ова дал две длинные очереди, заставив пришельцев
броситься на поиски новых укрытий.
   А те, поняв, что окружены  несметной  армией,  просто  сошли  с  ума.
Истошно  вереща  на  каком-то  птичьем  языке,  пришельцы  бросились   к
"тарелке", и тот из них, что  прятался  в  капусте,  помчался  прямо  на
Пацука. Зибцих хотел предупредить  украинца,  но  не  успел  -  есаул  и
инопланетянин столкнулись лицом к лицу. Впрочем, последний был  явно  не
из спецназа! Пришелец застыл, оторопело открыв рот, а вот Пацук  медлить
не  стал.  Заорав  во  все  горло   украинский   хит   всех   времен   и
государственных статусов - "Ты ж мэне пидманула..." - есаул с  разворота
влепил ботинком в живот врага. Тот как мячик  отскочил  на  пару  метров
назад, запрыгал по грядке, круша дедушкин урожай, и затих,  обнявшись  с
пугалом. Микола хмыкнул и, больше  не  обращая  на  пришельца  внимания,
помчался  туда,  где,  привязанный  к  козлам,  верещал   замученный   в
фашистской неволе Ильич, бросив по дороге учебную мину к  входному  люку
"тарелки" пришельцев.
   Остальные  спецназовцы  тоже  времени  даром  не  теряли.  Кедман  со
Шныгиным, ведя ураганный огонь холостыми патронами по врагу, залегли  и,
не переставая стрелять, начали забрасывать  "тарелку"  подворачивающимся
под руки хламом. Начиная от камней и веток, кончая коровьими  лепешками.
Последняя, правда, полетела в пришельцев в единственном экземпляре, да и
то только потому, что капрал не видел, что именно взял в руки.  А  когда
сообразил, за что схватился, едва не плюнул на бушующее вокруг  сражение
и  не  помчался  к  ручью  руки  мыть.  Хорошо,  что  второй   пришелец,
вооруженный странной штуковиной,  выстрелом  попал  всего  лишь  в  ноги
американца,  чем  заставил  его  отплясывать  посреди  двора  форменного
гопака, при этом настреливая себе нужный ритм из автомата.
   Шныгину тоже не удалось уйти из-под вражеского огня. Его  собственная
правая рука вновь вступила в конфликт с разумом и, объявив  суверенитет,
принялась вытворять черт-те что. За  нос,  например,  старшину  уцепила.
Впрочем, с этим бунтом Сергей довольно быстро справился, но  неизвестно,
чем бы закончился бой, явно грозивший  стать  неравным  из-за  огромного
превосходства противника в  вооружении  и  технике,  если  бы  брошенная
Пацуком мина в этот момент не взорвалась.
   Тут и выяснилось, что не  так  страшен  пришелец,  как  доктор  Гобе.
Низкорослые инопланетяне истошно завопили и закрутились на  месте,  явно
оглушенные  взрывом.  Единственный  вооруженный  боец  иной  цивилизации
бросил оружие и, шатаясь, побрел в свой  крестообразный  корабль.  Да  и
остальные, натыкаясь на углы, поспешили укрыться внутри. А когда люк уже
начал закрываться, покалеченный есаулом  пришелец  вскочил  с  капустной
грядки и огромными прыжками помчался туда же.
   Поскольку Кедман до сих пор плясать не перестал  -  понравилось,  что
ли?  -  единственной  боевой  единицей,  способной  остановить  беглеца,
оказался Шныгин. И Сергей попытался не дать врагу уйти, запустив в  него
обломком кирпича. К сожалению, старшина снайпером не был  и  по  бегущей
мишени не попал. Зибцих попытался исправить его промах, но единственными
подходящими предметами для броска у него  были  только  пустые  сосновые
шишки. Попасть-то в инопланетянина ефрейтор смог, но шишка - не  кирпич.
Если  ею  кого-то  и  можно  с  ног  сшибить,  то  только   престарелого
эпилептического таракана. Пришельцу же удар  шишкой  по  спине  был  как
слону дробина. Он его даже не заметил и влетел внутрь корабля за секунду
до того, как люк окончательно захлопнулся. Ну а потом уже ни ловить,  ни
сшибать спецназовцам было некого. Шныгин, конечно, кирпичом в  "тарелку"
попал, но никакого эффекта, кроме  приглушенного  грохота,  добиться  не
смог.  И,  помахав  землянам  на  прощание   опорными   телескопическими
стойками, корабль пришельцев скрылся в поднебесной вышине.
