чества вход  этим выдающимся
личностям строжайше запрещен.
     Пятеро "икс-ассенизаторов",  в отличие от  ежа, который уже начал икать
от частого упоминания, жили не в лесу и прописные истины о жизни супергероев
знали  прекрасно.  А потому понимали, что на роль  спасателей Земли  они  не
годятся.  Их миссия -- собрать максимум информации о деятельности пришельцев
и по  возможности всеми силами мешать им творить произвол.  А уж бороться  с
космическим  флотом и  армиями завоевателей будут  другие  люди... Ну, может
быть, и не  совсем другие, но их, по крайней мере, должно  быть  больше, чем
пять человек. В  несколько тысяч раз! Раимов это тоже понимал, но  продолжал
стоять на своем.
     -- И не коситесь на меня! -- рявкнул он. -- Хотите вы того или  нет, но
факт остается фактом. В данный момент обезвредить энергокупола можете только
вы. Ученые  считают,  что  расширение куполов началось  в связи с  тем,  что
пришельцы потеряли два участка, а до прибытия их космического флота остается
не так много времени...
     --  Это  только  предположение, --  попытался  поправить  подполковника
Зубов. -- На самом деле мы не уверены, что...
     -- А вот я уверен в том, что сейчас вам лучше помолчать. -- Раимов явно
устал  спорить и,  как  всегда бывало в  таких  случаях, начинал вести  себя
грубо.  --  Предположение  это  или  доказанный  факт,  значения  не  имеет.
Единственное, что является в данном случае  важным, это приказ командования.
А он гласит,  что купола над Берном и Вашингтоном должны быть обезврежены. И
немедленно.
     -- А нам что, разорваться? -- ехидно поинтересовался Пацук.
     --  Нет, разделиться! --  отрезал  подполковник,  видимо,  теперь из-за
усталости от словесных сражений забыв  наградить  есаула нарядом. -- Группа,
слушай мой приказ.  Отдых отменяется. Завтра ранним утром  начинаем операцию
по  ликвидации  последних  куполов.  Согласно  приказу  командования,  чтобы
действовать  одновременно  и исключить любую возможность дальнейшей  мутации
энергокуполов, вы разделитесь на две группы. В Берне будут действовать Пацук
и Штольц. Остальные вылетают в Вашингтон. Задача ясна?
     О  том, что группа  впервые  с момента  своего создания будет во  время
боевой  операции разделена  на  две  части,  бойцы догадались еще  во  время
предыдущей   тирады  подполковника.   Но  то,   каким  именно   образом  это
осуществится,  повергло  спецназовцев  в  шок.  Естественно,  в   состояние,
максимально близкое к ступору, впали Пацук и  Сара, о неприязни которых друг
к другу  читатель  до  сих  пор,  разумеется, и  не  догадывался.  Однако  и
остальные "икс-ассенизаторы" были удивлены.
     О тайном  сговоре Шныгина,  Кедмана  и Ганса  никто, кроме Раимова,  не
знал. Да и подполковник  лишь  догадывался о том, что  именно собираются они
сделать,  но не знал,  каким способом. Старшина в отличие  от него  знал все
прекрасно и  понимал,  что  подобным разделением на группы  Раимов  пытается
сблизить разругавшихся Сару и Пацука.  Вот только одобрить этот метод он  не
мог.
     Все дело  в том, что  порядок действия группы, связанный  со спецификой
профессиональных  навыков  отдельных  бойцов, устоялся уже  давно. Шныгин  и
Кедман,  лучше  других  обученные   единоборствам,   всегда  действовали   в
авангарде. Пацук, главное техническое средство  отряда, непременно  старался
держаться в центре и обычно действовал, когда пространство уже расчистили от
врага  и нужно было следовать дальше. Ну а Сара и Ганс,  по вполне  понятным
причинам, замыкали группу, прикрывая ее с тыла. Конечно,  любые перестановки
в  этом  порядке в  случае  необходимости  были  возможны,  но  посылать  на
отдельное задание людей, не привыкших пробивать головой стены, Шныгин считал
неразумным.  О чем  и заявил командиру,  естественно,  тут  же получив  пять
нарядов вне очереди.
