-
Надень на себя. Будешь держаться в центре группы и швырять в  пришельцев
гранаты. Если потребуется, конечно!..
   Пока старшина с Сарой разбирались с  оружием  и  амуницией,  Пацук  с
Кедманом,  уже  полностью  экипированные,  заняли   позиции   у   дверей
оружейной, прикрывая оба конца коридора. Пока в главном тоннеле  бункера
было все тихо, если, конечно, не считать несмолкающего воя сирены  и  не
обращать внимания на мигающие красные лампы  тревоги.  Зибцих  осторожно
выбрался из оружейной и встал у противоположной  стены,  водя  автоматом
справа налево, чтобы в  случае  появления  противника  мгновенно  помочь
огнем сослуживцам. Шныгин знаком приказал Саре оставаться около дверей и
постучал пальцем по шлему.
   - Алло, шеф, вы живы? - поинтересовался старшина в  микрофон.  -  Что
происходит?
   - Фу-у, еле с этими учеными разобрался, - ответил Сергею запыхавшийся
майор. - Я в штабе. Беру командование на себя. Слушайте боевое  задание.
Замечено проникновение  сельдерея  на  объект  с  обоих  входов  внутрь.
Шлюзовые камеры не вижу. Видимо, система наблюдения  уничтожена,  но  по
коридору со стороны ангара движется группа зеленых из  трех  сельдереев.
Посылаю туда Бобика. Енот и Барсук, подержите его за поводок.  Остальные
выдвигаются ко второму шлюзу. Осторожней, сынки. Камеры там не работают.
   - Приехали, - буркнул Шныгин, услышав  столь  радостные  известия.  -
Только зелени нам тут и не хватало. Готовьте гранаты, блин!
   - Конец всей базе, - констатировал Пацук, бегом бросаясь  к  тоннелю,
ведущему на аэродром. - И откуда эти сволочи про бункер пронюхали?
   Старшина посмотрел ему вслед и кивнул Кедману. Тот в ответ  оскалился
и осторожно двинулся вперед. Сара пристроилась  чуть  позади  мужчин  и,
сжав в обеих руках по гранате, пошла следом за ними, прижимаясь спиной к
стене.  Немного  не  доходя  до  двери  переходного  отсека,  все   трое
остановились,  напряженно  ожидая  развития  событий.  Судя  по   словам
Раимова, пришельцы должны были находиться где-то рядом.  И  раз  уж  они
смогли справиться с точно таким люком около аэродрома,  то  и  здесь,  в
главном тоннеле, не замедлят появиться. Что и произошло.
   Застывшие в напряженном ожидании спецназовцы сначала увидели, как люк
переходного  отсека  начал  краснеть  по  краям.  Кедман   со   Шныгиным
обменялись понимающими взглядами - обоим  и  самим  не  раз  приходилось
вскрывать двери автогеном, и  то,  что  сейчас  делали  пришельцы,  было
похоже на подобный способ самовольного проникновения на объект. Старшина
с капралом вскинули автоматы, ожидая, что дверь вывалится в коридор,  но
этого  не  случилось.  Узкие  багровые  полоски  вдоль   косяков   стали
расширяться,  люк  покраснел  целиком,  а  затем  просто   испарился   в
ослепительной вспышке.
   Светофильтры в шлемах спецназовцев сработали с опозданием. Оба  бойца
на мгновение были ослеплены вспышкой и не видели, что  происходит  перед
ними, но огонь открыли разом, не сговариваясь. Треск  очередей  разорвал
тишину и, отозвавшись эхом  от  стен,  полностью  дезориентировал  Сару.
Штольц, не защищенная шлемом, сначала  была  ослеплена  вспышкой,  потом
оглушена выстрелами, казалось, несущимися со всех сторон, и,  не  глядя,
бросила вперед обе гранаты.
   Один из смертоносных снарядов полетел туда,  куда  надо.  То  есть  в
образовавшуюся на месте люка дыру. А вот второй, ударившись о притолоку,
отскочил прямо под ноги Шныгина. Сергей истошно завопил и, пнув гранату,
отпрыгнул назад, стараясь пролететь как можно дальше. А Кедман,  схватив
Сару в охапку, повалил ее на пол, пытаясь укрыть своим телом. Девушка, у
которой в глазах  ничего,  кроме  ярких  кругов  от  вспышки,  не  было,
естественно, не могла понять,  что  ее  спасают,  и  принялась  дубасить
Джона, приняв его за лютого врага. Причем делала это так  старательно  и
квалифицированно,  что  если  бы  не  шлем  и  не  бронежилет,   спасшие
американца, еще неизвестно, переломами чего именно  ему  бы  эти  тумаки
обошлись!
