не... - Заметив ее испуг, он торопливо пояснил:
     - Когда я услышал твой крик, подумал, что умру, прежде чем добегу до тебя. А потом, когда увидел, что ты на ногах, снова побоялся прикоснуться к тебе, чтобы невольно не причинить тебе боль...
     Ей стало не по себе при мысли о том, что мужчина обнимет ее и... Ник понял ее без слов.
     - Ладно, - примирительно проговорил он, - я тебя понимаю... Прибережем объятия на другой раз...
     Обняв себя за плечи. Лаки слабо улыбнулась, надеясь этим смягчить свой отказ выполнить его просьбу.
     - Еще раз большое спасибо... - пробормотала она, не поднимая глаз.
     Сдерживая острое желание обнять Лаки, Ник удовольствовался ее слабой улыбкой.
     - Мне доставляет громадное удовольствие то, что я могу хоть чем-то помочь тебе, детка. Конечно, не дай Бог при таких обстоятельствах, как сегодня... Жаль, что я... - Он нахмурился и неожиданно понизил голос:
     - Жаль, что я не знаю, как заставить тебя поверить мне...
     - Мне тоже жаль, - загадочно отозвалась Лаки с печальной улыбкой. - Очень жаль...

Глава 8

     Отмокая в ванной, которую приготовил для нее Ник, Лаки старалась не думать о том, как легко было бы поддаться его настойчивым уговорам. Положив голову на край старинной ванны, она вытянулась, нежась в теплой воде. Ее слегка пугало, что ее, совершенно обнаженную, как в день появления на свет, отделяла от Ника Шено лишь закрытая дверь. Его решимость остаться с ней оказалась сильнее ее желания остаться одной. Она слишком устала от постоянного одиночества и страха.
     Несмотря на длительное пребывание в теплой воде, мышцы ног и спины продолжали болеть, а в затылке, казалось, навечно поселилась мигрень. Из-за нападения Стива Лукаса ей предстояла ужасная ночь.
     Мысленно решив не обращать никакого внимания на дожидавшегося в соседней комнате мужчину, он вышла из ванной комнаты в одной длинной футболке. Благодаря подаренной Флаффи соли для ванны от нее теперь изумительно пахло сиренью и еще чем-то по-детски чистым. Когда она вошла в гостиную, то была уже гораздо спокойнее, чем час назад.
     Взглянув на ее болезненно бледное лицо и обширный кровоподтек на подбородке, Ник почувствовал острое желание набить морду этому негодяю, Стиву Лукасу. Впрочем, это уже было сделано, и ему оставалось лишь молча переживать.
     - Ты голодна? - чуть хрипловато спросил он. В ответ Лаки отрицательно покачала головой.
     - Я хочу лечь. У меня все болит...
     Она сделала многозначительную паузу, ожидая, пока Ник попрощается с ней и уберется восвояси. Однако у него были совсем иные планы,
     - Тогда ложись в постель, милая, - мягко произнес он.
     - А разве ты?..
     - Не прогоняй меня, - торопливо перебил он. - Обещаю не нарушать правил приличия, но должен же кто-то побыть рядом, пока тебе не станет лучше... Прошу тебя, позволь мне остаться. - Предупреждая ее решительный отказ в этой неожиданной просьбе, он торопливо добавил:
     - Обещаю не трогать тебя.
     Он замолчал, но большие темные глаза продолжали молить ее о снисхождении. Неожиданно для себя Лаки вдруг почувствовала, что ей страшно оставаться одной.
     - Но мой диван слишком мал для тебя, - смущенно пробормотала она.
     - Ступай скорее в постель и не думай, где мне придется спать.
     Молча кивнув. Лаки послушно скрылась в своей спальне.
     Потом, лежа в темноте, она все еще чувствовала ласковые прикосновения его рук, когда он заботливо, почти по-отечески, укрывал ее одеялом. В комнате было слишком темно, чтобы она могла разглядеть выражение его лица, но зато она ясно почувствовала, как дрожали его пальцы.
     Измученная событиями дня, она повернулась на бок и закрыла глаза. Спустя несколько секунд она спала крепким сном молодости.
     А вот Нику не спалось. Он ходил от окна к окну, время от времени бросая невидящие взгляды на ярко освещенное ночное небо Лас-Вегаса и темные силуэты гор, со всех сторон окружавших город развлечений и порока. Перед его мысленным взором снова и снова прокручивалось воспоминание о насмерть перепуганной Лаки, выскочившей из коридора прямо в его объятия. Он закрыл глаза и снова, в который уже раз, видел, как из уголка ее губ сочится алая кровь, как расплывается под кожей на подбородке радужный синяк.
