была единственной отраслью государственной жизни,
которая при Екатерине II развивалась в Духе Русских исторических традиций.
       "Русская армия тех времен мало походила на другие европейские армии.
Она глубоко от них разнилась и внешним видом - простой удобной
"потемкинской" формой, и устройством - будучи единственной национальной
армией в Европе, и обучением - моральным воспитанием, а не европейской
бездушной дисциплиной, и самой стройной тактикой (А. Керсновский. История
русской армии, ч. I, стр. 144).
       Но нездоровая политическая и моральная атмосфера, возникшая в России
благодаря "идеологической" деятельности императрицы -"философа" отразились
отрицательным образом на нравах офицерства. И в эпоху фаворита Зубова в
армии расцветают многие нездоровые явления.
       В царствование Екатерины II только в воинских частях, подчиненных
Румянцеву и Суворову царил настоящий воинский дух и строгая дисциплина. Но
в большинстве остальных воинских частей, царили порядки, далекие от
заведенных Суворовым. Применить свой гений для реорганизации всей русской
армии Суворов не мог.
       При Екатерина II Суворова "к решению кардинальных вопросов
организации военного дела не подпускали, - пишет полковник Генерального
Штаба П. Н. Богданович в своем историческом исследовании "Аракчеев". -
Суворовым пользовались тогда, когда что-либо и где-нибудь серьезно не
ладилось: он и с турками воевал, и поляков усмирял, и пугачевский бунт
тушил.
       Мозг же государственного военного организма - генеральный штаб, был
дезорганизован и был бессилен что-либо делать в смысле своей специальной
работы, потому что с ним совершенно не считались главнокомандующие (местные
старшие военные начальники) в силу своих связей при дворе. Они, минуя
начальника Генерального Штаба (тогда называвшегося
Генерал-квартирмейстером), в своих округах самолично производили и
назначали офицеров Генерального Штаба, т. е. в самой верхушке военного
организма воцарилась анархия."
       По свидетельству Безбородко в 1795 году, "накануне вступления Павла
на престол, из 400 тысяч солдат и рекрут, 50.000 было растащено из полков
для домашних услуг и фактически обращены в крепостных. В последние годы
царствования Екатерины, офицеры ходили в дорогих шубах с муфтами в руках, в
сопровождении егерей или "гусар", в расшитых золотом и серебром
фантастических мундирах".
       А в это время на западе бушевала французская революция и
революционные войска одерживали победу за победой с помощью совершенно
новых, невиданных до того военных приемов. Считаясь с тем, что
монархической России придется наверное бороться с войсками революционной
Франции, вступив на престол, Павел в первый же день царствования
расформировывает Генеральный Штаб и на четвертый день формирует его из
совершенно новых лиц.
       Затем начинается пересмотр начальствующего состава всей армии. В
течении своего царствования Павлом было уволено в отставку 7 фельдмаршалов,
более 300 генералов и свыше 2000 штаб-офицеров и обер-офицеров. Что это,
бессмысленный разгром армии сумасбродного деспота, у которого правая рука
не знает, что творит левая?
       Массовое увольнение офицеров из армии нельзя объяснить самодурством
Павла, как это обычно изображается, а необходимо объяснять борьбой Павла с
нарушениями воинской дисциплины, казнокрадством, "растаскиванием" солдат из
полков и другими должностными преступлениями начальствующего состава.
Нельзя, конечно, отрицать, что отставка всем и всегда давалась правильно,
наверняка было не мало случаев неправильного увольнения. Но в массе из
армии были все же устранены лица, которые мешали ей совершенствоваться.
       Пора сибаритства и манкирования военным долгом прошла, всех офицеров
Павел заставил много и упорно работать в целях поднятия армии на высокую
ступень. "Павловская муштра, - признает А. Керсновский, - имела до
некоторой степени положительное значение. Она сильно подтянула блестящую,
но распущенную армию, особенно же, гвардию конца царствования Екатерины.