   - Мать вашу, что у вас там творится?! - завопил  по  рации  Пацук,  в
ушах которого раздавался  треск  автоматных  очередей,  отборный  мат  в
исполнении Шныгина и удивленные вопли капрала, смешанные с  визгом  Сары
Штольц.
   Ответа есаулу услышать не довелось. Во-первых,  разговаривать  с  ним
никто и не собирался, а во-вторых, даже если  бы  кто-нибудь  попробовал
Миколе ответить, то его слова заглушил  бы  жуткий  взрыв.  Как  это  ни
странно, но цели достигли обе гранаты. Правда, уничтожили они отнюдь  не
вторгшихся  в  бункер  пришельцев,  а   всего   лишь   машину   странной
конструкции, проделавшую дыру  в  двери  переходного  отсека.  Это  чудо
инопланетной техники до  взрыва  здорово  напоминало  помесь  страуса  с
носорогом. Причем от первого был корпус с ногами, а от второго - голова.
А вот после взрыва гранат от страуса остался только корпус, а ноги ушли.
Прямо по коридору, вплоть до запертых дверей штаба. Вежливо постучались,
не получили ответа, и пристроились  отдыхать  в  углу.  Остальная  часть
машины инопланетян свалилась  бесформенной  грудой  на  пол  и  осталась
лежать, ожидая возвращения безвременно ушедших конечностей.
   Как ни странно, но такая порча имущества пришельцам  не  понравилась.
Хотя,  может  быть,  их  взбесило  то,   что   Шныгин   не   сдался,   а
полуоглушенный, полуослепленный, отползая назад, продолжал  вести  огонь
из автомата по зеленым пришельцам, вторгшимся в святая святых.  Впрочем,
пострелять старшине как следует  не  дали.  Инопланетяне,  едва  услышав
взрыв, тут же применили тот самый плотный газ,  с  которым  спецназовцам
уже пришлось столкнуться  на  яхте.  На  Кедмана  и  Шныгина,  одетых  в
герметичные шлемы, эта атака никакого эффекта не произвела, а  вот  Саре
досталось.  Девушка,  едва  ее  настигли  первые  клубы  газа,   сначала
перестала драться, чем очень обрадовала капрала, затем глупо  захихикала
и,  вскочив  на  ноги,  принялась   отплясывать   "семь-сорок".   Причем
настоятельно требовала у Джона присоединиться к ней.
   - Джон, уноси ее. Я прикрою! - завопил старшина, разряжая новый рожок
автомата в плотную пелену дыма.
   - Сам с ней возись, белая задница!  -  прокричал  в  ответ  капрал  и
понял, что свой отказ придется как-то объяснить. - Ты без "броника",  да
и не справляюсь я с этой сумасшедшей.
   Шныгина  удовлетворила  только  последняя  часть  ответа.   Старшина,
посчитав, что действительно ни один американец с еврейкой справиться  не
сможет, сгреб  упирающуюся  Штольц  в  охапку  и  потащил  ее  назад  по
коридору. Свой автомат он бросил Кедману, и капрал прикрывал  их  отход,
стреляя из двух стволов. Впрочем, долгим это отступление не  было.  Едва
дойдя до дверей лабораторного отсека, Шныгин увидел,  что  из  коридора,
ведущего на аэродром, повалил точно такой же плотный зеленый дым, как до
этого из переходного отсека. А из клубов этого дыма выскочил Пацук, таща
на себе бесчувственного Зибциха.
   - Что происходит, мать вашу в Туманный Альбион?! - завопил  по  рации
Раимов. - Ни одна камера в коридорах картинки не дает. Медведь,  Барсук,
доложите обстановку. Немедленно!
   - Агент Штольц... - начал было говорить Шныгин, но майор его оборвал.
   - Куница, а не агент! - рявкнул командир, поправляя подчиненного.
   - Да какая там куница, блин, - возмутился старшина, видимо, знающий и
более страшного зверя. - Тут рысь целая. Слона чуть на  британский  флаг
не порвала, а теперь меня зрения лишает, - и оборвал себя.  -  В  общем,
отравлена она газом. Мы вынуждены были отступить к лаборатории.
   - У нас не лучше, - буркнул Пацук, почему-то обошедшийся в  этот  раз
почти без шуточек. - Сельдерей Бобику каким-то странным  способом  крышу
повредил на конуре. Тот начал хвостом мотать и Еноту  по  башне  въехал.
Теперь Полоскун контужен. Вот, тащу его на себе и ищу, где тут ближайший
ветеринарный пункт находится. А то воно ж как бывает...