     Из спальни в гостиную то и дело доносилось поскрипывание кроватных пружин. Очевидно, сон Лаки не был спокойным.
     Так и не найдя себе места. Ник решил раздеться в надежде, что освобождение от тряпичных оков поможет хоть немного снять невероятное напряжение. Увы, это не возымело действия. Ник продолжал метаться по комнате, словно зверь в клетке, потихоньку сходя с ума от тревоги.
     Спустя некоторое время он устал от этого бесполезного занятия и уселся на кухне с банкой содовой в руке. Потрескивание старых деревянных перекрытий действовало на него странным образом успокаивающе. Дом казался живым существом, сочувствовавшим всем незаснувшим.
     Серый пиджак Ника висел на спинке кресла, под которым стояли его туфли. Шелковый галстук, совершенно неуместный в этом мире женских вещей, лежал на столе.
     Нику не спалось. Не столько от чрезмерной усталости, сколько от чувства, в котором он не смел себе признаться.
     Ему стало душно, но он не решался открыть окно, чтобы не потревожить сон Лаки. Вместо этого он стянул с себя рубашку и расстегнул ремень. Ему очень хотелось раздеться догола, до естественного человеческого состояния, однако он побоялся, что его застигнет в таком виде проснувшаяся Лаки. Он был уверен: это сильно испугает ее.
     Диван оказался, как и предупреждала Лаки, совсем неудобным для сна, но это вовсе не огорчило Ника. Подложив под голову руку вместо подушки, он вытянулся на короткой кушетке, свесив длинные ноги, и закрыл усталые глаза.
     Спустя несколько часов он повернулся во сне и... шлепнулся на пол. Внизу, в комнатах Флаффи, часы пробили три раза. Сонно проклиная свои длинные ноги и слишком миниатюрную мебель, Ник поднялся и, покачиваясь, побрел на кухню. Там он, склонившись над раковиной, ополоснул лицо холодной водой, позволяя каплям влаги свободно стекать по голой груди.
     Освежившись, он взял полотенце, чтобы вытереть грудь, и вдруг услышал звук, который заставил его, забыв обо всем на свете, помчаться к спальне Лаки.
     Несколько секунд он стоял, затаив дыхание, под дверью. Он ждал, прислушиваясь... Ему не хотелось зря беспокоить ее сон. И вдруг он снова услышал этот звук, доносившийся из-под двери. В нем слились воедино невыносимая боль и отчаяние...
     Ник решительно распахнул дверь, одновременно опасаясь, как бы Лаки не прогнала его за столь бесцеремонное вторжение.
     Она лежала под одеялом, свернувшись калачиком, и... горько плакала во сне.
     - О Боже! - простонал Ник и одним прыжком очутился у ее постели,
     - Лаки, милая... проснись, - бормотал он, нежно гладя ее мокрые от слез щеки.
     Застонав, она произнесла чье-то имя, которое он не смог разобрать, и слезы снова хлынули из-под закрытых век. Проникавший сквозь портьеры свет луны помог ему увидеть ее дрожавшие губы.
     - Черт побери, - проворчал он.
     Спустя несколько секунд он уже лежал в ее постели, нежно обнимая безутешно плакавшую Лаки.
     - Не плачь, детка, - шептал он. - Не плачь. Я рядом, и всегда буду рядом, если ты этого захочешь...
     Именно в этот момент он вдруг осознал всю глубину чувства, которое питал к этой девушке.
     Сквозь тяжелый сон Лаки слышала чей-то голос. В нем звучали понимание, утешение и сладкие обещания счастья. Лаки всем телом прижалась к человеку, лежащему рядом.
     Тихо проклиная неспособность гасить в себе естественное мужское желание, удовлетворить которое было совершенно невозможно. Ник замер, закрыв глаза и стиснув зубы. Словно молитву, он мысленно твердил себе, что сейчас нельзя позволить ничего, кроме невинных объятий.
     Странное дело, к нему очень скоро пришел сон. Наступил рассвет, по улицам загрохотали машины мусорщиков, но ни Лаки, ни Ник не слышали шума и не видели яркого солнечного света. Они крепко спали в объятиях друг друга.