     --  Я прекрасно понимаю, чем  все это  грозит, -- заявил  подполковник,
когда  устал  орать  матом  и раздавать наряды за излишнюю  рассудительность
спецназовцев. --  Но  я в отличие от вас знаю,  что  в Вашингтоне происходит
черт-те что. Там драки,  беспорядки и погромы.  К тому  же  армия  постоянно
бомбардирует  город. В  общем, проблем  там  хватает.  А  вот  в  Берне  все
спокойно. Поэтому  Сара  и Микола справятся  там вдвоем.  --  И Раимов снова
заорал:  -- И  вообще, устав не  для вас  написан?!  Где в  нем сказано, что
приказы  командира  обсуждаются? Я  вам сейчас устрою  демократию  со  всеми
вытекающими отсюда последствиями, мать вашу Горбачеву в секретарши!  Всем по
два  наряда вне  очереди...  Молчать, я  сказал! Приказ о  завтрашнем  плане
действий ясен?
     -- Так  точно, -- рявкнули в ответ "икс-ассенизаторы", хотя в  этот раз
их голоса были абсолютно лишены энтузиазма.
     -- Вот и хорошо, -- буркнул  подполковник и посмотрел на  доктора Гобе,
наблюдавшего за  происходящим  с выражением  крайней  заинтересованности  на
лице. -- Господин Гобе, сейчас вам слово. Что вы хотели рассказать бойцам?
     Француз со счастливой улыбкой на лице поднялся со своего места и легким
шагом направился к трибуне  докладчика.  Спецназовцы такого вынести  уже  не
могли.  На  сегодня стрессов  с них  было  вполне  достаточно, чтобы еще час
мучиться от вкрадчивой  болтовни Инквизитора,  просто  обожающего  проверять
свои  теории  на  психике  спецназовцев. Именно  поэтому Пацук,  спасая  всю
группу, вскочил с кресла.
     --  Товарищ подполковник, --  завопил  он, показывая на часы.  -- Время
девять.  Через  час отбой, а мы еще не ужинали.  К тому  же нам завтра  рано
вставать. А  вы  знаете,  воно ж  как  бывает, когда невыспавшиеся  бойцы на
задание идут.  Бац, и вместо  опасного террориста-инопланетянина с  тяжелыми
травмами черепа в больницу попадает какой-нибудь подполковник.
     -- Р-р-разговорчики! -- рявкнул  в ответ  Раимов,  однако  с  украинцем
вынужден был согласиться. Не по поводу больницы, естественно.
     --  Доктор, -- остановил он француза. -- Действительно, завтра  у ребят
тяжелый  день, и  им нужно  отдохнуть.  Сделаете  свой  доклад на  следующем
собрании.
     -- Но это может оказаться очень важным, -- попытался  было  настоять на
своем Гобе, но подполковник его перебил:
     --  Сейчас для меня важно  только  то, в  каком  состоянии завтра бойцы
пойдут  на задание, --  отрезал он. -- Все! Вопрос  закрыт.  Все могут  быть
свободны. Бойцам ужинать, и отбой.
     Большего "икс-ассенизаторам" и не требовалось. Радуясь,  что в этот раз
удалось спастись от психических пыток  новоявленного Инквизитора, все пятеро
с такой скоростью бросились к  выходу из актового зала, какой не наблюдалось
у них и во время сигналов тревоги. Раимов, недовольно посмотрев  подчиненным
вслед, хотел было наказать их за  такое несоблюдение устава,  но лишь махнул
рукой.  Дескать, после  задания  с  этим разберемся. Сейчас нельзя подрывать
моральное и физическое состояние группы...
     Вот так  спецназовцы  остались  и  без тренировки  действий  по сигналу
тревоги. Причем и в  первом, и во втором случае благодарить за это следовало
Пацука, что Сара и попыталась сделать:
     -- Спасибо тебе, Микола, что не дал  Инквизитору голову нам парить,  --
тронув есаула за рукав, миролюбиво проговорила Штольц.
     -- А вот я тебе  скажу спасибо,  если  ты завтра как минимум попадешь в
больницу,  --  вырвав  руку,  огрызнулся  Микола и пошел по  коридору прочь.
Закусив губу,  девица  посмотрела  ему  вслед. И тем,  кто  этот  взгляд мог
увидеть, стало  бы абсолютно ясно,  что завтрашнее задание для Пацука легкой
прогулкой не станет.


Глава 5

     Земля.  Бренные  останки  некогда  передового  колхоза  "Красное вымя".
Бункер,  со  всеми  вытекающими  отсюда  последствиями.  А  если  точнее  --
вылетающими спецназовцами. В прямом, а  не в переносном смысле этого  слова.
Время местное. Хотя суетливые ученые так  задолбали его  экспериментами, что
оно уже и места себе не находит.
