ься.  Только  Леди  и
Ваньки нигде не было видно.
   Внезапно площадь замолчала.  В  воздухе  повисла  тишина,  постепенно
наполняясь звенящим, вибрирующим  напряжением.  Люди  замерли,  порой  в
самых неожиданных позах, и неподвижно дожидались какого-то  невозможного
откровения, которое вот-вот должно было снизойти на них.
   В этой звенящей тишине, словно плевок в чистый родник, раздался голос
Магистра. Держа в высоко поднятой руке плошку с  почти  невидимым  синим
огоньком, он хриплым срывающимся в кашель голосом прокричал:
   - Сегодня, едва только солнце вступит в зенит, рыжий пришлец по имени
Илья будет ввергнут в синее пламя. Я,  Красный  Магистр  Мира  Спокойной
Воды, удостоен  Советом  чести  раздувать  синее  пламя  и  принять  дух
пришлеца. Перед тем  как  приговорить  пришлеца  к  традиционной  казни,
магистерский суд произвел его допрос и дознание...
   Знаете, весьма неприятно выслушивать мерзкую ложь в  свой  адрес.  Но
когда тебя поливают самыми  вонючими  помоями,  приписывают  тебе  самые
мерзкие помыслы и поступки при огромном скоплении народа, а ты не можешь
ни возразить, ни  опровергнуть  лжеца,  терзающее  тебя  унижение  может
довести до полного  исступления,  до  самоубийства,  до  желания  самому
зажечь свой костер.
   Я закрыл глаза и, не слушая карканья Магистра, поднял лицо к  солнцу.
И сразу почувствовал его тепло и свет,  приласкавшие  мои  лоб  и  щеки,
скользнувшие по обнаженной шее и ладоням рук. Странно, но даже затянутая
в  перчатку  правая  рука   ощутила   его   нежное,   бережное,   теплое
прикосновение. Все  мое  тело,  вздрогнув,  как  будто  проснулось  и  с
какой-то непонятной и невыносимой истомой потянулось  к  изливаемому  на
него теплу и свету. Будто бы только сейчас оно наконец набрело  на  свое
истинное  место  в  жизни,  будто  бы  только  сейчас  оно  поняло  свое
предназначение,  свои   возможности,   свой   путь.   Я   казался   себе
аккумулятором,  который  безжалостно  выбрали,  высосали  до  донышка  и
готовились выбросить на свалку, как хлам, но неожиданно вновь подключили
к бездонному, бесконечному источнику энергии. И я, жадно захлебываясь  и
причмокивая, пил и пил из этого источника, не боясь, что меня переполнит
и разорвет сворачивавшаяся внутри тугой спиралью чудесная живая сила.
   Вдруг молча внимавшая Магистру площадь вздрогнула глухим  вздохом.  Я
открыл глаза  и  осмотрелся,  Магистр  закончил  речь  и  в  напряженном
молчании тысячи людских глаз медленно  опускал  руку  с  зажатой  в  ней
плошкой синего пламени в сторону моего тюстамента. Когда та остановилась
на уровне его глаз, он, набрав полную грудь воздуха,  сильно  дунул.  Из
плошки  выметнул  длинный  язык  синего  пламени,  лизнул  мой  каменный
пьедестал и пропал. Но словно в ответ на  его  прикосновение  из  черных
бойниц подо мной вверх ударили гудящие синие ленты пламени.
   Я оказался внутри чудесного синего бутона,  обнимавшего  меня  своими
длинными лепестками. Чудесная солнечная теплота,  до  краев  наполнявшая
меня, казалось, вскипела и бросила миллионы  легких,  шипящих  пузырьков
мне в голову.
   И тут всеобщее благоговейное  молчание  грубо  разорвал  могучий  бас
Странника.
