о. Очевидно, хозяева покинули это место давным-давно, после многих неурожайных лет.
     Джон Томас напряженно смотрел внутрь, поверх того, что осталось от изгороди. Но и там ничего не было видно, кроме деревьев, травы по колено да голубого неба над головой.
     От громкого лая Бандита оба мужчины вздрогнули. Каждый из них прекратил свои поиски, чтобы посмотреть в сторону собаки, громко лаявшей в траву около засохшего дерева.
     - Чтоб тебя, псина! - выругался Джон Томас. - Если то, на что ты лаешь, на четырех лапах и с шерстью, на твоем месте я бы поспешил спрятаться.
     Они сошлись там, где Бандит сделал стойку. Чем ближе подходил Джон Томас, тем больше его охватывала уверенность, что Бандит что-то нашел. Его сердце заколотилось, и он бросился бежать, боясь приблизиться и увидеть в траве безжизненное, изломанное, окровавленное тело Саманты, и в то же время боясь упустить шанс спасти ее.
     - Здесь ничего нет, - крикнул Монти, подбежавший первым. - Я не вижу ничего, что...
     - Назад! - закричал Джон Томас, падая на колени рядом с собакой. - Это старый колодец. Ты чуть не наступил на одну из досок, прикрывающих отверстие. Видишь?
     - Вот черт, - пробормотал Монти и отступил назад, понимая, как близок он был к тому, чтобы ступить на доску и провалиться вниз.
     И тут обоих осенила одна и та же внезапная догадка. В одну минуту они оказались на коленях, снимая треснувшие доски, отодвигая в сторону траву, скрывавшую край колодца.
     Джон Томас глубоко вздохнул и наклонился через край. Он должен сделать это. Если кто и должен быть найти Сэм, то только он.
     - О Иисусе! - произнес он и чуть не умер на месте. Даже отсюда была видна ее макушка и бледно-желтая блузка. - Саманта! Сэм, милая, ты слышишь меня?
     Но она не шевельнулась, и призрачная надежда, что он найдет ее живой, начала уменьшаться с каждым ударом его сердца.
     - Беги пригони машину! - крикнул он, указывая на автомобиль, стоявший за пределами старого подворья. - Вытащи веревку из багажника, скорее!
     Не прошло и минуты, а Монти уже был на месте, остановив машину всего в паре метров от ямы, а Джон Томас, лежа на спине под ее бампером, лихорадочно привязывал веревку к кронштейну.
     - Я спускаюсь, - сказал он, обвязывая другой конец веревки вокруг пояса. - Отъедешь, пока не натянется веревка. Когда я начну спускаться, постепенно подъезжай. Очень медленно. Когда услышишь мой крик, остановись. Я скажу тебе, когда надо будет тянуть нас обратно наверх.
     - Слушаюсь, сэр, - отчеканил Монти. Он мог лишь восхищаться спокойствием, с которым работал шериф. Ведь помощник Тернер знал, как ему плохо и насколько он испуган. Именно в этот момент Монтгомери Тернер понял, что отличает хорошего полицейского: прежде всего служение долгу, а уже потом личные чувства.
     - Помощник, когда сядешь в машину, дай всем знать, что мы нашли ее, и вызови "Скорую", срочно.
     - Есть, сэр, - сказал Монти и повел машину от колодца, пока Джон Томас не махнул ему рукой.
     Он увидел, как шериф подергал веревку, обвязанную вокруг пояса, и подошел к колодцу, Когда Джон Томас исчез в отверстии, Монти затаил дыхание. Затем, вспомнив, что ему приказали вызвать помощь, схватил рацию, одновременно отжав сцепление и тронув машину с места.