     Хиро   Харакири   спешил  успеть  до  отправки  "икс-ассенизаторов"  на
следующее,  может  быть,  последнее задание  с нужными для завершающей  фазы
эксперимента  условиями!  То,  что  задумал   японский  гений,  должно  было
произвести  переворот в науке, технике и вообще  в жизни землян. И это  было
настолько грандиозно, что японец даже мыслями своими поделиться с кем-нибудь
боялся,  а  все  записи и  расчеты  по  эксперименту держал  в  персональном
ноутбуке в виде кодированных файлов  и работал с ними только после того, как
подключал  к   видеокамере   внутреннего   наблюдения  специальную   запись,
призванную  скрыть   даже  от   дилетанта  Раимова   истинную   деятельность
компьютерщика.
     Конечно, японец мог бы  попросить о помощи профессора Зубова, и тот  ни
за  что бы не отказался  принять  участие  в  таком  интересном проекте,  но
слишком  уж  свежа   была  в  памяти  Харакири  история  с  суперсовременным
самообучающимся компьютерным танком. Помня о том, как низко были оценены его
усилия  и  к каким  катастрофическим  последствиям для того  изобретения они
привели, Хиро просто не решался говорить о своих замыслах, пока новая работа
не будет доведена до ума и  проверена  на практике. Именно поэтому  Харакири
торопился.  Он должен был  успеть сделать  все до того  момента,  как  бойцы
покинут бункер и уйдут на взлетную полосу.
     Хиро допаивал  на миниатюрную  плату  последние детали, когда заверещал
его верный  тамагочи  по  кличке Тубик.  Сначала  компьютеризованная игрушка
издала вполне  приличествующие  данному аппарату  электронные  звуки,  затем
нагло потребовала жрать  на чистом японском  языке, а  когда и это не смогло
привлечь внимание хозяина, то покрыла  изобретателя отборным  русским матом,
отлично сымитировав  при этом  интонации  командира базы. Харакири  невольно
вздрогнул  и, нервно покосившись на Тубика,  уже в стотысячный раз подумал о
том, что неплохо бы было сначала отключить нахала от аккумуляторов,  а затем
и  вовсе  раздавить  каблуком.  Но вновь, в  сто  тысяча первый  раз пожалел
единственный   в  своем   роде   процессор,   тайком  спасенный  из  некогда
уничтоженного танка.
     -- Когда-нибудь я тебя вставлю в ядерную самонаводящуюся боеголовку, --
тяжело вздохнул Харакири, пытаясь вернуться к работе.
     --  А  я  тебе  тогда  свалюсь  точно  на голову,  --  пообещал Тубик и
заверещал на грани ультразвука: -- Жрать давай!
     Работать  в условиях  такого  психологического давления было совершенно
невозможно.   Хиро   Харакири   горестно   вздохнул   и   встал  со   стула.
Усовершенствованный  тамагочи,  почувствовав  неладное,  включил вибрацию  и
попытался  сползти с тумбочки,  но японец ловко поймал  его  на  самом краю.
Тубик, продолжая вибрировать, попытался ударить  хозяина током,  но  японца,
битого  уже  не  раз  и высоким  напряжением,  удивить  тремя  вольтами было
невозможно. Хиро размахнулся игрушкой, делая вид, что намеревается запустить
ее в стену, и Тубик притих, а  затем заговорил  голосом  Харакириной матери,
подслушанным однажды,  еще  в  бытность  свою  танком, во  время телефонного
разговора.
     -- Хирочка, цветочек моей сакуры, ты же  не будешь убивать свою любимую
маму?  --  вкрадчиво  поинтересовался Тубик. -- Ты же потом, гад, по кодексу
самурая себе же живот катаной вспорешь! Крестообразно...
     -- Нет, не могу  тебя уничтожить.  Слишком  умный ты стал,  -- горестно
вздохнул Харакири, нажимая на корпусе тамагочи пару кнопок. -- Живи пока. Но
я тебе клянусь, что еще одна такая выходка, и я пристрою тебя туда, где даже
перебои с электричеством в Приморье покажутся тебе райской жизнью!
     Вновь положив на тумбочку непокорный аппарат, японец вернулся к работе.
Сама идея создания нового прибора совершенно  без  стука пришла ему в голову
тогда, когда  вместе  с  инопланетным оборудованием  лунной  базы  в  руки к
Харакири попался отчет об операции и подробная запись монолога Черментатора.