   - Дьявол вас забери!.. - раскатилось на всю площадь, и я увидел,  как
огромная его дубина поднялась и с силой врезалась своим тонким концом  в
камень у его ног. Яркая-зеленая искра сорвалась с толстого конца  посоха
и, петляя над головами людей, засверкала в мою сторону. Через  мгновение
она пробила сжимавший меня бутон и коснулась моей груди.
   Нет, синий огонь не погас, но обвившие меня лепестки стали медленно и
неуклонно раскрываться. Одновременно вся моя фигура начала погружаться в
разгорающееся золотистое сияние. Я резко, как  при  большом  увеличении,
увидел  напряженное,  покрытое  крупными  каплями  пота  лицо  Магистра,
старавшегося снова сомкнуть лепестки синего пламени вокруг  моего  тела,
но его сил явно не хватало. Лепестки продолжали медленно расходиться,  а
окружавшее  меня  сияние  превратилось  в  яркий   ослепительный   нимб,
полыхавший золотыми протуберанцами.
   Неожиданно   по   нитям   Золотого   Волоса,   связывавшим   меня   с
сопровождающими магами, стремительно побежали, словно бенгальский огонь,
яркие алые огоньки. И едва они коснулись удерживавших Золотой Волос рук,
как темные фигуры вспыхнули сверкающими неподвижными кострами, а золотые
нити превратились в серую  дымящуюся  паутину,  тут  же  осыпавшуюся  на
каменную мостовую. Через мгновение лишь эти незаметные серые полоски  да
маленькие  горки  пепла,  раздуваемые   легким   ветром,   остались   от
удерживавшей меня цепи. Моя рука, сжимавшая рукоять  Поющего,  вымахнула
клинок навстречу солнцу, и из камня на перекрестье гарды точно в  камень
медальона, украшавшего грудь Красного Магистра, ударил луч чистого алого
света. Камень Магистра брызнул в стороны осколками запекшейся  крови,  и
величественная  фигура  медленно   с   сухим   треском   осела.   Из-под
колеблющейся кучи кроваво-красной ткани  выкатился  и  замер  обугленный
щербатый череп.
   Я усмехнулся и шагнул со своего помоста.  Мои  руки  сжимали  рукояти
Поющего и Молчащего, а направившие на меня свои копья стражники казались
мне тряпичными куклами с грубо нарисованными, неживыми лицами.  Завявший
цветок синего пламени, опустив свои гудящие лепестки к  земле,  свободно
пропустил  мою  сияющую  солнечным  светом  фигуру.  Я  шагал  прямо  на
ощетинившуюся копьями шеренгу. Надо отдать должное  стражникам,  они  не
дрогнули и стояли до конца, выполняя свой долг.  Я  подошел  к  ним  так
близко, что заметил отблеск своего горящего взгляда на их лицах.
   Тут что-то  ярко  блеснуло  с  небес,  и  под  изумленными  взглядами
поднятых вверх лиц одна из особо безобразных горгулий  на  фризе  собора
снова шевельнулась, метнув золотой блик с опоясывавшей ее  шею  цепи,  и
долгим прыжком бросила свое тело на камни мостовой. Я знал  только  одно
существо, способное на такой прыжок. Через мгновение у моей  левой  ноги
вырос здоровенный  черный  котяра  с  горящими  изумрудными  глазами,  а
свисавшая с его шеи цепочка  обернулась  золотой  змейкой  и  свилась  в
клубок на моем плече, подняв точеную головку со  сверкающими  рубиновыми
глазками.
   Теперь  перед  перепуганной  толпой,   перед   шеренгой   растерянных
стражников стоял Рыжий Пришлец с Золотой Змеей на плече и Черным Котом у
ноги!
   Это стало последней каплей копившегося ужаса. Толпа наконец  очнулась
и с воплями кинулась  прочь  со  ставшей  страшной  площади.  Стражники,
только сейчас сообразив, с кем  они  имеют  дело,  побросали  оружие  и,
запинаясь о ножны мечей, побежали вслед за горожанами.
