метрах в пятнадцати  от  сороки,
спрятавшись в тени одного из зубцов, и не сводили  с  нее  глаз.  Птица,
казалось, их не замечала.
   Тут я почувствовал,  как  напряглась  фигура  Многоликого,  а  сквозь
стиснутые зубы прорвалось:
   - Ну что он делает?! Как же можно так подставляться?!
   - Да про кого ты все бормочешь? - не выдержал я.
   - Ты что, не видишь? Это же Игоша  на  стене  сидит!  В  этот  момент
послышался  голос  одного  из  стражников,  физиономия   которого   была
подозрительно багровой:
   - Смотри, у нее в клюве кольцо... Вроде золотое...
   - А вот мы сейчас посмотрим... -  пробормотал  его  товарищ,  вытянул
из-за спины стрелу и начал прилаживать ее на лук. Затем он опустился  на
одно колено и тщательно  прицелился.  Сорока,  казалось,  совершенно  не
замечала готовящегося на нее покушения, внимательно  разглядывая  что-то
во дворе, прямо под собой.
   Тетива сухо стукнула о кожаную рукавицу стрелка, и стрела сорвалась в
цель, но в последний момент сорока как-то неловко  подпрыгнула,  пытаясь
еще  глубже  заглянуть  во  двор  через  мешавший  ей  настил.  Стальной
наконечник стрелы ударил в кирпич точно под птицей. Та,  громко  заорав,
подскочила над зубцом и, конечно, выронила из клюва свою  собственность.
Кольцо упало на площадку за  стеной  и  покатилось  по  доскам  настила.
Сорока бросилась за ним,  но  не  успела,  стоявший  рядом  со  стрелком
красномордый парень кинулся вперед буквально рыбкой  и,  грохнувшись  на
настил, напугал птицу. Та, метнувшись  в  сторону,  принялась  громко  и
визгливо трещать, выражая свое возмущение столь наглым грабежом, а потом
взмыла в воздух и, продолжая непристойно орать,  направилась  в  сторону
города.
   Многоликий облегченно откинулся на кресле и  стал  гораздо  спокойнее
наблюдать за дальнейшим развитием событий.
   - Поймал! - закричал  довольный  "ныряльщик".  -  Слушай,  тут  такой
перстень, обалдеть можно!
   Но его товарищ ничего не отвечал. Он стоял разинув рот и не отрываясь
следил за удаляющейся сорокой.
   Парень с перстнем в руке подошел к стрелку и тронул его за рукав.
   - Ты чего. Кутя?..
   Тот повернулся к нему с совершенно  ошарашенным  видом  и  недоуменно
пробормотал:
   - Ты видел? Я с пятнадцати шагов по птице промазал...
   - Ну и что? Подумаешь, случайно промазал... Видно же было, что сорока
со стены как раз в момент выстрела сорвалась.  Повезло  птичке  -  ну  и
Единый с ней! Ты лучше посмотри, что у нее в клюве было, - продолжил  он
довольно. - Я едва успел, еще бы немного и она опять  его  схватила  бы.
А?.. Ну глянь!..
   Он снова довольно толкнул стрелка локтем в бок и  поднес  перстень  к
самой его физиономии.
   - Как думаешь, сколько за него у "Насовсем Единого" дадут?
   Но Кутя его не слушал. Похлопав глазами, он сокрушенно опустил голову
и запричитал:
   - Да если бы покойник  отец  увидел,  как  я  с  пятнадцати  s  шагов
промазал по сороке, он лук  мне  об  спину  бы  обломал!  Как  я  теперь
стрелять буду, у меня же руки трясутся!
   Вдруг он повернулся к своему товарищу и лихорадочно зашептал,  дергая
его свободной рукой за отворот камзола:
   -  Слушай,  а  может,  это  вовсе  и  не  птица  была.   Может,   это
Многоликий!.. Он, говорят, на триста шагов вокруг себя все  чувствует  и
точно знает, кто чем занят. К  нему,  говорят,  незаметно  и  подойти-то
невозможно. Если, говорят, за триста шагов кто тетиву  натянул,  так  он
уже знает, куда стрела ляжет!.. Точно!.. Это он,  Многоликий  был!..  Ты
видел, как он во двор заглядывал? Это он своего мальчишку высматривал!..
   - Слушай, Кутя, тебе что, отдача по башке шибанула? Посмотрите-ка, по
птичке промазал и тут же сбрендил! Сороку многоликую увидел! Да если  бы
Многоликий узнал, что принц здесь - мы с тобой уже на мостовой  валялись
бы, а на стенах его гвардия стояла бы! Ты что, думаешь,  Многоликий  нам
такой перстень подарил бы. Он бы сюда не  сорокой  залетел,  а  драконом
трехголовым, вот бы ты своими стрелками его напугал!..
   Он хлопнул Кутю по лбу ладонью и добавил:
   - Кончай ныть!  В  конце  концов  это  ж  ты  сороку  напугал.  И  не
переживай, я никому не скажу, что ты с десяти шагов промазал...
   - С пятнадцати... - обреченно уточнил Кутя.
   - Ну пусть с пятнадцати, - согласился  красномордый.  -  Давай  лучше
обсудим, что с кольцом делать. За него  должны  очень  приличные  деньги
дать! Знаешь  что,  как  только  нас  сменят,  я  смотаюсь  к  "Насовсем
Единому", покажу его трехли... Тьфу ты. Единый... Покажу  его  Кубаку  -
пусть скажет свою Цену...
   - Перстень надо Первому Подъединому отдать...  -  вдруг  перебил  его
Кутя.
   - С какой это стати? - оторопел красномордый.
   -  Во-первых,  с  той,  что  ты  присягу  давал.  Вспомни,  что   там
говорилось... То-то же!.. Во-вторых, помнишь,  что  с  Зявой  из  второй
когорты было, когда он золотой лепесток пропил. А он  этот  лепесток  не
нашел, а заработал. Так что я хочу  пос