   - Ушли,  гады,  -  горестно  вздохнул  старшина,  проводив  "тарелку"
тоскливым взглядом. - Ну и ладно. Хорошо, хоть старика спасли.  Свисток,
блин, хватит ногами дергать. Комон, еври  бади,  посмотрим,  что  там  с
дедом эти фашисты сделали.
   Кедман враз перестал изображать из себя хохла и свалился в пыль  так,
словно у него вырубились батарейки. Сергей помог  американцу  встать,  и
тот шмыгнул носом, не сводя с сослуживца  виноватого  взгляда.  Старшина
хлопнул его по спине, дескать, со всеми бывает, и пошел  за  угол  дома,
где теперь уже не визжал, а  жутко  матерился  старик.  Кедман  поплелся
следом, да и Зибцих, стремительно сбежав с горки, присоединился к ним.
   Когда троица добралась до задворков, Пацук деда от козлов уже отвязал
и умело растирал старику затекшие конечности. Ну а дед  Ильич,  сидя  на
чурбаке,  во  весь  голос  излагал  свои  мысли  относительно  родителей
инопланетян, их сексуальной ориентации  и  способов  самоудовлетворения.
Кедман с Зибцихом  внимательно  прослушали  урок  разговорного  русского
языка, великого и богатого, как всем известно. При этом Тетя  Маша  даже
пометки какие-то в блокноте сделал. А Шныгин заботливо заглянул  в  лицо
старику.
   - Ильич, откуда эти гады взялись? - во весь голос, чтобы дедушка  мог
услышать, проорал старшина. Пацук поморщился,  так  как  основная  волна
звука досталась его барабанным перепонкам, но ругаться со старшиной пока
не стал.
   - А етить их заразу, капустную тлю, бабушка знает! - провопил в ответ
старик. - Я нынче такой первачок ядреный выгнал, хоть святых из  колхоза
выноси. Дай, думаю, двери в избе открою, а то от  одного  егойного  духа
пьяней  стельки  сапожницкой  стал,  а  тут  и  оне   нагрянули.   Сели,
гады-супостаты, прямо посреди двора, Гришку, петуха  мово,  до  инфаркта
довели и давай в  избу  ломиться,  первач  мой  своими  грязными  лапами
хватать. Да еще без спросу. Ну, я одному по рогам клюкой и  зарядил.  Да
так, что он башкой все четыре ступеньки на  крыльце  пересчитал.  Сверху
донизу.  Потом  обратно.  Клюка-то  ему  за  шею  как-то   так   странно
зацепилась, а я-то, дурень, не посмотрел да решил ею еще одного по морде
приложить. Вот первого назад и дернул. Он  четыре  раза  хрюкнул  что-то
по-своему.  В  счете  упражнялся,  поди.  А  остальные  тут  на  меня  и
накинулись.  Потащили,  гады-супостаты,  в  огород  да  давай  к  козлам
привязывать, будто я им лесина какая. Я уж подумал, что точно на чурбаки
меня распилят, да тут, слава те, господи, - старик истово перекрестился,
- вы подоспели. Спасли, можно сказать.
   Дед тут же бросился лобызать своих спасителей. Причем если  Шныгин  с
Пацуком вытерпели лобзания с должной стойкостью спецназовцев,  привыкших
выносить и тяготы и лишения, а Зибцих не поморщился и не  сбежал  только
благодаря арийской выдержке, то Кедман от такой  благодарности  поспешил
спрятаться  за  спину  старшины.  А  впрочем,  долго  спасаться  ему  не
пришлось. Старичок-лесовичок, удивленно посмотрев на  физиономию  негра,
коротко присвистнул и сказал, что парня отмыть хорошенько  надо,  укорив
при этом Шныгина за то, что тот за сослуживцами плохо следит.
   - Ты мне уши-то  не  три.  Негр!  -  фыркнул  Ильич.  -  Эдак  кажный
тракторист неделю не помоется и негром может называться. А негров  энтих
в России нет! Они все в Африках да Америках живут. Ну, еще люди говорят,
в Париже тоже немножко водятся. А у нас их отродясь  не  было  и  теперь
быть не может. А у ентого, посмотри, и нос что ни на есть  рязанский.  А
ты говоришь, негра. Тьфу на тебя, болтун!..
   Поспорить с дедом,  конечно,  спецназовцы  могли  бы,  но  не  стали.
Во-первых, желания не было. А во-вторых, переубедить старика им вряд  ли
бы удалось. Даже если бы  Кедмана  догола  раздели.  Дедок  тут  же,  на
радостях от счастливого своего спасения, предложил  бойцам  того  самого
первача попробовать,  который  "гады-супостаты"  незаконно  конфисковать
пытались. Отказываться от  такого  предложения,  тем  более  когда  душа
просит,  было  бы  грехом  великим,  но  "икс-ассенизаторы"  все   равно
отказались. Зибцих с Кедманом оттого, что не осмелились даже  подойти  к
дверям избы, из которых все еще  на  весь  двор  запахом  этого  первача
наволакивало, а Пацук со старшиной по более прагматичным причинам.