     Возвращение Лаки к реальности было медленным. Еще ни разу в жизни она не просыпалась, уткнувшись носом в обнаженную мужскую грудь. И первой ее мыслью было, почему она раньше не делала этого.
     Под ее щекой была теплая загорелая кожа, крепкие мужские руки лежали на ее спине, под прижатым к груди ухом ровно и сильно билось сердце. Она смутно понимала, что должна была бы поинтересоваться, каким образом в ее постели оказался Ник Шено и почему она лежала в его объятиях, но ей было сейчас слишком хорошо, чтобы задаваться этими вопросами.
     Почувствовав изменение в ритме дыхания и мягкое щекотание длинных ресниц Лаки, открывшей глаза, Ник понял, что она проснулась. Он был почти уверен: она непременно рассердится, увидев его в своей постели. Однако Лаки обманула его ожидания. Более того, она еще теснее прижалась к нему. Боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть Лаки, Ник молча наслаждался близостью с ней, зная, что очень скоро они расстанутся.
     Почувствовав, что Ник тоже не спит. Лаки легко вздохнула. Он бережно отвел прядь волос с ее поврежденной щеки, чтобы рассмотреть, в каком она состоянии. Напрягшееся тело и участившееся дыхание свидетельствовали о том, насколько глубоко он переживал за нее.
     - Какого черта ты лежишь в моей постели? - почти миролюбиво спросила Лаки.
     - Доброе утро, милая, - прошептал Ник, нежно гладя ее плечо. Приподнявшись на локте, чтобы видеть ее лицо, он продолжил:
     - Тебе снились кошмары. Не мог же я равнодушно слушать, как ты плачешь во сне!
     Лаки поспешно отвернулась, чтобы он не увидел, насколько глубоко она была тронута его заботой. В то же время ее жизненный опыт говорил, что доверие к мужчине равносильно непроходимой глупости.
     - Для кого-то это утро, возможно, и вправду доброе, но если я выгляжу так же отвратительно, как чувствую себя, то вряд ли моим клиентам удастся сконцентрироваться только на игре...
     С этими словами она демонстративно отодвинулась от него. Инстинктивно поняв, что ей необходимо чувствовать себя в полной безопасности, Ник тоже отодвинулся на край постели.
     - Тебе не нужно выходить на работу, пока совсем не выздоровеешь, - мягко возразил Ник. - И это никак не скажется на твоей зарплате. Ведь ты получила травму, можно сказать, на рабочем месте.
     - Как бы я хотела забыть обо всем, - тихо проговорила Лаки. - Мне кажется, я должна была предвидеть это. Стив Лукас начал свои грязные приставания с самого первого дня моей работы в казино.
     - Жаль, я об этом ничего не знал, - сказал Ник. - Может, этот скандал удалось бы предотвратить.
     Лаки пожала плечами.
     - Сомневаюсь... К тому же Джонни любил говорить: "Что толку плакать над разлитым молоком? Этим делу не поможешь, только сырость разведешь".
     Улыбнувшись, Ник хотел было прикоснуться к ней, но вовремя удержался.
     - Жаль, я не был знаком с твоим Джонни. Кажется, он был здорово похож на моего отца.
     - Вот уж нет! - коротко засмеялась она. - Существует громадная разница между Лас-Вегасом и Крейдл-Криком. Я даже отдаленно не могу себе представить, чтобы наши отцы или наши жизни были хоть чуточку схожи!
     Нику не понравилось то, как она напомнила ему о его благосостоянии и своей бедности. Ответной реакцией был внезапный гнев.
     - Факт рождения в бедной или богатой семье не зависит от самого человека. О людях надо судить по тому, что они сумели сделать за отпущенный им короткий срок пребывания на земле.
     Лаки молчала, но в ее глазах блеснули непрошеные слезы.
     Пожалев о собственной резкости, Ник решил сменить тему разговора:
     - Спасибо, что позволила мне вчера остаться. Возможно, для тебя это не имеет никакого значения, но мне стало как-то спокойнее на душе.
     Лаки смотрела на его губы. Она слышала его слова, но, удивительное дело, не поняла ни одного из них. Она была целиком поглощена созерцанием его губ, заставивших ее живо вспомнить те жаркие лихорадочные поцелуи, которыми они с Ником обменялись в ночь убийства Вуди-Минера.
     - Типично женская черта, - усмехнулся Ник. - Ты совсем не слушаешь меня!
