ди нее, но это не помогло ему ее удержать.
     Старое, почти забытое горе вновь напомнило о себе, хотя они старались не смотреть друг на друга, не касаться друг друга, пытались не вспоминать, что когда-то давно, здесь, в Коттоне, весь мир вращался вокруг их любви.

***

     Мэрили усмехнулась, глядя на парочку из-за стойки.
     - Ого, шериф втюрился в девицу по уши, - произнесла она тихо, приподняв бровь при взгляде на их кабинку.
     Клаудия обернулась и взглянула в том же направлении. Ее ярко накрашенный рот сжался, когда она прищурилась, чтобы получше разглядеть тех, о ком шла речь.
     - Так это, значит, тот самый знаменитый шериф Найт. Я много слышала о нем, - сказала она.
     - Что бы ты ни слышала, этого мало для такого человека, - отозвалась Мэрили. - Вот в каких мужчин надо влюбляться. А не в никчемных шоферюг, у которых по девке в каждом городе да на языке одно вранье для доверчивых дур.
     Клаудия фыркнула:
     - Не моя вина, что мой парень уехал. Я, как умела, пыталась удержать его.
     - Заказ готов, - крикнул повар, и Мэрили повернулась забрать тарелки, которые он протянул в проем между кухней и залом.
     - Я их обслужу, - предложила Мэрили Клаудия, - а ты передохни немножко. Ведь весь день на ногах, а я только пришла.
     - Спасибо, сладкая, - сказала Мэрили. - Я тебе так признательна.
     Клаудия пожала плечами.
     - Я должна тебе гораздо больше, - отозвалась она, подхватив дымящиеся тарелки в обе руки вместе с бутылочками кетчупа и острого соуса.

***

     - А вот и я, - с улыбкой произнесла Клаудия, ставя перед ними тарелки.
     Саманта взглянула на официантку. Ей сразу же бросились в глаза кудряшки, как у Ширли Темпл, и яркий рот, как у Долли Партон. Появилась мысль, зачем понадобилось этой женщине соединять вместе несоединимые вещи, но, посчитав, что ей до этого нет никакого дела, Саманта отвела глаза.
     - Будете заказывать что-нибудь еще? - спросила Клаудия.
     - Не сейчас, - ответила Саманта. - Если надумаем, то позовем вас.
     Клаудия бросила на Саманту холодный взгляд и, резко развернувшись, отошла.
     - Что это с ней? - спросил Джон Томас.
     - Думаю, что я ей понравилась еще меньше, чем ты, вот что, - буркнула Саманта.
     Он ухмыльнулся и взболтал бутылочку с кетчупом, прежде чем отвинтить крышку и плеснуть густой красный соус на свою жареную картошку.
     - Фу, какая гадость, - поморщилась Сэм, оглядывая тарелку, после чего неторопливо вытащила лук из своего гамбургера.
     Джон Томас взял ломтик картофеля, обмакнул его в кетчуп и поднес к ее рту.
     - Открой рот и закрой глаза. Получишь что-то для мудреца.
     Саманта громко рассмеялась. Она слышала эту считалочку давным-давно, в детстве. Почему-то все, что происходило с ней в последние несколько месяцев, вдруг отодвинулось куда-то в ее памяти, как будто ничего этого не было. Просто хорошо было чувствовать себя дома, да еще рядом с Джонни Найтом.
     - Я попробую, - сказала она. - Но намерена сделать это с открытыми глазами. Я ничего не делаю вслепую.
     - А занятия любовью? - спросил он, запихивая картошку ей в рот. - Попробуй как-нибудь. Чертовски возбуждает.
     Саманта задохнулась
     - Все, что нужно сделать, - продолжил он, словно ненамеренно бросив сексуальную бомбу замедленного действия в самый разгар их ужина, - это сконцентрироваться на прикосновениях и ощущениях. Тебя удивит, сколько точек на твоем теле окажутся взрывоопасными.
     Саманта перестала жевать. Ломтик картошки повис на ее приоткрытых губах, словно сломанная сигарета.
     - Не балуйся со своей едой, Сэм. Я ведь знаю, что мама учила тебя хорошим манерам. - Он откусил большой кусок от своего гамбургера, не обращая внимания на потрясенное выражение лица Саманты.
     - Ты у меня за это заплатишь, - прошипела она, запихнув картошку до конца в рот и жуя с яростным ожесточением, словно вымещая на еде всю свою злость на мужчину напротив.
     - В этом нет необходимости, дорогая, - произнес Джонни спокойно, сделав большой глоток чаю со льдом и подмигнув. - Для тебя это бесплатно.
     Она уставилась на него, яростно сверкая глазами. Слов у нее уже не оставалось.

