ерство считало Россию возмужалою и достойною идти не
позади, а, по крайней мере, рядом с прочими европейскими национальностями".


                                    XIX

       Многое из того, что хотел осуществить Николай I, ему не удалось
осуществить, многое из того, что ему удалось осуществить, осуществлено не
так как ему хотелось. Как и все правители Николай I иногда делал не то, что
надо, и, как все они, нередко ошибался и шел по неправильному пути. Но цели
к которым он стремился были правильные и несмотря на все допущенные им
ошибки его деятельность, заслуживает уважения последующих поколений.
       Характеризуя в книге "Декабристы" Александра I М. Цейтлин, как и
многие историки из лагеря русской интеллигенции, находит для него не мало
теплых слов, на какие обычно не щедры по отношению к русским царям члены
Ордена Русской Интеллигенции. Характеристику Александра I Цейтлин
заканчивает словами: "Таков был царь-романтик, несчастный и обаятельный
человек, которого прозвали Благословенным". Но тон сразу резко меняется
когда М. Цейтлин переходит к характеристике Николая I, хотя к нему он
относится все же справедливее, чем другие исследователи Николаевской эпохи.
"...Тот, - пишет Цейтлин, - кто готовился заместить его на престоле России,
был непохож на него. Он не выносил никакой "умственности", не любил
искусства, только терпел литературу, почти как неизбежное зло. Все, что
было неподвижного, косного, устойчивого в русской жизни, обретало в нем
символ и вождя. В Николае было много достоинств: воля, выдержка,
преданность долгу "beaucoup de прапорщик", но и "un peu de Pierre le Grand"
по слову Пушкина."
       В этой пристрастной характеристике все неверно, начиная с
приписывания Пушкину фразы, что в Николае I было "много от прапорщика и
немного от Петра Великого". На самом деле в дневнике Пушкина написано так:
"В Александре много детского. Он писал однажды Лагарпу, что дав свободу и
конституцию земле своей, он отречется от трона и удалится в Америку.
Полетика сказал: "L’emp (ereur) Nicolas est plus positif, Il a des idees
fausses comme son frere, mais il est moins visionnaire. Кто-то сказал о
Гос(ударе): "Je y a beaucoup du "praporchique" en lui, et un peu du Pierre
le Grand"
       "Николая Павловича, - говорит митрополит Киевский Платон
(Городецкий), - называли врагом науки и просвещения. Это извет,
заслуживающий только одно отвращение. Не любил он шарлатанства науки; но
глубоко и искренне уважал истинных жрецов ее, помогал и давал ход, и не
жалел для науки государственной казны".
       По утверждению немецкого историка Шимана, Николай I не читал ничего
кроме романов Поль де Кока. Это обычная ложь по адресу Николая I. Николай I
интересовался современной русской литературой. Пушкин, Гоголь и другие
литераторы читали ему свои новые произведения или он читал их сам. "Вы
говорите мне об успехе "Бориса Годунова, - пишет Пушкин Е. Хитрово в
феврале 1831 года; по правде сказать я не могу этому верить. Успех
совершенно не входил в мои расчеты, когда я писал его. Это было в 1825 году
и потребовалась смерть Александра и неожиданное благоволение ко мне
нынешнего Императора, его широкий и свободный взгляд на вещи, чтобы моя
трагедия могла выйти в свет". Это не единственное свидетельство Пушкина,
говорящее о внимании Николая I к его произведениям. В том же 1831 году он
пишет своему близкому другу Нащокину: "Царь со мной очень милостив и
любезен. Того и гляди, попаду во временщики, и Зубов с Павловым явятся ко
мне с распростертыми объятиями". Некоторое время спустя снова пишет
Нащокину:
       "Царь (между нами) взял меня на службу, т.е. дал мне жалование и
позволил рыться в архивах для составления истории Петра I. Дай Бог здоровья
царю".
       28 февраля 1834 года Пушкин записывает в дневник: "Государь позволил
мне печатать Пугачева; мне возвращена рукопись с его замечаниями (очень
дельными)". А 6 марта Пушкин пишет в дневнике: "Царь дал мне взаймы 20.000
на печатание Пугачева. Спасибо".
       По распоряжению Николая I Пушкину и Гоголю были установлены пенсии.
Оказывал Николай I помощь Пушкину и Гоголю и помимо пенсий. Вопреки