   - Может, попробуем все-таки по глоточку? - предложил украинец.
   - Ни фига, - отрезал Сергей. - Во-первых, глоточками самогонку пить -
это только перед людьми позориться.  А  во-вторых,  Раимов  сейчас  сюда
примчится.
   - Да ладно! - фыркнул Пацук. - Нашему Коннику делать, что ли,  больше
нечего. Да и откуда он знает, что мы тут?
   - Микола, ты иногда жутко умный, но чаще -  совсем  тупой!  -  заявил
Шныгин. - Тут до нашего лагеря - километр с хвостиком.  У  майора  слух,
будто у сторожевой собаки. Даже если он и не различит наши  автоматы  по
звуку,  то  все  равно  проверять  помчится,  чтобы  узнать,   кто   тут
перестрелку полчаса вел. Ты не смотри, что Раимов худой  и  кашляет.  Он
мужик  двужильный.  Вот  увидишь,  минут  через  двадцать   тут   будет.
Предлагаешь пьяными его встретить?
   - А как  мы  Коннику  объясним,  почему  у  этой  избы  оказались?  -
поинтересовался Зибцих, дабы заранее скоординировать варианты ответов.
   - Да проще простого, - пожал плечами старшина. - Мы с Пацуком скажем,
что видели, как "тарелка" садится. А вы объясните все так, как  и  было.
Дескать,  устроили  нам  заранее  засаду,   стали   выслеживать,   чтобы
перехватить прямо на точке диверсии, да следом  за  нами  к  сторожке  и
пришли.
   - Хорошо, - кивнул головой ефрейтор. - Может,  теперь  пойдем  трофеи
соберем? Кажется, пришельцы нам кое-что оставили.
   - Пойдем, - согласился Сергей. - Только Пацука от этих вещиц подальше
держите. А то он  у  нас  что-то  начал  часто  свой  карман  с  научной
лабораторией путать.
   - Все бы вам, москалям, в украинцах плохое что-нибудь  отыскивать,  -
обиделся Пацук и демонстративно отказался идти собирать трофеи. Впрочем,
немного он от этого и потерял, поскольку все, что его интересовало,  уже
успел собрать по дороге через двор, когда бежал спасать деда.

Глава 2

   Колыбель цивилизации,  последний  оплот  галактического  гуманизма  и
центр борьбы с межпланетным  терроризмом.  Можно  -  просто  Земля.  Год
ничуть не изменился. Зато место действия постепенно сдвигается  из  леса
обратно на базу. В зависимости от скорости  передвижения  отряда.  Время
местное.   От   заката   до   рассвета   и   обратно.   В   произвольной
последовательности.
   Раимов был счастлив, поскольку в  точности  соответствовал  персонажу
пословицы "плох тот солдат, который не мечтает стать генералом". Нет, на
генеральское звание майор пока не рассчитывал, но подполковничьи  погоны
ему уже прямо наяву грезиться  начали.  Да  и  было  от  чего!  Все-таки
недавно созданный отряд "икс-ассенизаторов", которым Раимов  командовал,
за короткий срок провел две боевых операции  против  пришельцев,  и  обе
завершил успешно. Чего еще ни одному армейскому соединению во всем  мире
не удавалось. Пацук со Шныгиным упорно намекали майору на то,  что  есть
повод выпить, однако Раимов все эти крамольные мысли в корне пресекал  -
не  хватало  еще  лишиться  возможного   повышения   из-за   того,   что
какой-нибудь доброхот начальству о пьянке на базе доложить надумает!
   Бойцам такая позиция майора, естественно, не нравилась, и все четверо
агентов принялись роптать. Пацук со Шныгиным по велению души,  а  прочие
исключительно из-за командного духа,  который  так  некстати  завелся  в
группе агентов. Раимов собрался было влепить всем по три-четыре  наряда,
в зависимости от степени красноречия бойцов, но тут случился нонсенс.
   Майор,   естественно,   сразу    после    пресечения    спецназовцами
террористических  действий  пришельцев  в   районе   безвестной   лесной
сторожки, доложил об  инциденте  по  инстанции.  Естественно,  секретным
кодом. И получил ответ. В котором черным по рации было сказано, что  вся
группа   награждается   повышением   зарплаты   и   "благодарностями   с
занесением", а самому Раимову "РЕКОМЕНДУЕТСЯ" поощрить бойцов фронтовыми
ста граммами  и  впредь,  перед  каждым  боевым  заданием,  оную  порцию
непременно выделять. Вот и борись тут с  пьянством  в  воинских  частях!
