ими лапами рыть землю.
   Вы когда-нибудь видели изумленную змею? На мой непросвещенный взгляд,
змея может быть либо безразлично-спокойной, либо разъяренной. Но  тут!..
Леди стояла почти  на  хвосте  и  изумленно  раскачивала  своей  точеной
головкой. При этом было ясно, что нападать она не собирается. Однако  на
всякий случай я поинтересовался:
   -  Ты  же  не  собираешься  обидеть  неразумное   животное,   которое
откапывает себе мышку на обед?
   - Никакую ни мышку он откапывает, - заявила Леди, не оборачиваясь  ко
мне.  -  Эта  черная  шкура  прекрасно  знает,  что  он  откапывает.  Но
наложенное на меня заклинание действительно не обязывает меня уничтожать
зверье. Им-то клады, по разумению моего создателя, совершенно не нужны.
   Кот между тем продолжал упорно погружаться в землю.
   Я встал и подошел поближе. Леди последовала за  мной.  Кот  выкапывал
аккуратную ямку, сантиметров тридцать в диаметре. Рыл он профессионально
- не торопясь, но очень быстро, и углубился уже сантиметров на двадцать.
Еще немного рыхлой  земли  вылетело  из-под  кошачьих  лап,  и  на  свет
показался кусок нетуго натянутой не то тряпки,  не  то  кожи.  Несколько
взмахов лапы - и мы увидели,  что  это  кусок  старой  коричневой  кожи,
натянутой на что-то круглое. И тут кот  сел  и  стал  вылизывать  языком
лапы, очищая их от налипшей земли.
   Я двинулся вперед и тут же услышал:
   - Стой! Я за себя не отвечаю!
   Спорить не приходилось, я тут же остановился.
   Кот почистил лапы и, наклонив голову, с интересом  поглядел  на  нас.
Он,  казалось,  ждал  слов  одобрения  и  похвалы.  В  воздухе   повисла
напряженная тишина.
   Я не выдержал первым:
   - Ну, котик, давай! Покажи, что ты там поймал!
   Кот разочарованно вздохнул и почесал задней лапой за ухом.
   - Ты что, и с кошками не  умеешь  общаться,  -  раздался  насмешливый
голос моей спутницы.  Это  меня  обидело.  Кошка  -  самое  мое  любимое
животное. И я всегда умел найти подход к любой  кошке,  хотя  у  каждого
экземпляра "кошки домашней" свой особый, порой весьма сложный характер.
   - Кис, кис, кис... - позвал я.
   Кот раздраженно тряхнул ухом.
   - Барсик, Барсик...
   Кот встал, потоптался на месте и уселся к нам спиной.
   - Васька, Васька... Кот не реагировал.
   - Его зовут Ванька, - заявила вдруг Леди безапелляционным тоном.
   - Откуда ты знаешь, - удивился я.
   - Вообще-то это  Боевой  Кот.  Очень  редкая  порода,  созданная  для
ведения военных действий  в  тылу  противника.  Именно  этот  кот  очень
подходит к имени Ванька, только ни  в  коем  случае  не  Ванечка,  а  то
начнешь сюсюкать, - насмешливо добавила Леди.
   Я подошел еще ближе и фамильярным тоном заявил:
   - Ну ладно, Ванька, показывай, что ты там нарыл.
   Кот поднялся с места, повернулся к нам мордой и внимательно уставился
на меня. Через несколько секунд, видимо, удовлетворившись  осмотром,  он
стал  внимательно  рассматривать  свою  находку.   Затем   поднял   свою
здоровенную лапу и коротким точным  ударом  распорол  и  сорвал  отрытую
кожу. Под ней, переливаясь всеми  цветами  радуги,  лежали  разноцветные
камешки.
   - Ну вот, я же говорила, что он знает, что откапывает, - пробормотала
Леди.
   Я молчал, не зная, что предпринять. Кот ходил вокруг ямы,  подрагивая
пушистым хвостом и поглядывая то на камни, то на нас. На его морде  ясно
читался вопрос: "Где ваш восторг и похвалы? Ну хвалите меня, хвалите".
   Наконец, присев и не отрывая глаз от самоцветов, я обратился к Леди:
   - Что будем делать, Золотая Погибель? Можно ли, по твоим  чародейским
правилам, несчастному, всеми преследуемому, бездомному пришлецу  поднять
с земли несколько ничьих,  никому  не  нужных  камешков,  которые  отрыл
голодный бездомный котик, надеясь на нашу помощь?
