на его руку.
   - А, ерунда! Дня через два буду как новенький. Что с  хвостатым,  жив
он?..
   Я  увидел,  как  под   густыми   кустистыми   бровями   подозрительно
поблескивают глаза гнома.
   - Жив, только лапку потерял... - опередил меня Зопин.
   - То есть как - потерял? - вскинулся Опин. - Это  тебе  что,  кошелек
или ножичек?..
   -  Ну,  лапка  у  него  отрубленная...   -   смутился   Зопин.   Опин
требовательно посмотрел на меня, ожидая пояснений.
   - Задели Ваньку кинжалом. Левая лапа порублена. Я  шинки  наложил,  а
вот срастется ли, не знаю...
   - Так нам к лекарю быстрее надо!.. - выпалил  Опин.  -  Пусть  лекарь
зверя посмотрит...
   - Где ж его взять, лекаря-то?.. - горестно возопил Зопин.
   - Да на том берегу, дубина! - взревел Опин. - Ты что - забыл, в Гавле
целая лечебница есть!
   Зопин открыл рот, потом захлопнул его, а потом радостно осклабился:
   - Точно! Есть лечебница...
   Мы быстро обошли поляну, собирая свои пожитки. Гномы посовали в  свои
котомки и кое-что из оружия и амуниции погибших гвардейцев. Я нашел свою
дагу и, тщательно вычистив оба клинка, разместил их на поясе. Вычистил я
и ножи Данилы. Когда я протянул их ему, он сначала  отшатнулся,  уставив
широко открытые глаза на блестящие лезвия,  а  потом  протянул  руки  и,
схватив ножи, тут же распихал их по карманам.
   Я осторожно поднял Ваньку на руки, и мы направились к домику  Гарона.
Но дом оказался пуст. Дверь была открыта. В комнатах  царил  беспорядок,
можно было догадаться, что Пип со своими молодцами  похозяйничал  в  нем
ночью. Мы обошли весь дом и снова вышли к реке. Туман рассеялся.  Другой
берег был ясно виден. Пологий  и,  похоже,  болотистый,  он  был  покрыт
густыми зарослями камыша, и только прямо против нас  камыш  расступался,
образуя небольшой песчаный пляж. Было ясно, что вплавь через реку нам не
перебраться, тем более что, как оказалось, гномы плавать  не  умели.  Мы
стояли на берегу, не зная, что делать, и тут Данила предложил:
   - Слушай, дядя  Илюха,  давай  я  сплаваю  на  тот  берег  и  приведу
кого-нибудь на помощь.  -  Я  не  успел  возмутиться,  как  Опин  угрюмо
заворчал:
   - Во, герой! Двух гвардейцев завалил и теперь считает, что речка  ему
по щиколотку! На том берегу тоже неизвестно кто нас  поджидает.  Схапают
тебя, бедолагу, и где мы потом искать тебя будем?
   Данила огорченно опустил голову, и в этот момент  метрах  в  пяти  от
берега ударила хвостом по  воде  здоровенная  рыба,  а  через  несколько
секунд из воды показалась мокрая, облепленная черными  волосами  голова.
Голова несколько секунд рассматривала нашу компанию, хлопая  глазами,  а
затем побежала внимательным  взглядом  по  всему  берегу.  Не  обнаружив
никого кроме нас, она  медленно  двинулась  к  земле,  не  сводя  с  нас
пристальных глаз. Скоро из  воды  появился  невысокий,  заросший  густым
черным волосом, мужичок.
   Когда до берега осталась пара шагов, а воды стало ему по  колено,  он
остановился и вежливо спросил:
   - А не скажут ли благородные господа, куда делись  господа  гвардейцы
вместе с достойным отцом-апостолом?
   Он стоял совершенно голый, с каким-то подобием  трусов  на  бедрах  и
спокойно дожидался ответа.
   - Да почитай, все здесь, - ответствовал Зопин.  -  Вон  апостол  твой
валяется... в двух частях. А пошаришь по травке, и ребяток  его  сыщешь.
Правда, не всех, двоим срочно  вернуться  понадобилось,  так  они  прямо
лесом назад двинули...
   Мужичок тупо уставился на останки Пипа и минуты две не  мог  оторвать
от них глаз. Затем он снова повернулся к нам и вежливо  задал  очередной
вопрос:
   - Так это что, вы, благородные господа, их покрошили?
   - Ну как можно... - вступил в разговор Опин. - Это они с оружьишком в
салки играли. Кто не увернулся - тот не виноват... или не  тот  виват...
или тот не выживат... В общем,  тот  подыхат.  Сначала  апостола  своего
порешили... прям пополам - он у них самый негибкий оказался, а потом  уж
и друг дружку. Такие озверевшие были, просто жуть.