Щеголям и сибаритам, манкировавшим своими обязанностями, смотревшими на
службу, как на приятную синекуру и считавшими, что "дело не медведь - в лес
не убежит" - дано понять (и почувствовать) что служба есть прежде всего -
служба... Порядок, отчетливость в "единообразии всюду были наведены
образцовые" (История русской армии, ч. I, стр. 156). В конце 1797 года,
через год после восшествия Павла I, Ростопчин пишет С. Воронцову: "Нельзя
себе представить, не видевши, чем сделалась наша пехота в течение одного
года. Я видел ту, которая стоила стольких трудов покойному прусскому королю
(т. е. Фридриха Великому), и я уверяю Вас, что она уступила бы нашей".
       Допустим, что Ростопчин, бывший сторонником Павла I, преувеличивает,
но мы имеем оценку происшедших в армии перемен, принадлежащую перу историка
Шильдера, написавшего обширное исследование о Павле I. Шильдер, изучивший
большое число документов царствования Павла I, пишет то же самое, что и
Ростопчин.
       "Образ жизни гвардейских офицеров совершенно изменился. По словам
очевидца, "при Императрице мы думали только о том, чтобы ездить в театры, в
общество, ходили во фраках, а теперь с утра до вечера на полковом дворе, и
учили нас всех, как рекрут".
       Несправедливо оклеветанный, также как и Павел, Аракчеев, в короткий
срок превратил отсталую артиллерию в грозный вид оружия. Достаточно
напомнить, что принципы организации артиллерии, положенные в основу
Аракчеевым, просуществовали вплоть до начала... Первой мировой войны.
       "Императором Павлом I, - как свидетельствует А. Керсновский в своей
"Истории русской Армии", - было обращено серьезное внимание на улучшение
быта солдат. Постройка казарм стала избавлять войска от вредного влияния
постоя. Увеличены оклады, жалования, упорядочены пенсионны, вольные работы,
широко до тех пор практиковавшиеся, были строго запрещены, дабы не
отвлекать войска от прямого назначения. Вместе с тем награды орденами, при
Екатерине - удел старших начальников и привилегированной части офицерства,
распространены и на солдат: за 20 лет беспорочной службы им стали выдавать
знаки Св. Анны".
       Не мало сделал положительного за свое короткое царствование Павел I
для поднятия мощи военного и коммерческого флота.
       "Его царствование в отношении соблюдения морских интересов отечества
было положительным. Ему Россия обязана покровительством торговому
мореплаванию, оказанием поддержки Сибирскому промышленнику Шелихову и
основанием Российско-Американской Компании. Для русского оружия эпоха Павла
Петровича была исключительно блестящей и, как армия под водительством
Суворова, своим итальянским походом, так и флот под начальством адмирала
Ушакова своими действиями в Средиземном море, вплели неувядаемые лавры в
венок русской военной славы".  (20)
       Строгая дисциплина, введенная в армии и преследование лиц,
нарушающих ее, преследование начальников, превращающих солдат своих
крепостных, привело к тому, что дворяне стали уходить в отставку и
поступать в гражданские учреждения. Тогда Павел издал ряд указов,
затрудняющих дворянам поступление на гражданскую службу. В 1798 году было
воспрещено уходить в отставку до получения первого офицерского чина.
Дворян, не служивших в армии и уклоняющихся от службы в выборных
должностях, Павел повелел предавать суду. 12 апреля 1800 года был издан
указ, по которому вышедшие в отставку из армии дворяне были лишены права
поступать на штатскую службу.
       Мероприятия, предпринятые Павлом I против дворянства, его борьба за
повышение дисциплины в армии, увольнение бездеятельных и виновных в
должностных преступлениях офицеров, создали ему массу врагов в дворянстве.
Ведь почти все офицеры в армии в те времена были дворянами.