   -  Во  наплел!..  -  изумленно  пробормотала  Леди.  -  Прямо  сердце
разрывается. Ты, случаем, у себя  там,  дома,  сказки  не  сочинял?  Про
несчастных детишек, которые заблудились в страшном-престрашном лесу.
   - Если проще говоря, Леди, то, перефразируя классика,  скажем:  брать
или не брать - вот в чем вопрос!
   - Я думаю, брать, однозначно! По поводу ценностей, открыто лежащих на
дороге, я никаких инструкций не имею.
   В это время кот, не понимающий наших сомнений, запустил свою  лапу  в
чужое добро, вытянул один крупный рубин  (или  гранат),  как  бы  играя,
подкатил его к моим ногам и  вопросительно  на  меня  уставился.  Тут  я
отбросил сомнения и, зажмурив глаза, схватил камень рукой в перчатке.  И
ничего не произошло. Я почувствовал в своей руке  прохладу  и  гладкость
полированного камня, а по предплечью  привычно  потекла  к  моему  плечу
Леди. Свесив голову, она также разглядывала камень в моей  руке.  Ванька
удовлетворенно улегся рядом с моей ногой.
   Тут меня прорвало.
   - Кормилец! - заорал я, - Вся сметана в округе - твоя!
   В порыве безудержного восторга  я  схватил  кота  за  черный  толстый
загривок и потряс его. Ванька изумленно вырвался, как бы не понимая, чем
вызвана подобная фамильярность, и отмахнулся лапой. Но, поскольку  когти
он не выпустил, замах у него получился довольно добродушный.
   Я вытащил найденные камни из плошки, в которой  они  были  зарыты,  и
разложил их на поле плаща, Их было немного - сорок  две  штуки.  Правда,
Леди заявила, что мне этого на четыре роскошные жизни хватит. Камни были
только  пяти  видов:  рубины,  изумруды,  сапфиры,   несколько   крупных
сиреневых топазов и четыре алмаза. Большинство камней были отполированы,
но не огранены, некоторые из камней были в поломанной  оправе  и  только
четыре изумруда были огранены странным, невиданным  мною  способом.  Это
были высокие пирамидки со  слегка  срезанной  вершинкой,  оправленные  в
старое, тускло сверкавшее серебро. Перстень, серьги и брошь. Но, к моему
несказанному огорчению, оправа серег  и  особенно  броши  была  смята  и
поломана. Только перстень сиял  своей  чудной  непередаваемой  красотой.
Леди немедленно заявила, что эти камни порченые, и их никто не купит. Но
моего восторга это заявление не уменьшило. Огорчало,  что  перстень  был
явно маловат для моих лап, но в порыве  отчаянного  хотения  я  все-таки
решил примерить его на безымянный палец затянутой  в  перчатку  руки.  К
моему изумлению, едва я поднес перстень к пальцу, его обруч  увеличился,
он легко скользнул на последнюю фалангу  и  крепко  ее  охватил,  словно
занял свое привычное место, Я полюбовался игрой крупного зеленого камня,
а затем поднялся на ноги.
   - Так, друзья, - почти пропел я, незаметно для себя  включая  в  нашу
компанию кота, - мы должны до темноты попасть в Мох.  Поэтому  предлагаю
немедленно двигаться.
   - Посмотрите-ка, - немедленно  отозвалась  Леди,  -  этот  обжора  на
радостях даже обедать не желает. Исхудаешь, батюшка... -  протянула  она
жалобно.
   - Что нам ваш сухой паек, - ответил я заносчиво. - Вот мы  посмотрим,
чем местные рестораторы благородных путешественников угощают.
   - Как же ты  быстро  из  бедного,  несчастного,  всеми  преследуемого
пришлеца в благородного путешественника превратился.
   Но я не стал вступать с Леди в пререкания, а, собрав камни и рассовав
их по карманам, отправился за Вороном.
   Возвратившись, я упаковал свой дорожный мешок и взобрался на  лошадь.
Кот сидел в траве и не делал  попыток  присоединиться  к  нам.  Тогда  я
наклонился к нему и довольно напыщенно произнес:
   - Уважаемый Боевой Кот, прошу тебя присоединиться к нам и стать нашим
другом и попутчиком, делить с нами удачи и невзгоды, радости и потери. -
Потом, помолчав, добавил:
   - Поехали, Ванька!
   Кот, подняв голову, посмотрел мне в глаза и одним прыжком оказался  у
меня на колене, затем  нырнул  под  плащ  и  устроился  на  моем  бедре,
уцепившись когтями за штанину и мою кожу.  Он  прикрыл  глаза,  и  стало
ясно, что он готов к путешествию. Так мы и тронулись: я на Вороне,  Леди
На моем плече и Ванька под плащом на бедре.