   Опин склонил голову набок и задумчиво добавил:
   - Может, вирус какой убийственный подхватили?..
   - Ага... - пробормотал себе под нос мужичок. - Значит, мне их  теперь
закапывать. - И огорченно добавил:
   - Тоже мне, нашли место, где в салки играть...
   Тут я выдвинулся несколько вперед и спросил:
   - А не подскажет ли уважаемый, где мы могли бы найти  достопочтенного
Гарона?..
   - А он вам зачем?.. - подозрительно  спросил  мужичок  и  сделал  шаг
назад, в воду.
   - Во-первых, нам надо срочно на тот берег.  А  во-вторых,  мы  должны
передать ему привет от его старой знакомой, которая, со  своей  стороны,
поддерживает нашу просьбу о переправе... И раненый у нас... - неожиданно
добавил я совершенно другим тоном, кивнув на кота.
   - От какой такой знакомой?.. - спросил наш недоверчивый собеседник  и
сделал еще шаг назад.
   Я чуть присел, и догадливый Данила вытащил из  кармана  моей  рубашки
металлическую бусину Ясы. Зажав ее в кулаке, Данила двинулся  к  мужику,
не обращая внимания на намокающие ноги.
   Разглядев бусину, мужичок бодрой рысью рванул вперед, выхватил ее  из
ладони Данилы, внимательно рассмотрел и с криком:  "Сейчас..."  бросился
обратно в воду и исчез. А через  несколько  минут  из  зарослей  камышей
выползла большая, испачканная потеками смолы лодка и ходко направилась в
нашу сторону. На ее  корме  в  позе  венецианского  гондольера  орудовал
веслом наш мокрый  знакомец.  Лодка  с  разгона  уткнулась  в  берег,  и
лодочник призывно замахал рукой. Мы бросились  едва  не  бегом  и  через
минуту разместились в плавсредстве. Зопин столкнул ее в воду и запрыгнул
последним. Гарон ловко развернул лодку и погнал  ее  к  противоположному
берегу. Вся переправа заняла у нас не более десяти минут. Когда  мы  уже
выпрыгивали на песок, Гарон застенчиво обратился ко мне:
   - Как думает благородный господин, могу я взять себе лошадь  апостола
Пипа? Как я понимаю, вам она не нужна, да и ему тоже...
   И он с надеждой посмотрел мне в лицо.
   - Я совершенно не против,  но  поостерегись...  Если  кто-то  сообщит
Единому-Сущему,  что  ты  забрал  лошадь  апостола,  как  бы  тебе   это
приобретение не вышло боком.
   - Он лукаво скосил глаза,  и  я  понял,  что  ему  известно  средство
отвести от себя эти гнусные подозрения. Скорее всего пропажу  лошади  он
просто свалит на нас. "Ну и пусть, - додумалось мне, -  хороший  человек
попользуется..."
   Не успели мы покинуть лодку, как  Гарон  тронулся  в  обратный  путь,
предвкушая, по-видимому,  неплохую  поживу  на  поле  битвы.  Не  считая
лошади. Ну что ж, поле битвы обычно достается мародерам.
   Мы двинулись прочь от Нароны. Шагали  быстро  и  молча.  Было  не  до
разговоров. Все думали только об одном.  И  эти  мысли  еще  больше  нас
объединяли. Широкая тропа, начинавшаяся прямо  у  места  нашей  высадки,
тянулась через холмистую равнину, покрытую  лугами  и  болотцами,  среди
которых попадались небольшие рощицы и заросшие кустарником пустоши.
   Вскоре, перевалив через вершину очередного холма, мы  увидели  у  его
подножия небольшие домики окраины города, оказавшегося искомым Гавлем  и
представлявшегося,  по  сравнению  с   оставшимся   позади   Лостом,   и
значительно более крупным, и гораздо более привлекательным. Гномы шагали
уверенно и, похоже, хорошо знали, куда  надо  держать  путь.  Еще  через
полчаса  мы  остановились  у  свежепокрашенного  в  бело-голубые   цвета
двухэтажного здания,  и  Зопин,  быстро  взбежав  по  ступеням  широкого
крыльца, рванул на себя высокую остекленную дверь.
   Мы вошли через небольшой  тамбур  в  просторную  светлую  комнату  со
стульями, расставленными по стенам, и большим столом посредине. В  дверь
с противоположной  стороны  комнаты  тут  же  вошла  пожилая  женщина  в
темно-синем длинном и глухом  халате  и  такой  же  косынке  на  голове.