решениям цензуры Николай I разрешил печатать "Мертвые Души".
       У Николая I был верный взгляд на художественную литературу, которая
по его мнению должна была отмечать не только одни дурные черты
современности и рисовать только одних отрицательных людей, но и изображать
положительных людей своей эпохи. Прочитав, например, только что вышедшего
"Героя нашего времени" Лермонтова Николай I пишет жене: "Такие романы
созданы, чтобы коверкать нравы и характеры. Читая их приучаешься верить,
что мир состоит из людей, у которых все действия, даже самые лучшие,
объясняются отвратительными мотивами. Постепенно начинаешь ненавидеть все
человечество. Разве это цель нашего существования". В данном случае мы
видим, что Николай I выступает как идеалист, которому не хочется научиться
с помощью  литературы ненавидеть все человечество. И это писал, человек во
много раз лучше Лермонтова, знавший все темные стороны русской жизни, про
которого М. Цейтлин по установившемуся шаблону пишет: "Не было никого столь
враждебного романтике, как он..."
       Николай I один из первых отметил выдающийся талант Льва Толстого, за
что последний отблагодарил его кличкой Николая Палкина. Не одному
выдающемуся человеку своей эпохи Николай I помог найти свое истинное
призвание. Молодому офицеру Дм. Брянчанинову, почувствовавшему стремление к
монашеской жизни, разрешил выйти в отставку. Дм. Брянчанинов стал
выдающимся представителем монашества той эпохи, написал замечательные
сочинения на религиозные темы. Сам занимавшийся живописью Николай I всегда
интересовался различными видами искусства. Просмотрев принесенные ему
мичманом Федотовым картины, Николай I оценил его талант и разрешил ему, как
и Брянчанинову, покинуть военную службу. Федотов стал основателем русской
реалистической живописи. Чтобы поддержать русское искусство Николай I дал
скульпторам Клодту и Логановскому, художнику Бруни и другим художникам
крупные заказы.
       Шаляпин в своих воспоминаниях "Маска и Душа" пишет: "Из российских
императоров ближе всех к театру стоял Николай I. Он относился к нему уже не
как помещик-крепостник, а как магнат и владыка, причем снисходил к актерам
величественно и в то же время фамильярно. Он часто проникал через маленькую
дверцу на сцену и любил болтать с актерами (преимущественно
драматическими)".
       Это Николай I разрешил поставить на сцене запрещенного цензурой
"Ревизора".
       Вольф в "Хронике петербургских театров" пишет, что Николай I
прочитал "Ревизора" еще в рукописи и разрешил поставить его несмотря на
запрещение цензуры. 5 июня 1836 года Гоголь писал матери: "Если бы сам
Государь не оказал своего высокого покровительства и заступничества, то,
вероятно, она не была бы никогда играна или напечатана". Смирнова пишет:
"Николай I велел принять "Ревизора" вопреки мнению его окружающих" (Русский
Архив, 1895, т. II, стр. 539).
       Первое представление "Ревизора" проходило в тягостной тишине, не
раздалось ни одного хлопка. Бледный Гоголь не мог найти себе места в
директорской ложе. Первым, по окончании последнего акта, зааплодировал...
Николай I. Тогда стали аплодировать и другие зрители.
       "Всем досталось, - сказал Царь Гоголю, - а мне больше всего".
       Гоголь был награжден за "Ревизора" - 1000 червонцев и бриллиантовым
перстнем.
       Известный музыкальный деятель Николаевской эпохи Виельгорский
расценил русские оперы Глинки "как музыку для кучеров" . Несмотря на это
Николай I велел поставить оперы Глинки на сцене Императорских театров.
       Боявшийся по словам М. Цейтлина всякой умственности Николай живо
интересовался историей России. Именно ему Россия обязана спасением
огромного количества ценнейших древних исторических документов извлеченных
созданной в его царствование Археологической Экспедицией из архивов
монастырей, архивов старинных городов, где они до той поры безжалостно
уничтожались временем. И Император Николай I, по утверждению Шлимана,
читавший только бульварные романы Поль де Кока, по свидетельству историка
С. Платонова прочитывал "от доски до доски" большие тома переписанных
набело актов собранных Экспедицией" (См. С. Платонов. Очерки по русской
истории. Изд. 9-е).