   Я вложил оружие в ножны и по быстро пустеющей  площади  направился  к
своим друзьям, тесно  окружившим  Странника.  Они  молча  ожидали  моего
приближения,  глядя  на  меня  несколько  испуганно,  как  на  давно   и
по-доброму знакомого человека, неожиданно отмочившего  глупую  или  злую
шутку.  Только  Странник,  устало  опираясь  на  свой  громадный  посох,
улыбался мне приветливо и открыто. Я подошел к ним и протянул  Страннику
руку. Он обхватил мою ладонь своими большими пальцами и, слегка сжав ее,
пробасил:
   - Не бывает цветной магии. Магия бывает только добрая и злая, алая  и
золотая.
   Общее напряжение, сковывавшее  окружавших  его,  мгновенно  растаяло:
лошадный вытянул из кармана кругляш овсяного печенья и, улыбаясь мне  во
весь рот, с  хрустом  принялся  его  жевать,  Лаэрта  выдвинулась  из-за
Странника, покосилась на Леди и, присев, обняла Ваньку  за  шею,  тайком
вытирая о его шерсть мокрые от слез щеки, Бармалей впервые за все  время
нашего знакомства ласково и грустно улыбался, даже мой лохматый знакомец
из леса Леди, неизвестно как  затесавшийся  в  нашу  компанию,  отпустил
рукоятку  топора,  которую  он  судорожно  сжимал  огромным  кулаком,  и
неуверенно заулыбался. Не хватало только Вечника, а я так хотел его  еще
раз увидеть, чтобы сказать, что знаю теперь свое настоящее полное имя.
   Я с непонятной тоской смотрел на своих  друзей  и  вдруг  как  бы  со
стороны услышал свой собственный спокойный, усталый голос.
   - Мне пора возвращаться назад. Прощайте, друзья,  и  спасибо  вам  за
все!
   Странник выпустил мою руку и слегка кивнул  лохматой  седой  головой.
Лаэрта выпрямилась и, с  испугом  глядя  в  мое  лицо  своими  огромными
васильковыми глазами, выдохнула:
   - Я иду  с  тобой...  -  а  затем,  словно  оттолкнувшись  от  земли,
качнулась ко мне и повисла у меня на шее.
   Я подхватил ее на руки и прижал невесомое тело к груди.
   - Радость моя, я сам не знаю, куда я иду и что со мной случится. Я не
могу взять тебя с собой, но я на всю свою  жизнь  запомню  тебя.  Просто
потому, что лучше тебя никого на свете нет.
   Я опустил ее на землю и сдернул с пальца перстень. Яркое белое  пламя
вновь растворило в себе его обруч и свилось в слово "Лаэрта".  Вся  наша
компания беззвучно уставилась на чудесную горящую вязь волшебного слова.
Не дожидаясь, когда волшебное сияние  начнет  меркнуть,  я  взял  ладонь
Лаэрты и надел ей на палец свой перстень. Он мгновенно сжался, охватывая
ее тоненький пальчик.
   - Это для тебя! На память...
   Все молчали. Я развернулся  и  двинулся  в  сторону  короткой  пустой
улицы, ведущей к городской цитадели. На углу  я  еще  раз  оглянулся  на
своих друзей. Они не трогались с места, и их фигуры казались  маленькими
и сиротливыми на фоне огромной,  замусоренной,  пустой  площади.  Лаэрта
как-то безвольно взмахнула  рукой,  и  я  решительно  свернул  за  угол,
отсекая все то, что мне стало дорого в этом мире.
   Улица была короткая, и в самом ее начале  я  увидел,  что  на  мосту,
ведущем в цитадель, который почему-то не подняли, мне готовится встреча.