Подойдя к нам, она мягким голосом поинтересовалась:
   - Я слушаю вас, благородные господа. Кто из вас нездоров?
   Опин шагнул ей навстречу и сурово проговорил:
   - Тетенька, нам нужен ваш самый хороший лекарь! Наш товарищ нуждается
в хорошем лечении... - Он мотнул головой в сторону стола, на  котором  я
уложил сверток с Ванькой. - И побыстрее...
   - Но позвольте, это же  кошка!..  -  воскликнула  "тетенька",  увидев
черную усатую морду с закрытыми глазами и нервно подергивающимися ушами,
показавшуюся из-под лоскутьев плаща.
   - Не кошка, а кот! - неожиданно заорал  Зопин.  -  И  это  отнюдь  не
означает, что он должен остаться без помощи!..
   Женщина нервно оглядела нашу компанию, и тут ее взгляд остановился на
Даниле. Ее глаза расширились, и она буквально вылетела из комнаты. Через
несколько секунд в ее сопровождении в комнату  вбежал  седой,  невысокий
старичок в таком же темно-синем халате и шапочке. Не успел он сказать  и
слова,  как  вперед  шагнул  Данила  и  не  по-детски  суровым   голосом
проговорил:
   - Я надеюсь, ты достаточно опытный лекарь, чтобы оказать  необходимую
помощь сопровождающему меня боевому коту. Если ты  поставишь  его  на...
лапы, мой отец будет тебе благодарен...
   При этом он пристально уставился на старичка. Тот молча  подскочил  к
столу, внимательно оглядел Ваньку, не прикасаясь к  нему,  и  ошарашенно
повернулся в сторону Данилы.
   - Но, принц, это же истинный кот, а я пользую только людей... -  Было
видно, что старик совершенно растерян.
   - Ты хочешь сказать, что не в состоянии залечить его лапу?..
   Данила задал вопрос таким  тоном,  что  я  невольно  бросил  на  него
удивленный взгляд и почувствовал потребность  выпрямиться  перед  ним  и
склонить голову в  церемонном  поклоне.  На  старичка  же  тон,  которым
разговаривал с ним Данила, произвел совершенно убийственное воздействие.
Он повернулся к сопровождавшей его женщине и приказал:
   - Пациента... немедленно в операционную. Туда же помощника  Капа,  он
лучше всех заговаривает боль, и помощницу  Лату...  Приготовьте  угловую
комнату на втором этаже... - И, повернувшись к Даниле, добавил:
   - Я постараюсь сделать все возможное, принц! Если  вы  сможете  зайти
завтра утром, я доложу состояние больного...
   - Мы дождемся здесь окончания операции... - сурово бросил Данила. Оба
гнома и я как по команде двинулись к стене комнаты и заняли стулья.
   - В таком случае, принц, поскольку  ждать  придется  довольно  долго,
позволь предложить тебе и твоим людям ужин...
   Данила утвердительно кивнул и уселся на стул рядом  со  мной.  Старик
аккуратно, я бы даже сказал -  нежно,  подхватил  сверток  с  Ванькой  и
быстро ушел в глубь  здания  в  сопровождении  своей  помощницы.  Но  мы
недолго оставались одни. В комнату вошла молодая  девица,  наряженная  в
уже знакомые халат и косынку, сделала реверанс в сторону  Данилы  и,  не
обращая на остальных внимания, заявила:
   - Принц, прошу тебя пройти за мной...
   Когда мы все встали и двинулись за Данилой, она  восприняла  это  как
само собой разумеющееся.  Похоже,  Данила  становился  в  нашей  команде
главной фигурой.
   Девица отвела нас на второй этаж в небольшую, уютно убранную комнату,
всю обстановку которой составляли большой круглый стол, четыре массивных
стула с высокими прямыми спинками и приземистый темный  буфет  у  стены.
Стол был застелен белоснежной скатертью и сервирован на четыре  персоны.
При  этом  один  прибор  был  явно   роскошнее   остальных.   Мы   сразу
сориентировались и заняли места соответствующим образом.
   Как  только  мы  расселись,  девица  вышла  и  тут  же  вернулась   в
сопровождении еще двух  девушек,  которые  начади  подавать  еду.  Можно
сказать, что нас обслуживали по первому  разряду.  Если  бы  Ванька  был
среди  нас,  я  думаю,  мы  получили  бы  от  этого  ужина  колоссальное
удовольствие. А так очень вкусные  и  прекрасно  сервированные  блюда  и
напитки очень  мало  занимали  наше  внимание.  Беспокойство  за  нашего
четверолапого  друга  было  слишком  велико,  чтобы  мы  могли  обращать
внимание на что-то еще.