             X. ПАВЕЛ I И СУВОРОВ ИЛИ ИСТОРИЯ ОДНОЙ ПРОВОКАЦИИ

                                     I

       Безусловной ошибкой Павла было только то, что реорганизуя русскую
армию, он взял в основу ее реорганизации не гениальные принципы Суворова, а
воинскую систему Прусского короля Фридриха Великого. Но надо помнить, как
воспитывали Павла, кто его воспитывал и какие политические идеи ему
внушали. Хотя Екатерина и не любила сына, но она старалась воспитать его в
духе близких ей европейских политических идей. В этом духе влияли на него и
главный воспитатель масон и вольтерьянец гр. Никита Панин и все его другие
воспитатели. Известно, например, что один из его воспитателей С. А. Порошин
заставлял Павла читать сочинения Монтескье, Гельвеция, Д’Аламбера и других
французских "просветителей". Хотя воспитатели и не достигли цели и Павел не
стал вольтерьянцем и атеистом, но они все же внушили ему мысль о
превосходстве европейского над русским.
       Павлу хорошо было известно неустройство русской армии в царствование
его матери, а Фридриха II, как гениального полководца восхваляли в то время
на все лады во всех странах Европы. Совершенно несомненно, что воинские
принципы Суворова были на много выше принципов Фридриха II. Но, как
известно, "несть пророка в своем отечестве". Если обвинять в отсутствии
прозорливости Павла, не сумевшего должно оценить всю силу военного гения
Суворова, то тогда за это же самое надо обвинять и Екатерину, при которой
Суворов всегда играл только роль затычки в критических случаях, а его
самобытные военные принципы не были применяемы во всей армии. Была еще и
другая причина, почему Павел решил улучшать русскую армию на основе военной
доктрины Фридриха Великого, а не Суворова: это недружелюбные отношения
возникшие между ним и Суворовым.
       Но в ненормальности отношений, которые сложились между Павлом и
Суворовым, виноват не только один Павел; виноват в них также и сам Суворов.
Но больше всего виноваты враги Павла и Суворова. Это они постарались вырыть
пропасть между острым на словцо Суворовым и самолюбивым, с издерганными
нервами Императором.
       Какая была необходимость Суворову, выходя от Цесаревича Павла, и так
уже оплеванного всеми вельможами Екатерины II, пропеть:
       Prince aborable
       Despote imperable
       то есть - "Государь восхитительный
        Деспот сокрушительный".
       Что это было: желание подделаться под господствующий тон сплетен,
распускаемых окружением Екатерины или желание сострить, во что бы то ни
стало, по адресу травимого всеми человека?
       В зависимости от вкуса, эту шутку можно признать] остроумной, но ее
трудно признать умной и благородной. В ней трудно узнать умного и
благородного Суворова.
       Такая характеристика едва ли понравилась какому нибудь правителю.
Больно ранила она, наверное, и Павла, всю жизнь третируемого матерью, ее
фаворитами и вельможами. Но Суворов имел полное право сказать по поводу
стремления Павла подражать военной системе Фридриха Великого: ". ..Я лучше
прусского покойного великого Короля, я, милостию Божией, батальи и
проигрывал. Русские прусских всегда бивали, что ж ту перенять... это де
невозможно... "
       Но Суворов уволен Павлом в отставку вовсе не за отрицательные отзывы
о военных реформах Павла, как это обычно изображается.
       Были и другие причины постигнувшей Суворов опалы. Графиня В. Н.
Головина в своих воспоминаниях сообщает, что одной из основных причин
ссылки А. Е Суворова в его имение Кончанское была пущенная графом Михаилом
Румянцевым клевета, что Суворов будто бы волнует умы и готовит бунт.
       "Во время коронации, - пишет графиня Головина - князь Репнин получил
письмо от графа Михаила Румянцева (сына фельдмаршала), который служил тогда
в чине генерал-лейтенанта, под командой Суворова. Граф Михаил был самый
ограниченный человек, но очень гордый человек и, сверх того, сплетник не
хуже старой бабы. Суворов обращался с ним по заслугам: граф оскорбился и
решил отомстить. Он написал князю Репину, „будто Суворов волнует умы, и дал
ему понять, что готовится бунт. Князь Репнин чувствовал всю лживость этого
известия, но не мог отказать себе в удовольствии подслужиться и навредить
Суворову, заслугам которого он завидовал. Поэтому он сообщил письмо графа
Румянцева графу Ростопчину. Этот последний представил ему, насколько было
опасно возбуждать резкий характер Императора. Доводы его не произвели,
однако, никакого впечатления на кн. Репнина: он сам доложил письмо
Румянцева Его Величеству и Суворов подвергся ссылке".