   Впрочем, объяснить всем, что бывает с Енотами-Полоскунами после того,
как Бобик, потерявший  крышу  на  конуре,  своим  хвостом  им  по  башне
въезжает, есаул не успел. С обоих  концов  коридора  из  плотной  пелены
надвигающегося на спецназовцев дыма появились зеленые фигуры с  каким-то
странным оружием в руках. Почти не целясь,  инопланетяне  дали  залп,  и
рации в шлемах бойцов,  коротко  взвизгнув,  перестали  работать.  Пацук
виртуозно выругался и, бросив немца  на  пол,  дал  длинную  очередь  по
врагу. Кедман сделал то же самое, заставив пришельцев вновь отступить  в
дым,  а  старшина,  что-то  невнятно  бормоча  себе  под  нос,  принялся
открывать одной  рукой  дверь  в  лабораторный  отсек,  другой  стараясь
удержать извивающуюся Сару.
   Кодовый замок, прекрасно работавший до сего момента, вдруг  отказался
подчиняться. Вместо того чтобы  открыться,  электронный  запор  принялся
жужжать и передавать морзянкой стихи Тютчева. Впрочем, то, что это  были
стихи, только один замок и понял. Бойцы в поэзии не разбирались, да и не
слышали они морзянки за грохотом  автоматных  очередей.  А  в  эфир,  по
понятным причинам,  передача  замка  не  прошла.  Впрочем,  по  этим  же
причинам - из-за  странных  аппаратов  пришельцев  -  и  произошел  сбой
кодового замка с открывания дверей на чтение поэзии.  Обижаться  за  то,
что его никто не слышит, электронному механизму было не  на  кого.  Зато
Шныгину было на кого!
   - Да мать вашу, комон еври бади, блин! - завопил  старшина,  осознав,
что замок так и не откроется. - На пол все! Рвать дверь буду,  к  чертям
собачьим!
   - А она им нужна? -  поинтересовался  Пацук,  на  секунду  переставая
стрелять. А вместо ответа получил Сару Штольц.
   Шныгин,  временно  избавившийся   от   извивающейся   обузы,   поймал
пластиковую взрывчатку, брошенную все  понимающим  Кедманом,  и  тут  же
прилепил заряд на замок. Закрывающее  дверь  электронное  устройство,  к
тому  времени  сменившее  Тютчева  на  Блока,  ничего   не   подозревая,
продолжало отстукивать морзянку, и даже не успело  закончить  передавать
эпическую  поэму  "Тринадцать",  когда  его   романтическое   настроение
оборвали прозаическим взрывом. Замок вывалился внутрь, успев на прощание
коротко взвизгнуть, а старшина вышиб ногой дверь. Подхватив Сару, к тому
времени врезавшую гранатой Пацуку по шлему, Сергей вырвал  у  девицы  из
рук оное взрывное устройство. Секунда  ушла  у  старшины  на  то,  чтобы
выдернуть чеку, еще через мгновение граната полетела  во  врага,  а  все
"икс-ассенизаторы" толпой ввалились в лабораторный отсек.
   Врыв потряс коридор, изрешетив осколками недавно отремонтированные  и
укрепленные стены. Если бы Раимов это видел, он, наверное, вырвал бы  на
своей голове остатки волос. Но, к счастью для бойцов,  майор  не  только
видеть, что происходит, но и говорить с  подчиненными  не  мог.  Поэтому
следом за гранатой, брошенной Шныгиным, в коридор полетели по два  таких
же подарка от Кедмана и Пацука.
   Два спецназовца улыбнулись, удовлетворенно  хлопнули  друг  друга  по
рукам и собрались сплясать украинско-американскую пародию  на  лезгинку,
но в этот момент инопланетяне прислали ответный  дар  -  в  лабораторный
отсек, бешено вращаясь, влетел небольшой диск, сантиметров семидесяти  в
диаметре. Зависнув над спецназовцами, инопланетный  аппарат  издал  едва
слышимый визг, а затем каким-то непонятным образом  вступил  в  связь  с
электроникой внутри  гермошлемов  и  начал  на  всех  волнах  передавать
любимую песню Джордано Бруно "Взвейтесь кострами...".  Причем  на  таких
децибелах, что  концерт  "Арии"  в  "Олимпийском"  показался  бы  милыми
бабушкиными посиделками.
   Любитель украинских народных песен  есаул  Микола  Григорьевич  Пацук
взвыл и, схватившись за  голову,  свалился  с  ног.  Кедман  успел  дать
очередь из автомата, впрочем, совершенно бесполезную, по летающему диску
и упал, потеряв  сознание.  Зибцих,  напротив,  в  сознание  пришел.  Но
ненадолго. Вскочив с пола,  ефрейтор  с  диким  криком  "Гитлер  капут!"