   Девица,  провожавшая  нас  в  эти  апартаменты,  почувствовала   наше
настроение и уже в конце ужина подошла к Даниле и тихо произнесла:
   - Принц, не волнуйся. Четырехликий Кула - настоящий волшебник... Даже
если бы твой боевой кот погиб, он смог бы оживить его. А тут всего  лишь
одна лапа...
   Данила взглянул на нее и строго ответил:
   - Для нас и это слишком серьезно... Хотя все равно  спасибо  тебе  за
сочувствие...
   Ужин закончился, и со стола убрали. Мы  продолжали  сидеть  на  своих
жестких стульях, внезапно ощутив, до какой степени тяжел  был  прошедший
день и насколько мы устали. За окном стемнело, и нам казалось, что с тех
пор, как Ваньку забрали от нас,  прошло  уже  несколько  часов.  Наконец
дверь распахнулась и в комнату вошел старенький  лекарь,  которого  наша
провожатая назвала четырехликим Кулой. Было видно, что он  очень  устал,
под его глазами залегли синеватые тени, а на лбу прибавилось морщин.  Он
подошел к стулу Данилы и, наклонившись к его уху, негромко произнес:
   - Принц, все в порядке. Я  срастил  лапу,  связал  жилки  и  кровяные
протоки. Теперь твоему другу нужен покой и время,  время  и  покой...  И
тогда его лапа будет действовать нормально...
   - Спасибо, мой отец  узнает  о  твоей  услуге...  -  Данила,  похоже,
полностью сжился со своей ролью принца. - Подскажи,  как  нам  пройти  в
ближайшую гостиницу, а завтра мы навестим твоего пациента...
   - В конце этой улицы, ближе к центру города, одна из лучших гостиниц,
- ответил лекарь. - Посетители у нас приходят к десяти,  но  ты,  принц,
можешь прибыть в любое время...
   Данила встал со своего стула и покачнулся, но я успел подхватить  его
на руки. Он тут же обнял меня за шею и прижавшись к моей  груди,  закрыл
глаза. Эскулап встревоженно взглянул мне в глаза.
   - Ничего, он просто очень устал. День у нас был... тяжелый, - ответил
я на невысказанный вопрос.
   Мы направились к выходу. Лекарь проводил нас до  крыльца,  все  время
тревожно поглядывая в лицо мальчишке, лежавшему у меня на  руках.  Когда
мы свернули в указанном нам направлении, он долго стоял на крыльце своей
лечебницы, глядя нам вслед.
   Через час мы все вместе устроились в  номере  гостиницы,  хотя  гномы
ворчали, что лучше бы мы ушли из города и  переночевали  в  лесу  или  в
поле.  Но  вид  спящего  Данилы  в  значительной  мере  примирял  их   с
необходимостью задерживаться в столь нелюбимом ими месте.

12. ЧЕРНАЯ СКАЛА

   8 июня 1999 года. Если у вас есть  ребенок,  обратите  внимание,  как
быстро  он  учится.  Особенно  если  его  поставить   в   обстоятельства
необходимости. И  поверьте  мне,  вам  за  ним  никогда,  ни  при  каких
обстоятельствах не угнаться. А почему?..

***

   По-моему, было еще  совсем  рано,  когда  меня  толкнули  в  плечо  и
зашептали на ухо:
   -  Эй,  Белоголовый,  разлепи  глаза-то...  Я   с   трудом   проделал
предложенную операцию и узрел перед собой толстощекую физиономию Опина.
   -  Мы  зверя  проведывать  не  пойдем,  пусть  он  не  обижается.  Мы
отправимся  за  город,  посмотрим  вокруг  что  и  как.  Этот  Единый  и
одновременно Сущий тоже может переправиться через Нарону и...  Уж  очень
мы его обидели. Вы с принцем нас обязательно дождитесь, без  нас  дальше
не отправляйтесь... Договорились?
   - Угу... - буркнул я, не совсем понимая,  что  он  там  наговорил,  и
вновь закрывая глаза. Немного погодя  дверь  тихонько  хлопнула,  и  все
затихло.
   Вторично я проснулся уже сам от того, что солнечный зайчик  скользнул
по моим глазам. За окном утро плавно переходило  в  день,  я  чувствовал
себя отдохнувшим и каким-то успокоенным. Мне  подумалось,  что,  похоже,
наше путешествие подходит  к  концу.  Скоро  мы  прибудем  в  резиденцию
местной верховной власти, и нам квалифицированно подскажут, где  в  этой
стране можно поискать переход, или помогут проникнуть в башню  Храма,  а
уж там-то переход точно есть.