                                     XX

       Качественно Россия своим Золотым веком не может не считать время
Николая I, в которое если не всецело раскрылись, то уже обозначились,
духовно сложились и свой закал получили все, в духовном плане
первенствующие столпы русской культуры.
       Как верно подчеркивает Г. Адамович (в статье "Нео-нигилизм (Рус.
Мысль. № 1137), -  ".. все царствование Николая I, с длившимися тридцать
лет откликами гибели декабристов, целый кусок русской истории, в котором
все сказано, где ничего не прошло бесследно".
       Чтобы ни писали и ни говорили про Николая I его враги никто не
сможет зачеркнуть того факта, что его царствование было Золотым Веком
русской литературы и русского искусства. В Николаевскую эпоху жили и
творили, или духовно сформировались, такие выдающиеся представители Русской
Культуры, как: Пушкин, Жуковский, Тютчев, Достоевский, Лев Толстой,
Грибоедов, Крылов, Н. Я. Языков, М. Загоскин, Лермонтов, И. Кириевский,
С.Т.Аксаков, К. К. Аксаков, Ив. Аксаков, А.С.Хомяков, Самарин, Гончаров,
И.С.Тургенев, А.Ф.Писемский, Фет, А. Григорьев, Мельников-Печерский,
Григорович, Н. Лесков, А. К. Толстой, А. Островский, гениальный математик
Лобачевский, гениальный химик Менделеев, художники Иванов. Брюллов,
Федотов, Бруни, скульптор Клодт; композиторы Глинка, Турчанинов, Львов,
Даргомыжский; историки Соловьев, Кавелин; биолог К. Бер, химик Зинин,
открывший анилин; знаменитые языковеды Буслаев, Востоков; замечательные
мыслители Н. Я. Данилевский и К. Леонтьев и многие другие выдающиеся
деятели русской культуры. Царствование Николая I - самый расцвет русской
культуры, никогда одновременно не жило такого большого количества
выдающихся деятелей русской культуры, ни до Николая I, ни после него.
       В 1827 году было основано Общество Естественных наук. В 1839 году
закончено строительство Пулковской обсерватории. В 1846 году возникло
Археологическое общество, учреждена Археологическая Экспедиция, членами
которой было спасено много древнейших документов, хранившихся до того
кое-как.
       Русская национальная литература, русская национальная музыка,
русский балет, русская живопись и русская наука, развиваются именно во
всячески опорочиваемую Николаевскую эпоху. Николаевская эпоха действительно
имела много темных и отрицательных сторон. Но честный историк не может
приписывать все эти темные стороны эпохи Имп. Николаю I. Очень многие из
этих темных сторон унаследованы Николаем I и именно с ними то он и вел
борьбу в течение всего царствования. А то, что ему не удалось до конца
уничтожить отрицательные явления унаследованные им - это другой вопрос.
       Необходимо принимать во внимание также то, что Имп. Николаю I
пришлось царствовать в одну из наиболее сложных эпох Русской истории. "Те
двадцать пять лет, - пишет в предисловии к сборнику воспоминаний и
документов об эпохе Николая I известный исследователь М. О. Гершензон, -
которые протекли за 14 декабря, труднее поддаются характеристике, чем вся
эпоха следовавшая за Петром I" (Сб. "Эпоха Николая I"). Царствование
Императора Николая I - время напряженной политической и идеологической
борьбы его с врагами Православия, царской власти и русской самобытной
культуры внутри России и за ее пределами. Это эпоха борьбы Николая I с
масонами и их духовными учениками внутри России и в Европе.
       Николаевская эпоха время беспрерывной, упорной идеологической борьбы
между сторонниками восстановления исконных русских традиций и членами
возникшего Ордена Русской Интеллигенции.
       Это эпоха ТРЕТЬЕГО И ОКОНЧАТЕЛЬНОГО ДУХОВНОГО РАСКОЛА русского
общества. И тот, кто примет во внимание какое политическое наследство
получил при восшествии на престол Николай I и какая была политическая
обстановка в России и в Европе, когда он царствовал, едва ли строго осудит
его, а наоборот преисполнится чувством уважения к этому одному из наиболее
выдающихся русских царей.