   Скоро лес кончился,  и  дорога  вывела  нас  в  засеянное  поле.  Мне
подумалось: "Трое вышли из леса. Чтобы разрушить этот прекрасный Мир?"

5. МОХ. НОЧЬ

   ...А нужно ли верить людям? Нужно! Только при этом  необходимо  точно
представлять, чего они от Вас хотят и чего они от Вас ожидают.  Если  Вы
совершенно  точно  знаете  эти  две  вещи,   то   людям   можно   верить
безоговорочно.
   Все равно им вряд ли удастся Вас обмануть...

   Всю вторую половину дня меня удивляло, что мы никого не встречали  на
полях и больших огородах, лежавших по обеим сторонам дороги. Леди на мой
вопрос удивленно ответила:
   - А что людям здесь сейчас делать? Я  же  тебе  объясняла,  что  наши
земледельцы, как и подавляющее большинство жителей нашего Мира, - полные
люди. Значит, они прекрасно владеют прикладной  магией  своего  ремесла.
Для них не проблема обеспечить оптимальную для  посевов  погоду,  дожди,
там, солнце, или уничтожить вредителей и сорняки.  Этому  они  учатся  с
детства. Так что сейчас они трудятся у себя  дома  -  анализ  окружающей
среды, расчет и составление необходимых заклинаний, запуск их в действие
- это настоящее искусство. И от  того,  насколько  хозяин  владеет  этим
искусством, во многом зависит и величина урожая, и  качество  продуктов.
Иногда ученик такое сочинит! У моих  соседей  один  такой  ученичок  раз
заклинание состряпал, так у них  арбузы  на  три  недели  раньше  других
поспели, да какие здоровые и красные были. Ну  они  на  радостях  хорошо
поели, а потом чуть не перемерли - животами неделю маялись.
   - Типичное отравление нитратами, - пробормотал  я,  но  Леди  на  мои
научные слова не обратила внимания.
   - Так что сейчас здесь никого и не  должно  быть.  Вот  когда  придет
время убирать урожай, тогда их место будет в поле.
   Буквально в то же мгновение  мне  представилась  возможность  поймать
Леди на незнании местных обычаев, что я не замедлил сделать.
   - Позвольте, дорогая, вот же сидит почтенный земледелец,  контролируя
процесс вызревания ячменя!
   Невдалеке от дороги, посреди высоких зеленых всходов,  которые  я  не
раздумывая  окрестил  ячменем,  сидел,  привалившись   к   здоровенному,
воткнутому колу, мужик.  Одежда  на  нем  была  необычайно  красочная  и
состояла из оранжевых широких штанов, напоминающих украинские  шаровары,
и ярко-голубой рубахи, подпоясанной темно-синим кушаком. Голову селянина
украшала желтая, похожая на соломенную, широкополая шляпа, а  на  ногах,
хотите верьте, хотите нет, желтели новые лыковые лапти.
   Он сидел, опустив голову и задумавшись, и, видимо, не слышал, как  мы
подъезжали.
   Я, честно говоря, обрадовался встрече, надеясь в разговоре с одиноким
человеком прояснить для себя хоть какие-то обычаи или  нормы  поведения,
существующие в этой местности, чтобы не выглядеть  в  городе  совсем  уж
чужаком. Поэтому я в нетерпении подтолкнул шпорами Ворона и повернул его
в сторону аборигена.
   Но не успел я въехать в посевы, как у меня на плече  раздалось  тихое
хихиканье, а поселянин вскочил на ноги и принялся энергично  выдергивать
из земли свой здоровенный кол. Через секунду он, уставив в нашу  сторону
вымазанное землей острие, двинулся вперед, покачиваясь и загребая  землю
странно согнутыми ногами. Голову он по-прежнему не поднимал.
   - Почтеннейший, - заорал я на все поле, показывая свое  миролюбие,  -
не надо тыкать в нас вашим грязным колом. Я всего лишь хочу  задать  вам
несколько общих вопросов.
   - Уйди из овса... - прогундел в ответ агрессивный земледелец.
   Леди хихикала уже вовсю, да и Ванька  высунул  голову  из-под  плаща,
интересуясь развитием событий.
   Я понял, что моя честь попрана хамством и немотивированной грубостью,
и ответил, собрав весь свой сарказм:
   - Почтеннейший, вам  надо  научиться  уважительнее  разговаривать  со
знатными путешественниками. В противном случае вы рискуете напороться на
неприятности!