На  наклонном  дощатом  настиле,  перегораживая  мост,  высилась  наспех
сделанная из каких-то обломков баррикада. За ней  нестройно  волновалась
толпа вооруженных людей и бегал офицер с красным плюмажем  на  вытянутом
шлеме.  Он  метался  по  мосту,  выталкивая  вперед  лучников,   которых
набралось человек  десять  -  двенадцать.  Я  широким,  уверенным  шагом
приближался к  мосту.  Когда  до  баррикады  оставалось  метров  десять,
лучники спустили с тетивы первые стрелы. Промазать с  такого  расстояния
было  просто  невозможно.  Я  невольно  притормозил,  но,  ко  всеобщему
удивлению, ни одна стрела не попала в цель, окружавшее  меня  золотистое
сияние просто и изящно отклонило вонзавшуюся  в  меня  смерть.  С  тихим
шелестом Поющий и Молчащий покинули свои ножны. И тут  я  в  третий  раз
услышал пение Поющего. Только сейчас это была  не  песня-предупреждение,
нет, мой меч пел о битве, что сейчас грянет,  и  о  крови,  которую  ему
предстоит пролить. И я понял, что этой крови будет немало.
   Второй раз лучники выстрелить не успели. Как только их первые  стрелы
просвистели  мимо  моего  лица,  я  одним  прыжком  взлетел  на  нелепую
баррикаду и сверху взглянул на кучу облитых железом, вооруженных  кукол,
не похожих на живых, дышащих людей. Их было очень много, их было  вполне
достаточно, чтобы остановить, уничтожить,  смести  с  лица  своего  мира
человека, вооруженного только мечом и кинжалом. Но их было  очень  мало,
крайне недостаточно,  чтобы  представлять  хоть  какую-то  преграду  для
окруженного золотым сиянием урагана, обрушившегося на них.
   Я прыгнул вниз, и первый рухнувший на  меня  топор  встретил  клинком
Молчащего. Блестящее  лезвие  топора,  напоровшись  на  черноту  клинка,
развалилось надвое, словно было сделано из  пластилина.  Воин  изумленно
уставился на остатки своего оружия, не замечая,  как  сверкающий  клинок
Поющего,  описав  справа  налево  серебристый  полукруг,  прошел  сквозь
металлический  ошейник  его  кольчуги,  круша  позвоночник   и   отделяя
изумленно таращившуюся голову от тела.  Серебряная  струя,  выскочив  из
тела Первого стражника, легко нырнула вниз, располовинив рядом стоявшего
лучника,  а  черная  молния  Молчащего  метнулась  вправо   и   пронзила
подскочившего офицера. Трое защитников цитадели рухнули на  доски  моста
почти одновременно.  Офицер,  падая,  еще  хрипел  и,  царапая  пальцами
портупею, пытался дотянуться до кинжала, но хрип мгновенно оборвался под
ударом   черной   безжалостной   лапы,   вооруженной   живыми,    лаково
поблескивающими кинжалами. Первые ярко-красные, дымящиеся струйки  живой
морилки окрасили матовую желтизну Дерева в цвет смерти. Не успели первые
жертвы распластаться под моими ногами,  а  смертоносные  клинки,  изящно
развернувшись, начали  обратное  движение,  рассекая  стальные  доспехи,
кольчуги, кожу мертвую и живую, мясо, кости, человеческие  внутренности,
словно это была старая гнилая рогожа. Через мгновение я сделал еще  один
Шаг вперед, а  за  моей  спиной  остались  неподвижно  лежать  уже  семь
человек. Впереди в  толпе,  перекрывая  общий  рев,  раздались  истошные
вопли,  и  двое  стражников,  выронив   оружие,   схватились   за   свои
расползающиеся под пальцами лица. Это вступила в бой Леди.