   Данила еще спал, посапывая  и  порой  хмуря  лоб.  Я  тм  поднялся  и
направился в ванную комнату, совсем по-хрущевски совмещенную с туалетом.
Когда, умывшись я вернулся в спальню, Данила лежал с  открытыми  глазами
тревожно разглядывал место своего пребывания. Я, улыбнувшись, присел  на
краешек его постели и провел ладонью по его соломенным вихрам.
   - Ну как, отдохнул?.. Тогда давай поднимайся и  пойдем  в  лечебницу,
посмотрим, как там наш Ванька...
   - А где гномы?..
   Так вот, оказывается,  что  его  встревожило.  Я  припомнил  утреннюю
тираду Опина и  быстро  пересказал  ее  Даниле.  Тревога  в  его  глазах
притухла,  он  улыбнулся,  потянувшись,  выскользнул  из-под  одеяла   и
пошлепал в ванную. Я уже был полностью одет, когда он вернулся с  мокрой
головой и заблестевшими глазами. Оделся Данила  быстро,  только  немного
засомневался, стоит ли надевать комбинезон, уж очень он был запачкан. Но
я убедительно попросил его облачиться в привычную  для  местных  жителей
одежду. А вот со мной была проблема,  поскольку  мой  спасительный  плащ
скончался в схватках с врагом,  а  джинсовое  облачение  хотя  и  стойко
выдерживало обрушившиеся на хозяина невзгоды, но уж слишком бросалось  в
глаза своим отличием от местной общепринятой моды.  Однако  делать  было
нечего,  и  мне  пришлось  смириться  с  имеющимися  недостатками  моего
гардероба.
   Мы  вышли  из  гостиницы  и  по  залитой  солнцем,  спокойной  улочке
двинулись в направлении  лечебницы.  Надо  признать,  что  мои  опасения
относительно костюма полностью оправдались.  Десять  из  десяти  местных
жителей останавливались,  завидев  меня,  и  недоуменно  оглядывали  мой
"Levi's". Хорошо, что в этот час  местных  жителей  нам  встретилось  не
больше десяти,  но  мне  и  этого  хватило,  чтобы  понять,  каково  это
длинноногим девушкам бродить по подиуму. Наконец мы добрались до  здания
лечебницы нырнули в приемный покой. Нас  уже  ждали.  Вчерашняя  девица,
угощавшая нас ужином, сидела за столом и  при  нашем  появлении  радушно
заулыбалась. Даниле. Меня она явно игнорировала.
   -  Принц,  рада  тебе  сообщить,  что  твой  спутник  чувствует  себя
достаточно бодро, и я готова проводить тебя к нему.
   Меня она не была готова проводить к моему коту! Данила  утвердительно
кивнул, и она двинулась по напровлению к двери, ведущей  внутрь  здания.
Мы направились за ней, причем я пропустил Данилу вперед. В таком порядке
мы дошли до дверей одной из палат на втором этаже.  Девица  остановилась
возле двери и, торжественно ее отворив, произнесла:
   - Четырехликий Кула сказал, что можно не  ограничивать  время  твоего
посещения.
   Мы вошли, и  вредная  санитарка  закрыла  за  нами  дверь.  Ванька  с
перебинтованной лапой распластался огромным черным пятном на белоснежной
постели поверх одеяла и лениво слизывал из большой миски густую сметану.
Когда он повернул голову в нашу сторону,  его  глаза  зажглись  знакомым
изумрудным блеском. Он оставил свою сметану,  вскочил  на  три  здоровые
лапы и, держа перебинтованную на весу, попытался соскочить с кровати. Но
не успел. Данила мгновенно оказался у его  постели  и  принялся  гладить
большую черную голову, приговаривая:
   - Ванька... ах ты, черный котище... Ванька  -  толстые  лапы...  -  и
другую подобную чепуху. Кот тут же опрокинулся  набок,  подставляя  свою
черную шкуру под ласковые руки, и принялся урчать от  удовольствия,  как
маленький трактор. Мне тоже зверски хотелось его погладить, но я  только
присел рядом и с улыбкой наблюдал за ними.
   Когда первый восторг встречи несколько успокоился, Данила  поднял  на
меня глаза и сказал:
   - Дядя Илюха, надо  у  лекаря  спросить,  когда  можно  будет  Ваньку
забрать. А то за нами уже выехали, завтра вечером или послезавтра  утром
будут здесь...
   - Постой, постой... Кто выехал? Ну-ка расскажи толком...
   - Да я толкoм и не знаю. Только знаю, что Многоликий выслал  за  нами
отряд, и скоро он прибудет сюда. Они верхом едут... - и  з