***

     - Боюсь, что дождь мы не пересидим, - сказала Саманта, и в этот момент перед лобовым стеклом джипа полыхнула молния. - Ты слишком долго возился с десертом.
     - Я ел его, потому что мне показалось, ты еще не готова ехать домой, - спокойно парировал он, с трудом удерживаясь на темной узкой дороге, что вела к его дому.
     - Почему это не готова? - поинтересовалась она.
     - Потому что каждый раз, когда я смотрел на тебя, ты отворачивалась, вот почему, - сказал он. - И я решил: между тем, что произошло в парке, и тем моментом, когда надо будет ложиться в кровать, должно пройти немного больше времени на случай, если я не правильно понял ситуацию.
     - О-о!
     Ее негромкое восклицание мало чем помогло ему в попытках найти правильный ответ. В области сердца возникла какая-то ноющая боль. "Боже, Сэм. Ты нужна мне, девочка. Пожалуйста, не дай мне оказаться не правым на этот раз".
     - Приехали, - произнес Джонни, въезжая во двор как можно ближе к гравиевой дорожке с таким расчетом, чтобы свет фар, словно маяк, освещал ей путь к крыльцу. - Тебе придется пробежаться.
     - Давай ключи, - вместо ответа сказала она. Он покачал головой.
     - Когда добежишь до крыльца, подожди меня. Я не хочу, чтобы ты входила в темный дом одна.
     - Не глупи, - сказала она, берясь за ручку дверцы. - Это всего лишь твой дом.
     Его пальцы сжали ее предплечье.
     - Да, я знаю, Сэм, - произнес он негромко. - Но там, в Лос-Анджелесе, тоже был всего лишь твой дом. Неприятности все еще случаются в собственных домах, независимо от того, где они расположены.
     В свете огоньков приборной доски Джонни увидел выражение страха на ее лице и смягчил интонацию своего голоса, но не смысл слов.
     - Я не хотел пугать тебя, дорогая. Но нельзя ни в чем быть уверенной, пока его не поймают. Даже здесь, понятно?
     Она сглотнула, потом кивнула. Прищурив глаза из-за сильного дождя, Сэм выпрыгнула из джипа, попав обеими ногами в глубокую лужу и забрызгав грязью ноги до колен.
     Джонни ухмыльнулся ее негодующему визгу, но внезапно застыл, завороженный видом ее стройных ног и точеной фигурки, выхваченных из темноты светом фар. Сэм вспрыгнула на крыльцо, обернулась и махнула рукой, вытирая другой рукой мокрое лицо и дрожа от возбуждения и от холода, предвкушая то, что Джонни последует за ней.
     - Ничего не поделаешь, - сказал он себе, выключил фары и открыл дверцу. За несколько секунд Джонни добежал до дома. Светила ему только одинокая молния, прорезавшая темное небо.
     - Проклятие! Для летнего ливня водичка уж очень холодная, - пожаловался он, одним прыжком взлетев на крыльцо. Он бросил взгляд назад, на джип, по которому звонко колотил дождь. - Хоть бы града не было.
     - Поторопись, - попросила Саманта. Ее зубы выбивали дробь, тело дрожало, хотя она все сильнее прижималась к Джонни, пытаясь согреться. - Я замерзаю.
     - Тороплюсь, тороплюсь, - пробурчал он, возясь с ключами в мокрой ладони. - Не толкайся, а то я уроню их. Не пойму только, почему тебе всегда не терпится оказаться со мной наедине в темном доме.
     Саманта пробормотала что-то невнятное про себя и стукнула его кулачком в плечо.
     - Мой папочка предупреждал меня насчет таких быстрых женщин, как ты, - легким поддразнивающим тоном произнес Джон Томас, открывая дверь. Он втащил Сэм внутрь, запер дверь и включил свет.
     Ярко-белое сияние затопило комнату, на секунду ослепив обоих. Но когда глаза немного привыкли к свету, Джон Томас понял, что ему не следовало нажимать на выключатель. Она промокла до нитки. Влажная одежда облепила каждую выпуклость, каждый изгиб ее тела, подчеркивая все то, что он хотел увидеть: налитую грудь, совершенную линию бедер, как бы напоминающую о том, что спрятано между ними.
     - Иди в ванную первой, - буркнул он, отвел глаза и, бросив ключи на столик у двери, ринулся мимо нее на кухню. - Я сварю кофе.
     С печальной миной Саманта двинулась по коридору к своей комнате. Вечер, который так многообещающе начался, закончился так внезапно и разочаровывающе. Несмотря на снедавшее обоих чувство, ни один из них не доверял другому настолько, чтобы открыться первым.
     Чувствуя ломоту во всем теле и боль в душе, она уже взялась за ручку двери, когда услышала его шаги в конце коридора. Она обернулась.
     Он смотрел на нее.