промчался через всю лабораторию Харакири и, врезавшись головой  в  груду
запчастей с захваченной летающей тарелки, свалился вновь.  На  этот  раз
надолго!
   Старшина  попытался   сбить   диск   какой-то   увесистой   железкой,
подвернувшейся под руку, но из-за того, что  от  громкого  звука  голова
была готова треснуть, а барабанные перепонки  стали  собирать  чемоданы,
готовясь перебраться в более спокойное место - в психушку,  например!  -
почти полностью потерял ориентацию в пространстве. Двухпудовая  железка,
брошенная нетвердой рукой Шныгина, пролетела  мимо  вращающегося  диска,
попав вместо него в письменный стол японца и разворотив оный на  детали,
не подлежащие восстановлению. А сам старшина, теряя  сознание,  свалился
на пол, видя, как зеленые человекоподобные пришельцы спокойно заходят  в
лабораторный отсек.
   Шныгин заскрипел зубами, но из-за  дикого  звука  и  вибрации  шлема,
воздействующей, казалось, напрямую на мозг, не мог даже пошевелиться.  А
инопланетяне,  совершенно  не  обращая  внимания  на  людей,  подошли  к
изуродованному письменному столу и принялись шарить в обломках. Один  из
зеленых уродов вытащил  из  кучи  мусора  тот  самый  медальон,  который
притащил с яхты Пацук, и, показав его остальным пришельцам, начал что-то
говорить на своем, совершенно неземном языке.  После  чего  густой  дым,
вползший в отсек следом  за  инопланетянами,  остановился  и  попятился,
освобождая комнату. Старшина, видя, что опасности  отравления  уже  нет,
попытался сорвать с головы гермошлем, но даже этого сделать не мог. Зато
отплясывающая в углу лишенная шлема Сара пришла в себя.
   Несколько мгновений девушка совершенно непонимающим  взором  смотрела
по сторонам, пытаясь сфокусировать взгляд хоть на чем-нибудь.  Затем  ее
глаза прояснились, и Штольц  застыла  на  секунду,  испуганно  глядя  на
инопланетян и закрыв рот ладонью. Видимо, чтобы не закричать.  Все-таки,
хоть Сара и жила в Израиле, но таких уродов  видела  в  первый  раз!  Но
замешательство длилось лишь мгновение. А затем сержант Штольц  доказала,
что не зря она служила в разведке. Окинув взглядом комнату  и  не  найдя
под руками  оружия,  Сара  решила  прибить  врага  первым  же  увесистым
предметом, попавшим под руку. И им оказалась  двадцатилитровая  канистра
со спиртом!
   - Не-ет! Только не спирт, - заорал старшина, позже удивившись, откуда
на это силы взялись.
   Но было поздно. Шныгин, словно в рапидной съемке, видел, как  порхала
через все помещение канистра, кувыркаясь на лету.  Более  того,  она  не
просто летела, а, потеряв  крышку,  плохо  завинченную  японцем,  начала
окроплять помещение чистым спиртом.  Не  в  силах  пошевелиться,  Сергей
только и мог, что взвыть. Впрочем, не он один!
   Каким-то невероятным чутьем инопланетяне осознали, что  именно  летит
им в спину. И тут Шныгин увидел то, чего ни на  одной  пьянке  наблюдать
еще не случалось. Нет, старшине,  конечно,  доводилось  быть  свидетелем
того,  каким  невероятным  способом  некоторым  людям  удается   поймать
падающие бутылки с водкой, не пролив на пол ни единой  капли,  но  чтобы
один пришелец в прыжке поймал канистру, а другой прямо на  лету  заткнул
своим ртом ее горлышко, Шныгину видеть еще не приходилось. На секунду от
удивления старшина даже забыл, что неизвестный механизм воздействует ему
на мозг, и смог встать на ноги. Но лишь на секунду. Затем он снова  упал
и,  скрипя  зубами,  вынужден  был  бессильно  смотреть,   как   шестеро
пришельцев жадно глотают чистый спирт, вырывая канистру друг у друга.
   - Сволочи! Фашисты, блин, - простонал Сергей и потерял сознание.
   Приходил в себя старшина с трудом. Голова  жутко  болела,  как  после
недельного  непрекращающегося  похмелья,  конечности  ныли,  отказываясь
реагировать на приказы очумевшего головного мозга, да  еще  и  по  щекам
жена лупила так, будто Сергей не пил всю неделю, а  по  бабам  шлялся...