     Узнав о том, что на базе появлялся гость из будущего и  о перспективах,
которые ждут мир в дальнейшем, Хиро буквально  загорелся энтузиазмом, и идеи
из него  посыпались,  как песок  из дырявого корыта. К несчастью для японца,
большинство его замыслов не только  невозможно было исполнить технически, но
даже  математически  доказать  их  право  на существование  не  удалось бы и
Эйнштейну.  Пришлось  Харакири  с утроенной  энергией садиться  за  изучение
технологий пришельцев, надеясь найти там ответы на интересующие его вопросы.
И вот сегодня должен был  появиться на свет первый плод многомесячных усилий
компьютерщика.
     Хиро торопливо допаял последние детали, даже не обратив внимания на то,
что  места  спайки  получились  слишком  большими и грязными. Времени, чтобы
довести прибор  до  привычной японцам миниатюризации и  аккуратной точности,
просто  не было. Харакири торопливо запихал плату в корпус и, засунув прибор
в карман халата, с бешеными  глазами выскочил из лаборатории. Тамагочи, будь
у   него   руки,  покрутил  бы  пальцем  у  виска,  отслеживая  мини-камерой
передвижения хозяина. Однако за неимением  конечностей Тубику  удалось  лишь
пронзительно  свистнуть  вслед  Харакири.  После  чего электронный монстр  с
чистой совестью и удвоенной энергией принялся доедать свою виртуальную пищу.
Программа, понимаешь! Ничего тут не попишешь...
     Японец догнал "икс-ассенизаторов" уже почти у входа в переходной отсек,
ведущий из бункера  на аэродром.  Спецназовцы  были полностью  экипированы и
максимально вооружены. И  хотя лиц  за темными  забралами  гермошлемов  Хиро
разобрать  не мог,  да  и  вообще  приблизился  к  бойцам  со  спины, японцу
показалось, что выглядят "икс-ассенизаторы" крайне  недовольными, что вскоре
и подтвердилось.
     --  Подождите,  пожалуйста!  --   завопил  Харакири,  выскакивая  из-за
поворота коридора. -- Одну минуточку.
     --  В чем дело,  Харакири-сан? -- раздался  по внутренней  связи  голос
Раимова.
     -- Видите ли, сегодня ночью я производил кое-какие расчеты и понял, что
приборы   обнаружения  генераторов  силовых  полей  нуждаются  в   небольшой
доработке,  -- несколько  виноватым тоном произнес японец, отыскивая глазами
видеокамеру наблюдения за  коридором.  --  Я уже  все подготовил.  Это много
времени не займет...
     --  Вы  с  Гобе  сговорились  сегодня  с  утра,  что  ли?!  --  завопил
подполковник.  --  Один  прибежал, кричит,  что  крайне  необходимо  полчаса
поработать с бойцами. Другой орет, что приборы нуждаются в доработке. Как же
они до сих пор нормально функционировать могли, мать их блоком питания в ЭВМ
на перфокартах?
     -- Раньше, Раимов-сан, энергополя не  расширялись, -- терпеливо пояснил
командиру базы японец. -- Сейчас диффузорное увеличение силовых линий...
     -- Оставьте себе  всю свою терминологию, мать ее в словарь  Брокгауза и
Ефрона! -- вновь перебил компьютерщика Раимов.  -- Вносите  свои  изменения.
Только молча! Десяти минут хватит?
     -- Да  я и за пять управлюсь!  -- обрадовано сообщил Харакири, выхватил
из рук Пацука "призпол" и начал вскрывать корпус данного прибора.
     Для того чтобы вставить внутрь "призпола" Пацука свое новое изобретение
и  подключить  его к питанию,  японцу даже двух минут  не  потребовалось. Он
управился значительно быстрее. С тем аппаратом, который был у второй группы,
из-за заклинившего  шурупа  вышла  небольшая  заминка,  и Раимов  недовольно
зашипел,  подгоняя  японца.  Харакири  молча  кивнул,  соглашаясь  со  всеми
эпитетами подполковника, направленными в свой адрес.
     Шныгин, глядя на  мучения японца с шурупом, предложил легонько стукнуть
прибор, за что едва не оказался лежащим на земле с перегрызенным горлом. При
этом убить старшину за такой совет  одновременно захотели и компьютерщик,  и
командир базы. Хорошо, что шуруп  как раз в это время  начал  откручиваться.
Иначе  получила  бы  Сережина  мама  вместо  долгожданного  письма  от  сына
похоронку  от командования...  Хотя было бы интересно посмотреть, как Раимов
дуэтом с японцем стали бы грызть энергоскафандр!