                                    XXI

       Трафаретную оценку Николая I, как государственного деятеля, можно
свести к следующим оценкам сделанным А. Герценом в "Движение общественной
мысли в России":
       "Среди военных парадов, балтийских немцев и диких охранителей видели
недоверяющего себе самому холодного, упрямого и безжалостного Николая,
такую же посредственность, как и его окружающие". "Какая нищета
правительственной мысли, какая проза абсолютизма".
       Приведенная выше оценка Герцена пристрастна и неверна. Подобного
рода пристрастными оценками Имп. Николая I, как государственного деятеля,
можно наполнить несколько больших томов. Но все эти оценки характеризуют
совсем не личность Николая I, а политический фанатизм и нравственную
нечистоплотность Герценов, Мережковских и их последователей.
       Русские историки очень любят упрекать Николая I также в политическом
доктринерстве. В предисловии к составленному им сборнику "Эпоха Николая I"
М. Гершензон, например, утверждает: "Николай не был тем тупым и бездушным
деспотом, каким его обыкновенно изображают. Отличительной чертой его
характера, от природы не дурного, была непоколебимая верность раз усвоенным
им принципам, крайнее доктринерство, мешавшее ему видеть вещи в их
подлинном виде. По-видимому, еще в юности, лишенный всякого житейского
опыта, он выработал себе наибольшее число совершенно абстрактных идей - о
назначении и ответственности монарха, о целях государственной жизни и про."
Сняв с Николая I обвинение о том, что он был тупым и бездушным деспотом,
Гершензон пытается изобразить его крайним доктринером, не имеющим никакого
представления о русской жизни в его эпоху. "Он, не злой человек, -
утверждает Гершензон, - он только доктринер; он любит Россию и служит ее
благу с удивительным самоотвержением, но он не знает России, потому что
смотрит на нее сквозь призму своей доктрины. Едва ли на протяжении XIX века
найдется в Европе еще один государственный деятель, так детски-неопытный в
делах правления, и в оценке явлений и людей, как Николай. За тридцать лет
царствования он ни на один шаг не подвинулся в знании жизни".
       Подобной характеристикой Гершензон преследует ту же самую цель, что
и Герцен. Он идет к той же самой цели, но только другим путем. Перед
революцией было опубликовано уже значительное число воспоминаний, авторы
которых правдиво обрисовали Николая I. Изображать его в стиле Герцена -
тупым бездушным деспотом было уже нельзя. Значит нужно было подыскать
какое-то иное обвинение. И такое обвинение было найдено: политическое
доктринерство Николая I.
       Гершензон утверждает, что Николай "еще в юности, лишенный всякого
житейского опыта" выработал себе небольшое число совершенно абстрактных
идей". Ключевский же, наоборот, утверждает, что в противовес Александру I,
хорошо знавшему различные абстрактные идеи и очень плохо русскую
действительность, Николай I уже с юности очень хорошо знал не только
парадную сторону, но и изнанку русской жизни.
       Николай I был государственным деятелем-реалистом. В то время, когда
его старшие братья Александр и Константин изучали европейские политические
и социальные идеи, Николай изучал русскую жизнь. "Он имел случай
познакомиться с ходом дел, просто и прямо присмотреться к людям, делавшим
государственные дела, и получил обильный запас житейских наблюдений и
сведений. До 18 лет он не имел определенной службы, но каждое утро проводил
по часу и более во дворцовой приемной, теряясь в толпе военных и
гражданских сановников, ждавших очереди аудиенции или доклада. Сановники
эти не стеснялись присутствием младшего великого князя, никогда не
предназначавшегося к престолу; среди откровенных бесед, шуток и интриг,
какие здесь велись и завязывались, Николай, при своей наблюдательности,
получал характеристические сведения о людях и хорошо видел, как дела
разделывались. Все эти сведения сводились к одному общему впечатлению, что
надо не только иметь программу действий, но и следить за всеми
подробностями исполнения. Таким образом Николай смотрел на ход дел с иной
точки зрения, какая недоступна была его старшему брату: последний
рассматривал все сверху, Николай имел возможность взглянуть на
государственный механизм в России снизу" (В.Ключевский. Курс Рус. истории.
1922. часть V, стр. 217).
       Миф о том, что узкое доктринерство Имп. Николая I является
следствием его полной неподготовленности к роли государственного деятеля,
является тоже чистейшим образцом политического мифотворчества русской
интеллигенции. Из исследования проф. М. Полиектова "Николай I" (Биография и
обзор царствования), являющегося наиболее объективным исследованием эпохи
Николая I, узнаем, что Имп. Николай I не только был хорошо подготовлен к
управлению Государством, но с 1814 года, то есть за 11 лет до восшествия на
престол, принимал активное участие в проведении внешней политики,
присутствовал на многих европейских конгрессах, на которых обсуждались
важнейшие международные проблемы того времени. Начиная же с 1822 г.,
Александр I, часто оставляет его своим заместителем и он принимает
деятельное участие в управлении Государством.
       К управлению Государством Николай I был подготовлен несравненно
лучше, чем любой из современных ему и нынешних президентов, вроде Трумана и
ему подобных политиков.