***

     - Сэм, родная, ты меня слышишь? - Голос Джона Томаса был хриплым и дрожал; в узком замкнутом пространстве рождалось странное раздробленное эхо, многократно отраженное от стенок колодца. Но Саманта не пошевельнулась и не ответила.
     Она слышала его голос. Но она слышала его и раньше, и это всякий раз оказывался не Джонни. В течение всей ночи его голос звал ее снова и снова, но наверху не было ничего, кроме ночного неба и тысяч блестящих глаз. Видя пустоту, Саманта начинала безутешно рыдать. Ей казалось, что все глаза Техаса смотрели на нее и все равно никто не мог ее увидеть. Будет слишком поздно. Никто не сможет спасти ее.
     Позднее она поняла, что с неба на нее смотрят не глаза, а звезды, но даже звезды, казалось, светили едва-едва, слишком далекие, чтобы молить их о помощи, недостижимые даже в мечтах. К тому же Сэм понимала, что уже слишком поздно надеяться на воплощение надежд и мечтаний. Она смирилась с мыслью о смерти. Только сердце пока не сдавалось. Оно не хотело расставаться с Джонни Найтом.
     А Джонни Найт не собирался терять ее. Когда его ступня вдруг ткнулась в ее плечо, он оттолкнулся от стены, боясь приземлиться не на землю, а на Саманту.
     - Давай, Монти, чуть помедленнее, еще чуть-чуть... Стой! - закричал он.
     И вот Джонни уже стоял по щиколотку в воде между ее раскинутыми ногами.
     Протянув трясущиеся руки, Джон Томас коснулся ее щеки, почти уже ожидая ощутить холод смерти под пальцами. Но хотя кожа оказалась холодной, она мягко, живо подалась под его прикосновениями.
     На глаза его навернулись слезы. Он присел в узком жерле колодца, лихорадочно ощупывая тело Сэм в поисках ран и повреждений. Взглянув наверх, чтобы определить высоту шахты, он понял, что повреждения обязательно должны быть при падении с такой высоты.
     Саманта застонала. Прикосновения к телу показались ей знакомыми. Голос, бившийся в барабанные перепонки, заставил ее закричать от боли. Она не могла больше выносить свиданий с обманчивым призраком Джонни. Она закрыла глаза в уверенности, что, как и раньше, образ Джона Томаса исчезнет и она вновь останется здесь одна, со своей болью и... смертью.
     - Не шевелись, любимая, - произнес он мягко, поднимая ее на ноги. - Я все сделаю сам. Ты только дыши, живи ради меня, Сэм. Не покидай меня сейчас!
     Он услышал судорожный вздох, когда ее колено подломилось, и быстро подхватил девушку на руки, приняв на себя всю тяжесть ее тела. Джон Томас начал готовить ее к подъему наверх.
     Монти стоял на четвереньках, вглядываясь в темноту колодца и пытаясь рассмотреть через плечи шерифа Саманту.
     - Шериф! - крикнул он вниз.
     - Она жива, Монти. Слава Господу, она жива. Тяни нас наверх, парень, только осторожно. Я не знаю, насколько тяжелые у нее повреждения.
     У Монти вырвался ликующий вопль. Услышав голос хозяина, доносящийся из-под земли, залаял Бандит. Мгновением позже Монти уже включил передачу и начал медленно и ровно вытягивать веревку.
     Джон Томас крепко прижал голову Сэм подбородком. Одной рукой он поддерживал шею Саманты, чтобы обеспечить ее неподвижность, а второй обхватил ее так крепко, как только мог. Подъем начался. Когда веревка натянулась и оба оторвались от земли, он обвил нижнюю часть ее тела ногами, используя себя как буфер между Сэм и стенами колодца.
     Вскоре земля отдала свою добычу. Сначала появилась голова Джона Томаса, затем плечи, но он ни за что не выпустил бы Сэм из рук, если бы в этот момент не появилась машина "Скорой помощи", подпрыгивающая на кочках неровного, бугристого проселка, сопровождаемая несколькими полицейскими машинами.
     - Слава Богу, - выдохнул Джон Томас, почувствовав под собой твердую землю. Он выполз спиной из ямы, держа Саманту сверху и стараясь не изменить положения ее тела.
     - Сэм, любимая, ты слышишь меня? - Саманта не ответила, и тут он ощутил, насколько холодно ее тело. Ему захотелось отдать ей все свое тепло, всю силу. Дрожащей рукой он провел по кровоподтекам на ее лице и руках. В этот момент он снова понял, как хрупка жизнь, как дорога ему Саманта. Первый раз в жизни Джону Томасу так хотелось поцеловать женщину, и первый раз в жизни он так боялся сделать это. На ее теле не осталось, казалось, ни одного живого места, куда он мог бы поцеловать ее, не причинив боли.
     - Я люблю тебя, Саманта Джин. Не оставляй меня теперь, - прошептал он, утешая себя тем, что жизнь еще теплится в его возлюбленной.