   Сквозь хохот у моего правого уха я расслышал новую гундосую фразу:
   - Уйди из овса, а то как дам палкой в брюхо...
   При этом абориген уже набрал приличную скорость, и я  понял,  что  он
действительно целит мне в живот. Не то чтобы я уж очень  испугался,  но,
сочтя драку с практически безоружным  крестьянином  не  слишком  великим
подвигом, я быстро развернул Ворона и вернулся на дорогу.
   Едва я покинул  посевы,  как  этот  отчаянный  колоносец  повернул  в
сторону и по большой  дуге,  постепенно  снижая  скорость,  вернулся  на
прежнее место. Здесь он снова воткнул свое оружие в землю,  но  не  стал
усаживаться под ним, а вскарабкался на вершину и, развернувшись, наделся
кушаком на кол. Потом  подергался  всем  телом,  устраиваясь  поудобнее,
поднял голову и приложил ладонь ко лбу наподобие  козырька.  И  тут  кол
начал  медленно  вращаться,  подставляя  различные  участки   поля   для
обозрения своему седоку.
   Только тут я наконец понял, что это не  что  иное,  как  обыкновенное
пугало. Господи, каким же идиотом я выглядел, ведя интеллигентную беседу
с набитой неизвестно чем куклой.
   - Я же... тебе... говорила... - радостно давясь смехом, начала  Леди,
-  что  жители...  не  бродят  сейчас  по  полям...  Все  поля   накрыты
заклинаниями, а  этот...  этот  поставлен,  чтобы  выгонять  из  посевов
животных и людей... Правда, люди в посевы не забираются... Но это  очень
хорошее пугало... должно быть, новое. Вон, даже говорить умеет.
   - А может, можно с ним поговорить, чем тут народ живет? - с  надеждой
поинтересовался я.
   - Нет... - уже спокойнее ответила Леди. - Это ж пугало, у  него  одна
функция - выгонять из посевов. О чем ты будешь  с  ним  говорить,  жердь
тебе в брюхо... - Леди снова развеселилась.
   Ванька снова спрятался под плащ, и мы двинулись дальше под  хихиканье
Леди, ужасно довольной разыгравшейся сценой.
   Уже в сумерках мы подъехали к  городку  со  странным  названием  Мох.
Сначала по сторонам дороги стали встречаться небольшие аккуратные  дома,
обнесенные крепкой, но невысокой оградой, иногда  каменной.  Дворы  были
чисто выметены, а частенько и замощены каменными плитами. Люди во дворах
занимались обычными повседневными делами и совершенно не обращали на нас
внимания. Потом дома приблизились к дороге, и она незаметно превратилась
в  улицу.  Удица  закончилась  широкой  мощеной  площадью   с   фонтаном
посередине. На площади было довольно много народа,  видимо,  люди  вышли
вечерком прогуляться, но на нас по-прежнему никто не обращал  особенного
внимания. Правда,  несколько  девушек,  стайкой  сидевших  на  гранитном
обрамлении фонтана, бросали  в  мою  сторону  заинтересованные  взгляды,
шушукались и хихикали.
   Объехав площадь, я увидел высокое, в три  этажа,  каменное  здание  с
большой вывеской по фасаду, на которой с изумлением прочитал надпись  на
чистом  русском   языке,   правда,   написанной   почему-то   в   старом
правописании, -  "ТрактирЪ"  и  рядом  "Постоялый  дворъ".  Между  этими
словами была нарисована лохматая и усатая рожа с огромным красным носом,
шрамом через всю левую щеку и серьгой в левом ухе,  весьма  напоминавшая
изображение Бармалея в моей любимой детской книге. Под словом "ТрактирЪ"
красовалась жирная синяя стрелка, указывающая  налево,  а  под  надписью
"Постоялый дворъ" не менее жирная красная стрелка, отправлявшая читателя
направо. При этом вход в столь замечательное здание  располагался  прямо
под  вывеской,  и  других  дверей,  по  крайней  мере  на   фасаде,   не
наблюдалось.
   Я вытащил из-под плаща дремавшего кота и посадил его перед  собой  на
седло. Затем сполз на землю и, привязав поводья к врытому рядом с входом
каменному столбику, попросил:
   - Вань, пригляди за лошадью, я сейчас вернусь.
   Клянусь, кот кивнул мне в ответ.
   Я толкнул тяжелую дверь и вошел в большой зал.
   По всему  залу,  расположенному  на  три  ступени  ниже  входа,  были
расставлены массивные столы, окруженные не менее массивными  табуретами.