     Однако  шуруп  открутился, Харакири  вставил  внутрь  "призпола"  вновь
изготовленную машинку, и вместо того, чтобы любоваться смертельным номером с
перегрызанием  глоток,  "икс-ассенизаторы"  были  вынуждены  отправиться  на
посадку в  самолет.  Облегченно  вздохнув, японец даже собрался  помахать им
вслед носовым платочком, но  вовремя вспомнил, что он не жена средневекового
рыцаря, провожающая супруга в  очередной Крестовый  поход.  Вытерев холодный
пот со лба,  выступивший  при мысли  о том,  что  подумали  бы  спецназовцы,
осуществи он свое  намерение, японец еще  раз вздохнул и отправился назад, в
лабораторию, ждать результатов эксперимента.
     О  том, что именно их  ждет благодаря стараниям Харакири,  спецназовцы,
естественно, ничего  знать не могли. Иначе их и без того  мрачное настроение
ухудшилось бы окончательно. Все пятеро без особого воодушевления забрались в
самолет.  Пилот,  наученный  горьким  опытом  последних рейсов,  старательно
запихал в рот четвертую подряд головку чеснока, стараясь  заглушить  стойкий
запах  самогонки, и лишь затем осторожно  выглянул в салон. К удивлению аса,
Шныгин даже внимания на его появление не обратил. Летчик удивленно хмыкнул.
     -- Так сказать, добро пожаловать на наш борт, -- осторожно произнес он.
-- Сегодняшний рейс  до Вашингтона произойдет с  посадкой в Берне. Занимайте
свои места, и приятного вам полета.
     На  реплику  пилота  никто  не  отреагировал.  Летчик, уже  собравшийся
торопливо скрыться в кабине и  запереть за  собой дверь, недоуменно  замер и
еще дальше просунул  голову в  салон. К  его  вящему удивлению,  спецназовцы
спокойно рассаживались в кресла, пристегивали ремни и даже  не пытались хоть
как-то отреагировать на присутствие пилота.
     -- Я  что-то  не  понял,  сегодня  ко мне претензий, что  ли,  нет?  --
удивился ас. -- Я чеснок зря жрал, что ли?
     -- Заткнись, блин, еври бади,  и  иди  за  штурвал, --  устало  буркнул
Шныгин в ответ. -- Без тебя тошно.
     Старшина  все никак  не мог согласиться с решением Раимова о разделении
группы. Сегодня утром он попытался  еще раз поговорить  с командиром с глазу
на глаз, но ничего из этого не вышло. Подполковник  был тверд и  менять свой
план  не  собирался.  Он даже  не стал выслушивать  доводы  Сергея и  просто
отправил его из штаба обратно в кубрик, пригрозив, что если старшина еще раз
вздумает обсуждать приказы, простыми нарядами  он уже не отделается. Шныгину
пришлось взять под козырек и удалиться.
     Остальные чувствовали себя не лучше. Причем как ни странно, бодрее всех
выглядел  именно  Пацук.  Ми-кола  уже  смирился  с  тем, что  ему  придется
действовать  вместе с  человеком, которому он не  доверяет.  Поначалу  есаул
считал такое распоряжение  командира наказанием, и крайне несправедливым! Но
пораскинув  мозгами, не  в  буквальном  смысле,  конечно,  Пацук  решил, что
назначение  его  в  одну группу с  Сарой не кара тяжкая,  а  напротив,  жест
доверия.  Дескать,  Раимов решил,  что украинец лучше других сможет  выявить
новые  предательства израильтянки  и  пресечь  их на  корню.  Именно поэтому
Микола был бодр и даже улыбался, чего остальные бойцы понять никак не могли.
     Убедившись  в собственной важности, Микола  до самого Берна сохранял на
лице загадочную улыбку  и ни  с кем не разговаривал. Впрочем, остальные тоже
особой тяги  к общению не проявляли. Шуток на  борту не звучало, Раимов тоже
молчал,  не загружая бойцов ценными указаниями. И единственное, что осталось
неизменным,  так это  привычные занятия  бойцов перед заданием. Кедман  весь
перелет брился, Зибцих, за неимением объектов для смазки, полировал алмазные
линзы лазерного ружья. Шныгин всю дорогу дремал, а Пацук, несмотря на то что
под  забралом  шлема  маскировочная  раскраска будет  не  видна,  все  равно
гримировал свою бритую черепушку, старательно пытаясь не измазать  оселедец.
Ну а Сар