     В свете лампы, светившей сзади Джонни, четко вырисовывался его силуэт. Он стоял, напружинив ноги, готовый к броску, сжав кулаки, словно перед дракой, распрямив плечи, как если бы он готовился доказывать свое право находиться здесь.
     - Не надо, Сэм, - произнес он тихонько.
     - Не надо что? - Заинтригованная его действиями, Саманта все же почувствовала надежду.
     - Не отвергай меня. Ты нужна мне. Мне необходимо, чтобы я был нужен тебе... больше, чем просто телохранитель.
     От его слов у Сэм перехватило дыхание. Она прислонилась к двери в свою комнату, не в силах устоять на ногах без опоры. Ее колени ослабли, глаза заволокли слезы, она не могла разглядеть его лица. Да это было и не нужно. Сэм знала, что Джонни видит ее отлично. Ее руки взметнулись к вороту рубахи. Нащупав верхнюю кнопку, Саманта потянула за ткань.
     Он напрягся, обхватив себя руками, и тут первая кнопка на ее рубашке расстегнулась с тихим, но отчетливым щелчком.
     Она не успела уловить его движения, как вдруг Джон Томас вырос прямо перед ней. Слова замерли у нее на губах, когда он взял ее за руки.
     - Позволь мне, - умоляюще попросил он. И поскольку она не оттолкнула его, задрожал от облегчения.
     Он нежно потянул рубашку вверх, вытаскивая ее края из-за пояса, затем одним резким движением внезапно рванул воротник, словно дальнейшие проволочки стали для него невыносимыми. Все шесть оставшихся кнопок разошлись в едином протяжном хлопке, рубашка распахнулась, полы ее повисли. Саманта поежилась.
     - Прости, дорогая. Тебе, должно быть, холодно. - Он скользнул руками по ее плечам и нежно притянул девушку к себе, пока они не соприкоснулись, грудь к груди, и не замерли, вслушиваясь в то, как стучат рядом их сердца.
     - Это не от холода, просто я нервничаю, - призналась она и чуть не подпрыгнула от звуков своего голоса, эхом разнесшегося по дому.
     Снаружи полыхнула молния, слегка осветив конец коридора, где виднелась открытая дверь в ванную, и высветив абрис маленького узкого окошка над умывальником, выглядывавшего в мокрую дождливую ночь.
     В эту секунду Джон Томас заметил промелькнувшее на ее лице странное выражение. Ему представилось, что она выглядит печальной, но это выражение так же быстро исчезло с ее лица, как и появилось. Его рука скользнула к затылку Сэм, и он начал баюкать ее, легонько раскачиваясь вместе с ней посреди коридора.
     - Ради Бога, Сэм, скажи мне, что ты не боишься меня. Если это не так, то мне нечего здесь делать. Ты должна знать, что я уйду сейчас без единого слова, если ты этого захочешь.
     - Нет, Джонни, ты не правильно меня понял.
     Он ощутил, как ее ладони скользнули вверх по его животу и замерли где-то около сердца.
     - Я не боюсь тебя. Я боюсь, что сама не смогу соответствовать твоим ожиданиям. Я ведь говорила, что у меня так давно не было...
     Его тихий смех не дал ей закончить.
     - Сладенькая моя, специалисток этого дела я арестовываю. Кроме того, тебе вовсе не обязательно знать всякие штучки, поскольку они лучше известны мне, - произнес он охрипшим от радости голосом, наклоняясь к ней.
     - О Господи! - воскликнула Сэм, полусмеясь-полуплача, когда Джонни взял ее на руки и ногой распахнул дверь своей спальни.
     - Знаешь, Саманта Джин, если ты собираешься молиться, мне придется отнести тебя в комнату напротив и оставить спать в одиночестве. Не могу же я соревноваться с самим Господом Богом. Особенно в такое время.
     - Замолчи, Джонни, и учи меня. - Ее руки поглаживали пряжку его ремня, в то время как он усаживал ее в изножье кровати. - Научи меня, как правильно любить тебя. Научи меня всему. - "Может быть, тогда ты не оставишь меня снова".
     Последнюю мысль она никогда бы не осмелилась произнести вслух.
     Когда ее руки тронули твердый бугор под молнией его джинсов, Джон Томас застонал и мгновенно стащил с нее рубашку. Она прижалась к нему, поглаживая ладонями его грудь, стремясь слиться с его телом. Его руки охватили ее нежным, но властным кольцом. Он медленно расстегнул крючки ее бюстгальтера. Сэм вздохнула, высвобождаясь из шелкового плена.
     - Теперь будь внимательна, дорогая, - произнес Джон Томас, начиная снимать с нее оставшуюся одежду.
     - Да, - произнесла она, с ответной живостью расстегивая пряжку на его ремне и молнию его джинсов. - Но если я что-то упущу, тебе придется повторить все сначала, чтобы я успела освоиться с происходящим.
     - С превеликим удовольствием, - отозвался он. - Но сначала... удовольствие получишь ты.