     Слегка вздрогнув. Лаки вернулась к реальности и едва заметно улыбнулась:
     - Я думала, именно так обычно ведут себя женщины.
     Ник расхохотался и склонил голову, чтобы поцеловать Лаки. Это должен был быть совершенно дружеский поцелуй, ну разве что в щеку. На самом деле все вышло иначе. Казалось, всякий раз, когда он касался Лаки, его губы стремились к ее губам.
     Вот и теперь вопреки первоначальным намерениям Ника его губы жадно прильнули к ее полураскрытому от неожиданности рту. Острота ощущения заставила ее на мгновение забыть обо всем на свете. Хрипло застонав от сдерживаемого желания, он стиснул ее в объятиях и перевернул на спину, оказавшись над ней. Все произошло так естественно, словно они уже много раз занимались любовью. Внутри каждого загорелся огонь страсти. Его стремительно набухавшее мужское естество грозило прорвать ткань брюк, а Лаки с удивлением ощутила горячую влагу между своими ногами. Ее руки блуждали по обнаженной груди Ника, с восторгом ощущая гладкую кожу и крепкие рельефные мускулы. Тем временем его руки жарко ласкали тугие полушария ее полных грудей. Их сердца бились все сильнее, дыхание становилось все более частым и прерывистым.
     Но когда колено Ника осторожно раздвинуло ее бедра, касаясь узких нейлоновых трусиков, это слишком живо напомнило ей о вчерашней попытке Лукаса изнасиловать ее. Настроение было непоправимо испорчено, и Ник сразу же почувствовал это, мысленно проклиная себя за то, что поторопился.
     - Я не хотел тебя обидеть, просто я без ума от тебя и мне очень трудно сдерживаться, - мягко произнес он, сдувая с ее лица непослушный локон. - Поверь, я никогда не причиню тебе зла. Прошу тебя, пожалуйста, не надо меня бояться...
     Затаив дыхание, он ждал ее ответа.
     Глядя на его трепетавшие ноздри и полные страсти потемневшие глаза, она неожиданно призналась в том, в чем ей не следовало бы признаваться мужчине.
     - Знаешь, сейчас я была в твоей власти, и ты мог делать со мной все, что угодно, - тихо сказала она.
     - Ни за что на свете я не стал бы насиловать тебя Госпожа Удача, - улыбнулся Ник, нежно гладя ее по щеке.
     Покачав головой, она перехватила его руку, не позволив скользнуть ниже.
     - Нет, ты не понял. Мне слишком легко в тебя влюбиться. Ник...
     Он нежно потерся носом о ее шею, слегка целуя и дразняще покусывая мочку уха.
     - Ты говоришь об этом словно о чем-то ужасном, - тихо сказал он.
     - Я не могу любить тебя. Я никогда не полюблю игрока, - сказала Лаки, и в ее голосе явственно прозвучало искреннее сожаление.
     Интересно, откуда у нее такое стойкое отвращение к игрокам? Ник еще раз убедился в том, насколько мало он знал женщину, лежавшую в его объятиях.
     - А что в этом такого? - с недоумением спросил он. - Играю я очень редко, хотя и владею казино.
     - Джонни был завзятым картежником. Он очень много играл и этим погубил не только себя, но и всю семью...
     Ник сел в постели. Разговор принимал серьезный оборот. Он чувствовал, что между ним и Лаки быстро вырастала стена, которую он едва ли сможет преодолеть.
     - Ты же сама работаешь в казино! Как же ты можешь огульно осуждать всех, кто... включая и меня!
     - Тебя я не осуждаю, - сухо произнесла Лаки, поднимаясь с постели. - Просто я не хочу любить игрока.
     У Ника болезненно сжалось сердце. Он никак не мог найти подходящих слов, которые дошли бы до ее сердца.
     - А что, если ты ошибаешься? Может, нам не стоит разрушать все с самого начала? Давай посмотрим, куда нас приведет взаимное влечение,
     - Я хочу стать подругой одного, а не всех. Мне нужна одна любовь к одному мужчине на всю жизнь, - отчетливо выговорила Лаки.
     - Черт побери! А не слишком ли многого ты хочешь, детка? - неожиданно сердито спросил Ник.
     Эти слова мгновенно возвели между ними прежнюю неодолимую преграду.
     - Да, Ник, я хочу многого! И хочу все отдать тому единственному, кого полюблю! - выпалила Лаки.