       Увольнение Суворова состоялось 7 декабря 1796 года. 20 сентября 1797
года Суворов написал Императору просьбу о прощении.
       12 февраля 1798 года князь Горчаков получил приказание ехать к
Суворову и сообщить от имени Павла, "что если было что от него мне, я сего
не помню; что он может ехать сюда, где надеюсь не будет повода подавать
своим поведением к наималейшему недоразумению".
       Но Суворов, приехав в Петербург, начал вести себя так что вызвал
законное недовольство у Павла. В ответ на намеки Павла, что он готов его
снова принять в армию, Суворов, как сообщает его биограф Петрушевский, "не
переставал «блажить», не упуская случая подшутить и осмеять новые правила
службы, обмундирование, снаряжение - не только в отсутствии, но и в
присутствии Государя". Павел I "...переламывал себя и оказывал Суворову
необыкновенную снисходительность и сдержанность, но вместе с тем недоумевал
о причинах упорства старого военачальника" (Петрушевский. "Генералиссимус
князь Суворов". Т. I, стр. 390-391). Наконец, Павлу это надоело и он не
стал удерживать Суворова, когда тот заявил, что хочет вернуться обратно в
имение.
       В данных случаях виноваты, конечно, оба, - несдержанный на язык
Суворов и несдержанный в проявлениях своих чувств Павел. Фельдмаршал не
пожелал считаться с самолюбием Царя, а Царь не пожелал считаться с
самолюбием фельдмаршала. Если осуждается за несдержанность Павел, то почему
за то же самое не осуждается Суворов? Своим резким ответом Суворов дал
Павлу серьезный повод зачислить его в число фрондирующих военачальников
Екатерининской эпохи.

                                     II

        Когда же наступила необходимость в Суворове, как в опытном
полководце, Павел I немедленно вызвал его и поставил во главе русского
экспедиционного корпуса в Европе. Решив назначить Суворова командующим
русскими войсками, отправляемых в Европу, Павел I написал ему следующий
рескрипт, из которого видно все благородство его характера:
       "Граф Александр Васильевич! Теперь нам не время рассчитываться.
Виноватого Бог простит! Римский Император требует Вас в начальники своей
армии и вручает вам судьбу Австрии и Италии. Мое дело на то согласиться, а
Ваше - спасать их. Поспешите приездом и не отнимайте у славы Вашей время, у
меня удовольствие Вас видеть.
       Пребываю к Вам благожелательный Павел".
       Павел знал характер такого же, как он, горячего, но не злопамятного
Суворова. Суворов поцеловал рескрипт Павла, отслужил молебен и немедленно
тронулся в Петербург.
       При встрече с Павлом I, Суворов, благодаря Императора за назначение,
поклонился ему в ноги. А, как известно, Суворов не принадлежал к числу
придворных льстецов.
       Павел поднял престарелого фельдмаршала и возложил на него большой
крест Иоанна Иерусалимского.
       - Господи, спаси Царя, - воскликнул Суворов.
       - Тебе спасать царей, - ответил Павел.
       - С тобою, Государь, возможно, - сказал Суворов.
       За победы в Европе, как известно, Павел щедро наградил Суворова.
Если Павел и не любил, может быть, Суворова, как человека, то он высоко
оценил его как полководца. Суворов получил титул князя Италийского, звание
Генералиссимуса, Павел приказал войскам отдавать ему такие же почести, как
Императору. Решил при жизни воздвигнуть ему памятник. В рескрипте,
написанном Павлом Суворову говорится, что все эти почести оказываются ему
"за великие дела верноподданного, которым прославляется царствование наше".
Павел хотел устроить Суворову небывалую триумфальную встречу в Петербурге.
       Но тут снова начинают свои козни враги Павла - его будущие убийцы.