***

     Саманта ощущала тепло, чувствовала сильное биение сердца, отдававшееся у нее в ушах, слышала знакомый тембр голоса Джонни и думала, что если она умерла и вознеслась в рай, то все в порядке, потому что Джонни тоже оказался там, поджидая ее. А если нет, если Джонни и вправду пришел за ней, то он выполнил свое обещание. Он спас ей жизнь. Надо только немного подождать, чтобы убедиться в этом наверняка. Сейчас в ее мозгу зияла огромная черная дыра, ждущая, когда Сэм в нее провалится.
     И она провалилась как раз тогда, когда первый из врачей подошел к ним.
     - Она жива? - спросил врач. Джону Томасу пришлось глубоко вздохнуть, прежде чем он смог обрести уверенность и ответить.
     - Да, слава Богу.
     Когда медики попытались переложить Саманту на носилки, он пристально посмотрел в глаза первому врачу.
     - Я не знаю, как она еще дышит, но вы должны сделать так, чтобы она продолжала дышать.
     - Мы сделаем все, что в наших силах, и даже больше, Джон Томас. А теперь отпусти ее.
     Джон Томас нехотя разомкнул объятия.
     Он вскочил на ноги, когда санитары застегнули ремни носилок, и побежал рядом с ними к поджидающей машине "Скорой помощи". Стоило им поставить носилки на полозья и закатить внутрь, как Джон Томас опередил всех и первым забрался в салон.
     Монтгомери Тернер остался без дальнейших распоряжений, но он знал, что делать. Помощник шерифа громко свистнул, и Бандит подскочил к нему. Секунду спустя Монти с собакой последовал за остальными.
     Завывающие сирены и сверкающие огни маяков промчались по лугу, распугивая его обитателей. Броненосец нырнул в свою нору; ястреб взмыл с верхней ветви дерева и улетел искать более спокойное место для охоты; заяц метнулся из-под колес передней машины, дрожа от страха; замерла черепаха, а затем втянула голову и лапы в панцирь, надеясь, что все обойдется.
     Спустя несколько минут заброшенная ферма погрузилась в первобытную тишину, которую недавно нарушили люди и смерть, идущие обычно рука об руку. От драмы, разыгравшейся здесь в последние сутки, не осталось почти ничего, разве что два агента ФБР еще ходили по полю, отыскивая следы и вещественные доказательства. Постепенно трава, примятая ногами и колесами, распрямилась, длинные тонкие стебли вновь потянулись к солнцу, стоявшему в зените.

***

     Вечером того же дня, когда Джон Томас сидел у кровати Саманты, надеясь увидеть признаки возвращающейся жизни, дверь палаты отворилась и вошел Монтгомери Тернер.
     Джон Томас взглянул на его белое как бумага лицо и покрасневшие глаза и вспомнил об умирающей Лизе.
     - Шериф. - Монти сглатывал и сглатывал комок в горле, пытаясь выдавить из себя просьбу и не расплакаться. - Мне нужно уехать на пару дней.
     Горе, стоявшее в его глазах, подсказало Джону Томасу, что для девушки, снятой с аппаратов поддержания жизни, ожидание закончилось.
     - Проклятие, Монти! Мне очень жаль. - Он взглянул на Саманту, неподвижно лежавшую под покрывалом, но все-таки живую, и испытал внезапное чувство вины за свое счастье.
     - Не думайте так, - тихо сказал Монти, поняв, по какому руслу потекли мысли шерифа. - Это должно было случиться. - Тут его рот скривился, в глазах появились слезы. - Как бы то ни было, кажется, все правильно.
     - Что ты имеешь в виду? - удивился Джон Томас.
     - В один и тот же день умерла моя Лиза, а ваша любимая осталась жить. Думаю, правильно, что выживает сильнейший. - И Монти вышел из комнаты, не обернувшись.
     Джон Томас вернулся на свой стул и поднес безжизненную ладонь Саманты к своей щеке, слегка согнув ее пальцы, как сделала бы она сама.
     - Ты ведь сильная, правда, Сэм? Какую бы пытку она тебе ни устроила, все равно ты не сдалась. Я так горжусь тобой, любимая. Слышишь, девочка? Я так чертовски горжусь тобой, что готов заплакать.
     И он заплакал.