     "Этим человеком хочу быть я!" - было написано на лице Ника.
     Но вслух он этого не сказал, поэтому ей не пришлось искать в себе силы для решительного отказа.
     - Не знаю, почему ты так сильно ненавидишь игроков, да и ты сама, похоже, не готова мне об этом рассказать. Однако мне кажется чертовски несправедливым то, что ты судишь обо всех мужчинах по делам одного!
     Он быстро вышел из спальни, не дав ей времени на возражения. Впрочем, она вряд ли нашлась бы с ответом. В его словах было слишком много правды.
     - Куда ты? - неуверенно спросила она, следуя за ним к двери. Ей внезапно показалось, будто она сделала что-то не так.
     - Домой, переодеться. Домой, чтобы проверить, как там отец. Домой, чтобы выяснить, не удалось ли полиции обнаружить новые сведения о человеке, который хочет меня убить. Как видишь, у меня полным-полно хлопот. Мой отец любит повторять: "Грешнику нигде не найти покоя". Наверное, я и есть тот самый грешник, потому что мне действительно нигде не найти покоя. Ведь ты считаешь каждого игрока грешником?
     В его голосе прозвучало не только негодование, но и глубокая обида, что поразило и испугало Лаки. Значит, она и впрямь много значила для него?
     - Ник, мне очень жаль, - прошептала она.
     - Мне тоже. Лаки. Мне чертовски жаль, что... - признался Ник. Он был не в состоянии долго сердиться на нее. - Ладно, побудь дома, пока не почувствуешь, что снова можешь выйти на работу. Береги себя.
     Она кивнула, изо всех сил сдерживая внезапно подступившие слезы.
     Он уже почти вышел за дверь, но не выдержал и обернулся. Увидев, что глаза ее увлажнились, он вспомнил, как ночью она рыдала во сне, а он так и не узнал почему. Это заставило его вернуться, чтобы поцеловать ее на прощание.
     Она инстинктивно приподняла подбородок, чтобы встретить его губы. Когда Ник поцеловал ее, земля ушла у нее из-под ног. Одно его прикосновение заставляло ее забывать обо всем на свете. Даже голова слегка закружилась.
     - Маленькая упрямица, - проворчал Ник, с трудом отрываясь от ее губ. - Ты ошибаешься. Лаки Хьюстон. Ошибаешься насчет меня, насчет нас обоих. В один прекрасный день ты признаешься себе в этом, и тогда сама придешь ко мне. - Его губы скривила сардоническая усмешка. - И самое интересное знаешь что? Я уже с нетерпением жду этого дня...

***

     Флаффи Ламон подвела Лаки поближе к окну, чтобы при дневном свете получше рассмотреть ее избитое лицо. Хозяйка была шокирована произошедшим с Лаки инцидентом, но все же не раз повторила ей, что она еще легко отделалась - могло быть гораздо хуже!
     - Да... Пожалуй, за неделю все практически зажило, - бормотала она, поворачивая подбородок Лаки то в одну, то в другую сторону. От громадного синяка почти не осталось следа.
     - Снаружи зажило, наверное, - вздохнула Лаки. - Зато внутри - страшная сумятица...
     Флаффи озабоченно нахмурилась. Всю эту неделю она не без основания подозревала, что попытка изнасилования была не единственной причиной душевных мук ее молоденькой подруги.
     - Не надо так делать, дорогая, - сказала она, разглаживая пальцами едва заметные морщинки на переносице Лаки. - От печальных гримас возникают морщины, разве ты этого не знаешь?
     - Ах, Флаффи! - еще выразительнее скривилась Лаки. - Мне сейчас не до этого...
     - Это ты сейчас так говоришь, когда у тебя нет ни единой морщинки! - недовольно фыркнула старушка. - Подожди! Доживешь до моих лет, пожалеешь о своей беспечности!
     Дружески обняв Флаффи, Лаки задумчиво поглядела на выбившийся из прически старушки локон. На этой неделе цвет ее волос представлял собой нечто среднее между блондинкой и платиновой блондинкой, и назывался он "горячий мед".
     - Если я доживу до твоих лет, надеюсь, я, как и ты, не потеряю интереса к жизни, - задумчиво сказала Лаки, поправляя прическу старушки.
     - Ты это серьезно? - удивленно приподняла брови Флаффи.
     Опустившись в кресло. Лаки ус