Главный организатор убийства Павла I "Пален разрушил в глазах Императора
репутацию прибывшего в столицу одного из величайших русских героев".   (21)
Боясь, что возвращающийся из Европы Суворов может помешать цареубийству,
Пален постарался представить поведение Суворова так, как будто он все время
систематически нарушает распоряжения Императора. Пален докладывал Павлу I,
что во время походов в Европе, солдаты и офицеры неоднократно нарушали
военные уставы: рубили на дрова алебарды, не носили ботинок, офицеры
побросали понтоны и так далее.
       Пален клеветал, что став кузеном Сицилийского короля, Суворов
зазнался и ни во что не ставит награды, которыми отличил его Император, и
что при этом он намеренно не торопится в Петербург, где Павел хотел оказать
ему триумфальную встречу и отвести покои в Зимнем Дворце. При каждом
удобном случае Пален продолжал наговаривать Павлу о "вызывающем поведении"
Суворова. Так 19 марта, сделав скорбную физиономию, он доложил, что Суворов
будто бы просит разрешения носить в Петербурге австрийский мундир.
       Поведение австрийских генералов во время Итальянского похода
Суворова, глубоко возмутило Павла и он пошел на разрыв с Австрией. И вдруг,
Суворов, по донесениям которого Павел принял столь решительные меры, хочет
ходить в Петербурге в австрийском мундире. Это мнимое желание Суворова
вызвало вспышку гнева у Павла. Пален подогрел ее, сообщив Павлу о других
дерзких "нарушениях" Царской воли со стороны Суворова.
       Когда мы анализируем причины перемены отношения Павла к высоко
вознесенному им Суворову, то нельзя забывать также, что дочь Суворова была
замужем за Зубовым, одним из участников заговора против Павла. Павел мог
подозревать, что муж дочери Суворова участвует в заговоре против него.
Вполне возможно, что и Зубовы старались настроить Суворова на разные
выходки против Павла, которые подтверждали бы вымыслы Палена о "вызывающем
поведении" старого фельдмаршала.
       Павел, чувствовавший, что дни его близятся к концу, может быть
подозревал, что и Суворов состоит в числе тех, кто желает его лишить
престола. 20 марта по совету Палена Павел издал приказ об отмене
триумфальной встречи и потребовал от Суворова объяснений, почему он и его
подчиненные нарушают военные уставы и приказы Царя.
       Негодяй Пален и другие заговорщики торжествовали. Великому
полководцу, недоумевавшему, чем он не угодил так обласкавшему недавно его
Императору не было устроено никакой встречи.
       По приезде в Петербург Суворову было заявлено от имени Императора,
что тот не желает встретиться с ним.
       Но имеются свидетельства современников, что во время похорон
Суворова, Император поклонился его гробу, весь день был мрачен, а ночью
плохо спал, часто повторяя: "Жаль, жаль".
       Такова истинная историческая подоплека "нелепого" отношения Павла I
по отношению к Суворову. Все было подстроено заговорщиками так, что ни
Суворов не мог понять "странного" поведения Императора, ни Император не
менее "странного" поведения знаменитого полководца.
       Если внутренняя политика Императора Павла характерна стремлением
повернуть Россию на исторический путь, то армию он, наоборот, старается
перестроить на европейский лад. Русская военная доктрина сменяется прусской
муштровкой: стали вводиться пукли, косы, парики, пудра, неудобные мундиры и
штиблеты, начинается беспрестанная бездушная муштровка солдат.
       "В общем же царствование Императора Павла I, - как правильно считает
А. Керсновский, - не принесло счастья русской армии".
       "Русская военная доктрина - цельная и гениальная в своей простоте -
была оставлена. Мы покинули добровольно наше место - первое место в ряду
европейских военных учений, чтобы стать на последнее мало почетное место
прусских подголосков, каких-то под-пруссаков".

     XI. НАДЕЖДЫ МАСОНОВ НА ПАВЛА I НЕ ОПРАВДЫВАЮТСЯ. РАЗРЫВ ПАВЛА I С
                                 МАСОНСТВОМ

       Став Императором, Павел