У боковых стен с помощью высоких перегородок, не доходивших, правда,  до
потолка, были устроены отдельные кабинеты. Некоторые из них имели двери,
а  другие  закрывались  тяжелыми  портьерами.  Под  самым  потолком   на
перекрещивающихся толстых деревянных балках  висела  люстра,  сделанная,
похоже, из огромного колеса, по  его  ободу  горело  несколько  десятков
свечей. Ступица колеса  была  украшена  старым  пожелтевшим  от  времени
черепом, который таращил пустые глазницы на толпящихся внизу  людей.  На
противоположной от входа стороне зала располагалась высокая стойка, а за
ней огромная витрина, сверкавшая разноцветным винным стеклом. За стойкой
стоял, судя по внешнему виду  и  осанке,  хозяин  заведения,  его  рожа,
несомненно,  послужила  образцом  для  написания  образины,   украшавшей
вывеску. Правда, оригинал был осчастливлен  обширной  лысиной,  так  что
художник, видимо, хотел польстить своему заказчику. По бокам от  хозяина
суетились два молодых паренька в заляпанных белых  фартуках,  обслуживая
посетителей, обступивших стойку и сидящих за столами.
   Зал был полон. Гул голосов почти  перекрывал  звуки  музыки,  которые
исходили от странного аппарата,  стоявшего  слева  от  стойки.  На  этом
аппарате лежала гитара, еще одна  гитара  стояла,  прислоненная  к  паре
барабанов, установленных на подставках,  вместе  со  сдвоенными  медными
тарелками. Похоже,  здесь  имелась  и  живая  рок-группа.  На  небольшом
пятачке перед этим музыкальным центром топталось несколько пар.
   - Ну что, - раздался у меня над ухом шепоток  Леди,  -  так  и  будем
толпиться у входа. Держись понахальнее.
   Я начал проталкиваться к стойке. Бармалей, без сомнения, еще издалека
заметил меня и, выскочив из-за своей стойки, торжественно  двинулся  мне
навстречу. Встретив меня в середине зала, он с достоинством поклонился и
глубоким басом пророкотал:
   - Господин, я рад, что вы удостоили мое заведение  своим  посещением.
Чем я могу служить вам?
   - Мне, любезный, - начал я барственным тоном, - необходима  приличная
комната дня на два-три и ужин. У дверей стоит моя  лошадь,  о  ней  надо
позаботиться.
   Бандитская  рожа  хозяина  сморщилась,  и  он  оглушительно   чихнул,
прикрывшись ладонью. Тут же рядом  с  ним  появилась  молодая  белокурая
девушка, почти девочка, в  простом  голубом  платье  и  белом  кружевном
фартуке с большими карманами. Присев передо мной в легком  поклоне,  она
вопросительно поглядела на моего собеседника.
   - Покажи господину  первые  президентские  апартаменты.  Скажи  Люку,
чтобы отвел лошадь господина на конюшню и позаботился о ней. Вещи  пусть
отнесет господину в комнату, - пробасил тот. Затем, обращаясь ко мне, он
спросил:
   - Ужинать господин будет в комнате или в общем зале?
   - Ужинать буду в общем зале, а в комнату принесите немного молока  на
блюдце и большую миску свежей сметаны.  Хозяин,  ничуть  не  удивившись,
кивнул девчушке:
   - Выполняй.
   И опять с достоинством поклонился.
   - Прошу вас, господин, за мной... - пропел тоненький нежный  голосок,
и девушка повернулась ко мне лицом.
   Вы наверняка  не  раз  слышали  довольно  избитое  поэтами  и  фатами
выражение: "Я утонул в ее глазах". Так вот, в этот момент я  понял,  что
оно подразумевает. Я смотрел в эти огромные, чудные темно-синие глаза  и
ощущал,  как  погружаюсь  в  них  все  глубже  и  глубже.  Гул  голосов,
наполнявших зал, постепенно отдаляясь,  затихал,  свет  начал  меркнуть,
принимая голубовато-зеленоватый оттенок,  мои  уши  заложило,  словно  я
нырнул глубоко под воду или взлетел  высоко  в  воздух.  У  меня  начала
медленно кружиться голова.
   Когда я почувствовал жжение в груди  и  понял,  что  забыл  выдохнуть
остатки давно использованного воздуха и вдохнуть порцию свежего, в  моей
голове раздался знакомый ехидный голосок:
   - Закрой рот и перестань есть девчушку глазами, Как  не  стыдно,  так
бесстыдно разглядывать невинное дитя. Не забудь, что  ты  выглядишь  как
опытный тридцатилетний сердцеед!..
   И тут я наконец вынырнул.