Майор поначалу от такого распоряжения оторопел, а затем рассудил, что со
ста граммов Пацук со Шныгиным  не  только  не  окосеют,  но  даже  и  не
поморщатся, а уж с остальными двумя бойцами справиться Раимов как-нибудь
сумеет. Потому и перечить распоряжению не стал.  Наоборот,  торжественно
довел его до сведения подчиненных.
   - Поощрили называется! - обиженно буркнул Пацук,  услышав  приказ  из
Центра. - Да у нас на Украине цены на газ быстрее  прибавляют,  чем  тут
зарплату. Воно ж от таких прибавок  знаете,  что  бывает?..  Просыпается
утром президент, а к нему бац - и импичмент в гости пришел.
   - Вот до сих пор не пойму, кто деньги больше любит, хохлы или  евреи,
- усмехнулся Шныгин и хлопнул Пацука по плечу. - Да не стони ты, Микола,
еври бади, в натуре! Всех долларов не заработаешь.  Скажи  спасибо,  что
теперь сто грамм на душу официально принимать разрешили.
   - И шо мне с этих ста грамм? Окорока  на  кухне  пугать?  -  изумился
есаул. - Да у нас с такой дозы даже пить не начинают.
   - Хоть и умный ты, Микола, а все равно дурак, -  шепнул  ему  на  ухо
старшина. - Сто грамм - это только повод объяснить  Коннику,  почему  от
нас водкой  пахнет.  Никто  ж  тебе  не  запретит  из  канистры  спиртом
догнаться!
   На том и помирились. Ночь, естественно, перенесли с трудом, ворочаясь
и мучаясь кошмарами в предвкушении завтрашнего  возвращения  на  базу  -
вдруг обещанные "фронтовые" к тому времени отменят?! - а  когда  прибыли
наконец в отремонтированный  кубрик,  выяснилось,  что  реальность  куда
страшнее любого кошмара - честно украденная канистра со спиртом исчезла!
Шныгин взбесился и едва не порвал есаула за  британский  флаг.  Дескать,
спрятал, гад, канистру и теперь  хочешь  сказать,  что  стройбатовцы  ее
спи... списали за ненадобностью?! Однако вскоре выяснилось, что Пацук не
врет и действительно ничего не знает о том, где находится украденный  из
лаборатории Харакири спирт. Прояснил ситуацию Раимов.
   - Итак,  орлы,  ну-ка  докладывайте,  откуда  у  вас  в  кубрике  эта
штуковина взялась? - грозно поинтересовался  майор,  ставя  канистру  со
спиртом  перед  ровным  строем  "икс-ассенизаторов".  -   Мародерствуем?
Разрушенные научные лаборатории грабим? - ответом  ему  была  тишина.  -
Последний раз спрашиваю, кто у Харакири канистру со спиртом спер?
   - Черментатор. Ей-ей, Черментатор! - хлопнул себя в  грудь  Пацук.  -
Пришел, бросил канистру, ничего не объясняя, и ушел.
   - Так точно, товарищ майор, Черментатор, - поддержал украинца Шныгин.
Раимов даже не посмотрел в его сторону.
   - Агент Зибцих? - потребовал он отчета у ефрейтора.
   - Так точно, герр майор. Черментатор, - не глядя в глаза  начальству,
доложил тот.
   - И это называется немецкой честностью  и  дисциплинированностью?!  -
изумился Раимов. - Ну-ка, повтори, откуда канистра взялась?
   - Черментатор принес, - резко выдохнув, доложил Зибцих.
   - Сэр! Так точно, сэр. Они правы, сэр! - сделав  шаг  вперед,  заорал
американец.
   -  И  ты,  Кедман?  -  трагическим  тоном  Юлия  Цезаря,  получившего
предательский удар  от  Брута,  изумился  майор.  -  Ох,  испортили  вас
славяне. Отчислю с базы обоих к чертовой  матери!  -  и  обвел  строгим,
раздраженным взглядом бойцов. - Почему  спирт  не  сдали  сразу?  Почему
табличку на нем написали "сдать в лабораторию" и стройбатовцев заставили
его относить?
   - Кого? - оторопел Шныгин, обводя удивленным взглядом сослуживцев. Те
выглядели не менее недоумевающими. Пожалуй, за исключением Пацука.  Тот,
как всегда, за словом в карман не полез.