   Окружавшие  меня  нелепые  фигуры,  заходящиеся  в  истошных  воплях,
охваченные почти мистическим ужасом, не понимали, почему моя левая рука,
казавшаяся им пустой, несет такую же неотвратимую смерть, как и та,  что
сжимала страшный сверкающий клинок, они не  понимали,  как  узкий,  тон"
кий, казавшийся таким хрупким, меч разрубал их тяжелые мощные топоры, но
еще страшнее было то, что их  оружие  разваливалось  от  взмаха  пустого
левого кулака, они не понимали, почему не могут достать своим заточенным
железом, - своими надежными стрелами такое близкое, такого  незащищенное
тело. Они не могли понять, какая неведомая сила несет страшную смерть их
товарищам, стоящим за их спинами, они, раз  увидев,  не  могли  оторвать
глаз от чудовищного черного зверя, беззвучно  и  беспощадно  добивавшего
раненых за моей спиной.
   Когда мои клинки, завершив два очередных пируэта,  оставили  за  моей
спиной еще восемь трупов, а еще трое, страшно  завопив,  упали  в  самой
гуще  толпы,  вся  эта  кукольная  армия  бросилась  врассыпную.  Причем
большинство предпочитало метнуться с моста в ров, чем отступать в здание
замка, рискуя опять оказаться на моем пути.
   Я вошел  в  холл  замка  и  начал  подниматься  по  широкой  парадной
лестнице. Впереди было пусто, но  стальная,  монотонная  песня,  которую
выводил Поющий, не  затихала.  Шагая  по  коридорам,  анфиладам,  залам,
переходам замка,  я  не  пытался  припомнить  дорогу,  по  которой  меня
выводили на казнь, меня безошибочно вело волчье, звериное  чутье,  точно
указывая кратчайший путь назад, в свой дом,  в  свой  мир.  Изредка  мне
встречались  перепуганные  фигуры,  стремительно  прятавшиеся  при  моем
приближении. Раза два на моем пути вставали кучки  защитников  цитадели,
но мое тело, вспомнившее присущие ему  навыки,  двумя-тремя  отточенными
движениями уничтожало или рассеивало неуклюжих, беспомощных людей.
   Наконец, когда я почувствовал приближение  своей  неведомой  цели,  в
одном  из  нешироких  коридоров  меня   встретил   заслон   из   темных,
бесформенных  фигур,  закутанных  в  грубые   балахоны,   с   опущенными
капюшонами, из-под  которых  высверкивали  рубиновым  огнем  неморгающие
глаза. Магов было немного, не более десятка. Когда  я  приблизился,  они
одновременно  вскинули  рукава  балахонов  и  с  черных  теней   пальцев
сорвались ярко-оранжевые шары. Со зловещим шипением, разбрасывая искры и
оставляя за собой дымные следы, они  метнулись  в  мою  сторону.  Поющий
описал передо мной серебристый полукруг, и большинство изрыгающих  искры
шариков рассыпалось по сторонам, но один из них попал  мне  в  бедро  и,
пробив окружающее меня сияние,  ожег  ногу  нестерпимой  режущей  болью.
Второй огненный  шар  задел  спину  Ваньки,  который  дико  взвизгнул  и
покатился по полу, сбивая вспыхнувшее на спине пламя. Я страшно  зарычал
и подобрался для прыжка. Маги опустили  руки,  и  я  понял,  что  сейчас
последует новая атака.
   Но в последний момент  рядом  со  мной  выросла  огромная  фигура  со
странной грушевидной головой и шестью сверкающими глазами.
   - Вечник! - изумленно выдохнул я.
   Своим кривым медвежьим когтем он резко  процарапал  по  полу  поперек
коридора  глубокую  борозду.  Через  мгновение  вырвавшиеся  из  широких
рукавов огненные  шары  с  треском  отразились  от  невидимой,  вставшей
поперек коридора преграды и ударили в стоявшие неподвижно фигуры  магов,
превратив их в рычащие оранжевые факелы.
   Вечник повернулся ко мне. Его  нелепая  вытянутая  морда  с  коротким
хоботом и черными кожаными ноздрями  показалась  мне  родным  и  дорогим
лицом. В отличие от некоторых вполне человеческих лиц, век бы мне их  не
видеть, эту морду я готов был лицезреть всю свою оставшуюся жизнь.