Вот тут-то Шныгин окончательно и пришел в себя. И не только потому,  что
его жена по морде волтузила, а от того, что оной, как говорят некоторые,
лучшей  половины  человечества  в  персональное   пользование   старшина
получить еще не успел. И не собирался! Ну, а раз жены не было, то Сергею
стало любопытно, что это за сволочь такая его по лицу нахлопывает?!
   Выяснить это  удалось  довольно  быстро.  Шныгину  даже  садиться  не
пришлось.  Хватило  того,  что  он  открыл  глаза  и  увидел  над  собой
перемазанную сажей фурию с растрепанными волосами  и  в  бронежилете  на
семь  размеров  больше  требуемого.   Причем   с   оторванными   напрочь
кармашками. Фурию старшина не узнал. А вот ее экипировка  показалась  до
боли в сердце знакомой. Почти родной.  И  за  такое  издевательство  над
воинскими доспехами Шныгин решил фурию придушить.  Хорошо,  что  вовремя
передумал.
   - Слава богу, старшина, вы пришли в себя, - произнесла фурия  голосом
Сары Штольц, и Шныгину стоило больших трудов убедить себя, что это она и
есть. Сергей помотал тяжелой головой  и  попытался  занять  вертикальное
положение. С помощью фурии, то есть Сары, ему это удалось.
   - Как вы себя чувствуете? - участливо поинтересовалась девица. - А то
у вас глаза какие-то нехорошие. Словно у бешеной собаки.
   - Будешь тут бешеным, когда такая фигня вокруг творится, еври бади, -
пробормотал старшина и встал,  опираясь  на  плечо  Сары.  -  И  вообще,
переставай меня на "вы" называть. Мы тут почти как братья... А теперь  и
сестры еще, блин, - и тут Шныгин вспомнил, что творилось за  секунду  до
того, как он потерял сознание. - Где спирт, блин, доннер веттер ви хайст
ду?!!
   Сара оторопела, не понимая, на какой вопрос  ей  следует  отвечать  в
первую очередь. Зато все прекрасно понял Зибцих, пока еще  валявшийся  у
груды запчастей с "летающей тарелки". Подняв голову, ефрейтор  попытался
козырнуть и отчетливо произнес:
   - Их шпрейхе дойч нихт. Ай ем спик иврит. Йо-у! -  и  тут  же  уронил
голову обратно.
   - Я смотрю, мальчики, вам с пришельцами общаться нельзя. Вы  тут  все
заговариваться начинаете, - усмехнулась Штольц и что есть  силы  врезала
Шныгину по челюсти. - Да приди ты  в  себя,  старшина!  Вы  солдаты  или
выпускная группа урюпинского детского сада?..  Еще  раз  врезать,  чтобы
соображать начал?
   -  Спасибо.  Мне  уже  лучше,  доктор,  -  буркнул  Сергей,   потирая
ушибленную челюсть, и осмотрелся по сторонам.
   То, что находилось вокруг,  назвать  лабораторией  уже  никто  бы  не
решился. Кроме груды запчастей в углу комнаты,  которые  разрушить  было
просто невозможно, все остальное не сохранило своего первозданного вида.
Помимо разрушенного Шныгиным стола,  здорово  пострадали  верхние  части
стен и потолок, разбомбленные неуклюжей очередью американца. Ну а прочие
разрушения, как, например, сломанные полки,  раскуроченный  лаборантский
стол, вырванные с корнем компьютеры и разодранные в  клочья  стулья,  на
совесть спецназовцев никак нельзя  было  отнести.  Здесь  уже  поработал
кто-то более обстоятельный. И Шныгин даже знал, кто именно!
   Все шесть зеленых подозреваемых были на месте. Причем,  радуя  взгляд
Сергея, оказались тщательно и  профессионально  упакованы  в  наручники.
Двое инопланетян, пристегнутые друг к другу "валетом" -  ноги  одного  к
рукам другого, - совершенно спокойно  храпели  в  углу,  прямо  на  куче
изувеченного лабораторного оборудования. Один болтался в полуподвешенном
состоянии, присоединенный наручниками к батарее отопления.  Двое  других
разделили его участь. Но, поскольку были пристегнуты к нижней трубе,  то
могли спокойно сидеть. Что и делали.  При  этом  завывая  себе  под  нос
какую-то варварскую мелодию в  духе  шаманов  с  острова  Борнео.  Ну  а
последний, руки которого были за спиной  сращены  с  ногами  при  помощи
"браслетов", катался по полу и горько плакал, что-то жалобно бормоча  на
непонятном языке.  Глядя  на  шестерку  пришельцев,  старшине  только  и
осталос