Глава 15

     До чего тупы эти белые стены, никакого воображения, ругал Джон Томас медиков, пытаясь думать о чем-нибудь отвлеченном, чтобы занять свои мысли. Все, что угодно, только не эта плоская, безжизненная поверхность, слишком похожая на нынешнее состояние его души.
     Джон Томас Найт мерил шагами коридор Восточно-Техасского медицинского центра, с тревогой ожидая заключения врача. Первые новости были неутешительными. Джонни отчаянно молил, чтобы наступило хоть какое-то улучшение, в противном случае он не сможет жить.
     У нее сломаны ребра. От этой мысли у него заныло в желудке. Сотрясение мозга было тяжелым, но не угрожающим жизни. Заломило в висках, едва он задумался об этом. Она чудом избежала воспаления легких, но, по компетентному мнению врача, лучше бы она сломала ногу, чем, как это случилось, порвала мышцы и связки колена. Ноющая боль отдавалась в крепко стиснутых зубах Джона Томаса при каждом шаге, когда он представлял, какое отчаяние и боль пришлось испытать Сэм там, на дне колодца, в одиночестве и тоскливом ожидании смерти.
     - Эта женщина будет гореть в аду, - пробормотал он, думая о Клаудии Смит.
     Мимо пробежала сестра, бросив на шерифа удивленный взгляд. Он покраснел, смущенный тем, что его подслушали, но все равно был не в состоянии избавиться от ярости и растерянности, которые, как он знал, останутся с ним, пока Саманта не очнется и хотя бы не увидит его. Тогда, может быть, он сможет жить дальше.
     - Шериф.
     Джон Томас развернулся и чуть не сбил с ног доктора, только что вышедшего из палаты Саманты.
     - Что, док? Ей хуже? Вы получили результаты рентгеновского исследования? Когда вы сможете сказать что-то определенное?
     Доктор Бейкер терпеливо ждал, пока его "второй пациент" не успокоится. Если бы этот парень был так же терпелив и послушен занятому, усталому доктору, как та маленькая леди в палате, он бы добился гораздо большего. Саманта Карлайл не возражала против его предписаний. Конечно, она пока еще не пришла в себя. Отлично зная женщин, доктор не сомневался, что протесты появятся, но только потом, когда он наложит на нее ограничения, обязательные для больной.
     - Вы готовы меня выслушать? - спросил доктор Бейкер.
     - Простите, - смутился Джон Томас и, сразу обессилев, прислонился к стене, не замечая любопытных взглядов обитателей палаты напротив. - Я слушаю.
     - Для начала неплохо, - сказал доктор. Он принимал Джонни Найта, когда тот появился на свет. И радовался тому, что из маленького сорванца вырос добропорядочный, уважаемый член общества. Однако время бессильно изменить некоторые особенности личности, и среди них, безусловно, нетерпеливость Джона Томаса... Но все-таки пора было облегчить его муки.
     - Она пойдет на поправку, - сообщил доктор Бейкер. - Все признаки указывают на то, что возможно полное выздоровление.
     - Слава Богу! - воскликнул Джон Томас и обнял старого доктора с неожиданной пылкостью.
     - Поберегите это для дамы в палате, - посоветовал доктор Бейкер, радуясь улыбке, которую вызвал на лице шерифа. - Хочу предупредить, что ее еще ждут нелегкие дни. Даже после лазерной хирургии на колене ей придется пройти через долгий процесс реабилитации. А когда она очнется, у нее начнутся страшные головные боли. Но в целом для человека, упавшего в колодец, она еще легко отделалась.
     - Она не упала, - напомнил доктору Джон Томас; голос его стал резким, глаза потемнели от гнева. - Помните отпечаток кроссовки посредине ее блузки?
     Доктор кивнул. Он уже знал, что его пациентку ударили в живот, и, по всей вероятности, она падала в колодец спиной. Он поежился. Чудо, что Саманта Карлайл осталась жива.
     - Вы можете войти, - разрешил доктор Бейкер. - Но обещайте не осложнять нам жизнь. Дайте ей вернуться к вам самостоятельно.
     Он еще не дошел до конца фразы, как услышал, что дверь захлопнулась, и понял, что стоит в коридоре, разговаривая с самим собой. Он усмехнулся, устало потер рукой лицо и тут заметил сестру, поджидавшую его у двери палаты следующего пациента.