   - Я узнал свое настоящее имя, - гордо и невпопад заявил  я.  -  Рыжий
пришлец с золотой змеей на плече и черным котом у ноги! Да?
   - Нет, такая  конспирация  была  бы  слишком  проста.  В  пророчестве
звучало - "Искатель дороги  к  себе".  -  Вечник  с  непонятной  грустью
посмотрел на меня своими непонятными глазами. - Ты,  кажется,  хотел  на
мне полетать?
   - Да, очень. Только я плохо представляю, куда мне дальше двигаться, -
улыбнулся я в ответ, убирая клинки в ножны и поднимая  с  пола  рычащего
Ваньку.
   - Садись, садись, - добродушно пробормотал Вечник.  -  Я  знаю,  куда
тебе двигаться. Так оно будет  и  быстрее,  и  безопаснее.  Тебе  крайне
необходимо заглянуть в Долгую Книгу. Видимо, только в ней есть ответы на
твои вопросы.
   Цепляясь за густую шерсть,  я  взобрался  ему  на  спину.  Он  смешно
подпрыгнул, замахал своими растопыренными лапами, все вокруг потонуло  в
буром тумане. Туман тут же рассеялся,  и  мы  оказались  перед  широкими
двустворчатыми дверьми, покрытыми золоченой резьбой.
   - Тебе сюда... - Вечник присел на задние лапы, и я скатился  на  пол.
Ванька зашипел и спрыгнул с моих рук. И тут раздался голосок  Леди.  Она
приблизила свою головку к моему лицу и грустно пропела:
   - Да, тебе сюда, а мне с тобой нельзя! Твое путешествие  закончилось!
Какое незабываемое приключение! Прощай!..
   Она соскользнула с моего плеча и перетекла в густую шерсть Вечника.
   Я  стоял  на  ватных  ногах,  и  мое  перехваченное   спазмой   горло
отказывалось издать хотя бы звук.
   - Ничего, - тихо и грустно сказал Вечник. - Ничего. Все будет хорошо.
Мы тебя тоже никогда не забудем.
   - Я убил Красного... - выдавил я наконец из себя. - Тебе не  придется
тащить его в высший суд.
   - Да? - Он сверкнул глазами. - Спасибо. Правда, я  хотел  сам  с  ним
посчитаться, но если так получилось, то, может, это и к лучшему.
   Я вскинул руки и, обхватив его за шею, зарылся лицом в густую жесткую
шерсть. По моей щеке легко скользнула прохладная кожа Леди.
   - Ну, ну... - Горло у Вечника, похоже, тоже перехватило.
   Я отвернулся и, бросившись  к  дверям,  резко  толкнул  створки.  Они
медленно и как-то торжественно распахнулись, открыв большой темный  зал.
Посередине зала возвышался черный резной пюпитр, на котором,  освещенная
одинокой мерцающей свечой, лежала огромная толстая книга.  Долгая  Книга
Мира Спокойной Воды. За пюпитром стоял Оранжевый Магистр и  медленно,  с
огромным  напряжением  переворачивал  листы  Книги.  Поток  воздуха   от
распахнувшихся дверей качнул сияющий наконечник  свечи,  и  Магистр,  не
прекращая своего занятия, поднял голову и взглянул в  мою  сторону.  Его
лицо  осунулось  и  побледнело.  Лоб  прочертила  глубокая  вертикальная
морщинка. Печать усталости погасила блеск глаз и согнала румянец со щек.
   Наткнувшись взглядом на мою фигуру, застывшую в  дверном  проеме,  он
откинулся всем телом, как будто его ударили кулаком в лицо.
   - Тебе все-таки удалось оторваться от сети, - глухо  пробормотал  он.
Его лицо исказила гримаса страха и ненависти, а в глазах вспыхну