Глава 8

     Саманту заворожил мужчина, стоявший у ее кровати, его медленный, размеренный стриптиз. Она не могла даже отвлечься и спросить себя, почему только что ее тело дрожало от холода, а теперь воздух вокруг словно уплотнился и ей стало трудно дышать.
     Дрожащими руками она провела по своему телу, откинула с лица и шеи прилипшие волосы, вдруг ставшие горячими и влажными, резко контрастировавшими с прохладой простыней под ней.
     Совсем близко ударила молния, и на какой-то момент, ослепленная, Сэм потеряла Джонни из виду. Она быстро заморгала, не желая пропустить ни одного движения человека, заменившего ей вселенную. Когда зрение вернулось к ней, она увидела, что Джон Томас пересек небольшое пространство между стеной и кроватью и открывает окно.
     Когда же вместе с порывом свежего ветра он шагнул к кровати, Сэм глубоко вздохнула и потянулась в чувственной радости от бодрящего воздуха, скользнувшего по ее разгоряченной коже.
     Джон Томас скользнул в кровать и вытянулся рядом с ней, положив хозяйским, но нетребовательным движением руку ей на живот. Она поежилась, повернулась к нему и скользнула рукой вниз, пока не обхватила пальцами его плоть. Власть, которую он предоставил ей, отдавшись ее рукам, вызывала чувство острого наслаждения.
     - Хотела бы я, чтобы мой преследователь оказался здесь прямо сейчас, - прошептала Саманта, придвигаясь еще ближе.
     - Почему? - спросил Джон Томас, озадаченный ее неожиданными словами.
     - Потому что я хотела бы поблагодарить его за то, что он вновь вернул мне тебя. Когда я потеряла тебя в прошлый раз, моя жизнь, весь мой мир опустел.
     "Ты лжешь!"
     Мысль появилась столь внезапно, что Джонни почти не запомнил, как оттолкнул от себя руки Сэм и откатился к краю кровати. Любовная игра неожиданно прекратилась.
     - Джонни?
     В комнате было так темно, что она могла лишь догадываться о том, что написано у него на лице. Но тут вновь сверкнула молния, короткой вспышкой света озарившая комнату. И хотя длилось это какую-то секунду, Саманта все же успела заметить гримасу боли на лице Джонни.
     - Ты не потеряла меня, Саманта Джин. Ты меня бросила.
     Он вскочил с кровати, схватил на ходу свои джинсы и выбежал из комнаты, не в силах оставаться и выслушивать очередную ложь. Но он также не мог признаться самому себе, что, несмотря на все, что Саманта когда-то совершила, он жаждет ее еще больше.
     Сэм отшвырнула простыни, схватила свою рубашку и последовала за Джонни на кухню.
     - Я бросила тебя?! Я так не думаю! - кричала она. Ее страстность удивила его. Онемевший, он мог лишь стоять и слушать ее дальше.
     - Это я поверила тебе, когда ты сказал, что любишь меня. Это я ждала, и ждала, и ждала... - Ее голос сорвался, но она справилась со слезами, подступившими к глазам. - А ты, именно ты, даже не написал. Когда мы переехали, у меня не было другой надежды, кроме как дождаться письма с адресом твоей воинской части. Письма, которое - я была абсолютно уверена - скоро придет.
     Саманта ненавидела себя за желание расплакаться. И в то же время ненавидела Джонни за то, что тот заставил ее переживать горе утраты еще раз.
     - Черт бы тебя побрал, Джонни, за то, что ты отказался от меня и от всего, что было между нами! - И Сэм схватила первое, что ей попалось под руку.
     Кофейная кружка просвистела у его головы и вдребезги разбилась о стену за спиной. Саманта выскочила из кухни и побежала в свою спальню.
     Джон Томас остался стоять, пораженный ее яростной вспышкой. Ему впервые пришло в голову, что, может быть, винить стоит кого-то еще. В реакции Сэм было столько боли, что посчитать ее неискренней было просто невозможно. Может, Саманта вообще не получала его писем? Может быть, это ее родители отсылали их обратно? Он перешагнул через осколки чашки и пошел за щеткой. Странная, чуть кривоватая усмешка появилась у него на лице, пока он аккуратно сметал остатки ее атаки. Закончив, Джонни выключил свет и направился в свою комнату, только на этот раз один.
     Около ее двери он остановился и прислушался. Судя по непрекращающемуся скрипу пружин, она металась на постели.
     - Сэм.
     Скрип немедленно прекратился. Саманта не ответила. Но это было не важно. Он привлек ее внимание, и это было все, что сейчас требовалось.
     - Я тебе писал.
     Джон Томас вошел в свою комнату и прикрыл дверь. Пусть подумает об этом на досуге, мелькнула мысль. Он-то уже точно подумал.