   -  Так,  товарищ  майор,  некогда  же  было,  -  заявил  украинец.  -
Собирались в  поход,  закрутились.  А  в  спешке  воно  ж,  знаете,  что
бывает?..
   - Знаю, - перебил его Раимов. - Ладно, на первый раз вам поверю.  Еще
что-нибудь подобное повторится, простыми нарядами не отделаетесь. А пока
отдыхайте! - и майор, круто развернувшись, вышел из кубрика.
   -  И  какая   сволочь   такими   шуточками   занимается?   -   злобно
поинтересовался у сослуживцев Шныгин, едва за Раимовым закрылась  дверь.
Все трое в ответ удивленно развели руками.
   - Узнаю - убью! - пообещал старшина, но дальше эту тему развивать  не
стал. Все равно ведь никто не сознается!  Да  и  не  верил  Сергей,  что
табличка на канистре - дело  рук  "икс-ассенизаторов".  Что-то  на  базе
странное твориться стало. Над этим следовало крепко подумать...
   До  ужина  бойцы  друг  с  другом   практически   не   разговаривали.
Происшествие с канистрой, конечно, будоражило  умы  "икс-ассенизаторов",
но обсуждать его вслух почему-то никто не хотел. А Шныгин  и  вовсе  так
крепко задумался над этой проблемой, что незаметно для себя уснул.  Зато
для остальных его погружение в сон  стало  более  чем  заметным.  Пацук,
проводивший тщательную  проверку  состояния  личных  вещей,  хотел  даже
старым  шерстяным  носком  пожертвовать,  чтобы  немного  храп  старшины
приглушить, но потом решил, что имущество портить не стоит, и смылся  из
кубрика, чтобы побродить по базе и посмотреть,  какие  изменения  внутри
произошли.
   Кедман составил ему компанию, но только для того, чтобы убедить  Хиро
Харакири  настроить  спутниковую  тарелку  телевизора  так,  чтобы   она
чемпионат NBA принимать начала. А вот  Зибцих  остался  и,  стараясь  не
обращать внимания на богатырский  храп  старшины,  принялся  наводить  в
кубрике  порядок,  убирая  остатки   мусора,   оставленного   нерадивыми
ремонтниками.
   Собственно говоря, отремонтировали базу на славу.  По  крайней  мере,
двери расширили и укрепили до такой степени, что ни  Шныгину,  ни  танку
сломать их  уже  не  удалось  бы.  Даже  если  оба  постарались  бы  всю
собственную  огневую  мощь  использовать.  Про  стены  Зибцих  с  полной
уверенностью сказать такого  не  мог,  поскольку,  обклеенные  белыми  в
мелкий розовый  цветочек  обоями,  выглядели  они  вполне  безобидно.  А
проверять их на  прочность  ефрейтор,  естественно,  не  стал.  По  двум
причинам. Во-первых, приказа не было, а во-вторых,  не  видел  смысла  в
том, чтобы уродовать только что  отремонтированное  помещение.  Вот  так
немец и провел все оставшееся до ужина время - наводя  чистоту,  любуясь
новым интерьером и раздумывая, надолго ли его хватит.
   Ужин прошел в теплой и дружественной  обстановке.  Потому  как,  хоть
ситуация с канистрой и тяготила умы  спецназовцев,  но  в  целом,  после
недели дикарской жизни  в  лесу,  блага  цивилизации  настроение  бойцам
подняли. Все наконец смогли нормально помыться, Шныгин выспался в мягкой
постели, Кедман вдоволь  насмотрелся  баскетбола  по  телевизору,  Пацук
перестал волноваться за свои вещи, а Зибцих  оказался-таки  в  атмосфере
чистоты и порядка. В общем, все были рады, и даже приказ Раимова о  том,
что после ужина все должны собраться в актовом зале,  настроение  бойцам
не омрачил. Они даже на рожу Инквизитора могли смотреть  без  мыслей  об
убийстве или паническом бегстве. В зависимости от темперамента каждого.
   Первым, как и полагается, слово взял сам майор и  довел  до  сведения
личного состава  приказ  Центра  о  поощрении  всех  членов  команды.  К
удивлению спецназовцев, прибавками к зарплате наградили не только их, но
и ученых, от которых агенты толку еще не  видели.  Стоит  отметить,  что
возмущаться по этому поводу никто не стал.  Пацук,  правда,  пробормотал
себе под нос о том, как "воно ж бывает, когда кое-кто на чужих горбах  в
рай въехать намеревается", но в целом тему развивать не стал. Тем  более
что  Раимов,  лишний  раз  доказавший  исключительную   остроту   слуха,
испепеляюще посмотрел на украинца. Наряд вне очереди, правда, давать  не