***

     Шторы были опущены. В палате царили темнота и прохлада, Джон Томас опустился на стул у кровати Саманты, возобновив свое дежурство с усердием часового на посту, и взял девушку за руку, радуясь тому, что вот теперь может касаться ее, когда захочет. Сутки назад он не поставил бы и гнутого медяка на то, что сможет когда-нибудь сделать это снова.
     Джон Томас уставился на ту точку чуть выше ее подбородка, где нижняя губа сходилась с верхней, и вспомнил, каким нежным и сладким было прикосновение к этому местечку, как страстно откликалась Сэм на его поцелуи в моменты близости. Сейчас губы были опухшими и исцарапанными, на нижней едва затянулся глубокий порез, под подбородком виднелась большая ссадина.
     Саманта вздохнула. Он выпрямился на стуле, ожидая, что она вот-вот откроет глаза. Тогда он будет знать, что она вернулась к нему. Но за вздохом ничего не последовало. И Джонни медленно откинулся на спинку и продолжил свою вахту. Он подождет. Теперь, когда у него есть Сэм, он может ждать хоть вечность. И время шло.

***

     Она почувствовала, что он рядом, задолго до того, как открыла глаза. Но во всем теле ощущалась тяжесть, словно кровь замедлила свой бег, а мысль о том, что надо бы пошевелиться, пришла и ускользнула так быстро, что Саманта ее почти не запомнила.
     Пришла боль. Но другая, не такая, как раньше. Не было больше пронзающего до костей холода и вони тухлой воды. Это должно было что-то значить!
     Наконец-то между нею и дневным светом не осталось никаких преград. Ей захотелось в этом убедиться. Она открыла глаза. И сразу же увидела его, сидящего на стуле у ее кровати, уставившись в окно. Ее пальцы шевельнулись и ухватили его за руку. Он дернулся и опустил взгляд вниз. Все вокруг вдруг стало размытым, нечетким, кроме е„ слабой, спокойной улыбки.
     Она глубоко вздохнула.
     - Ты пришел.
     Он не смог побороть желание наклониться и тихонько, словно маленькую, поцеловать в щеку.
     - Я обещал тебе, любимая, помнишь? сказал Джонни и сел обратно на стул.
     Из уголка ее глаза выкатилась слеза. Саманта медленно вдохнула и провела другой рукой по своей груди.
     - Как все болит. - Она вопросительно посмотрела на него.
     - Сломано два ребра, а колено тебе уже собрали, - сообщил он и потрепал ее по руке, боясь заговаривать еще о чем-то. Она опустила веки, давая знать, что поняла, и вдруг снова открыла глаза.
     - Джонни.
     - Что, любимая? - спросил он, всем сердцем мечтая схватить ее на руки и прижать к груди.
     - Дезире Адонис. Передай Пуласки. Он будет знать, что делать.
     Джон Томас так и подпрыгнул. Он так сосредоточился на состоянии Сэм, что совершенно забыл: вместе с возвращением к ней сознания придут и ответы на некоторые вопросы.
     - Хорошо, Сэм. Обещаю тебе.
     - Позвони ему немедленно, - попросила она и вздохнула, как будто на это ушли все ее силы. - Иди. Я хочу спать. Вернешься, когда сможешь сказать, что сделал это. - Она опять впала в полузабытье.
     С окаменевшим лицом Джон Томас Найт вышел из палаты и пошел по коридору к выходу из госпиталя. Она попросила его о том, что он может выполнить. Он посмотрел на часы и высчитал, что в Калифорнии сейчас пять часов утра. Почему-то ему подумалось, что Пуласки не будет на него сердиться.

***

     Пуласки перевернулся в кровати, проклиная громкий, настойчивый звонок телефона, вырвавший его из объятий сна. Но стоило детективу снять трубку, как хмурая гримаса тотчас исчезла с его лица. Он сел на краю кровати, потирая со сна глаза, и вслушивался в то, что рассказывал ему Найт.
     - Черт, да, я знаю, кто она такая, - ответил Майк, обшаривая взглядом комнату в поисках брюк. - Спасибо за информацию, Джон Томас. Я дам тебе знать, когда сделаю это.
     Он имел в виду немедленный арест Дезире Адонис, проживающей в Лос-Анджелесе, штат Калифорния.
     - Кто бы мог подумать! - пробурчал он, отнимая от уха замолчавшую трубку. Тряхнув головой, чтобы прогнать остатки сна, он пошел на кухню приготовить себе кофе. Его ждет долгий день, но если все закончится хорошо, сегодня ночью он впервые с того дня, когда Джон Томас Найт ворвался в его кабинет, заснет спокойно, без угрызений совести.

***

     Солнце заливало грунтовые корты, по которым скользили подтянутые бронзовокожие пары в безупречно белых, модных теннисных одеяниях. Мохнатые белые и ярко-желтые мячи летали туда и обратно над сетками, словно рой гигант