***

     Сквозь сон Саманта почувствовала аромат свежесваренного кофе. Она открыла глаза и с удивлением обнаружила стоящего у кровати Джона Томаса.
     - Доброе утро, - сказал тот.
     Она ответила тем же и сразу возненавидела себя за то, что хочет его так же сильно, как прошлой ночью, до того как он ранил ее сердце и вызвал сумбур в мыслях.
     Джонни выглядел великолепно. Волосы, еще влажные после душа, блестели, словно черный мех котика. В джинсах, сапогах, с обнаженным торсом, он настороженно протянул ей кружку кофе и отступил назад. Саманта поставила кофе на столик рядом с кроватью и вгляделась в полуодетого мужчину, стоявшего рядом с ее кроватью. Но по его грустным глазам невозможно было прочесть, что он чувствует, что думает о происшедшем между ними прошлой ночью.
     Эти проклятые три слова, которые он произнес, перед тем как скрыться в своей комнате, лишили ее покоя и причинили боль, из-за которой она не могла уснуть добрую половину ночи. Но, наконец-то заснув, Сэм продолжала видеть перед собой юношу со слезами на глазах, повторявшего одно и то же: "Я тебе писал. Я тебе писал".
     Сейчас она чувствовала себя еще более несчастной. А что, если он говорил правду? Но если так, то почему она не получила написанных им писем? Один и тот же ответ, о котором ей не хотелось думать, продолжал настойчиво стучать у нее в голове. Если он говорил правду, то это означало лишь одно: ее отец или мать, а может, оба вместе были виноваты в их разлуке. То, что они оба умерли и не могли ей ответить, лишь все усложняло. Саманта не умела обижаться на призраков.
     - Куда ты собрался? - спросила она.
     - На работу. Я только хотел сказать, чтобы ты одевалась, а то опоздаешь.
     Она продолжала смотреть на него. И тут он потерял самообладание.
     - Чего ты, черт побери, хочешь от меня?! - взорвался он.
     "Только правды".
     Но она не произнесла этих слов вслух. Это привело бы лишь к возобновлению того же порочного круга обвинений, не ведущего ни к чему - лишь обратно к началу.
     - Так я и думал, - прорычал он. - Поторопись, Сэм. У меня на восемь назначена встреча.

***

     После их ссоры прошло два дня. За это время их любовь окрепла, но совместная жизнь стала еще более трудной. Саманта стала возражать против того, что каждый день ее тащат в офис шерифа, словно щенка, способного потеряться без поводка. К тому же у нее оставалось все меньшей развлечений в Раске. У Джона Томаса была его работа. Ей же оставалось лишь дожидаться пяти часов, чтобы прокатиться с ним до дома. Медленные, ленивые дни, полны