                                    XXII

Кто мудр, не плачет о потерях, лорды,

Но бодро ищет, как исправить вред.

Пусть, бурей сломлена, упала мачта,

Канат оборван и потерян якорь,

И половина моряков погибла, -

Все же кормчий жив...
                                                     В. Шекспир. Генрих IV.

       М. Цейтлин, как и все представители Ордена Русской Интеллигенции
искажает историческую правду утверждая, что Николай I пугался "всякого
новшества" и что "Все, что было неподвижного, косного, устойчивого в
русской жизни, обретало в нем символ вождя". (Декабристы, стр. 178).
Стремления к изменению основ государственной жизни, и даже к решительному
изменению, у Николая I были. "Имп. Николай I, - пишет С. Платонов в
"Лекциях по русской истории", - вступив на престол был бодрым человеком,
серьезно смотревшим на выпавший жребий быть русским царем". "Подавив
оппозицию, - пишет Платонов, - желавшую реформ (точнее желавшую произвести
в России решительную политическую революцию.  - Б. Б.), - правительство
само стремилось к реформам и порвало с внутреннею реакцией последних лет
Императора Александра" (Стр. 680). С. Платонов повторяет по существу только
следующую оценку В.Ключевского:
       "Царствование Николая, - пишет В.Ключевский, - обыкновенно считают
реакцией, направленной не только против стремлений, которые были заявлены
людьми 14 декабря, но и против всего предшествовавшего царствования. Такое
суждение едва ли вполне справедливо: предшествовавшее царствование в разное
время преследовало неодинаковые стремления, ставило себе неодинаковые
задачи. Как мы видели, в первую половину его господствовало стремление дать
империи политический порядок, построенный на новых основаниях, а потом уже
подготовить частные отношения, согласуя их с новым политическим порядком;
говоря проще, в первой половине господствовала надежда, что можно дать
стране политическую свободу, сохранив на время рабство, потом, когда
обнаружилась нелогичность этой задачи, надо было перейти от первой ее
половины ко второй, т.е. предварительной перестройке частных общественных
отношений. Но тогда уже не хватило энергии, и вторая задача разрешалась без
надежды и без желания разрешить ее. Эту вторую задачу усвоил себе преемник
Александра. Отказавшись от перестройки государственног